7

– Знаешь, Машенька, хоть отпуск свой я отгулял всего два месяца тому назад, но уже устал. Вот чувствую – устал. – Виноградов Николай Петрович, следователь прокуратуры, стоял у окна и смотрел, как дождь поливает улицу. И вокруг такая мгла, тоска, и так не хочется выходить из теплого светлого дома, где на столе – его любимые пирожки, заваренный чай и жена рядом, чувствует ее присутствие, он радуется тому, что она у него есть, такая родная, все понимающая.

– Коля, ты знаешь мое мнение. – Маша, невысокая худенькая женщина в домашних брюках и мужского покроя рубашке, подошла к мужу сзади и обняла его. – У тебя очень тяжелая работа, она требует постоянного напряжения – и умственного, и физического. Да что я говорю, мы оба это понимаем! Так брось ее, займись чем-нибудь другим.

– Чем? Вообще-то один приятель звал меня в частный сыск, но там, кажется, будет еще тяжелее и сложнее. Правда, и платить там будут больше. Даже и не знаю, что делать.

– У меня хорошая зарплата, – робко проговорила Маша. – Ты же отлично понимаешь, что с голоду мы не умрем. Другое дело, что тебе нравится твоя работа, она интересная, не то что у меня – сплошные финансовые отчеты, арбитражные суды, выколачивание долгов.

– Честно говоря, у меня весь запал уже прошел, моя работа давно не кажется мне очень интересной. Больше того, мне все чаще кажется, что жизнь проходит мимо. Ты уже сколько раз звала меня отдохнуть за границу.

– Ты в последний момент отказался от Италии, Венеции, – напомнила с горьким укором жена.

– А ты-то почему не поехала одна?

– И что мне там делать без тебя? Думаешь, мне приятно ходить повсюду одной, спать в отелях, есть в ресторанах, зная, что ты здесь, тоже один, скучаешь… Или я ошибаюсь?

– Вот и я о том же. Говорю ведь – жизнь проходит мимо. И самое главное, я чувствую, что словно отравлен этой… другой жизнью: преступлениями, убийствами, трупами. Вот вы, обыкновенные люди, я имею в виду – не связанные профессионально с подобными негативными явлениями, живете куда более спокойно, не думая о том, что повсюду полно убийц. А я вижу их каждый день: допрашиваю таких сволочей, негодяев, просто зверей!

– Вот для контраста и поехал бы со мной в Италию! Окунулся бы совершенно в другую жизнь, напитался бы красотой, теплым солнцем. Думаю, ты воспрял бы духом, да и мысли твои, быть может, потекли бы в другом направлении.

– Думаешь, я уволился бы?

– Кто знает. Я понимаю, о чем ты.

– Правильно. Если все мы уволимся, то кто же останется ловить преступников?

– Тоже правильно. Ты – мужчина, тебе и решать. Я никогда не стану на тебя давить. Другое дело, если ты чувствуешь, что тебе плохо, на душе кошки скребут, и ты не хочешь идти на работу. Так найди способ, чтобы остаться дома. Возьми больничный, к примеру.

– Это как? Симулировать какую-нибудь болезнь?

– Коля! Не знаю, что сказать, решай сам.

– Давай еще немного подкрепимся, а?

Они вернулись к столу, Николай Петрович съел три пирожка с мясом, выпил большой бокал сладкого чая. Маша, сидя напротив мужа, смотрела, как он ест, и жалела его.

За окном, несмотря на раннее утро, стало совсем темно и мерный звук дождя навевал тоскливую скуку.

– Может, музыку включить?

– Что толку, если мне через двадцать минут уже выходить? – вздохнул Виноградов. – Но все равно включи. Какой-нибудь вальс.

На сердце было так нехорошо, да и тело, словно помимо его воли, заленилось, стало вялым, непослушным. Даже из-за стола вставать не хотелось.

– Правда, Маша, что-то мне не по себе. Может, я заболел?

– Говорю же, не хочешь идти на работу – не иди. Послушайся своего организма.

Виноградов вздохнул и отправился одеваться. Вышел из спальни под музыку вальса, обнял жену, поцеловал ее, потом еще раз.

– Представляешь, у меня такое дело! Две девицы убили мужчину, думаю, он был любовником либо обеих, либо одной из них. Разыграли Марка Садовникова, помнишь, я рассказывал тебе о нем, хороший такой мужик, тоже следователь.

– Садовников? Конечно, знаю. Он даже как-то заходил к нам, у него к тебе какое-то дело было. И что?

