Читать книгу «Десять стрел для одной» онлайн полностью📖 — Анны и Сергея Литвиновых — MyBook.
image
cover



– Надо ведь было что-то в свидетельстве о рождении написать, – пожала плечами мама.

– Ну ты даешь! – обиженно произнесла дочь. – А меня байками про капитана Гранта кормила.

Она помнила, что долго тогда дулась. Несколько раз порывалась поехать по адресу. Найти «капитана». Высказать ему все. Разве честно – «сделать» дочку и ни разу даже не повидать?

Однако познакомиться с папой так и не решилась. Мама права: зачем навязываться? Да и к чему ей отец-бухгалтер? Недотепа и трус?!

Надя отправилась по отцовскому адресу, только когда мамуля погибла[1] и она почувствовала себя самой одинокой на всем белом свете.

Адрес оказался настоящим. Но Кирилл Юрьевич Рыбаков (рассказали соседи) давно по нему не жил. «Они с женой и дочкой квартиру сдают, а сами куда-то в деревню переехали», – только и удалось узнать.

«Черт с ним тогда», – решила Митрофанова.

И больше об отце не вспоминала – вплоть до сегодняшнего дня.

– Надежда Кирилловна, вы меня слышите? – помощник нотариуса сочла, что пауза затянулась.

– А вам точно именно я нужна? – неуверенно переспросила Надя. – У меня в свидетельстве о рождении в графе «отец» – прочерк.

– Да, официально вы не удочерены. Но Кирилл Юрьевич Рыбаков в своем завещании назвал вас своей дочерью.

– А как вы меня нашли?

– Покойный указал ваш прежний адрес. Пришлось туда ехать, – ворчливо отозвалась помощник нотариуса. – Хорошо, новые хозяева ваш телефон дали. А вы что, своего отца никогда не видели?

– Нет. Но мне мама говорила, что его зовут Кирилл Юрьевич Рыбаков, – сообщила Надя.

– Что ж, тогда я вас поздравляю, – кислым голосом молвила помощник нотариуса. – Кирилл Юрьевич завещал вам свой дом.

– Дом?!

– Правильнее сказать, коттедж. Общая площадь – двести двенадцать метров. И сад на двадцати сотках.

– Да ладно! – не удержалась Надя. – А где?

– Новорижское шоссе, деревня Васильково. От Москвы – семнадцать километров.

Надя растерялась.

– Но… у него ведь, кажется, жена была? И дочь? Почему он не им все это оставил?!

– Жена умерла три года назад. А дочка давно замужем за очень богатым человеком. Кирилл Юрьевич счел, что она и так в жизни устроена. К тому же он свою квартиру – еще давно – на нее переоформил.

– Вот дела… – растерянно пробормотала Надя. – Вот это да!

– Так вы наследство принимать будете? – ворчливо осведомилась помощник нотариуса.

Когда-то Надя не сомневалась: ничего ей от такого позорного отца не нужно.

Но отказаться – совершенно бесплатно – заиметь собственный дом в ближнем Подмосковье?!

Как раз лето надвигается. Будет жара, духота. Кондиционер, безусловно, чудо, но они с Димой уже много раз обсуждали, как бы им заиметь хоть какую-нибудь дачку. Природа, свежий воздух, рыбалка, «ты, Надюшка, будешь кабачки разводить». Однако приценились – и оставили дерзкие планы. Все, что рядом с Москвой, стоило беспредельно, а кататься на выходные за сто пятьдесят километров – никакой дачи не захочется.

– Буду лотерейные билеты покупать, – пообещал оптимист Димка. – Вдруг повезет.

А Надя печально подумала: «Не будет у нас никогда дачи!»

Фортуна, ты непредсказуема. Но очень, очень, очень мила!

Митрофанова уверенно сказала:

– Я приму наследство.

– И будете абсолютно правы, – снисходительно похвалила помощник нотариуса. – Приезжайте тогда завтра в нашу контору. Адрес: Сретенка, двадцать два. Паспорт и свидетельство о рождении не забудьте.

* * *

Ехать к нотариусу в одиночку Митрофанова боялась, уговаривала Димку отправиться вместе.

Он отбрыкивался:

– Надька, мне неудобно.

– Почему?

– Ну, ты теперь богатая наследница, а я вроде как бедный приживальщик.

– Фу, какие глупости говоришь!

– И работы у меня гора. Давай ты сама, ладно?

– Но на мою дачу ты ездить будешь? – лукаво улыбнулась она.

– Буду, – неохотно кивнул Димка. – Если пригласишь.

