Восторг на ее крошечном личике всегда убивает меня наповал. Это самая широкая улыбка во всем штате.

Я выхожу из прихожей, хватаю огромного зайца за уши и несу Милли. Она восхищенно визжит, оглушая, и скачет с ним в обнимку как трехлетка.

Счастливый вид сестры приклеивает ко мне не менее широкую улыбку, и меня уносит в детство.

– Дэвид.

Звук голоса мамы заставляет меня отвести взгляд от Милли. Она стоит в дверном проеме и наблюдает за нами. Ее рыжие волосы аккуратно стянуты в хвост, а зеленые глаза светятся от счастья. Для пятидесяти она просто шикарна.

На маме обворожительный наряд, который возвращает еще глубже в детство, когда можно было бегать за ней по пятам и смеяться. Очень много смеяться. Белая блуза без рукавов и темно-зеленые брюки – такой она отпечаталась в памяти навсегда.

– Я так рада, что ты приехал. – Она тепло улыбается. – Один.

Все детские воспоминания разбиваются об пол, стоит мне осознать, сколько радости испытывает мама при отсутствии Бетти. Это ужасно бьет по моему достоинству. Каждый гребаный раз! Неужели мой выбор настолько плох?

Подхожу к ней ближе и долго смотрю в ее прекрасное лицо. Мне нужно чуть больше усилий, чтобы не сорваться.

– Я пришел один не из-за того, что ты не переносишь Бет. А потому что она не смогла.

– Дэвид, ты очень упрям. Даже не знаю, в кого такой? – задумчиво произносит мама, растрепывая мои волосы.

– В себя.

Бросаю на нее последний взгляд и направляюсь в столовую в надежде, что вечер не закончится ужасно.

Мое появление дома стало редким с тех пор, как мама ополчилась на Бет. Выбирать между двумя женщинами, которыми дорожу, – худшее из возможных положений. Моя безмерная любовь к матери, которая тянется из детства, не дает возможности выбрать Бетти. Но каждый раз, в разгар ссоры, вспоминаю неодобрение мамы, и мне начинает казаться, что я делаю что-то не так.

Я вхожу в светлую столовую, которую боготворит мама. Витиеватые белые колонны украшены фонариками (наверняка дело рук Милли); повсюду множество кашпо с комнатными растениями и самая любимая часть мамы – лестница с зеленым ковром с золотыми узорами и бахромой. По центру расположился большой дубовый стол с резными ножками. Белая дорожка с зеленым орнаментом украшает стол вместе с букетом красных роз со двора.

Семейные посиделки – ее отдушина номер два. Когда мы выпорхнули из гнезда, маме было нелегко. Поэтому она всеми возможными способами пытается затащить нас обратно. Пусть даже и на короткий период.

Отец и Уэйн сидят друг напротив друга и оживленно разговаривают. Глаза отца сияют как никогда. Мне редко удается застать его в таким. Рядом с братом замечаю жгучую брюнетку. Уэйн держит ее за руку, нежно поглаживая большим пальцем. Девушка застенчиво переводит взгляд с брата на отца, затем на меня. Ее лицо красиво и утонченно. Под стать моему братцу.

– А вот и наш шкет! – Увидев меня, брат радостно хлопает в ладоши.

Я улыбаюсь во все тридцать два и направляюсь к нему. Уэйн поднимается из-за стола, по-медвежьи обнимая меня.

– Так рад тебя видеть.

Он теребит меня по волосам, как мама, и я снова ощущаю маленького мальчика внутри себя.

– Я тоже рад, Уэйн!

Он толкает меня в бок, и его глаза загораются, как два огонька. У Уэйна такой же серый цвет, как у меня, но волосы – абсолютная копия мамы. Мы с ним почти не похожи.

Когда мне было двенадцать, жизнь казалась сущим адом. Я смотрел на свою семью и не понимал, как же так получилось, что я совершенно другой. Абсолютный гадкий утенок в семье красивых белоснежных лебедей. Только спустя какое-то время мне удалось осознать, что я взял от каждого родителя по чуть-чуть. А брат и сестра – от мамы.

– Дэвид, хочу тебя познакомить кое с кем.

Я впервые вижу Уэйна таким смиренным, полным обожания. Он смотрит на девушку так, словно она целая вселенная, и он хочет спрятать ее ото всех. Включая нас. В каждом его движении прослеживается собственничество и огромная уверенность.

– Это Амелия, моя невеста. Амелия, это Дэвид, мой младший братишка.

Уэйн никогда не мог упустить случая, чтобы показать, кто старше. Это его излюбленная привычка. Он всегда хотел превосходить меня во всем. Быть первым. И до сих пор ничего не поменялось.

Я улыбаюсь.

– Привет.

