Глава 4

В ловушке судьбы и в цепях вины, Птица поёт, но её песни грустны

В замке графа в Олтгейме обнаружены десятки трупов. По приказу императора для расследования происшествия были направлены Серые Плащи. На данный момент связи с ними нет. Принимаются меры для выяснения обстоятельств и планирования дальнейших действий.

Депеша от Главного Секретаря Императорской Канцелярии

Через два часа у меня затекло всё тело! В какой-то момент я перестала чувствовать ноги. Зловещий мороз овладевает телом. Мертвенно-стылый свет сходит с небес и накрывает всё вокруг. Щурюсь. Снег переливается, и, кажется, он единственный, кому этот яркий свет угодил. Белфорд молчалив. Кстати, о нём: лорд держится в седле уверенно и спокойно, а меня периодически бросает то в одну, то в другую сторону.

Больше не могу сидеть в седле. Мне холодно до костей, и каждая часть моего тела болит.

Хочется просто лечь и лежать.

Ветви деревьев – длинные и когтистые, как лапы хищной птицы. Лес кажется живым. Его голые ветви тянутся к холодному небу. Здесь нет ни малейшего звука, тишина настолько глубока, что, кажется, он сдерживает даже собственное дыхание. Нагие ветви, словно скелеты древних существ, создают ощущение, будто сама природа застыла в ожидании.

К полудню я почти теряю сознание. Смотрю на мужчин, совсем не уставших, и понимаю, что достигла предела.

Белфорд мчится в седле. Чёрные волосы развеваются на ветру. Его взгляд, серый, как далёкое грозовое облако, сверкает яростью и решимостью. Он держит узду коня с мастерством, которого у меня, кажется, никогда не будет.

И почему, чёрт возьми, я вообще об этом думаю?

Вспоминаю его просьбу сказать о своей усталости. Задумываюсь, как к нему обратиться. Решаю, что ничего плохого не будет в том, чтобы назвать мужа по имени.

– Дамиан! – окликаю его.

Мысль о том, что ничего плохого в его имени нет, уже не кажется мне такой уж правильной. Лорд каменеет. Спина выпрямляется ещё больше. Неторопливо переводит на меня взгляд. Ошеломлённая его реакцией на своё имя, забываю, что хотела сказать.

– Прости, – глупо извиняюсь. – Просто больше не могу. Ноги свело.

Он молчит. Зрачки медленно расширяются, заполняя серую радужку, делая глаза чёрными и бездонными.

– Если выйдем из Зимнего леса и пойдём на восток, наткнёмся на таверну, – предлагает Сэм, почесав нос и смущённо улыбнувшись. – Если ты, Дамиан, не против.

Сдвигаю брови.

Почему этот стражник спокойно называет Белфорда по имени, а на меня смотрят так, будто я направила на лорда заряженный арбалет? Да пошли они все к чёрту!

Лошадь припадает на задние ноги, её голова поникла, а ноги дрожат от усталости. Легонько похлопываю её по загривку, но тут же убираю ладонь, видя, что шкура покрыта белым налётом. Лошадь на грани.

– Даже самые выносливые нуждаются в отдыхе, – говорит Белфорд с каким-то холодным оттенком заботы в голосе.

Оборачиваюсь и вижу, как серые глаза искрятся… печалью? Что за чёрт? Привыкла к его ледяному взгляду, но сейчас в нём что-то другое, что-то, чего я не могу понять.

– Ладно, – говорю, стараясь скрыть растерянность. – Идём к таверне.

– И осмотрите её лошадь, – резко приказывает Белфорд, пронзая меня взглядом, как будто это я отвечаю за всё происходящее.

Глубоко вдыхаю, пытаясь справиться с тревогой и непониманием.

Почему он так зол? И почему его забота кажется такой… ложной?

***

Проснулась ближе к полуночи. Шторы плотно задвинуты, маленькая свечка пылает на прикроватной тумбочке. Комната тёмная и узкая. За окном в небе ярко блестят звёзды, и во главе их красавица луна. Напротив меня стоит ещё одна кровать и маленькая тумбочка рядом. Здесь довольно чисто, но странный запах присутствует. Поблизости никого нет. Кровать не расстелена.

Подхожу к умывальнику. Возможность наконец-то привести себя в порядок очень радует. Минуты покоя без скитания по Зимнему лесу кажутся мне настоящей наградой. Смотрю на себя в зеркало и с грустью отмечаю серый цвет лица. Голод и постоянное переутомление сделали дело.

