Глава 3
Через болото

Прошло уже несколько дней с того дня, как отряд вступил на земли Похъёлы. На севере за лесом все четче виднелись горы – два острых белых пика выше облаков и далекая зубчатая гряда, опоясавшая край неба. Но пока местность становилась всё более сырой. Чаще попадались мелкие заболоченные озера с топкими берегами, сплошь заросшие камышом. Над мхами и осокой то и дело вздымались ледниковые валуны в человеческий рост, похожие на серые выбитые клыки какого-нибудь древнего чудовища. Ильмо как-то спросил Йокахайнена, не сейды^[1] ли это, но тот только покачал головой:

– Саами в эти места никогда не забирались. Тут больная, мертвая земля. Под этими мхами и грязью Вечный Лед – на много локтей вглубь. Неужели ты не чувствуешь, как он дышит холодом?

– Ничего! – воскликнул Ахти. – Недолго нам осталось тут мочить ноги. Вон они, горы, – он махнул рукой на север. – Видите, и деревья стали реже. Сейчас поднимемся на ту горушку – и глянем, далеко ли осталось…

Но когда они поднялись на пологий холм, перед ними открылась обширная равнина, почти до горизонта поросшая редкими полусгнившими деревьями, покрытая пятнами ярко-зеленых и бурых мхов, ползучим кустарником. Тускло блестела вода, в воздухе стоял звон комаров и разноголосое чириканье множества птиц. Над равниной стояла сизая дымка, где-то в тумане маячил красный диск солнца.

– Проклятие! Да это же болото!

– Трясина, – уточнил Ильмо.

Несколько мгновений они молча стояли на краю огромной топи. Калли измерил взглядом болото, скинул с плеч лыковый короб и растянулся на траве. Остальные один за другим последовали его примеру.

– Интересно, а обойти его никак нельзя? – задумчиво спросил Аке.

Ильмо молча покачал головой. Болото выглядело бескрайним.

– Ох как мне не хочется туда идти! – сказал Йокахайнен в сердцах. – Наплачемся мы в этом болоте, попомните мои слова!

– Ладно тебе каркать, – бодро отозвался Ильмо. – И не через такие топи лазали. Сейчас уже вечереет. Переночуем здесь, а завтра на заре выступим. Кто, кроме меня, умеет ходить по болоту?

Никто не ответил.

– Ничего, я вас научу. Надо будет изготовить длинные шесты – и идти след в след. Главное, правильно выбирать дорогу – это я возьму на себя. Не впервой.

Впрочем, Ильмо слукавил: в подобное место он по доброй воле никогда бы не сунулся. Но сейчас другого пути не было.

Малиновый круг солнца уже коснулся гор, когда путешественники разбили лагерь на том самом лесистом взгорке, с которого увидели заболоченную равнину. Аке развел костер, Калли занялся готовкой. Йокахайнен от участия в хозяйственных хлопотах, как всегда, уклонился – он бродил вокруг холма, что-то бормоча себе под нос. Время от времени он наклонялся и связывал вместе травинку с травинкой – плел невидимую ловчую сеть из заговоренных узелков. Ильмо прошелся по окрестностям с луком, но вернулся без добычи, так что пришлось довольствоваться ржаными сухарями и кусками жареной утки, недоеденной накануне.

– Еда готова! – громко сказал Калли.

Ахти, давно уже болтавшийся возле костра, первым схватил кусок темного мяса и засунул его в рот. В тот же миг, переменившись в лице, он полез пальцами в рот и вытащил длинную зазубренную кость. Калли заботливо похлопал его по спине.

– Ты что, смерти моей хочешь? – прохрипел Ахти.

– Ну извини, – нахально ответил Калли. – Недосмотрел. И откуда в такой маленькой птичке столько костей? Зачем они ей?

– Тебя бы в лесу поселить, одного. На цепи. Что ты за человек такой вырос, милостью богов оставленный? Куда твои родичи смотрели?

– Родичи-то меня и продали, – печально произнес Калли. – После того как дядюшка мой в одночасье помер.

– Небось утицей его угостил, как меня?

– Нет, – серьезно ответил Калли. – Он это… рыбачить пошел, да и утоп вместе с лодкой. Я не нарочно, просто лодка была уже старая, он сказал – законопать, засмоли, ну я и сделал что он велел. А лодка, как была негодная, так и осталась. Там смоли – не смоли, плыть нечему…

– Так что ж ты его не предупредил? – сквозь смех спросил Ильмо.

– Так он не спрашивал.

