Глава 4
Превратности и предопределенности

«Я скажу тебе то же, что говорю своей пастве: открой глаза и прозрей! Люди ошибались во все времена и ошибаются сейчас. Мы не можем постичь мир, в котором живем, полностью, потому, что не знаем о нем и малой доли того, что есть на самом деле. В начале XVI века человечество стояло на пути принятия того факта, что земля круглая. Более пятнадцати веков люди блуждали в потемках, не представляя себе мир, который называют своим домом. Сегодня нам кажется, что истина почти открылась. Осталось совсем немного, и наши познания будут близки к Абсолюту. Очередное заблуждение! Наше прогрессивное время ведет нас во тьму, еще большую, чем средневековая мгла невежества. На самом деле наш мир не плоский и не круглый – он многослойный, как пирог из слоеного теста. Я знаю, что ты мне не веришь, поэтому начну свою историю с самого начала. Я родился и жил, как все остальные люди. Верил в прогресс, радовался собственным незначительным успехам, передо мной простилалась вся жизнь, которую я планировал оседлать, словно непокорную кобылу. Молодость будоражит воображение, от которого кровь начинает бурлить. Мечты о приключениях и настоящей любви зачастую приводят в тупик. Но со мной произошло все иначе, и моя стена, в которую я уперся от отчаяния, раздвинулась, открывая проход в другие измерения.

Все началось с одного взгляда. Я увидел ее второго мая шесть лет назад. Девушка моего товарища привела в нашу компанию свою подругу. Так я встретил Наташу. Ее улыбка поразила меня больнее, чем стрела Амура. Раненный, с истекающей кровью душой, я полетел к ней на крыльях невообразимого блаженства, будто к целебному источнику, из которого невозможно утолить жажду. Наши встречи были необходимы нам обоим. Проще было отказаться от кислорода, чем от них. В то время я с жадностью познавал любовь, и над ней было не властно ни время, ни пространство. Тогда мне еще было не ведомо, что мой путь приведет к нестерпимой боли…»

Он закрыл тетрадь с нарисованным на обложке маковым полем и устало потер глаза. Воспоминания терзали незатянувшуюся рану. Он стерпит! Сможет! Он должен описать свою историю, от начала и до конца!

***

Сегодня Якуб проснулся поздно, и единственным его желанием было доползти до кухни, чтобы отыскать заветную таблетку аспирина. О вчерашнем вечере напоминали лишь выстроившиеся в небольшой отряд пустые бутылки из-под пива – остальное покрыла дымка тумана. Немного придя в себя, Якуб погрузился в сожаления о бездарно потраченном времени и поклялся себе завязать с алкоголем до конца своих дней. В тот момент ему казалось, что речь идет о большом сроке. Когда яичница уже начинала подгорать, Якуб засуетился в поисках чистой тарелки, но его прервал стук в дверь. Еще не старый, но уже давно не молодой мужчина выругался со смаком и удовольствием. Правда, это не помогло спасти завтрак от обугливания. Он переставил горячую сковороду на другую конфорку и поспешил к запертой двери.

– Кто там? – спросил Якуб, раздражаясь.

– Сантехник. Вы топите квартиру снизу.

– Никого я не топлю, у меня ничего не течет, – в животе уже начало урчать, разжигая злость.

– У ваших соседей снизу дорогой ремонт. Хотите судебных разбирательств? – послышался из-за двери спокойный мужской голос.

Вот чего Якуб точно не хотел, так это судебных разбирательств. Его отношения с правоохранительными органами и судебной системой не сложились еще в подростковом возрасте, когда парнишка получил срок за ограбление продуктового магазина.

– Давайте только быстро, что там вам посмотреть надо…

Стоило повороту ключа клацнуть несколько раз, как дверь рванула и от неожиданности Якуб отступил на пару шагов назад, потерял равновесие и упал. Сильный удар ноги отбросил его в угол, а из носа заструилась теплая, липкая струйка крови.

– Вы что делаете? – растерянно промямлил Якуб.

– Твою польскую рожу разбиваем, паскуда, – высокий, мускулистый мужчина с аккуратно подстриженными усами, переходящими в небольшую бородку, поднял с пола запачканного кровью Якуба и затолкал в комнату.

– Вы кто? Что вам надо? – отчаянно закричал хозяин квартиры.

– Убивать мы тебя будем, за делишки твои стремные. Не понял еще?

– Я ничего не сделал, – причитал Якуб, пытаясь закрыть лицо от очередного удара, сотрясшего голову. В ухе стало мокро, перед глазами пчелиным роем замельтешили черные точки.

– Как же не сделал? В таких делах, поляк, без тебя не обходится. Это же ты у нас в городе – основной канал сбыта ворованных вещей за бугор. Или может я ошибаюсь?

– Ошибаетесь, – с трудом выдавил из себя Якуб.

От удара в живот перехватило дыхание, а глаза округлились и полезли на лоб.