За дверью послышалось шуршание. Кто-то поднимается по лестнице. Шаги затихают. Напряжённо осматриваюсь в поисках меча. Дальнейших действий от неизвестного не следует. Похоже, тот, кто за дверью, не решается войти, либо же нагло подслушивает.

Вижу Тень в ножнах возле прикроватной тумбочки. Беру оружие в руку. Набираюсь смелости и открываю дверь. За ней стоит высокий мужчина с ярко-серыми глазами.

Ах, проклятье…

Мы с Белфордом удивлённо смотрим друг на друга.

– Зачем припёрся? – начинаю я.

Белфорд заводит руки за спину.

– Собирайся, выходим через десять минут.

– Хорошо… мне просто нужно…

– Поторопись. – Белфорд планирует уйти, как вдруг останавливается и произносит: – Необходимо найти тебе одежду.

Он неторопливо исследует меня сверху вниз. Даже чересчур неспешно. Излишне пристально. Моя кожа покрывается мурашками.

– Не откажусь от вашей одежды, лорд Белфорд, – произношу, прежде чем успеваю обдумать фразу.

Его левая бровь приподнимается. Губы растягиваются в кривой усмешке.

– Что ещё моё вы готовы присвоить себе?

Всё! И ты знаешь об этом, потому так злишься.

Держу язык за зубами.

– Моё имя вы уже присвоили себе.

Вот это его осуждающее выражение – он что, серьёзно? Почему в том, что я просто назвала его по имени, было что-то настолько ужасное? Отчего он выглядит так, будто я нарушила какой-то сакральный запрет?

– И что, – бросаю зло, щурясь, – это запретная тема? Ты слишком важная персона?

Он не отвечает. Но тишина, наступившая после моих слов, холодит кожу до мурашек. Слышу, как он делает шаг вперёд, и ещё один – его силуэт приближается, тени танцуют на его лице, а глаза сверкают, будто оттуда проникает весь его гнев.

– Абигейл, – произносит лорд медленно, тягуче. Каждая буква скользит в воздухе, обволакивая шелковыми нитями.

Он делает ещё шаг, и теперь между нами остаются лишь миллиметры. Чувствую его дыхание на своих губах. В его голосе звучит что-то опасное, что-то, отчего сердце сжимается, а кровь в жилах кипит.

– Дамиан… – пытаюсь возразить, но слова застревают в горле, когда он вдруг касается меня. Его пальцы скользят по шее, тёплые, почти обжигающие, оставляя после себя огненные следы.

– Нравится, когда тебя называют по имени? – его голос как бархат, но в нём скрыта сталь.

Он наклоняется ближе, его губы почти касаются моих. Вся моя решимость тает в этой близости. У меня перехватывает дыхание. Я не должна поддаваться, не должна терять голову. Но он смотрит с такой холодной страстью…

– Ты… ты пробуешь меня сломить? – выдыхаю, но голос дрожит, выдавая всё, что я пытаюсь скрыть.

– Я лишь хочу научить тебя, – шепчет он, и его слова срываются в пространство между нашими губами.

Его пальцы приподнимают мой подбородок, заставляя смотреть прямо в его серые глаза. Они темны, как штормовое небо, и полны угрозы, которая притягивает сильнее, чем я готова признать. Он скользит пальцами по моей щеке, оставляя после себя холод, и я ощущаю, как жар внутри разгорается.

Кажется, ещё чуть-чуть, и мы пересечём ту черту, за которой уже нет пути назад. Но я не хочу отступать. Пусть лорд думает, что держит меня в руках, что контролирует мои мысли и желания. Но он ошибается. Я не позволю ему захватить меня целиком.

– Дамиан, – снова говорю, едва касаясь его губ своими, почти провоцируя.

Вызов. Если он думает, что победил – он ещё не знает, с кем связался.

– Снова… – Лорд хрипло смеётся, и это слышится как рычание зверя, готового к прыжку. – Ты просто невыносима.

– Взаимно, – отвечаю, и, прежде чем успеваю осознать, что делаю, хватаю его за воротник, притягивая к себе.

Он мог бы остановить меня, но не делает этого. Его губы касаются моих, и всё гаснет в этом огне. На миг всё стирается – и его холодная ярость, и моё упрямство. Остаётся только это ощущение, что мы оба стоим на краю пропасти. Но я не боюсь.