– Он свидетелем оказался. У меня нет времени, а то бы я тебе все рассказал. Словом, нас, мужиков, и так мало, а тут еще на нас и охотятся! И такая страшная смерть – этого Сажина задавили машиной. Давили-давили – и задавили. Адвокат должен прийти, Грушин, хочет встретиться со своей подзащитной, Плетневой. У них работа такая – защищать всех, даже самых отъявленных преступников. Ладно, Маша, без меня не скучай. Везет тебе! У тебя отгул, сейчас телевизор посмотришь.

– Да у меня стирки знаешь сколько?! Да и вообще, дел полно, – отмахнулась Маша. – Хотя после обеда я, конечно, посплю. Грех, когда идет дождь, не выспаться в тишине.

Виноградов с особой нежностью напоследок обнял жену, поцеловал:

– Выспись и за меня.

И вышел из дома.

8

– Вам в эту дверь. Проходите. – Какой-то человек взял ее под локоть и ввел в залитое голубоватым холодным светом помещение, где на оцинкованном столе она увидела голого Сашу.

Она хотела что-то сказать, но не могла. Челюсти не слушались, она не сумела открыть рот, как не могла несколько секунд нормально дышать. Как такое могло случиться, что Саша лежит здесь – голый, мертвый? Конечно, он был мертв. Иначе разве он позволил бы так с собой обращаться?

– Роза Дмитриевна, – спросил ее человек, лица которого она не видела, да и не хотела видеть. Только знала, что он из прокуратуры, привез ее в морг для опознания. – Роза Дмитриевна, вам плохо?

– Нет, мне очень хорошо, – криво усмехнулась она и вдруг поняла, что может говорить.

Первый, самый тяжелый, шок прошел, чувства к ней возвращаются.

– Вам знаком этот человек?

Надо было поскорее заканчивать с этим театром! С опознанием. Они и без нее знали, кто это. Решили удостовериться, что не ошиблись. А раздел его кто? Эксперт? Ей сообщили, что Сашу убили. Его сбили машиной или произошло что-то в этом духе. Сейчас она не смогла бы вспомнить, что они сказали ей в первые минуты встречи.

– Да, это мой бывший муж – Сажин Александр Георгиевич. Что с ним? Почему у него все тело синее? Лицо разбито. Волосы в крови…

– Мы вас отвезем к следователю, он вам все расскажет. Думаю, вы тоже, в свою очередь, поможете следствию и ответите на вопросы.

– Это автокатастрофа? Его сбило машиной? Вы же сами говорили мне что-то такое. Что-то я плохо соображаю…

– Вы в порядке? Не хотите воды? Или валидола?

Какой добрый, валидол предлагает! Роза Дмитриевна взглянула еще раз на распростертое перед ней тело и вся сжалась. Запоздалая реакция – она вдруг разрыдалась. В голос. Плечи свело, зубы застучали… Она чувствовала, как ее выводят из морга, сажают в машину. Потом кто-то сунул ей под нос ватку, смоченную нашатырным спиртом.

В авто она немного успокоилась.

– Господи, что же с ним сделали?! – причитала она, кутаясь в плащ. – А дождь какой… Погода – мерзость. Словно природа плачет по нему. Я понимаю, он для вас – никто. Так, один из тех, чья фамилия значится на папке с уголовным делом. А для меня он – человек, муж. Мы были в разводе, но я все равно продолжала считать его своим мужем. Вы можете смеяться надо мной, но даже после того, как он ушел, я еще продолжала заботиться о нем, какое-то время приходила в его квартиру – прибраться, жарила ему котлеты, даже тапочки новые купила! Мне все еще казалось, что я могу его вернуть. Но он не пришел. А если бы вернулся, остался бы жив…

И вдруг она замолчала. Поняла, что сказала глупость. Эти слова могут быть неправильно истолкованы немногословным представителем закона.

– Вы только поймите меня правильно. А то еще подумаете, что… – После этих слов она поняла: она сделала еще хуже. Покраснела от волнения. Подумала: надо бы прежде подумать, чем говорить. Ведь Сашу убили! Она вспомнила это слово. Сначала ей позвонили, предупредили, потом пришли и сказали, что Сажина Александра Георгиевича убили. И попросили ее проехать с ними на опознание. Теперь она точно все вспомнила.

– Куда вы меня везете? – спросила она, чувствуя, как сознание затуманивается, ей становится дурно. – Здесь так душно! Может, откроете окно? Хотя – дождь…

Марк перечитывал дело об убийстве директора мебельной фабрики, когда в кабинет ворвался Локотков.

– Лева, ты что? Случилось что-то? Пожар? Наводнение? Землетрясение?

– Марк, ты не поверишь! Представляешь, Виноградов сломал ногу! Вышел из квартиры, лифт не работает, он только начал спускаться, как подвернул ногу, упал как-то неудачно, скатился на несколько ступенек вниз и в результате ногу сломал!

– А почему ты так радуешься-то? – не понял Марк.