Ахти криво ухмыльнулся, выбрал другой кусок, придирчиво осмотрел его на предмет наличия костей, признал годным и откусил сразу половину. Во рту что-то хрустнуло. Ахти замычал и схватился за челюсть.

– А в детстве со мной произошел такой случай, – продолжал раб, не обращая внимания на мычание Ахти. – Послали меня в лес – коров пасти. Эти паскуды тут же разбежались кто куда, я замаялся, пока их собирал. Только было присел дух перевести, на опушку вылезает медведь. А при мне только палка да нож. Мне бы бежать – а я стою, рот раскрыв, и смотрю, как он на меня идет. Так что вы думаете? Медведь подошел, посмотрел на меня этак задумчиво – да и ушел обратно в лес, даже ни одной коровы не задрал.

– Лесной хозяин – зверь мудрый, связываться с тобой, бесталанным, не захотел, – предположил Ильмо. – А то бы подавился твоей тощей ляжкой и издох.

Тем временем Ахти выплюнул на ладонь кусочек кости.

– Повезло тебе, сопля. Если бы это был зуб, я бы тебе такую выволочку устроил!

– Ты-то? Кишка тонка, – хладнокровно ответил Калли.

– А ну, иди сюда, головастик…

– Эй, хватит, – встрял Ильмо. – Калли, не дерзи. Ахти, плюнь ты на него. Дайте поесть спокойно.

Ахти пожал плечами и отвернулся от холопа.

– Сейчас бы пивка, после такого «угощения», – мрачно сказал он. – Аке, признавайся, что там у тебя булькает во фляжке?

– «Морозная настойка», – ответил варг. – Вкус у нее не очень, зато она намного крепче пива и сразу шибает в голову. Прочищает мысли, придает сил, убивает страх… Только варги из южного Норье знают секрет ее приготовления…

– Вкус, говоришь, не очень? Дай-ка, попробую!

– Это на крайний случай, – хладнокровно ответил Аке, убирая подальше фляжку.

– А у меня как раз крайний!

– Вот сломал бы зуб – тогда бы дал глотнуть разок.

– До чего же гнусное здесь место, – с досадой сказал Ахти, поняв, что отведать волшебного напитка ему не суждено. – Пива нет, холоп накормил костями… Да еще этот нойда бродит вокруг с кислой рожей. Эй, Йокахайнен! Ты что там делаешь?

Йокахайнен и впрямь чудил. Закончив плести незримую сеть, спустился к самому подножию холма и теперь, зажмурив глаза, опустился на колени и принюхивался.

– Плохое тут место, – ворчливо ответил он после очередного окрика. – Проклятое.

– Ну вот, а я о чем говорю! Не просто так я чуть зуб не сломал!

– Проклятое? Этот взгорок? – встревожился Ильмо.

Йокахайнен развел руками:

– Нет, – везде. А хуже всего – там, – и указал на север, на топь за деревьями.

К ночи болото совсем заволокло туманом. Сизые сумерки обернулись непроглядной тьмой, только далеко в небе еще горела тонкая красная полоса заката – словно кровавая рана на черной медвежьей шкуре.

– Надо бы сегодня часовых поставить, – сказал Аке.

– Боишься, что оттуда полезут? – спросил Ахти, зевая и потягиваясь. – А на чары надежды нет?

– Чары надежны, – сказал Йокахайнен. – Если кто-нибудь сюда полезет, узелки разбудят меня и Ильмо. Давайте лучше выспимся как следует перед завтрашним переходом. Но в одном варг прав – лучше перестраховаться, чем не проснуться. Умереть в таком месте… Очень плохо, знаете ли, будет после смерти тем, кто останется лежать в этой грязи.

После таких слов все умолкли. Ильмо так даже спать расхотелось, хотя они шли целый день и порядком устали. Он долго лежал, прислушиваясь к каждому всплеску, пока незаметно не уснул. И когда рядом с ним раздался отчетливый шорох – уже не услышал…

Около полуночи Калли выбрался из спального мешка, лениво поворошил тлеющие угли костра, но снова ложиться не стал. Ему нужно было подумать. Чтобы лучше думалось, Калли вытащил нож и принялся чистить его, хотя клинок и так блестел. «Жаль, что ты не из рода Калева, – подумал он, недружелюбно покосившись на мешок, в котором похрапывал Ахти. – Всё сразу стало бы гораздо проще». Потом перевел взгляд на затылок спящего Ильмо, и по его рукам пробежал холодок. «Да что ж такое? Словно кто-то шепчет…»

Перед выходом Калли принял решение, которое принесло ему большое облегчение, – оставить Ильмо в живых. Но то, что казалось правильным на горе у Вяйно, здесь, в Похъёле, вдруг стало выглядеть совсем иначе. Как будто темный взгляд каменной Калмы снова всколыхнул у него в памяти нечто с самого дна, тот полузабытый кровавый ужас времен раннего детства, про который Калли и сам не знал – то ли забыть его совсем, то ли запомнить на всю жизнь.

