8 глава. Громко и тихо

Аня повторно нажала на звонок Надежды Ивановны, но за дверью оставалось всё также тихо. Тревожно тихо. Не лаял Бимка, не было слышно медленных шаркающих шагов. Открылась дверь квартиры напротив. Аня обернулась. На неё смотрел пожилой мужчина, который любил шутить, что баба Надя куковала-куковала одна да и обзавелась на старости лет сразу двумя взрослыми внучками.

– Не звони, Ань. Померла наша баба Надя.

Аня смотрела немигающими глазами на соседа и сползала по стене вниз. Он шагнул к ней, сжал плечо.

– Девять дней уж как, – мужчина присел на ступеньку рядом с Аней. – Собачонок сильно заливался, мы забеспокоились. Пока то да сё, нашли уже мёртвую. Сердце остановилось. Сына её вызвали. Он тут быстро со всем управился.

– Вы знаете, – голос сорвался, девушка откашлялась, – где могила?

– А нет её, могилы-то, – покачал головой мужчина, – сынок мать кремировал. Кому, мол, тут приглядывать. Сам уехал. Какой-то хмырь по доверенности теперь занимается продажей квартиры и гаража. Правда, ключи от него найти не смогли. Пришлось взламывать замок и новый ставить.

Аня наконец пошевелилась и поднялась, ухватившись за дверную ручку.

– А пёсик?

– Шут его знает. Выскочил, а, может, и прогнали, – сосед вздохнул, хлопнул по коленям и встал. – Такие вот дела, девонька.

Аня вышла и села на лавочку, на которой любила сидеть Надежда Ивановна. Внутри всё сдавило. Ни слёз, ни дыхания. Раздался звонок. Она посмотрела на экран телефона и приняла вызов.

– Анька, добралась? – голос Васьки прозвучал до рези громко.

– Добралась, – глухо ответила и крепче сжала телефон. – Вась, – замолчала.

– Что случилось? – звук стал тише.

– Баба Надя умерла, – она уставилась на асфальт под ногами.

– Мне жаль, – произнёс Васька. – Ты сама где сейчас?

– Сижу у её подъезда. Представляешь, её сын сжёг тело. Просто превратил свою мать в ничто.

– Разве он не сделал этого раньше? – прямо спросил Вася.

– Да, – она вздохнула, – как и мой отец поступает со мной. Откуда берутся такие нелюди и как они живут с пустотой внутри?

– Не знаю, Ань.

Они помолчали.

– Вась, я даже попрощаться с ней не могу, – горло вдруг пересохло. – Вот зачем я её бабой называть стала…

– Так, ну-ка прекращай, – Васька повысил голос. – Чего ты там надумала?

– А чего тут надумывать, – устало проговорила Аня. – Мамкала я недолго, бабушкала ещё меньше. Отца папой почти не называла, так вон живёт и хоть бы хны ему. Ты же знаешь, я бы Марь-Михалну мамой Машей называла легко, только я боюсь, что не к добру ей от меня «мама» будет.

Васька шумно выдохнул.

– У бабы Нади же пёс был. Что с ним?

– Бимка? – Васька вернул её на землю своим вопросом, и она непроизвольно осмотрелась. – Пропал.

– Поискать не хочешь? – голос Васьки прозвучал строго.

– Хочу, – Аня поднялась и направилась в сторону парка. – Он же шустрый зверёныш, не должен пропасть. Проверю места, где мы с ним бегали.

– Проверь, – согласился Васька, – и перезвони потом.

Она проверила все дорожки, вернулась во двор, постоянно окликала собаку по имени, сделала новый круг по их маршруту и спустя час нашла Бимку. Он вылез на её зов из подвала дома на другой стороне парка. Грязный, исхудавший, пёсик вилял хвостом и лизал её руки, а она уселась прямо на землю, прижимала его к себе и плакала в его жёсткую шёрстку.

Аня оставила бы Бимку себе, но никто не разрешил бы держать собаку в общежитии. На удачу пса, его согласились взять знакомые матери Василисы. Анька посадила его в рюкзак, повесила себе на спину, попросила не трусить и повезла его в новый дом.

Подруга уговорила Аню остаться на ночь. Они помянули бабу Надю, натопили баню, а после щёлкали семечки на крыльце и слушали болтовню младшей сестрёнки Васи.

На обратном пути Аня остановилась у небольшого озера на въезде в город. Красивое и уединённое место. Вроде и городская суета совсем рядом, а тишина неимоверная. Девушка вынула из кармана куртки ключи от того самого гаража, которым не успела воспользоваться, размахнулась и зашвырнула их так далеко в воду, как только смогла. А потом долго кидала нож в старую корягу, разбивая в труху подгнившую кору. Выплёскивала в коротких вскриках и резких бросках клокочущий внутри гнев, смешанный с бессилием что-то изменить, своё чувство вины, хотя умом понимала, что ни в чём она не виновата. Только внутри всё равно скребло и ныло.

