Глава 8. Серая дорога

– Не бойся меня, хорошо? – тихо шептал он мне на ухо, когда я, смутившись, скрыла лицо в его одежде.

После того, как прозвучала его клятва, я не удержалась, и бросилась к Дилану, припав к его плечу. Я расторопно кивала в ответ на его слова. А он рукой аккуратно обнял меня за плечи, но словно бы боялся сделать лишнее движение. Ну вот, напугала и себя, и его… Как теперь загладить перед ним свою вину?

Моя ладонь осторожно легла на его спину и сжала в пальцах кофту. Я придвинулась к нему ещё ближе, коснувшись широкой крепкой груди. И неожиданно услышала сиплый тяжёлый вдох возле своего уха, который быстро оборвался, когда парень, опомнившись, закрыл рот и затаил дыханье. У Дилана тут же участилось сердцебиение. Пульс, ни с того ни с сего, мощными ударами разнёсся по его стройному телу. Какая-то отдалённая часть моего мозга удивилась, и почти что задалась очевидным вопросом: «почему?». Только его тёплое дыхание, прокатившееся по моей шее, неминуемо заставляло забыться.

Но через пару секунд парень отстранился от меня, слегка пошатываясь и нервно улыбнувшись.

– Ну… пойдём, наверное, – нелепо предложил он, пряча от меня своё лицо.

Я слегка опешила. Правда, тут же мои глаза уловили его порозовевшие щёки. И в этот момент я поняла, что мои щёки тоже загорелись. Оба мы замялись, переступая с ноги на ногу.

Да уж, вот это поворот. Всё утро я тряслась от напряжения, места себе не находила, каждого шороха от него боялась. А теперь… Стоим в обнимку посреди дороги и просто рады тому, что мы есть друг у друга в такое тяжёлое и беспощадное время. Толи я такая беспечная, толи безрассудная. Но сейчас я даже слишком ясно начала понимать, что Дилан действительно мне небезразличен. И мне действительно стало легче дышать от того, что это невыносимое утро прошло, и он снова улыбается.

Правда, дальше мы шли молча. Я – от того, что мне по-прежнему было стыдно. А Дилан… мне кажется, он просто боялся что-то сказать. Во-первых, из-за того, что я буквально пару минут назад сомневалась в его порядочности и чистоте помыслов. А во-вторых, потому что я смутила его своими объятиями. Только сейчас я поняла, какое это было странное действие с моей стороны. Сначала я подозреваю его в безнравственности, а потом сама же обнимаю. Не удивительно, что он растерялся. В общем, он ушёл в себя.

Так прошло около четырёх часов. Всё это время мы уверенно шагали по тропе, рассекая чуть редеющий туман, но не озирались, потому что видно ничего толком не было, да и смотреть-то было не на что – кругом всё то же однообразное поле. Один раз у нас был привал, мы успели передохнуть от утомляющей дороги и перекинуться парой слов. Дилан даже рассказал мне анекдот, над которым мы оба долго смеялись. Я в ответ тоже выцарапала из памяти какую-то шутку. Так что обстановка между нами разрядилась, и мы стали чувствовать себя чуть раскованнее.

В итоге мы вышли, наконец, к трассе. Казалось – мы так близко к цели, мы почти добрались до заветного спасения. Но напротив, отсюда-то и начались странные и страшные картины, которые чуждыми узорами и мазками представали перед нашими глазами, заставляя разувериться, что где-то что-то ещё может быть хорошо. Хотя мы до последнего верили, что идём по верному пути, туда, куда и нужно. Но ведь никто же не мог нам подсказать тогда, что следовало бы бежать, и как можно быстрее, в ином направлении…

Прежде чем ступить на дорогу, Дилан замедлил шаг и поднял передо мной руку, другую приложив к своим губам, тем самым показывая мне, чтобы я ничего не говорила и остановилась. Я, не пререкаясь, так и сделала. Он же осторожно сделал пару бесшумным шажков вперёд. Туман ещё не до конца рассеялся, поэтому в поле зрения попадало пока что совсем немного открывающегося пейзажа. И пока Дилан высматривал нет ли опасности на дороге, я молча оглядывалась по сторонам стоя позади него.

Всё вокруг было каким-то серым и невзрачным. Цветам словно выкрутили насыщенность, и они сливались друг с другом неясными пятнами. Различимый оттенок синего прослеживался только на кофте Дилана, маячившей передо мной, и тот казался уже каким-то мутным. Деревьев было мало, и они выглядели какими-то голыми, столько листву с них оборвал ветер и унёс в неизвестном направлении. Трава возле трассы казалось высохшей, и почти что мёртвой. И в целом, больше ничего видно не было, даже небо и солнце по-прежнему прятались за белёсой пеленой тумана.

Камушки негромко заскрипели под подошвой, когда Дилан сделал первый шаг на асфальтированную дорогу. Ещё раз недоверчиво помотав головой из стороны в сторону, парень расслабил плечи, распрямился и обернулся ко мне.

– Чисто, – играючи бросил он мне шаблонную фразу, словно мы были персонажами какого-нибудь славного боевика, и подмигнул. Но улыбнулся парень всё же довольно безрадостно. – Никого нет.

Мне показалось это странным, но я не стала говорить об этом Дилану – не хотелось лишний раз нагнетать обстановку своими мрачными умозаключениями. И я сама постаралась об этом не задумываться. Я подошла к парню.

– Просто пойдём по дороге вперёд. Не знаю что там, но может со временем оно и проясниться.

– Хорошо, – кивнула я.

– Только одно «но», – сведя брови к переносице, глухо добавил он. – Если увидим приближающуюся машину, останавливать не будем.

Я без расспросов снова кивнула.

