3

Приехала Глафира, и они с Лизой еще раз хорошенько осмотрели подвал. Улов их казался весьма скромным: зубочистка, колпачок от помады, фантик.

– С одной стороны, хорошо, что вы меня так рано не разбудили, – сказала Глафира, полненькая энергичная женщина, одетая в удобные широкие черные штаны и тонкий зеленый свитер. Глядя на нее, можно было подумать, что жертва совершенного в подвале зверского убийства и Глаша – две родных сестры, настолько они были похожи «мастью». Белая кожа, рыжие волосы, телосложение. – С другой – кажется, я все пропустила.

– Надеюсь, что рано или поздно им удастся все-таки установить личность погибшей, – ответила Лиза, вертя в руках фантик. – «Белочка». Да кто угодно мог обронить этот фантик. Ребенок какой-нибудь, забежавший в подвал по каким-то своим детским делам...

– Интересно, и какие это дела могут быть у детей в этом подвале?

– Они могли здесь прятать велосипед, мяч, какие-то предметы, сигареты, я не знаю... Вот лично я, когда была девчонкой, постоянно торчала в подвале своего дома, все выискивала что-то. У нас был старый дом с большим и темным сырым подвалом. Так вот, там была очень старая и, как нам всем тогда казалось, таинственная дверь. Уж чего только мы не фантазировали, представляя себе, что за ней может быть. Ну и потом, мы, конечно, не выдержали и открыли ее. Сорвали замок – били его камнем, выламывали, ужас! Открыли дверь и обнаружили там довольно-таки просторное помещение с полками вдоль стен. А на полках...

– Черепа со светящимися глазницами... – рассмеялась Глаша.

– Нет, не угадала. Там были папки с какими-то документами. Мы открывали каждую папку и, ничего не смысля в цифрах и записях, безжалостно рвали их, представляя себя героями, призванными спасти мир... Короче, натворили мы что-то нехорошее, как я сейчас понимаю. Хотя, с другой стороны, важную документацию вряд ли хранили в подвале старого дома. Разве что какую-нибудь никому не нужную бухгалтерию. Это – о подвале.

– Хорошо. Пусть ребенок развернул тут конфету и бросил фантик.

– Ладно, все это пустое. Что еще? Колпачок от помады. От дешевой помады морковного цвета. И запах отвратительный, помада дешевая и старая. Но цвет – красивый, насыщенный. Думаю, это колпачок от ее помады. Хотя, может, мне показалось, что ее разбитые губы были, помимо крови, вымазаны чем-то оранжевым. Я вполне могла предположить, когда разглядывала ее, что это либо налипшие на ее губы пряди волос, либо блики от этих поистине золотых прядей. Знаешь, у нее совершенно золотые, очень красивые волосы.

– Может, это парик?

– Нет. Я ведь видела ее так же близко, как тебя. Ладно, Глафира, пойдем отсюда. Меня прямо жуть берет, когда я смотрю на этот стул. Обрывки веревки, как ты понимаешь, эксперты взяли с собой. Пусть попробуют что-нибудь определить. И знаешь, меня все это время не покидало ощущение, будто я уже где-то видела эту девушку или молодую женщину. Даже не могу точно определить ее возраст. Тело взрослой, не худенькой маленькой женщины, а лицо... Какое-то детское. Бррр! И все в крови! Все, все, выходим отсюда. Поехали в контору, ты заваришь чай, спокойно поговорим. Денис в прокуратуре?

– Да, звонил недавно, жаловался, что скучает, ничего интересного и полезного он пока еще не видел и не слышал, считает, что он там просто убивает время.

– Лукавит. Я приставила его к опытному следователю, Андрею Суровцеву. Пока у нас затишье, связанное с тем, что мы как бы решили с Димой отдохнуть, а потому и у вас с ним автоматически получается отпуск.