– Знаешь, что он мне рассказал? Говорит, так не хотел идти на работу, просто ужасно не хотел и жене сказал. Чувствовал, что не надо ему идти. Дома ему, видите ли, хотелось остаться, пирожков с мясом поесть, с женой посидеть, телевизор посмотреть. Все! Теперь он и дома, и с женой, и с телевизором. Не зря ученые пишут, что если уж человек не хочет что-то делать, так за него судьба распорядится таким образом, чтобы он это не сделал. Помнишь, как в детстве не хотелось идти в школу, на контрольную, и вдруг у тебя начинал болеть живот, причем самым натуральным образом!

– Лева, успокойся. Виноградов сломал ногу, а ты радуешься.

– Да не радуюсь я, просто удивляюсь. Слушай, Марк, я же самого главного тебе не сказал: дело об убийстве Сажина передают тебе! С минуты на минуту должны принести документы. И еще: в коридоре сидит женщина. Ее привезли из морга.

– Как это – из морга? – Марк разве что не покрутил пальцем у виска: подумал, что Локотков зарапортовался.

– Это бывшая жена Сажина. Ее привезли из морга, она опознала бывшего мужа. На допрос к Виноградову. Но раз Виноградов, лежа в гипсе перед телевизором, поедает пирожки, допрашивать ее придется тебе. Ни пуха!

– Лева, ты, случайно, не выпил?

– Только кофе, исключительно кофе!

Роза Дмитриевна, женщина лет пятидесяти, но ухоженная, холеная, тщательно одетая и причесанная, сидела перед Марком с опухшим от слез лицом и терзала мокрый носовой платок.

– Скажите…

– Меня зовут Марк Александрович Садовников.

– Марк Александрович… Как он умер?

– Его убили, Роза Дмитриевна. Примите мои соболезнования.

– Понимаете, Саша и после развода оставался для меня мужем. Другой вопрос, что он этого не понимал, – затянула она свою вечную песню. – Я говорила ему: Саша, оставайся у меня, живи как хочешь. Конечно, я понимаю, ты младше меня почти на двадцать лет, а вокруг – красивые молодые девушки. Я не осуждаю тебя. Но он был слишком порядочным, чтобы, живя со мной, встречаться с другими женщинами.

– Расскажите все по порядку.

– Хорошо. Господи, говорю с вами, а самой не верится, что Сашеньки больше нет!

– Роза Дмитриевна, пожалуйста…

– Мы познакомились с ним больше пяти лет тому назад у одной моей приятельницы на дне рождения. Знаете, была такая хорошая, веселая компания, где все прекрасно знали друг друга. Зиночка стол накрыла шикарный, так нас всех встретила… У нее я впервые и встретилась с Сашей. Я понимаю, сейчас-то я не в форме – еще бы, я только что из морга, вся опухла от слез, от косметики остался один пшик. Но тогда я, что называется, была разодета в пух и прах, мужчины с меня глаз не сводили! Да и сама я чувствовала, что нравлюсь многим, в том числе и Саше. А он-то был приглашен самой Зиной, и, как я уже потом узнала, Саша был ее любовником. И не хотела я его отбивать, но как-то само собой все получилось. После дня рождения мы, веселые, в подпитии, вышли от Зиночки. На улице снег, красотища кругом, настроение прекрасное. Саша предложил меня проводить. И, как иногда бывает, я предложила ему зайти ко мне выпить чаю. И мы его выпили. Остался он у меня, а потом мы расписались. Конечно, я понимаю, что Саша, возможно, не настолько был влюблен в меня, как я увлечена им, расчет с его стороны, безусловно, имелся. Он нигде не работал, жил исключительно для себя, спокойно тратил мои деньги, но мне нравилось это. Ведь я имела возможность постоянно видеть его. Пожалуйста, не презирайте меня, но просто я тогда находилась в том возрасте и положении, когда женщина с моим материальным достатком может позволить себе молодого мужа. Да, я купила его и пользовалась им в течение пяти лет. И была счастлива, да-да! И мне было горько узнать, что Саша на протяжении этого времени несколько раз погуливал от меня – и с кем, вы думаете?! С моими же приятельницами-ровесницами. Он делал это исключительно за деньги. Зиночка была рада вернуть его себе, пусть и на время. За те свидания, что он ей дарил.

– Дарил?! – не выдержал Марк.

– Вы правы. Это нельзя назвать подарком уже хотя бы потому, что Зина купила ему дорогущий костюм, они с ним специально поехали в Москву, она решила «побаловать мальчика», она так и сказала мне потом, когда мы с ней помирились.

– Это произошло уже после вашего развода?

– Разумеется. Мы не могли не помириться с ней, поскольку нас на тот момент многое объединяло.