Надя не сомневалась: постепенно она его убедит, что это не ее дача, а их общая.

Сама она просто светилась от счастья. И строила грандиозные планы. Розарий. Барбекю. Можно летний бассейн купить, надувной. Интересно, разрешат ли поехать в новообретенный коттедж прямо сейчас, в мае?

Нотариус, обаятельный дедушка, улыбнулся:

– Пожалуйста. Хоть завтра отправляйтесь. Ключи возьмете у соседа из дома напротив. Скажете, что вы Надя Митрофанова. Наследница. Я ему позвоню.

– А давно… – Надя с трудом выговорила непривычное слово, – мой отец умер?

– Две недели назад.

– Но, кажется, в наследство только через полгода вступают? – неуверенно произнесла она.

– Верно, – кивнул нотариус. – Шесть месяцев дается, чтоб все родственники могли заявить о своих правах. Но в вашем случае имеется завещание. И вторая наследница – сестра ваша сводная – сказала, что оспаривать его не будет. Так чего дом целое лето будет пустым стоять? Езжайте, осваивайте. А документы потом получите. В октябре.

– Все равно как-то странно. Нечестно, – поежилась Надя. – Настоящая – ну, в смысле, законная дочка меня, наверно, проклинает?

– Да что вы, милая девушка! – залучился морщинками нотариус. – Знаете, в каких сферах ваша сестра вращается? Муж – в списке «Форбс». «Бентли» с шофером, апартаменты на Остоженке, вилла на Лазурке, резиденция на Бали. Зачем ей этот ваш домик?!

* * *

Надя с Димой впервые поехали в Васильково в середине мая.

По дороге начался страшный ливень. Дождь взвихривал дорожную пыль, лупил по крыше машины, пенился у водостоков. Черное, будто декабрьское, небо рвали на куски молнии.

– Природа бесится. – Полуянов включил щетки на максимальный режим. Покосился на Надю и вдруг изрек: – От зависти.

– К чему? – не поняла она.

– К наследство твоему!

– Глупости, – хмыкнула Надя. – Природе все равно. А на работе я решила молчать.

– Не удержишься.

– Почему это?

– А то я у нас в редакции дачниц не видел! Постоянно фоточки цветов друг другу пересылают. Посадки кабачков обсуждают.

– Дим, ты уже второй раз говоришь о кабачках.

– Да, у меня к ним страсть. Особенно в твоем исполнении. Что ты в них пихаешь, такое вкуснейшее?

– Баранину. С коричневым рисом и помидорами, – улыбнулась Надя. – Я поняла. Заказ принят.

– Но только кабачок обязательно должен быть из своего огорода, – тоном капризного принца произнес Полуянов.

– Этого не обещаю, – вздохнула она. – Я даже не знаю, как их сажать. И когда.

Надя нежно посмотрела на Диму. Кто сказал, что чувства всего два года живут? Они с Полуяновым знакомы всю жизнь, но каждый новый день она осознает, что любит его все сильнее. И все сильнее боится, что однажды его потеряет.

Но пока Дима был рядом. Митрофанова положила руку ему на бедро, погладила. Небо потряс очередной громовой взрыв, машина уже не ехала – плыла по неглубокой реке. Полуянов заворчал:

– Надюха. Не создавай аварийную обстановку.

Хотя сам не за дорогой следит, а вылупился на юную деву. Та несется по тротуару – без зонта, совершенно мокрое белое платье соблазнительно облепило фигуру, мокрые светлые волосы развеваются.

– Хочешь подвезти? – зловещим голосом поинтересовалась Надежда.

– Да ладно. Пусть на автобус бежит, – с заметным сожалением ответствовал журналист. И вдруг спросил: – Ты через телефон платежи умеешь делать?

Надя фыркнула:

– А как я, по-твоему, за квартиру плачу?

– В сберкассе.

– Ох, Димуля! Сейчас даже бабушки – и те освоили терминалы. – Митрофанова достала телефон, спросила: – Тебе денег, что ли, кинуть на мобильник?

– Нет. Тысяча рублей у тебя найдется? Нет, лучше тысяча сто.

Надя как раз отложила себе на новый крем, но (ради Димочки!) баловством пожертвовала безоговорочно. Уверенно кивнула:

– Для тебя – хоть миллион. Куда перевести?

– На Яндекс-кошелек. Вот номер, – вытащил из нагрудного кармана бумажку.

– А кому это? – Надя вошла в онлайн-банк.

– Расследование веду. Потом, может, еще понадобится заявление в полицию написать.