Их было трое. Тот, что с усами – главарь. Это было очевидно. Двое других – его ручные псы, готовые перегрызать горло по взмаху руки хозяина.

– Я не люблю, когда мне врут. Это как оскорбление, понимаешь? А оскорблять меня нельзя. Что тебе отрезать в первую очередь, ухо или нос?

Якуб увидел, как в руке главаря блеснуло лезвие, а затем ощутил резкую боль в ухе. Он завопил из всех сил, но тут же почувствовал удар ногой по подбородку и крик сменился глухим стоном.

– Я все скажу, что вам нужно? – прошептал Якуб, опасаясь, что его слабый голос прозвучал лишь в его голове и до слуха головорезов не дотянулся.

– Вот так лучше, – оскалил зубы главарь. – На днях обнесли Сырского, и не хило так обнесли. Там денег и драгоценностей на несколько лямов зелеными. Вещички редкие, дорогие. Наверняка ты их видел. Куда дел? А главное – кто тебе их принес?

– У меня сейчас ничего нет, я все в тот же день в Польшу переправил, – выдавил из себя Якуб и зажмурился, ожидая получить очередную порцию боли. Но удара не последовало. Мужчина с тонкими усами, спускающимися до самой бороды двумя ровными параллельными линиями, наклонился над своей жертвой и тихо прошептал:

– Кто? Кто тебе принес краденое? Ты пойми, поляк, это дело принципа. Сырский жаждет крови! Такую наглость он не простит. А ты – сообщник. Пока мы ищем вора. А мы его найдем! Можно и тебя растерзать, для разминки.

– Не надо, пожалуйста, не надо! Я же ничего не знал! – завопил Якуб. Его лицо, залитое кровью, перекосило от ужаса.

– Ну, раз ты просишь, то конечно, – главарь развел руки в сторону. – Говори!

– Он называет себя Тамерланом. Думаю, что это не настоящее имя. Вы же понимаете, что паспорт я не просил показать. Высокий, молодой, до тридцати лет, губы пухлые, глаза карие, шевелюра темных волос на голове, зачесанная назад.

– Ты издеваешься? По твоим приметам, мы его несколько лет искать будем. Где он живет?

Якуб чувствовал, что его палач начинает терять терпение, но ничего другого сказать не мог. В той профессии, которую он выбрал, главным была конфиденциальность. Воры, сбывающие ему краденное, не сильно горели желанием открыть душу или хотя бы собственное имя.

– Я не знаю. Клянусь, не знаю. Но у него был мотоцикл. Черный такой, какой-то крутой фирмы.

Главарь закатил глаза и с силой ударил Якуба в живот.

– Нет, друг мой, так мы не поладим. Приведите его в порядок, отвезем Сырскому.

Два молодых накачанных бугая посадили Якуба на стул, вытерли полотенцем лицо и перебинтовали найденным в аптечке бинтом голову.

– Пойди проследи, чтобы соседи не ошивались поблизости, когда будем выводить поляка.

– Что вы сделаете со мной? – с чувством обреченности спросил Якуб. Он дошел до той стадии страха, когда соглашаешься с фразой – лучше ужасный конец, чем ужас без конца.

– Подвешу вверх ногами и сдеру шкуру, – спокойно и даже буднично ответил главарь.

Якуб больше не мог ни молить о пощаде, ни надеяться на чудо. То, что сказанное главарем – не пустая угроза, он понимал. Ему оставалось только как можно достойнее встретить свою смерть. Утвердившись в выбранной линии поведения, он молча сел в автомобиль и, не веря в Бога ни одного дня из своей жизни, начал мысленно молиться. Просторный джип выехал в центр города и свернул на улицу Ленина. Голова у Якуба уже не болела, она стала тяжелой и практически потеряла чувствительность. Он смотрел в окно, наблюдая за беспечно прогуливающимися людьми, мечтая поменяться с ними местами. Внезапно его взгляд остановился на развевающейся на ветру шевелюре густых темных волос.

– Это он! – Якуб вложил в свой крик оставшиеся силы и после этого словно обмяк.

Джип остановился, и главарь впился взглядом в пленника.

– Кто? – прорычал он.

– Тамерлан, – глухим шепотом ответил Якуб и показал в сторону трехэтажного здания, рядом с которым возле автобуса собралась небольшая группа людей под руководством невысокого мужчины. Главарь сразу понял, о ком говорит Якуб: высокий, худощавый молодой мужчина с большим рюкзаком за спиной что-то эмоционально рассказывал высокому здоровяку и небольшому, но крепкому блондину. Все трое стояли рядом и, по всей видимости, собирались куда-то ехать. Выскакивать из машины и похищать на глазах свидетелей человека было недопустимо – не те времена, и главарю от этого стало печально. Но теперь он видел того, за кем охотился. Он смотрел на молодого человека возле автобуса, и этого было достаточно, чтобы настичь свою жертву. Главарь криво улыбнулся.