– Я-то понимаю, но ему там не нравится. Думаю, его просто не берут с собой на сложные, опасные дела, жалеют, может.

– Андрей знает, что делает. Возможно, Денис сейчас занимается документами, подшивает дела – учится, словом. В любом случае это полезнее, чем сидеть за компьютером и пить чай.

– Лиза, по-моему, ты к нему слишком строга. Он за компьютером тоже работал, изучал наши дела, досье, к тому же, если ты помнишь, я познакомила его с Герой Туровым, тот много раз ходил к нему в морг, тоже какие-то записи делал.

– Да-да, я все помню.

Телефон Лизы зазвонил.

– Слушаю. Кто? Ирина? – Она напряглась, словно вспоминая, какая именно Ирина ей звонит, потом вдруг лицо ее просияло, и Лиза улыбнулась: – Ирина, ты, что ли? Да, конечно, не узнала! Ты уж извини. Приходи прямо сейчас! Почему не можешь? Ну, хорошо, давай я подъеду. Куда? Боже, какое гиблое место. Как, ты говоришь, бар называется? «Огинский»? Знаю-знаю. Хорошо, мы приедем. Да, с Глашей. Пока.

– «Огинский»? – переспросила Глафира, очень хорошо знавшая, о каком именно баре идет речь.

Два года тому назад там была убита школьница. Самая окраина города, частные домишки, разбитые фонари, в жилах местных жителей течет кровь зэков, пустивших там корни еще в тяжелое послевоенное время. Поножовщина, пьяные драки, бытовуха, изнасилования, притоны – одни на другом. Один из местных авторитетов купил старый склад и переоборудовал его под «заведение», а поскольку в списке любимых им музыкальных произведений, кроме «Мурки» и «Джанели», значился известный полонез Огинского, то и свое коммерческое детище он решил назвать так же романтично и неожиданно.

– Кого это еще туда занесло? – спросила Глаша.

– Скоро мы все узнаем. Это Ирина. Я с ней вместе рожала. Ну прямо на соседних родильных столах лежали. Хорошая девчонка. Красивая, умная. Думаю, стряслось что-то, раз она попросила меня приехать именно туда. Если бы она хотела выпить со мной чашку кофе, то встречу назначила бы где-нибудь в центре, так ведь? Или просто приехала бы к нам в контору. Ладно, поехали. Что гадать-то?

– Да в «Огинский» только с пистолетом за пазухой можно ходить.

– Не знаю, отчего ты не носишь пистолет? У тебя, кажется, уже и разрешение есть... Глаша, садись в машину, поехали.

* * *

Окраина города издали напоминала протянувшийся вдоль железнодорожного полотна зеленый дачный массив. Яблоневые сады уже отцвели, черешни розовели начавшими поспевать ягодами. Вдоль дороги стояли, словно подремонтированные специально к лету, лоснившиеся свежей краской дома, набухала весенней свежестью, питая засеянные семена, вспаханная под огороды ухоженная земля. Глядя на жителей, занимавшихся мирным сельским тяжелым трудом, трудно было поверить, что где-то здесь как тени бродят настоящие, не пойманные и не узнанные еще преступники: убийцы, воры, насильники. Но этот район действительно считался одним из самых проблемных, опасных, скверных, и никакой нормальный человек никогда в жизни не осмелился бы купить здесь жилье, даже за самую символическую плату. Вот поэтому здесь и обитали только коренные жители, которых все знали в лицо и не трогали.

* * *

– Глаша, ты что это притихла? Неужели тебе и правда страшно? Да у меня здесь полно знакомых. Правда, не очень-то мне хочется с ними встречаться, но это уж как карта ляжет.

– Ты по тону этой Ирины не могла догадаться, что с ней? Может, ее держат где-нибудь здесь, в притоне? Или вот еще что... Может, стоило бы прихватить с собой отряд спецназа?

– Успокойся, Глафира.