– И более того, – продолжил парень, – с дороги лучше сойдём и спрячемся в траве у обочины, договорились?

Я тяжело выдохнула:

– Ты чего-то боишься?

– Знаешь, после всего того, что случилось у бункера, лучше перестраховаться. Люди, по-моему, сейчас стали какими-то нервными.

Поморщившись при наплыве неприятных образов из недавнего прошлого, я поняла, что Дилан прав. Как же это забавно – теперь мы опасаемся людей. Вот оно, будущее цивилизованного человечества!

– Согласна, – ответила ему я. – Но неужели ты думаешь, что всё настолько плохо?

Дилан нахмурился:

– Надеюсь, что нет. Но рисковать не будем.

– Хорошо, – подавлено прошептала я себе под нос, и мы двинулись к городу по чёрной ленте трассы, прячущейся с обоих концов в бездне белых облаков тумана.

Нам понадобилось пройти совсем немного, прежде чем мы в кои-то веки вспомнили, что в убежище нас увезли не просто так, а потому что случилось нечто ужасное. Мы-то как мотыльки порхали к нашему родному дому, веря, что там нас укроют, уберегут, защитят. Время, что мы провели в бункере, казалось сейчас страшным и недоброжелательным, но ведь он и был той самой защитой, которую нам предоставили. Мы думали – как же это несправедливо, что нас вырвали из наших жизней и бросили одних на произвол судьбы неизвестно где и неизвестно с кем. Но ведь на самом деле, нас же спасали! Как мне удалось это позабыть?

Теперь реальность стала подкрадываться как хищный зверь исподтишка. И это был какой-то странный зверь, иссохший, костлявый, но не в меру жестокий. Как только мы покинули бункер, он начал преследовать нас по пятам, приближаясь к нам пока мы спим, опаляя своим ядовитым дыханием. И вот он, наконец, решил перестать скрываться в тени, и показать нам часть своего лица, вынырнув из белёсой мглы нам навстречу.

Впереди, по правую сторону от дороги, мы увидели, как вырисовывается огромное чёрное пятно, поднимающееся из выезженной земли. Подходя всё ближе, я начала понимать, что это обуглившееся и источающее соответствующий запах гари, не что иное, как останки сгоревшей автозаправки. А точнее – взорвавшейся. Нагромождение железных балок и исковерканных конструкций смоляного цвета едва позволяли различить в этой, ещё дымящейся, свалке очертания некогда заправочной станции. Такое впечатление, что несчастное строение словно разворотило на куски. В моей голове тут же всплыло незаслуженно утерянное мной воспоминание о тех взрывах, что подняли на уши весь город, и собственно являлись причиной, по которой мы сейчас здесь находились.

Дилан, разинув рот, в недоумении смотрел на чёрные ошмётки заправки, напоминающие паука с оторванными лапками и беспощадно разбросанными вокруг бездыханного тела. Парень замедлил шаг, когда мы поравнялись с тлеющим монстром, но я не хотела останавливаться рядом с обломками станции. Я и смотреть на неё долго не хотела, у меня от её вида скручивало живот и зарождалось вязкое и противное чувство безысходности. А потому я взяла Дилана за руку, не позволяя ему затормозить:

– Пошли, – тихо, но настойчиво сказала я как-то неприятно осипшим голосом, и потянула его за собой мимо этого изувеченного места.

Уходя от заправки, я ни разу не обернулась на неё. Хотя Дилан, спешно догоняя меня, продолжал изумлённо коситься на сгоревшую станцию. Но я не хотела ни говорить что-либо о ней, ни даже акцентировать внимание на увиденном. Я порой так старательно отторгала от себя очевидные вещи, что сама удивлялась такой своей ухищрённой способности. Я просто не хотела их замечать, не хотела себе в них признаваться. Но я уже тогда почувствовала, что дальше будет только хуже.

– Знаешь… – начал было Дилан. Но я его перебила.

– Нет-нет-нет, – остановила я парня. – Не надо. Только не сейчас.

Дилан затих и покорно кивнул. Надеюсь, он понял, что я не хочу развивать разговор об этом взрыве. Я не хотела придавать этому такое значение, от которого у меня начнёт нарастать панический страх. Зачем говорить об этом, если и так очевидно, что дело плохо.

Пока мы шли, словно протестуя против предположения Дилана, ни одна машина так и не проехала. Кругом было настолько спокойно, что мне начало казаться, будто мы плывём в открытом океане, со всех сторон бескрайние просторы воды, и суши мы никогда не увидим. Ничего не происходило, ничего не менялось. Разве что туман стал значительно реже, и мне удавалось рассмотреть окружение гораздо лучше, нежели раньше. Хотя, что там было рассматривать? Серую траву, или серое небо?

Спустя примерно час, мы заметили вдали силуэт маленькой придорожной забегаловки. Слава богу, в отличие от заправочной станции, та была цела и невредима. Разве что, всеми покинута. Ни одна лампочка или вывеска не светились, зазывая водителей остановиться, чтобы перекусить и отдохнуть от долгого пути. Никто не входил и не выходил из двустворчатых стеклянных мутных дверей. Единственное, что привлекло наше внимание – это машина, одиноко припаркованная на обочине.

На этот раз мы замедлили шаг оба, без предварительных указаний Дилана. Я уже без слов понимала его осторожность, а быть может и сама ею заразилась. В любом случае, мы не торопились сразу же подбегать к автомобилю. Парень сощурил глаза, вглядываясь в кафе, парковку, окружающую их территорию. Я делала то же самое, но скорее из любопытства, нежели из предосторожности, как Дилан. Его быстрый внимательный взгляд обегал каждый угол, осматривал каждую тень, проникал в каждый закуток. Но всё казалось таким же заброшенным и забытым, как и весь путь, который мы проделали доселе.