Мотоцикл возвращать обратно в деревню она не собиралась. До осени точно. Оставалось найти другой вариант оставлять его на улице в относительной безопасности и сохранности и вернуть в Васькин гараж ближе к октябрю.

В общежитии Аня договорилась с охранниками ставить мотоцикл напротив окон их отсека. Они же посоветовали, какие противоугонные трос и замок подобрать. Местные пацаны, а с ними у Ани всегда получалось ладить лучше, чем с девчонками, проявили интерес и собственную инициативу приглядывать за её «старичком», когда ходили покурить и просто потусить на улице.

Она продолжала держаться особняком. Прошла летнюю практику, где её определили на починку постельного белья и пелёнок, которые, судя по материалу и расцветке, поступали то ли из больницы, то ли из детского дома. Помимо обработки на оверлоке десятков комплектов, она собирала обмылки, сантиметровые ленты, протирала рабочие места. Ощущая себя нерадивым парикмахером, Аня бесконечно подметала колтуны из ниток, обрезки ткани, лоскутки, катыши и весь сопутствующий мусор, которым щедро покрывался пол.

Девушка подменяла других курьеров на работе. Расписание без занятий позволяло, а бездельничать она не привыкла. Да и деньги лишними не были. До конца учёбы обеспечено общежитие, а дальше либо уже сейчас думать о жилье и подкапливать средства на съёмную комнату, либо возвращаться в деревню и на поклон к отцу, что абсолютно исключалось. Она откладывала, пусть понемногу, ведь при желании и скромная сумма послужит хорошим подспорьем.

Мотоцикл стал её отдушиной. Здорово прочищал мысли, заставляя концентрироваться на дороге и лавировании по городским улицам. Он позволял проведать Васю и Бимку и бывать на том озере, куда ей нравилось приезжать одной. Купаться, лежать в высокой траве на берегу и просто смотреть в небо. Хотя в последнее время появилась ещё одна причина: мотоциклисты.

Они не ездили группой. Всегда появлялись по одному и встречались не каждый раз её пребывания на озере. Только Аня была уверена, что они из одной команды, или банды, как ни назови. Их объединяли глухие чёрные шлемы, похожие тёмные куртки и более лёгкие и манёвренные мотоциклы. Аня не была экспертом, но не сомневалась, что точно несколько раз видела мотарды с простой, однородной, говорящей за себя надписью ЯМАХА. Они одинаково уверенно чувствовали себя на городских дорогах, могли повыпендриваться на загородной трассе и выручить на грунтовке. Она любила свой ИЖик, который узнал лучшие времена, лишь попав в руки Васьки и будучи перебранным, обновленным и обласканным капитальными и косметическими процедурами. Он на самом деле стал её личной Планетой в прямом и переносном смыслах. Однако, даже наблюдать издалека за слиянием человека и двухколёсной машины, чувствующих друг друга в каком-то сверхъестественном взаимном соединении, было особым удовольствием. Сначала Аня улавливала в тишине шум двигателя, затем высматривала приближающуюся точку и провожала вырисовавшийся силуэт, насколько хватало взгляда. Как же ей хотелось попробовать пролететь на таком красавце вдоль этого озера, затаить дыхание, резко вывернуть руль и выскочить к самой кромке воды.

9 глава. На своём месте

Осень закрутила новым учебным годом. Вернулась Лариска. Не удержала лицо и растерянно смотрела, как Аня паркует свой мотоцикл. Зачастила курить под деревья, где пацаны продолжали нести свой дозор, как и обещали Аньке. Но заметив, что внимание больше уделяется именно двухколёсному объекту, а не его хозяйке, Лариска угомонилась и перестала стрелять глазами в Анину сторону.

Наконец, в город выбрался Васька. Его матери понадобились специальные рецептурные лекарства, ему самому требовалось наведаться на блошиный рынок по своим гаражным делам, да и настала пора забирать мотоцикл на техническое обслуживание и временный покой.

Аня радовалась и грустила одновременно. Вася приболела и уехала выздоравливать к маме.

– Только из-за меня не беспокойся, – говорила Аня, протирая лоб и руки подруги прохладным влажным полотенцем. – Я не болею – зараза меня боится.

– Но ты из-за меня будешь волноваться, да и дома я быстрее пойду на поправку.

На это Аня не нашла что возразить. Она проводила одну Васю, а на следующий день встретила другого. Они промотались по городу, поели в пельмешке. Аня показала ему свою комнату.

– Вась, я сама пригоню мотоцикл через неделю, – она подняла-таки не дававший ей покоя вопрос.

Они расселись на кроватях напротив друг друга. Васька опёрся локтями о колени и помотал головой.