Лиза свернула с шоссе на узкую улочку, проехала несколько метров, свернула еще раз и подъ-ехала к крыльцу белого оштукатуренного строения с витиеватой черно-белой вывеской: «Огинский». Хозяин заведения, видимо, был настолько музыкален, что первую букву пожелал изобразить в форме скрипичного ключа.

– Ну прямо музыкальная школа, а не притон, – поморщилась Глафира, вылезая из машины.

Раздался характерный писк – это Лиза включила сигнализацию.

– Представляешь, вот выйдем мы из этой харчевни или трактира, а машины нет, – продолжала канючить Глаша. – Не надо было нам сюда приезжать.

– Глаша, возьми себя в руки. С тех пор как ты вышла замуж за Родионова и стала матерью двоих детей, тебя как подменили. Ответственность чувствуешь, что ли? Если попросишь меня об увольнении – не отпущу, так и знай. Без тебя наша контора захиреет, да мне ее вообще придется прикрыть! Так что давай, ноги в руки – и вперед!

Они поднялись на крыльцо. Лиза толкнула тяжелую дубовую дверь, и подруги оказались в полутемном прохладном помещении, пропитанном запахом старого вина.

Большой ресторанный зал был разделен на две части узким проходом с устланным мягкой красной ковровой дорожкой полом. По обеим сторонам от нее тянулись длинные дубовые столы, почти черные от лака, вдоль которых стояли такие же массивные неподъемные стулья с ковровыми подушками на сиденьях. По углам зала стояли четыре небольших квадратных столика, покрытых зелеными скатертями, за одним из которых и сидела молодая женщина в черном платье.

– Она на трамвае сюда приехала, что ли? – прошептала Глафира Лизе на ухо, пока они шли к барной стойке. – Машины-то рядом с баром нигде нет.

– Сейчас все узнаем.

* * *

Ирина, увидев их, напряглась, даже привстала. Глафира, приблизившись к ней, хорошенько ее рассмотрела. Худенькая блондинка, ухоженная, но в данный момент какая-то слегка растрепанная, растерянная, испуганная. Спешила, видно, ни накраситься толком не успела, ни причесаться. Платье простое, черное, но видно, что дорогое, хорошо сидит. На шее – тоненькая золотая цепочка со скромным крестиком. В ушах серег нет.

Огромные голубые глаза с расширенными зрачками, впитывающими в себя полумрак ресторана.

– Лиза, боже мой, как же я рада, что вы пришли! Здравствуйте, Глафира. Много о вас слышала... Думаю, Лиза вам рассказала, где мы с ней познакомились. Садитесь, пожалуйста. Я постараюсь быть краткой.

* * *

Лиза и Глаша сели напротив нее. Подошла официантка, плотная брюнетка с родинкой над губой. «Роза» – значилось на ее бейджике. Крепкая деваха, какая-то даже неестественно яркая, красивая, киношная. Ей бы кобуру на пояс да кожаные штаны...

Ирина, перед которой уже стояла пустая рюмка, быстро сделала еще один заказ: водка и два кофе.

Проводив взглядом явно никуда не торопившуюся Розу, Ирина сразу начала рассказывать:

– Значит, так. Мой муж – серьезный человек. У него свой бизнес: мебельные магазины. У него есть партнер и одновременно как бы босс, я уж не знаю точно, какие именно отношения существуют между ними. Я имею в виду, что не совсем в теме, кто кому и на что в самом начале дела давал деньги... Уф... Волнуюсь! Но суть не в этом. Господи, мысли путаются, я так нервничаю... Так вот. Время от времени наш курьер, точнее, перевозчик, привозит из Москвы наличные, крупные суммы, чтобы Миша заказал мебель. У нас прямая поставка из Италии.

– Наличные?! – У Глаши округлились глаза. Лиза незаметно пнула ее под столом ногой.

