Глава 18. Детский сад

В одном детском садике Ворошиловского района города Донецка, дети играли внутри помещения ― шёл дождь, и малыши были вынуждены довольствоваться раскрасками, мишками и машинками.

– А мне папа купиль шалик, больсой-больсой, с гелем, цветной, клясивый. У тебя такого нету, нету. Смотли, ― сказал упитанный мальчик другому, не менее упитанному, и продемонстрировал ему свой шарик.

– О-о-о-о! ― глаза мальчика округлились. ― А чо он кливой такой и с волосами?

– Это особый шалик, таких не так и многа в Донецке, а у меня он есть, тавай в футбол поигляем?

– Тавай.

И мальчики начали кидать шарик руками, бить ногами. Шарик попадал на колючие необструганные кроватки, но тем не менее, не лопался. Эту идиллию прервал крик воспитателя:

– В такие подвижные игры не играют в помещении! На улицу идите играть! ― сказав это, она совершенно забыла, что идёт дождь. И дети, как только вышли на улицу, стали пинать шарик, катать его в грязевых болотах. Он намокал, терял свою яркость и упругость, волосы превращались в паклю. Как вдруг, совершенно внезапно, этот шарик поднялся и улетел.

– Стой! Стой! Лови его! ― кричали мальчики, взбираясь на самую высокую Иву, но догнать свою игрушку уже не смогли. Долго плакали мальчики о потере такой уникальной вещи.

В холле общаги, за столом сидела комендантша и читала женский журнал „Истории из жизни”. Как тут, кубарем вкатилась несостоявшаяся модель и властительница общежития. Каблуков на туфлях не было, чулки похожи на нити, вся одежда обляпана в грязи и на ней виднелись следы от детских ботинок, волосы были похожи на непонятно что, а лицо исцарапано ― от былой красоты не осталось и следа.

– Ах. Это ты? ― недовольным басом спросила коменда.

– Да. Простите меня, ― быстро сказала она и побежала на этажи, заглядывая буквально в каждую комнату, она кричала, ― Простите меня. Я была неправа, ― затем она забежала в душ и смыла с себя всю грязь.

Простить её конечно не смогли, поэтому она переселилась в другую отдалённую общагу, где всё начала с чистого листа.

Глава 19. Международный день студента

Студенты ― самый неунывающий в мире народ. И несмотря на то, что у бедолаг куча проблем и долгов по учёбе, а у группы ЭП-07 ещё и финансовые проблемы, так как деканат обязал их возместить стоимость аналитических весов, поскольку виновников не нашли; всё равно, на Международный день студента, отменив тусню в клубе „Гараж”, студенты решили широко гульнуть в общаге, в комнате у старосты Наташи. Сначала, Наталья и её подруга Маша не понимали, а что же сделать с соседкой. Потом они предупредили её о предстоящем мероприятии, Аля отказалась не занимать комнату, но когда она вернулась с учёбы и увидела бедлам, то вполне разумно предпочла пойти в кино, чем париться здесь. Даже не смог помешать строгий указ: „Не впускать никого постороннего в общежитие, ни с какими документами, ни под каким предлогом”. Ведь студенты ― это ещё и самый находчивый народ, и ничто не смогло испортить по-настоящему весёлый праздник. В 213-ой комнате было тесно, но не обидно; пришло около половины группы, не явилась только довольно-таки многочисленная тусовка мажоров. Поскольку они кидают деньги кому хотят и где хотят, их материальное положение ничуть не пострадало, и со спокойной душой, они поехали веселиться на „Гараж”. Не пришли Тимур и Саша, так как они не хотели встречаться друг с другом. Не пришла и Александра, потому что опасалась настойчивого допроса однокурсниц. Сославшись на то, что ей нужно делать вышку, девушка никуда не пошла. Аня тоже не появилась. Перед уходом на party, Ира спросила у своей соседки:

– А ты не пойдёшь к Наташке в комнату?

– Не, не пойду, они там как начнут гнать беса ― не хочу.

– Ладно, тогда я пошла. Не скучай, ― сказала Ира и ушла. Ей конечно хотелось идти на гуляние не так, чтобы очень, а только потому, что там будет её подруга ― Даша, с которой они в группе очень сдружились. И чтобы составить ей компанию, она делает этот жест вежливости.