– Аньк, ты сама понимаешь, что просто тянешь время. Зачем?

Она поднялась и подошла к окну.

– Да всё я понимаю, Вась, – Аня обхватила себя за плечи. – Я без него как без рук стану.

Васька подошёл и встал за ней, скрестив руки на груди.

– Я его смажу, подтяну, – тихонько толкнул девушку костяшками пальцев, – укутаю.

Она фыркнула.

– Напою, накормлю, спать уложу.

– Будете себя оба хорошо вести, на майские верну. Или сама заберёшь, – он не успел увернуться и получил обратный тычок под рёбра.

– Сама, – Аня развернулась, – и раньше.

Он усмехнулся и пропустил её пройти обратно к кровати.

Аня закрывала дверной замок, когда из своей комнаты выплыла Лариска. Соседка оценивающе прошлась глазами по Васе.

– Привет, – томно протянула она. – Полагаю, ты Анькин брат?

Парень молча уставился на слишком ярко накрашенное лицо девушки.

– Конечно, брат, – за него ответила Аня, демонстративно подхватила Ваську под руку и в упор посмотрела на Лариску. – Я же та ещё чокнутая извращенка.

Полгода пролетели насыщенно и событийно.

Аня посещала мастер-классы по рукоделию и продолжала выполнять частные заказы. Сарафанное радио работало бесперебойно. На неё выходили знакомые знакомых и друзья тех знакомых. Особой популярностью пользовалась вышивка на перчатках и сумках. Несколько раз попадались детские шапки и вязанные гладью свитеры на «придумать какой-то необычный акцент».

С Васей началось противостояние за причёску. Подруга уговаривала отрастить волосы, Аня же категорически отказывалась, согласившись лишь на небольшую чёлку. Василиса про себя праздновала маленькую победу и подчёркивала, что Ане очень идет более женственный стиль. Анька отмахивалась, настаивая, что ей не интересны косы, от которых она давно отвыкла и которые её попросту начнут раздражать.

Зимой их комната выдержала осаду воспылавшего симпатией к Васе поклонника, который провожал её на занятия и с них, подсовывал под дверь записки, караулил после душа, пытался договориться с Аней повлиять на непробиваемую Василису и тем самым вызывал обратную реакцию. Васе он не нравился, и его навязчивое внимание только сильнее раздражало. Она пыталась объясниться с ним по-хорошему, Аня же выложила напрямую совет оставить Васю в покое. Постепенно парень переключился на более сговорчивую Ольку, и все выдохнули с облегчением.

Весна наступила ранняя. В апреле Аня не выдержала и забрала ИЖика от Васьки. Друг снова что-то обновил, потому что ход стал явно более плавным. Он посмеивался над Анькой, дразнил, что она просто отвыкла за прошедшие месяцы, ни в какую не пояснял и наотрез отказывался от её предложения компенсировать вложенные расходы.

Она возвращалась в город медленно, особо не разгоняясь. Радовалась возможности опробовать новый шлем, который на новый год получила в общий подарок от Марь-Михалны и Васьки. Чёрный, с глянцевой «скорлупой»¹, с подъёмным солнцезащитным щитком², который она открыла, подставляя лицо ветерку и ярким лучам и вдыхая запахи дороги.

Аня свернула к своему озеру, кинула в зеркальную воду пару камешков, нагоняя рябь и расходящиеся круги, и услышала рокот мотора. Улыбнулась, обернулась и выхватила пронёсшегося чёрным всадником на рычащем чёрном коне мотоциклиста. Она давно с ними не сталкивалась. Как и не бывала на озере. От силы раз пять видела в городе, но мельком, как будто смазано. Теперь же она возобновит поездки сюда, и, возможно, узнает побольше об этих ребятах.

На майские праздники Аня приняла приглашение погостить у Васи. Они помогли её матери с посадками в теплице, вычистили клубнику и перемыли все окна. Аня лежала ночью на диване и думала, как странно получалось: у неё нет своего дома, но жизнь постоянно подкидывает её в дома к тем, кто щедро делится с ней своим радушием и теплом. Пусть она гость, но на мгновения она разрешала себе об этом забывать и погружаться в окутывающее ощущение себя дома.

На въезде в город укладывали новые трубы, и ей пришлось сделать большой крюк. На очередном перекрёстке Аня остановилась на красный свет. Машин было очень мало. Многие уехали за город на длинные выходные.

Мотоциклиста на встречной полосе увидела сразу. Он притормаживал, подкатываясь к светофору. Неожиданно машина, стоявшая в соседнем ряду, дёрнулась в сторону и толкнула его к бордюру. Парень явно не ожидал подобного и завалился на бок. В автомобиле опустилось стекло, в окно высунулась голова и что-то сказала пытавшемуся выбраться из-под мотоцикла бедолаге.