– Что же именно?

– Она рассказала мне, что у Саши, оказывается, была связь и с Полиной Викторовной, еще одной нашей приятельницей, и с Катей, моей бывшей домработницей, которая удачно вышла замуж, но быстро овдовела. Словом, наш мальчик переходил из рук в руки, как настоящая шлюха. Вы думаете, я этого не понимаю?! Но я все равно продолжала его любить! И когда встречала его где-нибудь, в городе, к примеру, сердце мое ныло, мне хотелось идти за ним. Такая поздняя, болезненная любовь.

– Роза Дмитриевна, где вы были прошлой ночью с двадцать третьего на двадцать четвертое августа, между часом и тремя?

– Как где? Дома, конечно! Где же еще находиться одинокой и уже немолодой женщине? Я спала, представьте себе!.

– У вас есть машина?

– Есть, только я боюсь водить, держу водителя.

– Какая у вас машина?

– «Мерседес».

– Вы позволите чуть позже ее осмотреть нашим экспертам?

– Разумеется. Я же понимаю – вы ищете убийцу. Ищите! Но я не убивала. И Зина – тоже. И Поля, и Катя. Это исключено!

– Вы так легко отвечаете за других?

– Да, я за них могу поручиться!

– Но они же вас, каждая в отдельности, предали!

– Я все равно не держу на них зла: я понимаю их. Они чувствовали приблизительно то же самое, что и я, когда была с Сашенькой. Господи, мне же предстоит еще рассказать им, что он умер… Вернее, погиб. Его убили! У-би-ли! Боже, какое страшное слово!

– Фамилии Плетнева или Рысина вам ни о чем не говорят?

– Плетнева? Рысина? Нет, не слышала. У меня нет знакомых с такими фамилиями. А кто это?

– Скажите, ваш бывший муж предпочитал зрелых женщин исключительно из-за денег или все-таки ему просто нравились женщины много старше?

– Я тоже задавала себе этот вопрос, и знаете, к какому выводу пришла? Думаю, он принадлежал к тому типу мужчин, которые предпочитают иметь близкие отношения именно с женщинами нашего возраста. Только, пожалуйста, не произносите это слово вслух! Это не геронтофилия, нет. Мы же не старухи! Вы бы видели моих подруг, они прекрасно выглядят. Все стройные, морщин очень мало. Господи, если бы мне кто-нибудь сказал, что я буду обсуждать подобные интимные вещи с совершенно посторонним человеком!

– Я задал вам этот вопрос не из любопытства, поверьте, – извиняющимся тоном сказал Марк. – Чтобы вычислить убийцу, я должен узнать о жертве как можно больше, чтобы понять мотив преступления.

– По-вашему, я этого не понимаю? Я и стараюсь вам помочь, говорю всю правду.

– Значит, вы считаете, что Александр предпочитал иметь близкие отношения с женщинами вашего возраста.

– Ему нравилось это, – Роза Дмитриевна густо покраснела. – Он был очень хорошим, талантливым, если хотите, любовником. Он умел обращаться с женщинами.

– Неужели его совершенно не тянуло к молодым девушкам? – Марк рискнул задать этот унизительный для собеседницы вопрос.

– Думаю, они его не возбуждали. Назовите это отклонением от нормы. Но это так. Иначе он изменял бы мне с более молодыми женщинами. К тому же в нашем городе не так уж и мало молодых богатых женщин. Уж если говорить о деньгах, о выгоде, то он смог бы совмещать приятное с полезным.

– Похоже, вы правы.

– Да. Собственно говоря, он сам признавался мне, что ему нравится мое тело именно потому, что оно такое, какое есть, не молодое, перезревшее даже. Простите, Марк Александрович. Мне тяжело об этом говорить. Хотя… Подождите. Молодая женщина! Да-да, Зина же мне и сказала, что видела его не так давно в обществе молодой женщины. Точного возраста она назвать не могла, но сказала, что это была яркая и очень эффектная блондинка, длинноногая, шикарная. Я могу расспросить ее поподробнее, если нужно.

– Хорошо, но мы сами поговорим с ней, если возникнет такая необходимость. Значит, блондинка. И где же их видели вдвоем?

– Где-то в городе. В центре. Они шли по улице, молодые, красивые. Она держала его под руку.

– А с вами он тоже ходил… вы держали его под руку?

– Нет. Он вообще стеснялся ходить со мной куда-либо. Хотя мы, конечно, посещали и театры, и рестораны. Но это было тяжело для меня. Я понимала, о чем думают те, кто видит нас вместе. Вот, мол, старуха, разрядилась и привела в театр своего молодого любовника!

– Между вами существовали какие-нибудь финансовые договоренности, брачный контракт, к примеру? Или вы составляли завещание?