То, что происходило в 213-ой комнате ― не укладывалось в рамки здравого смысла. Алкоголь редел и редел, посылали за ним одного гонца, второго, третьего. Когда уже никто не мог дойти до двери, начали швырять друг в друга подушки, одеяла и простыни. Врубили чей-то смартфон вместо музыкального центра и фальшивыми голосами начали подпевать: „Это сердце, его не любит, Это сердце, его не хрееет…” Из комнаты раздавались крики и ржачи, как будто там была конюшня. Когда все пошлые темы вроде бы были уже обговорены, начали разговор на лесбийскую тематику, и о том, кто кого сильнее любит, и кто кого убьёт за измену. Затем они поспорили на то, кто решится выпить всю бутылку вина без всяких перерывов. Отозвалась только девчонка Лена, жившая в центре Донецка, которая всеми средствами старалась быть и в центре внимания тоже. Открыв рот и периодически закрывая глаза, Елена всю бутылку выпила и радостно-пьяным воплем стала кричать:

– Теперь я кру… ― она повалилась на пол, не договорила. Алкоголь сразил самое больное место ― голову.

– Ну нет! Всё, я с этим возиться не буду, я умываю руки, ― провопила староста. Так что Лену, ещё ходячие студентки несли на руках аж до дома ― картина была очень весёлой.

– Господи, забери меня из этого зверинца, ― только и могла взмолиться Аня, не могшая заснуть от бесконечных ржаний и воплей, а также от того, что какой-то быкан в три часа ночи заорал на всю общагу. Плохо, что не было рядом бензопилы, лучше бы его филеечки лежали в пакетиках из „Альфа-маркета.”

Глава 20. Противоположные ценности на двух чашах весов

Ранним вечером в 108-ой комнате, Саша играл за компом в „калов дюти”, напряжённо почёсывал затылок и грыз ногти. В то время, его соседи склонились над своими курсачами и всё читали и подчёркивали: завтра ж защищать. Постоянное метание Саши не на шутку раздражало их:

– Шурик, да хватит тебе так страдать. Было бы из-за чего? Ты скоро начнёшь грызть себе пальцы.

– Молчи, Славик, молчи, ты ничего не понимаешь в девушках. Для тебя они как мясо, а внутренний мир тебя совершенно не волнует.

– Да ладно, причём тут внутренний мир, причём тут мясо, ― вступил в разговор Толик, ― дело в том, что она купила того Тимура, как мужчину-проститутку, а сама продалась за красный диплом, и одержима она комплексом отличницы, который не выветрился у неё ещё со школы.

– Она не может принять того, что ты позвонишь ей в самый неподходящий момент, что на тебя ей придётся тратить силы и время, и в прямом, и в переносном смысле. Она уйдёт от дел и тогда не сможет получить своего заветного диплома, а с Тимуром ей проще „Ты мне ― я тебе”. Он как мальчик по вызову, ― высказался Славик.

– Ну так учёба же кончится, он же всё равно её бросит, неужели она не понимает, что я лучше. Я может жить с ней хочу под одним потолком, а она втюрилась в этого альфонса. Ну что мне делать?! Что?! ― уже начал раздражаться Саша.

– Расслабься, чувак! Ты свободный мужик, заведи себе девчонку. Нет! Много девчонок, зачем ограничивать число? И радуйся жизни, ― предложил Толик.

–И она меня приревнует и будет моей? Наверное ― это вариант, пацаны, ― согласился Александр.

– Знаешь, Шурик, скажу тебе правду: она тебя не приревнует. Она кроме этого придурка никого не видит и не слышит. Лучше встречайся с девчонками для себя самого ― она ж не единственная в этом мире. Делай это для себя, а не для того, чтобы она к тебе приползла, и будет тебе счастье, ― с унынием добавил Славик.

И все замолчали и погрузились в свои дела и раздумья о таких необычных судьбах обычных людей.

Глава 21. Ж/Д – беспредел

Близился Новый Год. Приближалось то время, когда общага пустеет, и все хвастаются тем, что они поедут домой. Многие уже достали билеты. Аня, из-за своего умения откладывать дела в долгий ящик, заранее билет не приобрела, и поэтому ей пришлось покупать его за неделю до предполагаемого отъезда.