«Не слабостью ли было мое решение? Собственно, чем Ильмо заслужил жизнь? Чем он лучше своих преступных родичей? Его отец участвовал в разорении дома Калерво, а сам он собирается жениться на Айникки – внучке братоубийцы Унтамо! Какой долг страшнее и крепче, чем долг кровной мести? Как меня предки встретят, если я не убью врагов – всех?»

Калли полюбовался ножом, взвесил его в руке, перехватил поудобнее. Странные, непривычные чувства волновали раба. Как, оказывается, приятно держать в своих руках чужие жизни…

«Да и случай теперь подходящий. Чиркнуть по горлу – и бегом назад! Завтра пойдем через болото – найду ли потом обратную дорогу? А если все потонем, кто уничтожит род Калева?»

Калли шевельнулся, собираясь встать, – и тут одновременно поднялись две головы: черная и рыжая. Калли так и застыл с ножом в руке, и на лице у него было написано всё, как у пойманного вора. Его счастье, что Ильмо и Йокахайнен смотрели в другую сторону.

– Ты это видел? – прошептал Ильмо. – Тень! Черная тень прыгнула вон туда, за елки!

– Я ничего не видел, – ответил Йо. – Но меня разбудили узелки. И тебя, видно, тоже. Кто-то у нас побывал…

Ильмо привстал, опираясь на локоть, оглянулся – и увидел Калли у костра.

– А, ты тоже проснулся? Ты видел ее?

– Нет, – хрипло ответил Калли, пытаясь незаметно спрятать нож.

– Железом ей не повредить, – зевая, сказал Йо и снова нырнул в спальный мешок. – Это был хийси. И он уже ушел. Наткнулся на замкнутый круг и сбежал.

– Будем его искать? – спросил Ильмо.

– А зачем? Тут такое место, что я удивился бы, если бы никто к нам не пришел. Давайте спать.

Больше той ночью никто их не потревожил. И узелки промолчали. Только раз Ильмо проснулся уже под утро. Что-то почудилось ему, некое движение у костра. Он быстро поднял голову – Калли так и сидел, опустив лицо на руки, – то-ли спал, то ли плакал.

– Шел бы спать, – тихо окликнул его Ильмо.

Калли не отозвался. Ильмо повернулся на другой бок – и вскоре опять заснул.

Утро выдалось серое, промозглое. В воздухе висела дымка, небо затянули обложные тучи. Путешественники вставали неохотно, с кашлем и ворчанием выбираясь из спальных мешков тюленьей кожи. У Ильмо саднило горло, вся одежда пропиталась туманной моросью.

– Как тихо тут на рассвете! – сипло сказал Аке, укладывая вещи. – Птицы не поют… Даже лягушки не квакают. Только комарье проклятое так и зудит…

– Так осень, – отозвался Ильмо. – Лягушки спят.

– А клюква где? – встрял Ахти. – Что это за болото без клюквы?

Ильмо пожал плечами. Похъёльский лес, на первый взгляд такой же, как в землях карьяла, начинал понемногу открывать свою гнусную сущность. И отсутствие клюквы по сравнению с тем, что ждало их впереди, было сущим пустяком.

Собравшись, они один за другим спустились с холма. Но не прошли и десятка шагов, как под ногами зачавкала грязь.

– Проклятие! – прошипел Ахти, высоко поднимая ноги. – Сапоги промочил!

– Стойте! – воскликнул вдруг Йокахайнен изменившимся голосом. – Назад!

Все замерли. Аке глянул под ноги и выругался на своем языке.

Их окружала трясина. Куда глаза глядят – и вправо, и влево, огибая мысом холм, где они заночевали, простерлась зелено-бурая топь.

– Что-то я ничего не пойму, – сказал Ахти. – Вроде вчера тут был лес… Ничего в этой хмари не разобрать. Саами, ты колдун или нет? Разгони туман, надо осмотреться…

– Думаешь, это так просто… – начал Йокахайнен, но его перебил Ильмо:

– Дайте-ка я попробую!