В этом огне я горю, и пусть весь мир падёт – пусть рухнет, я не отступлю. Наши губы касаются. Чувствую его дыхание, его мощь, его присутствие – и всё это вызывает во мне бурю, которую я не в силах контролировать. Но, чёрт возьми, пусть он думает, что сломал меня. Пускай верит, что это его победа.

Целую его, сжимаю руки в кулаки, почти вцепляясь в его одежду. Он поддаётся, но я ощущаю его настороженность. В этом поцелуе – вызов. В каждом движении – моя ярость. Я делаю это не потому, что хочу, а чтобы показать, как сильно мне плевать. Чтобы обосновать ему и себе, что он не может меня сломать, что я – не игрушка.

Чувствую, как его рука скользит по моей спине, прижимая меня ближе. Секунды превращаются в вечность, и с каждой из них уверенность только растёт. Этот поцелуй – власть над ним, мой способ показать, что я не боюсь. Он думал, что я уступлю, что сломаюсь под его напором, но я встречаю его холод огнём, позволяя нашей страсти столкнуться, как две стихии, и не уступаю.

Он глубже впивается в мой поцелуй, его губы требуют подчинения, но я отвечаю на каждый его толчок. Пусть знает, что я не сдамся. Пускай ощутит, что я не уступаю, а дерзко бросаю вызов. Если лорд думает, что меня можно запугать, что он контролирует мысли и чувства, то этот поцелуй доказывает обратное.

Когда я отстраняюсь, в его глазах – то же напряжение, что и прежде. Он не ждал этого. Не думал, что я пойду так далеко. Но я вижу в его взгляде что-то ещё – удивление, уважение, даже восхищение. Он пытался запугать меня, но не смог. Мы стоим на равных, и это выводит его из себя.

– Видишь? – шепчу, почти касаясь его губ своими. – Мне плевать на твои игры, Белфорд. Твоя власть надо мной – иллюзия.

Он не отвечает, но его рука продолжает оставаться на моей спине, словно он ещё не решил, отпустить меня или затянуть обратно в этот поцелуй. Но я уже сделала свой ход, и теперь всё в его руках. Пусть решает, как ему поступить. Я доказала себе, что могу контролировать ситуацию, и этого достаточно.

Отхожу на шаг, но его рука всё ещё сжимает мою. Смотрю ему в глаза, не позволяя себе дрогнуть. Пускай видит, что я не боюсь. Пусть понимает, что это был мой выбор, моё решение.

– Не играй со мной, Абигейл, – наконец произносит он, но в его голосе больше нет той уверенности, что была прежде. Это уже не угроза, а предупреждение.

– Я не играю, – бросаю в ответ. – Я просто не собираюсь прогибаться.

Его глаза сверкают в темноте, и я вижу, что мой ответ задел его. Хорошо. Пусть знает, что я не та, кем он меня считает. Я – сила, с которой лорд должен считаться. И пускай это его бесит, пусть злит – я не отступлю.

– Было десять минут, – стал он серьёзным. – Осталось три.

Лорд выходит за дверь. Пытаюсь привести в норму своё сбившееся дыхание. Затем бегу к умывальнику и обильно ополаскиваю лицо, шею и грудь студёной водой. Беру кувшин и жадно пью. Внутри зарождается странное новое чувство, похожее на знакомую мне ненависть.

Стою у умывальника, опершись на холодный край, чувствуя, как руки дрожат от напряжения. Вода стекает по лицу, смешиваясь с каплями пота, словно пытаясь смыть с меня то, что произошло несколько минут назад. Но внутри всё ещё бурлит ненависть и отвращение. Губы ещё горят от прикосновения, и это вызывает только одно желание – стереть этот след, избавиться от ощущения, что его тёмная сила проникла глубже, чем я готова признать.

Стираю капли воды с лица, но отмыться от этого не получается. Чёрт, как же меня тошнит. Опираюсь на раковину, дышу глубже, пытаясь прогнать мысли о том поцелуе, который должен был стать моим вызовом, но вместо этого оставил привкус пепла. И вдруг, в зеркале передо мной, из темноты проступает чей-то силуэт. Моргаю, надеясь, что это просто игра теней, но когда поднимаю взгляд снова, встречаюсь глазами с чужим лицом.