– Да. И вот до недавнего времени все было хорошо. Миша накручивал на этой мебели хорошие проценты, его партнер в Москве занимался своими магазинами, временами они каким-то образом выручали друг друга, взаимно оплачивая счета... Все это я знаю, понятное дело, из обрывков их телефонных разговоров, из случайно услышанных фраз. Миша с самого начала мне сказал: он не желает, чтобы я совала нос в его дела. Хочет, чтобы занималась хозяйством, ребенком. Он хороший человек, добрый, да только вот очень нервный. Часто кричит беспричинно, правда, потом извиняется, покупает мне подарки, стараясь загладить свою вину. И я понимаю его: у него работа нелегкая, все-таки бизнес. Я-то очень далека от всего этого. Господи, я все не о том! Самое главное. Вот. Перевозчика ограбили! Когда именно это произошло, я так и не поняла. Может, месяц тому назад, может, пару недель прошло. Он вернулся из Москвы с деньгами – у него с собой было, страшно произнести, один миллион двести пятьдесят тысяч евро. Согласитесь, крупная сумма денег. Причем наличных. Повторяю, мой муж – человек взрывной, можно даже сказать, бешеный! Знаю, что он чуть не придушил этого парня. Его зовут Дмитрий Ремизов.

– Ограбили? – переспросила Лиза. – И как же это произошло? Не знаешь?

– Знаю. Он вышел из самолета, сел в свою машину, которую оставлял на стоянке, отъехал не так уж и далеко, и тут его тормознули работники ГИБДД. Вернее, переодетые в них бандиты. Кажется, их было двое. Перевозчик вышел из машины, его отключили электрошокером, забрали деньги и оставили парня на дороге. Это все, что мне известно.

– Ты хочешь, чтобы я нашла эти деньги? – без тени иронии спросила Лиза, оценивая степень тяжести этого преступления и сочувствуя подруге.

– Объясню. Понятное дело, муж все это время не бездействовал. Думаю, он уже к кому-то обратился, я слышала, как он договаривался с кем-то очень серьезным и важным о встрече. Но время идет, ничего не происходит, никто и ничего не нашел, разумеется... И вся эта ситуация превратила нашу семейную жизнь в самый настоящий ад! Миша впал в глубочайшую депрессию, он кричит на меня, на ребенка... Ругается, когда ребенок плачет ночью, его все раздражает, понимаешь? Мне вообще страшно находиться дома. Я понимаю, что Миша никогда не поднимет на меня руку и даже не замахнется, но ты бы видела его глаза... Они наполнены болью, понимаешь? Ему страшно. Возможно, эти деньги... Словом, иногда мне кажется, что у него долги. И он попросил у партнера эти деньги или у друзей партнера.

– Он торгует мебелью, говоришь?

– Да. Итальянской. Дорогая, красивая мебель, – Ирина вздохнула, достала сигаретку, закурила, затянулась. – А что, если его убьют из-за них? Или наоборот – он убьет этого Ремизова? Или уже... сделал с ним что-нибудь? Хотя нет... Вряд ли. Если бы он его прибил, то не матерился бы на него каждый день, а так – вроде бы он еще живой...

– Почему он сам не пришел ко мне?

– Да что ты?! – замахала руками Ирина. – Откуда ему знать о твоем существовании? Вернее... Нет, извини. Я не то хотела сказать. Просто, думаю, он вообще женщинам не доверяет. У него какие-то свои люди есть. Может, в прокуратуре, может, еще где-то.

– Ирина, чем я могу тебе помочь?