Амелия неуверенно машет мне, растягивая губы в очаровательной улыбке.

Я смотрю на них и понимаю, что брат обрел свое счастье. То, о котором всегда мечтал: успешный бизнес и красавица жена. Уверен, что брату очень повезло повстречать Амелию на своем пути.

Мама и Милли заходят в обнимку. Тандем этих двоих всегда множил в голове вопросы. Но как бы мне не хотелось знать истину, я заглушал в себе все в зачатке. Милли – моя маленькая малышка, которую я холил с самого рождения. Только это всегда важно.

Мама просит всех сесть за стол, помогая сестре определиться с выбором стула.

Я всегда умилялся решениям и складу ума сестренки.

– Амелия, чем ты занимаешься? – начинает свой допрос отец, не успеваем мы приступить к первому блюду.

– Ничего особенного, – она пожимает плечами, лукаво улыбаясь моему брату. – Мне нравится теннис.

Оказывается, Амелия профессиональная теннисистка, участвующая в чемпионатах по всей Северной Америке. Она увлеченно, с горящими глазами, делится с родителями о достижениях, показывает различные фотографии с соревнований. Уэйн горделиво кивает головой на каждое ее слово, рассказывая с ней наперебой их самые смешные моменты.

Когда мы приканчиваем лангустинов (у мамы особая страсть к составлению меню) и переходим к запеченным овощам, Милли воодушевленно принимается рассказывать о миссис Морган – учительнице музыки. Сестренка восхваляет ее до небес, эмоционально жестикулируя руками. И даже демонстрирует забавную детскую песенку о козе.

Я давно так не смеялся, это точно.

Во время десерта Уэйн и Амелия сообщают, что их свадьба состоится в сентябре, и нам непременно придется перенести все важные дела на потом.

Мама украдкой вытирает скопившуюся влагу в уголках глаз, и выглядит совершенно трогательно. Лучики струятся вокруг них, выдавая возраст, хотя я бы не дал маме и тридцати пяти.

Отец с гордостью смотрит на Уэйна, расслабленно развалившись на стуле после пары бокалов вина. Мне всегда хотелось ощутить на себе такой взгляд.

Но несмотря на удивительно приятный семейный ужин и новость брата, я не перестаю мысленно возвращаться к рыжеволосой девушке. Она постоянно всплывает в голове, подобно чему-то выдуманному, нереальному. И это всегда неожиданно. Застает меня врасплох. Ее огромные зеленые глаза стоят передо мной. Они чертовски манят. И мне хочется заглянуть в них, прочитать ее. Но ничего не выходит.

Мелисса ушла настолько быстро, что у меня даже появились мысли: а не придумал ли я ее? Может, она видение? Мог ли я допустить ее существование? Или она плод моего больного воображения?

– Шкет, как обстоят дела на личном фронте?

Я выныриваю из сладких грез и на пару секунд теряюсь в пространстве.

– Он все еще с той нахальной девицей! – фыркает мама.

– О, не драматизируй!

Я сверлю ее самым гневным взглядом из своего арсенала и бросаю салфетку в тарелку с недоеденным куском пирога.

– Ничего не меняется.

Уэйн усмехается и переводит взгляд на маму. На ее лице отражается целый спектр эмоций, но взгляд обращен на меня. Он из детства – словно я только что разбил ее любимый сервиз.

– Мам, не вижу причин для паники, – спокойно произносит Уэйн и целует Амелию в губы.

Несомненно, братец ее боготворит. Он весь вечер сторожит и поедает Амелию взглядом. Возможно, родители и не замечают этого, но от меня он скрыть не может. Их любовь витает в воздухе. Уверен, что мама с отцом прониклись.

Уэйн утыкается Амелии в шею, что-то шепча, и та взвизгивает от восторга.

– Уэйн, пожалуйста, не при ребенке!

Кислое настроение мамы и злость в мою сторону вот-вот подойдут к краю, поэтому она подскакивает со стула и принимается убирать со стола.

– Элен, давай я тебе помогу, – ласково предлагает отец, как и всегда сглаживая углы.

Мама лишь кивает.

Иногда мне кажется, что она глубоко несчастна, несмотря на все усилия убедить нас в другом. Ее странные перепады настроения с годами только учащаются. Отчасти и поэтому я мало времени провожу с родителями. Мне всегда больше нравилось общество Милли и Уэйна.

– Ты надолго к нам? – спрашиваю я, когда родители уходят в кухню.

– Думаю, на пару дней. Работа не ждет, ты же знаешь.

Брат пожимает плечами и сочувственно улыбается. Он прекрасно осознает, как мне его не хватает.

Уэйн работает в строительном бизнесе в Сиэтле. Мама всегда говорит, что это весьма прибыльное дело. Брат не пошел по стопам отца, за что в свое время получил хорошую взбучку.