Она вбила сумму.

– Какое назначение платежа?

– Благотворительный взнос. На лечение Горелова Юры.

– Ничего себе! – Надя взглянула возмущенно. – Мошенники на больных детях наживаются?

– Похоже, что да, – мрачно отозвался он.

– А это не опасно? Для тебя, я имею в виду?

– Надюшка, не волнуйся. Обычная острая тема. Тысячная, наверно, в моей жизни.

Подробности Митрофанова выпытывать не стала. Знала, что без толку. Перевела деньги, сообщила Полуянову:

– Копию чека я тебе на электронную почту переслала.

– Ты мой верный друг! – он на секунду оторвался от руля, чмокнул ее в щеку.

Гроза чуть сбавила накал. Взъерошенная стихией Москва осталась позади. Теперь они мчались по Новой Риге.

– Суббота, а дорога почти пустая, – с удовольствием отметила Надя.

– На Новой Риге пробок вообще не бывает. Твой отец грамотно место для дома выбрал.

– Какой он мне отец? – пожала плечами девушка.

– Что значит «какой»? Не просто отец, а любимый папочка – раз такое наследство оставил. Знаешь, сколько твой домик стоит?

– Понятия не имею.

– А я посмотрел на риелторских сайтах – под миллион долларов.

– Да ладно!

– Из-за земли в основном. Тут сотки золотые, а у тебя их целых двадцать, да с лесом.

– У нас.

– Нет. У тебя. Наследство – твое личное имущество. И при разводе не делится.

– Ну, мы еще и не поженились, – она отвернулась к окну.

Подразумевалось давно: они станут супругами. Обязательно. Соли вместе съели не один пуд и даже совместную собственность завели – общую, на двоих, четырехкомнатную квартиру. Но до ЗАГСа до сих пор не добрались. Дима не звал. Надя мечтала, но плести интриги или «принудительно беременеть» не хотела.

А просто капать Диме на мозг – совсем бесполезно. Он каждый раз – едва больная тема хотя бы краешком всплывает – переводит разговор на другое. Вот и сейчас тоже. Приосанился гордо:

– Я великий гонщик! Уже домчался – невзирая на экстремальные погодные условия. Через километр съезд. Чудо-местечко, зацени! Лес кругом сосновый! Теннисные корты! Супермаркет!

Они съехали с трассы на симпатичную, будто в рекламе страховой компании, дорогу. Справа и слева – пряничные, мечта офисного планктона, дома. Два этажа, участок, посадки, иномарка у входа.

– У нас тоже вид на дорогу? – насторожилась Митрофанова.

– Ох, Надежда! Вы бы хоть с кадастровым планом ознакомились, прежде чем во владение собственностью вступать, – упрекнул Полуянов.

И свернул на грунтовку. Слева синело озеро. Справа березовая роща отдавалась остаткам дождя. Метров через пятьсот их встретил указатель: «Васильково».

– Оно, оно! – обрадовалась Надя.

И подскочила к потолку – Дима не заметил под лужами лежачего полицейского.

– Негодяи! Хоть бы знак поставили! – заворчал журналист.

И покатил вдвое медленнее.

Митрофанова жадно глядела по сторонам. Она почему-то представляла классическое дачное местечко: деревянные домики, огороды, цветы, детвора на велосипедах. Но Васильково оказалось каким-то гибридом коттеджного поселка и чахлой деревеньки. То павой выступит вычурный, с витражными окнами, коттедж. И сразу рядом с ним – чахлая изба из черных бревен. Ну, и масса промежуточных вариантов: двухэтажные домики из скучной серой вагонки, солнечно-желтые избушки под старину, барак с новенькой пристройкой…

– А это что? – Надя показала на огромный, возвышающийся над всей деревней домище.

– О-о, это местная достопримечательность. Сейчас специально мимо проеду.

– Откуда ты знаешь про достопримечательности моего Васильково? – подозрительно спросила она.

– Так родная газета писала, – улыбнулся Дима. – Я специально в архиве нашел. Там еще заголовок такой мощный… «Дворец для черного короля».

Полуянов повернул, и девушка ахнула.

Действительно, прямо перед ними возвышался огромный, очень безвкусный за́мок. Площадь – пара тысяч метров, не меньше. Четыре этажа. Арочные окна. Под крышей – бойницы.

Но на этом величие и заканчивалось. Стекол в окнах не было. Забор из рабицы рухнул. Во дворе – груда хлама, какие-то ящики, гнилые матрасы, размокшие пакеты с цементом. Стены исписаны граффити.