– Кто ты? – шепчу, но слова выходят едва слышно, будто голос поглощает окружающая тьма.

Мужчина в зеркале лишь усмехается, как бы играя с моим страхом. В его глазах – зелёный свет, неестественный, неземной, будто внутри них горит что-то жуткое, древнее. Этот свет пронзает, проникает в самую душу, и мне кажется, что он видит все мои тайны, все страхи.

– Так испугалась, маленькая Абигейл? – его голос раздаётся в воздухе.

Он мягкий, но в нём слышится зловещий отзвук, как будто кто-то шепчет одновременно с ним, только издалека, с того света.

Отступаю на шаг, сердце гулко бьётся в груди, и я чувствую, как ледяные пальцы страха сжимают горло.

Апоро – нечто большее, нечто древнее и пугающее.

Моё отражение дрожит в зеркале, словно его тоже охватывает страх.

– Ты… ты, – выдавливаю, не в силах скрыть дрожь в голосе.

Пожиратель смеётся, и этот смех, словно эхо, отдаётся в стенах комнаты, заполняя каждый угол. Он звучит так, будто его издают тысячи голосов, каждый из которых наполняет пространство вокруг.

Апоро наклоняется ближе к зеркалу, и его чёрные волосы, длинные и густые, касаются стекла, словно они могут протянуться ко мне и схватить за горло. В его глазах что-то сверкает, что-то опасное, как огонь на краю пропасти.

– Ты чувствуешь это, Абигейл? – шепчет он, и его голос звучит так, будто он стоит прямо за мной, дышит мне в затылок. Оборачиваюсь, но за спиной пусто. – Чувствуешь, как тьма заползает под твою кожу? Как она обвивает сердце, замораживая его? Это лишь начало.

Тело пронизывает дрожь, становится холодно, как будто ледяные когти вонзаются в сердце. Чувствую, как его присутствие проникает в меня, заполняя всё вокруг.

В зеркале Апоро двигается, но его отражение не соответствует реальности, как будто он скользит между мирами, его форма искажена, превращена в нечто нечеловеческое.

– Чего ты хочешь? – мой голос ломается, он кажется жалким, но я должна спросить, должна понять, зачем Апоро здесь.

– Хочу? – его усмешка растягивается, обнажая острые, как лезвия, зубы. – Я здесь ради веселья. Чтобы увидеть, как ты испытаешь ужас.

Его слова проникают в меня, как яд, медленно, но неотвратимо отравляя каждую мысль. Чувствую, как стены комнаты сужаются, тьма сгущается вокруг. Становится слишком тихо, так тихо, что я слышу лишь своё учащённое дыхание и стук сердца.

Эта тишина заполняет всё, и в ней я улавливаю его шёпот.

– Белфорд не мог запугать тебя, не так ли? – его голос становится мягче, но от этого только страшнее. – Но я вижу то, что скрыто даже от него. Знаю, чего ты боишься больше всего, Абигейл.

Его слова проникают в меня, как ледяные кинжалы, сковывая разум. Не могу отвернуться, не могу отвести взгляд от этих жутких чёрных глаз, которые смотрят из глубины зеркала. Они сверлят меня, вскрывают все страхи, всё, что я пытаюсь скрыть даже от самой себя. Я должна бороться, но он тянет меня в бездну, словно закручивая в воронку, из которой нет выхода.

– О, Абигейл, ты даже не представляешь, насколько я тебя понимаю. Я знаю любую твою мысль, каждый страх, всякое желание. И я наслаждаюсь тем, как ты пытаешься бороться с этим.

Сжимаю зубы, стремясь удержать свои чувства, но его слова с каждым мгновением все больше захватывают.

– Что тебе нужно? – шепчу, почти теряя голос.

Он приближается в зеркале, и его лицо становится ещё более искажённым, зловещим. Его глаза сверкают, как два изумрудных огня, готовых поглотить меня целиком.

– Пока ничего, – его голос замирает в воздухе, как последнее предупреждение. – Но однажды ты придёшь ко мне, маленькая Абигейл. И я буду очень этого ждать.

Его образ начинает исчезать, таять в зеркале, как дым, оставляя после себя лишь чувство ледяного холода и пустоты, которая разливается по всей комнате. Когда его лицо исчезает полностью, я оседаю на пол, дыхание сбивается, а сердце колотится в груди так, что, кажется, вот-вот выскочит наружу.