Зато я уже пять лет пашу, отрабатывая надежды несостоявшегося старшего сына, и все никак не могу заработать на собственный ресторан. Но я надеюсь, что этот год станет последним, и я смогу сбросить с себя оковы отца. Как бы сильно он ни старался, я вижу, что ему всегда был нужен умный, сообразительный и подкованный Уэйн.

– Расскажи мне, Дэвид, как ты?

Уэйн разворачивается ко мне всем телом, увлекая за собой Амелию, которую после ухода родителей усадил на колени.

– Если бы ты звонил мне или отвечал на сообщения в мессенджерах, то узнавал бы все первым, – из вредности отвечаю я, скрещивая руки на груди для пущей убедительности.

Уэйн аккуратно пересаживает Амелию на соседний стул и в один прыжок подскакивает ко мне, сгребая в охапку.

– Ах ты мелкая задница!

Довольная рожа брата возникает передо мной, и я закатываю глаза. Он пытается со мной бороться. Только Уэйн не учитывает то, что мне не шестнадцать, и я давно уже не тот сопляк.

Приложив максимум усилий, я выворачиваюсь из захвата и обхватываю его со спины, удерживая руки в замке. Уэйн смеется в голос наперебой с Амелией. Любопытство берет верх, и я оборачиваюсь на нее. Но братец тут же выскакивает и валит меня с ног. Мы оба покатываемся со смеху и умолкаем только когда над нами нависает Амелия, подавая руки.

На часах переваливает за полночь, и я решаю остаться у родителей на ночь, чего не делал со дня переезда. Возня с братом и долгий разговор по душам окончательно вытянули из меня мальчишку.

Переступив порог детской комнаты, я набираю номер Бет, намереваясь узнать, куда она исчезла. Но было странно осознавать, что за все время я ни разу о ней не вспомнил. И постоянно прокручивал в голове образ Мелиссы…

Проходит достаточно времени, прежде чем по ту сторону раздается радостный крик.

– Привет!

Я принимаюсь мерить шагами комнату, попутно отключая верхний свет. Необходимость держать себя в руках, дабы не вляпаться в очередную ссору, медленно, но верно, сводит с ума.

– Где тебя носит?

Мой тон сухой и грубый. Это происходит раз за разом. Держать себя в узде всегда давалось мне крайне тяжело. Я стараюсь контролировать это. Но с Бетти никогда не получается.

– Эй, остынь! У меня были срочные дела, – ощетинивается Бет. Она с минуту молчит, наверное, как и я, тормозя себя, а потом продолжает: – Кстати, мои родители хотят, чтобы мы пришли к ним на ужин на следующей неделе. В четверг. Ты сможешь?

Главная особенность Бет – профессионально уводить тему разговора совершенно в другую сторону.

– Почему бы и нет, – небрежно кидаю я.

Последнее время Бетти проявляет абсолютную отрешенность. Она перестала посвящать меня в свои дела. Кажется, словно меня не существует в ее уравнении. Безусловно, я тоже уделяю ей недостаточно внимания. Но ведь Бет прекрасно знает, к чему я стремлюсь. Из этого вытекает постоянная занятость.

Она хочет, чтобы я пошел на ужин к ее семье. В то время как сама даже не удосужилась ответить на сотню звонков, чтобы узнать, что нас, мать вашу, пригласила моя семья!

– А ты, собственно, где? – с ноткой недоверия произносит Бетти. Или, может, мне только кажется?

– Сегодня был ужин у родителей по случаю приезда Уэйна. Я решил остаться на ночь тут.

Сажусь на край кровати и закрываю глаза. Конечно, я был бы не прочь сейчас оказаться рядом с ней. Хотя, порой, мне начинает казаться, что мои чувства угасли. Или их и не было вовсе?

– Почему ты не сказал мне раньше? Я могла бы составить тебе компанию.

В ее голосе чувствуется обида, но она быстро маскирует это под непринужденностью.

– Тебя не было дома, и ты не отвечала на мои звонки.

Стянув через голову футболку, падаю на кровать. Злость поднимается по моим венам, подступая к горлу.

– Дэвид, о таких вещах нужно заранее предупреждать!

– Бет, я устал, – зевая. – Поговорим об этом в другой раз.

– Как скажешь, малыш. Спи крепко, – нежно шепчет она и отключается.

Быстро стянув с себя джинсы, заваливаюсь на кровать и закрываю глаза.

Ещё пару месяцев назад я не мог подумать, что буду ночевать в родительском доме. Что между нами с Бет пронесется черная кошка и внесет раздор в наши отношения. Я думал, что она тот человек, который нужен мне, чтобы вместе идти по жизни, помогая друг другу, любя друг друга. Но у судьбы свои планы. И я не могу быть властен над ними.