– Выясни, пожалуйста, заведено ли официально дело о грабеже? Занимается ли кто-нибудь этим? Жив ли этот парень-перевозчик? Может, у тебя есть знакомые, которые за деньги смогут найти людей, переодевшихся в этих гибэдэдэшников? Словом, помоги мне, придумай что-нибудь! Миша не должен знать, что я встречалась с тобой и что я вообще как бы в курсе всего этого дела. Но я вижу, что он страдает, и решила, зная о твоих способностях и связях, тоже как-то помочь ему. Думаю, чем больше людей будут искать преступников, тем лучше. Ты, во всяком случае, сможешь держать меня в курсе дела. Я понимаю, что все это стоит денег, поэтому принесла двадцать тысяч евро. Это все, что у меня есть. Конечно, если дело сдвинется и ты по-настоящему впряжешься в расследование, то я найду еще средства. Продам кольцо, еще кое-что...

– Ирина, успокойся, – мягко остановила ее Лиза. – Пока что я и без всяких денег попытаюсь тебе помочь, что-то выяснить. А там уж видно будет. Но для начала мне нужна вся информация о твоем муже, о его фирме.

– Да-да, я все приготовила. Написала, вот... – Ирина достала из сумочки лист бумаги и протянула его Лизе. – Вот, тут и паспортные данные Миши, и наш адрес, телефоны, посмотришь.

– Почему вы выбрали для встречи именно это место? – спросила, не выдержав, Глафира. – И на чем сюда добирались?

– У меня мама здесь живет. В двух шагах отсюда. Я приехала на автобусе. Уж не знаю, почему, но мне почему-то кажется, что за мной следят... Возможно, те люди, которых нанял мой муж, отрабатывают все версии, то есть они могут подозревать и меня. Сегодня рано утром я на машине приехала в стоматологическую клинику и сразу же вышла из нее через черный ход. У меня там подружка работает, вот она мне и помогла. То есть я как будто оторвалась... Прямо как в кино! Вышла, села в автобус и приехала сюда, к маме. Хорошо, что она ничего не знает. Живет себе спокойно, в огороде возится, курочек кормит... Знаешь, когда закончится вся эта история и все мы, дай бог, останемся живы, я попрошу Мишу купить дом подальше от города, в каком-нибудь тихом месте, будем там жить втроем. Знаешь, сказала я сейчас это, и сердце почему-то сжалось... Честно говоря, я вообще не верю, что эти деньги когда-нибудь найдутся, ведь те, кто так дерзко их украл, – наверняка профессионалы. И что тогда делать – не знаю. Не думаю, что наша квартира и все наши машины столько стоят. Разве что мебелью расплачиваться? Но как эту мебель превратить за короткий срок в деньги – я тоже не представляю... В общем, такая вот история, Лиза.

– Хорошо, поработаем, – пожала плечами Лиза, вертя в руках густо исписанный листок. – Значит, твой муж – Михаил Тайлер.

Послышались легкие шаги, запахло кофе.

– Да, кстати... Познакомьтесь, – Ирина ласково взглянула на приблизившуюся к ним с подносом жгучую брюнетку с родинкой над губой. – Моя родная сестра, Роза.

Роза неожиданно дружелюбно, широко, показывая красивые зубки, мило улыбнулась.

* * *

Вернувшись к машине, Глафира возмущенно сказала:

– Что она вообще о себе думает? Дело на миллион с лишним евро, а она предлагает тебе какие-то двадцать тысяч? Понятное дело: там поработали профессионалы. Да тут столько работы... Всю криминальную армию города надо поднять на уши, узнать, кто заказчик и куда ушли денежки.

– Глаша, успокойся. Ведь она-то хочет только понять, ищут ли этих гаишников или нет, то есть прояснить эту ситуацию как бы изнутри, через своих. Ведь, если выяснится, что официального расследования нет, то есть Тайлер не обращался в полицию, значит...

– ...значит, и денежки эти – криминальные, и он не хочет светиться. А с другой стороны, у полиции как бы больше возможностей. Вот он и мечется, не зная, к кому обратиться, чтобы деньги эти все же нашлись.

– Вот именно. Поэтому для начала надо бы нам съездить к этому Тайлеру в гости. Ну или хотя бы посмотреть, какую такую золотую мебель он продает, которая может стоить таких огромных денег.