– Какой ужас! – прокомментировала Надежда.

– Больше двадцати лет в таком виде стоит, – сообщил Дима. – Его вор в законе, Резо Крутой, в девяносто четвертом начал строить. За два года поставил коробку, закупил отделочные материалы – и сел. На пятнашку. А на зоне с собой покончил. Сам или помогли – не знаю. А дом остался. Наследников нет, достраивать некому.

Дима вновь надавил на газ, скомандовал:

– Теперь ищи Березовую улицу. Где-то совсем рядом.

И Надя почти сразу закричала:

– Вот, вот!

Родовое гнездо оказалсь всего в паре кварталов от воровского дворца. Такая же, как и во всей деревне, разномастная улица. Но если большинство домов стояли фасадами прямо на проезжую часть, то Надино наследство было выстроено куда изысканнее. Внутри, за забором, создавали видимость леса густо посаженные березы. И лишь метрах в пятнадцати вглубь виднелся двухэтажный домик.

– Как здорово! – девушка не удержалась, захлопала в ладоши. Не стала дожидаться, пока Дима припаркует машину, выпрыгнула еще на ходу. Подбежала к забору. Подергала запертую калитку. Заглянула в щелку. Даже примеряться стала – получится ли перемахнуть через ограду.

Подошел Полуянов, ласково улыбнулся. Накинул Наде на плечи ее любимый плащ – синий, с белыми ромашками по подолу:

– Дождь идет. Промокнешь.

Она бросилась ему на шею:

– Да подумаешь – какой-то дождь! Ты понюхай, что за воздух! Как лягушками пахнет! Цветами! И лесом!

Калитка на противоположной стороне улицы распахнулась – и Надя нервно хихикнула.

Из соседнего дома им навстречу спешил ее классический контингент. Молодящийся, крепкой советской закалки, в тренировочном костюме с белой полосой на штанинах старичок. На голове – что-то вроде картузика, сухонькие, голенастые ноги всунуты в подбитые мехом калоши. Лицо встревоженное, голос строгий. Спросил сердито:

– Вы кто такие?

Надя – прежде чем ответить – широко улыбнулась. Представилась:

– Я Надя Митрофанова.

Пожилой дядечка взглянул неуверенно:

– Рыбакова, что ли, дочка?

– Она самая, – просияла в ответ Надежда.

– Что-то не похожи вы на покойника, – старик по-прежнему поглядывал исподлобья.

– А давайте я вам паспорт покажу, – предложила девушка.

Когда протягивала документ, коснулась руки соседа. Тот отдернул ледяные пальцы и отчаянно, словно мальчишка, покраснел.

Митрофанова наградила его еще одной ослепительной улыбкой.

Старик поспешно отвел взгляд от ее груди (Надина гордость, пятый размер безо всякого силикона) и уставился в паспорт. Пролистал, проговорил, словно в пространство:

– Штампа о регистрации брака не имеется.

И взглянул на Полуянова сурово.

Надя еле сдерживалась, чтоб не расхохотаться. Но богатый опыт общения со старшим поколением научил: почтение, плюс малая толика обожания и всегда удовлетворять любопытство. Тогда старички как шелковые.

– Это Дима. Сын маминой подруги. Мы с ним с раннего детства знакомы. Он надежный, хороший человек. Журналист. А я… я надеюсь быть вам, – она очаровательно улыбнулась, – хорошей соседкой. Чуть-чуть освоюсь – испеку пирог, приглашу на новоселье. Придете?

– Других дел у вас нет – со стариками возиться? – проворчал старик.

– Я люблю гостей, – парировала Надя. – Особенно взрослых, умных. Как вас зовут, кстати?

– Тимофей Маркович.

И улыбнулся – хмуро, словно одолжение сделал. Буркнул:

– Сейчас. Ключи вам принесу.

Ходил долго. Надя свой забор чуть ни обнюхала и все коттеджи поблизости рассмотрела. Едва старик появился, начала выспрашивать:

– А кто у меня соседи? Слева и справа?

Тимофей Маркович поджал губы:

– Соседи у вас – большие оригиналы. Слева, – показал на мрачный, темно-коричневого кирпича, дом, – гражданка Сумцова проживает. Днем вы ее не увидите. Она на улицу только ночью выходит. А если кур покормить – всегда вуаль и темные очки надевает.

– Зачем? – хихикнула Надя.

– Опасается ультрафиолета. И еще очень скандалить любит. По любому поводу. Так что будьте готовы. А справа от вас, – дедушка кивнул на бревенчатый дом, – проживает представительница эзотерической профессии.