В кассе предварительной продажи была куча народу всех слоёв населения: от подростков-школьников до пенсионеров, которые на ногах еле стоят; от бедных с низким уровнем дохода студентов и пенсионеров до респектабельных и престижных. Люди выступали из здания, воздуха не хватало. Подышать Аня решила не выходить, так как займут очередь и скажут, что так и было, а ей не очень хотелось терять время ― ноги уставали. Наконец, когда оставалось пять человек до заветного окошка, она не выдержала и стала просить женщину, которая стояла перед ней:

– Девушка, я вас умоляю, разрешите мне раньше пройти. Я домой на Новый Год не уеду, если не куплю билет, ноги проболят зря, ну пожалуйста.

– Ишь ты какая! ― энергично, став в позу, начала высказываться женщина, ― Домой она не уедет! А у меня тоже свои планы! Так что будешь стоять в очереди, как все! Молодая и здоровая! Так стой!

– Вы едете-то куда?! ― с одышкой спросила Аня.

– В Днепропетровск! А что?!

– Ну, пожалуйста, ну это не такое популярное направление, как Киев. Ну проявите же сострадание, ― на последнем предложении она пыталась вскрикнуть, но у неё не хватило силы голоса, и это получилось сдавлено.

– Ишь, какие мы умные! К тебе проявить сострадание! А кто ко мне проявит! Люди! Люди добрые! Защитите женщину больную, несчастную от хамки!

– А тебя не надо защищать. Ты любую болячку сама покусаешь, ― послышалось сзади.

– А ты вообще заткнись, сопляк, и куда только твоя мать смотрит! ― импульсивно орала женщина.

– Устами младенца глаголет истина, ― чуть улыбнувшись, сказала Аня.

– Молодые, а уже такие наглые. Молодёжь сейчас растёт бестолковая ― ублюдки одни! Вот в Советском Союзе, вас бы на пятнадцать суток! ― вмешалась бабуля, стоящая третьей в очереди.

– Бабушка, Советского Союза нет, а толковая молодёжь есть! ― продолжал парень.

– Да что ты можешь знать! ― начала орать другая бабулька.

– Мы ничего не можем знать, только пропустите меня, пожалуйста, билеты ж разберут! ― умоляла Аня.

– И никто тебя никуда не пропустит! ― кричала тётка. ― Женщины! Голубушки! Не пускайте её, держите! ― и они перекрыли окно кассы своим мощными телами.

– У меня авоська тяжёлая! Как запущу! ― пригрозила бабулька.

– Та ё… б…ь на х…, мать вашу, п…ц! Покупайте уже б…ь билеты! Обступили кассу с…, ё…е! ― отозвался мужик сзади.

– А мы билеты купим! И тебе потом кааак влетит! ― в унисон сказали женщины.

Наконец через полчаса, Аня подобралась к заветному окошку и уже без сил стала говорить:

– Девушка, пожалуйста: Киев, плацкарт, на двадцать девятое число.

– Ничего нет.

– А другие места?

– Нет других. И СВ, и купе все раскуплены. И должна вас огорчить, что билеты в Киев раскуплены на эту неделю, на все числа. Заранее стремятся купить, поэтому всё разобрали.

– На Полтаву хотя бы.

– Нет, на Полтаву тоже ничего не осталось.

– А Харьков? ― с надеждой спросила она.

– Нет, тоже ничего нет.

– Ладно, спасибо! С Наступающим и всё такое, ― поникшим голосом сказала девушка кассирше и отползла от окошка.

– Киев, двадцать девятое, ― вдруг слышит она сзади.

– Два нижних и два верхних места, ― ответила кассирша. Тут Аня разворачивается и вне себя кричит:

– Девушка, вы же говорили, что ничего нет!

– Да, действительно нет.

–А, то мне послышалось, ― и она отошла.

– Дайте мне одно верхнее и одно нижнее.

– А теперь вы будете говорить, что нет мест?! ― Аня в ярости.

– Теперь компьютер показывает, что нет.

– Как нет?! ― спросила женщина, которая покупала билеты.

– Теперь есть.

– Ну дайте мне, хотя бы один несчастный билетик, хотя бы один, ну пожалуйста, ― умоляла Аня.

– Теперь нет, ― удивлённо сказала кассирша, ― Девушка, уйдите! Из-за ваших отрицательных флюидов компьютер глючит!! ― резко ответила она.

Анна уже ничего не ответила, она только плакала. Слёзы заливали глаза, и всё виделось таким размытым. Еле удерживаясь на ногах, она вышла на улицу, и присев на лавочку, стала реветь нечеловеческим голосом.

А тем временем, компьютеры в кассах продолжали серьёзно глючить, да так, что вскоре они выключились совсем.