Нойда взглянул на него с сомнением. А Ильмо выпрямился, сунул два пальца в рот и заливисто засвистел.

– Вяйно так всегда делает, когда рыбу ловит и ему нужен попутный ветер, – виновато улыбнулся он, поворачиваясь к друзьям. – Не знаю, поможет ли…

– Уже, – отозвался Аке, показывая на север.

Кожи словно коснулось холодное дыхание. Туман заколыхался, словно занавесь, и начал понемногу отступать. Вскоре путешественники увидели, что творится вокруг, и ужаснулись. Лесистый холм, где они заночевали, в самом деле оказался островом посреди огромной топи. Калли нарочно сбегал посмотреть на другую сторону холма – топь была везде.

– Должно быть, мы вчера не заметили, да и забрались в сумерках слишком далеко, – предположил Ахти, неуверенно поглядывая на Ильмо.

– Нет, это злые чары! – решительно возразил Йокахайнен. – Трясина подобралась ночью и окружила нас! Чтобы мы никуда не ушли!

– Будем возвращаться? – деловито спросил Аке.

– Она нас не отпустит!

– Эй, успокойся, не трясись! – Ильмо положил саами руку на плечо. – Это всего лишь болото. Возвращаться не будем, это глупо. До предгорий, – он прикинул на глаз, – мы должны дойти за день.

– Да уж, – проворчал Ахти. – Не хотелось бы ночевать там!

И показал подбородком в слоистый туман до края земли, над которым тянули к небу голые ветки редкие мертвые деревья.

Путешественники вернулись к месту ночевки и принялись готовиться к нелегкому переходу. Увязали покрепче вещи, вырезали себе по длинной прочной лесине. Ильмо обычно нес лук разобранным, но тут вытащил колчан, натянул на рога тетиву. Затылком поймал чей-то взгляд, обернулся – Ахти одобрительно кивнул ему и коснулся рукояти меча, которая, как всегда, торчала из-за его левого плеча.

Солнце неспешно всходило где-то за серыми облаками, отступал туман. Колдовской ветерок, вызванный Ильмо, сменился крепким студеным ветром с гор. По воде в болотных окошках побежала рябь.

Ильмо шел впереди, выбирая дорогу, за ним цепочкой – остальные. Охотник держался поближе к деревьям, чутьем выбирал надежные кочки. Сразу за ним шел Йокахайнен. Лесины он не взял, как ни настаивал Ильмо. Нойда шагал, повернув руки ладонями к топкой земле, и тихо тянул себе под нос что-то ноющее на одной ноте, как выразился Ахти, «словно придавленный комар».

Шли они достаточно быстро и еще до полудня прошли изрядный кусок пути. Ни разу не сбились с надежной почвы, никто еще не провалился глубже, чем по колено, – всё благодаря умению Ильмо выбирать дорогу. Друзья не знали, что он с тревогой ждет того мгновения, когда кончатся деревья, удерживающие корнями землю.

Впереди уже простиралось ровное пространство: буро-зеленый, бархатный моховой ковер, упругий, мягко уходящий из-под ног. В сочной зелени мха ярко блестели алые капли клюквы, словно разбрызганная кровь. Целые россыпи клюквы – отродясь ее тут никто не собирал. Там-то и начиналась настоящая трясина, где зыбкая почва ходила ходуном, ускользая куда-то вниз при каждом шаге. А если этот моховой ковер прорвется, расползется под ногами – под ним окажется бездонная жидкая грязь…

Живые деревья вокруг кончились. Только кое-где торчали гнилые березовые стволы без коры и листьев. Ковер мха уже начал опасно качаться и проседать под ногами. Ильмо остановился.

– Послушайте меня все, – сказал он, оборачиваясь к цепочке. – Йокахайнен, будь добр, прекрати свое зудение и тоже выслушай. Если кто-то провалится – не шевелиться, понимаете? Не дергаться, не рваться. Лесину ни в коем случае не бросать. Если что – положить поперек…

И тут Аке, шедший последним, вскрикнул – и ухнул вниз, словно кто-то из-под земли дернул его за ноги. Все на миг замерли, а потом, тут же забыв о советах Ильмо, кинулись ему на помощь.

– Ахти, стоять! Аке, замри!

Ахти послушно застыл на месте. Аке глухо выругался, боясь вздохнуть. Он провалился почти по грудь.

– Да что же это делается, братцы! – растерянно прохрипел он. – Ведь казалось, стою на твердом…