– Это как? – не поняла Надя.

– Колдунья. Людям будущее предсказывает. Солнечную энергию качает. – Взглянул опасливо на соседский участок, склонился к Надиному уху, зашептал: – А еще находит на нее иногда. Особенно в полнолуние. Между вами-то забор – рабица, все видно будет. Может выть, петь. По земле иногда катается. Она вроде Ванги, блаженная. И общаться ни с кем не хочет.

– А я надеялась тут со всеми подружиться, – вздохнула Надя.

– У нас достаточно закрытый поселок, – поджал губы старик. – Каждый сам по себе живет.

Надя взглянула ему в глаза. Одиночество и тоска – как у всех стариков.

И тепло произнесла:

– Я все равно приглашу вас на новоселье.

– Не стоит трудиться, – отозвался сосед.

– Пойдем, – потянул ее за руку Полуянов.

– До свиданья, Тимофей Маркович! Спасибо вам за ключи! – попрощалась Надя.

На ходу обернулась, увидела: соседушка смотрит вслед. Глаза встревоженные.

– Мы ему не понравились, – заметила Надя, пока шли к дому по дорожке, усыпанной прошлогодними листьями.

– Он мне тоже. Мутный старикан, – отозвался Дима.

– Брось. Типичный одинокий, несчастный дедок. Вроде Юрлова. Таких отогревать надо. Медленно и осторожно.

– Ой, – вдруг нахмурился Полуянов, – подожди, напомнила. Я сейчас. Только в дом не заходи без меня!

И помчался обратно к калитке. Надя жадно разглядывала свои теперь владения. Дом – самый обычный, не новый. Первый этаж из грязно-белого кирпича, второй – дощатый. Крыльцо убитое. Зато сад хорош. На ландшафтный дизайн ни намека, однако и кусочек леса имеется (у забора), и с десяток фруктовых деревьев. Вокруг кустов смородины и малины буйствуют одуванчики. Клумба с еле видными зачатками тюльпанов отступает перед батальоном неистовых сорняков.

Вернулся Полуянов с пакетом.

– Ты куда бегал?

– Да Библию в машине забыл.

– Ты ее сюда взял?!

– А чего такого?

– Ну… раритет. Я все боюсь – потеряем или украдут. Что я на работе скажу?

– Никто не украдет. А начальница твоя мне сказала – хоть месяц читай.

Дима легко взбежал на крыльцо. Надя протянула ему ключ. Замок сердито взвизгнул, дверь отворилась, и они вошли в дом.

В прихожей оказалось сумрачно, Полуянов нащупал выключатель. Старомодная люстра под потолком разгоралась медленно. Постепенно, неохотно освещала заурядный и совсем чужой быт. На тумбочке у входа – пожелтевшая рекламная газета, начатая облатка валидола, садовые перчатки. На вешалке – мужские куртка и плащ, у порога – клетчатые тапочки. Митрофановой стало неуютно – будто незваной гостьей, а то и вором прокралась в чужое жилище.

– Он как будто просто ушел, – прошептала она. – И сейчас вернется.

Обернулась к Диме, растерянно произнесла:

– Ты знаешь, а я ведь даже его фотографии никогда не видела.

Полуянов молча обнял ее. Спросил:

– Разуваться будем?

– Зачем? – Надя была благодарна ему за простой, практический вопрос. – Тут пылища, я сначала все помою.

Они обошли первый этаж. Кухня (в раковине, все в белой плесени, тарелка и чашка). Ванная комнатка (унитаз ржавый, черный). Воздух спертый. А в гостиной, наоборот, светло, свежо и почти чисто. В огромные окна заглядывают молодыми листиками ветки берез.

– Почему здесь воздух совсем другой? – удивилась Надежда.

– Рамы старые, в щели дует, – объяснил Полуянов.

Отправились на второй этаж. Две одинаково безликие комнатки – будто номера в дешевом отеле. В каждой – минимальный набор: кровать, тумбочка, шкаф. И еще одна комната, побольше, – кабинет. Здесь все изящней: стол с видом на сад. При нем кожаное кресло. Настольная лампа под старину. На стене – очень удобно, под рукой, – стеллажи со справочниками.

Полуянов заинтересовался, взял один, прочитал на обложке: «Рифма и размер в стихосложении».

Хмыкнул: «Интересно».

Надя убитым голосом произнесла:

– Дим, я такая размазня! Ни постельного белья не взяла, ни толком еды. Как мы здесь жить будем?

Он взглянул насмешливо: