Посвящаю памяти моих братьев Левы и Кости

Эта книга – результат попытки заняться чем-то, кроме работы, во время трех волн пандемии коронавируса и в ожидании четвертой. Может быть, это развлечет не только меня, но и еще несколько человек из тех, кто любит и знает Монголию или просто интересуется ею. Буду рада.

Первая волна

Дулмушкин день

Ночью в доме слышались цокующие звуки. Цок-цок-цок. Мама сказала:

– Наверное, это крысы.

Папа сказал:

– Откуда в степи крысы? Монголия – это степи, а крысы – городские животные.

Мама сказала:

– Где ты тут видел степи? Наша дача находится в пади. С одной стороны – лес, с другой – лысые скалы. Между прочим, в верхнем доме отдыха есть кухня. Раздолье для крыс.

Папа сказал:

– Ты всегда споришь со мной.

Мама сказала:

– Я говорю так, как есть.

Папа сказал:

– Почему-то твое «так как есть» всегда не так, как говорю я.

Мама сказала:

– Наверное, потому, что ты часто ошибаешься.

Папа крякнул и ушел в другую комнату. Мама стала смотреть вдаль.

А девочка Дулмушка тихонько вышла из дома. Она пошла в гости к ёжику. Это он цокал по полу в доме по ночам, но Дулмушка не сказала об этом родителям. Она боялась, что тогда папа и мама выгонят ёжика и он останется «без кола без двора». Дулмушка недавно научилась читать, в книжках ей нравилось всё, но особенно – всякие «взрослые» выражения. Дулмушка принесла ёжику колбаску. Она давала ему много разной еды, но вскоре поняла, что больше всего ему нравится колбаска. Самой девочке были отвратительны кусочки жира в колбаске, и она их старательно выковыривала. Но ёжик как раз их любил, и Дулмушке приходилось складывать в карман сарафанчика колбаску с этими противными жиринками.

Ёжик принял ее «с распростертыми объятиями». Он тут же стал есть колбаску. А Дулмушка села перед ним на корточки и стала его увещевать:

– Ёжик, милый, ну не ходи ты к нам ночами цокать. Я буду тебе приносить еду, сколько «твоей душеньке угодно». Но если ты будешь цокать, мама с папой решат, что ты крыса, и тебе придется «уснуть вечным сном».

Ёжик сказал:

– Буду-буду-буду!!! – у него был приятный баритон, как у маминого любимого певца Георготса. – Где мне еще цокать? Меня нигде не любят. Устал я греться у чужого огня. Но где же сердце, что полюбит меня?!

От долгого сидения на корточках Дулмушке захотелось в туалет. Срочно. Она быстро выбежала на двор. Тут ее встретил соседский мальчик Болдошка. Он был постарше Дулмушки.

– На, – сказал он, подавая Дулмушке пачку сигарет «Солнце». – Спрячь! У тебя не найдут. Вечером принесешь в нашу пещеру. И спички принеси. Еще приведи Доли. Мы будем ее изнасиловать.

– А меня? – спросила Дулмушка. – Меня будете изнасиловать?

– Пацаны решили Доли. Ну ладно, тебя тоже будем изнасиловать. Я скажу пацанам.

Дулмушка обрадовалась. Она быстренько побежала в туалет. Уже мочи не было.

Потом Дулмушка пошла к ручью. Девочка думала, что он живой, и очень его любила. Он журчал всегда по-разному, то глухо, то весело. Сквозь его прозрачную воду были видны камешки и корни деревьев. Между ними были ямки, в которые можно было зарыть что-нибудь важное. Дулмушка пустила по ручью кораблик из кусочка коры. Он запрыгал по ручью вниз, и девочка запрыгала рядом с ним. Допрыгала до самого низа, и там встретила Доли.

– Вечером пойдем к мальчишкам. Они нас будут изнасиловать. Ладно?

– Ладно. А это как?

– Не знаю. Болдошка сказал, чтобы мы пришли в пещеру. Что это у тебя?

– Хлеб

– Нет, вот это.

– Кукла Болорма. Не дам!

– Ну и пожалуйста! Не очень-то и хотелось. Да еще безволосая. Фу!

– Они случайно вырвались, когда я сделала ей прическу и уложила папиным клеем. Мама сказала, что в следующий раз она мнé уложит прическу клеем.

– Надо ей сделать шапочку из цветов.

– Точно!

Девочки сделали из листика шапочку и украсили ее цветами – саранками и жарками. Получилось ооо-очень красиво.

– Дулмушка-а-а-а! Иди завтракать! – послышался мамин голос.

Дулмушка побежала. Их дача была наверху пади, бежать было тяжело.

По дороге Дулмушка встретила брата Мишу с его другом Юрой, которые спускались со скальной стороны горы. Они возвращались с охоты на змей. Мальчики собирались открыть производство по изготовлению кошельков из змеиной кожи и разбогатеть. Разбогатеть им было нужно позарез, чтобы купить гоночный велосипед. Сначала змей полагалось хорошенько замариновать в марганцовке, чтобы не вылезали из бутылок, в которые их заманили кусочками мяса, и не кусались. Потом снять кожу и высушить на ветках деревьев и только тогда шить кошельки.

Дулмушка, Миша и Юра позавтракали огромными кусками хлеба с колбасой, и еще со сгущенкой. Мама у Дулмушки была добрая и кашу не варила. А Юрина мама варила, хотя тоже была добрая. Юра остался завтракать с другом Мишей.

Проснулся брат Лева. Он был на каникулах. Вообще-то он был аспирант, учился в Ленинграде и был важный человек. Лева собрал ребятню с окрестных дач и стал читать им «Нильса с дикими гусями». Он хорошо читал, с выражением. Когда изображал Акку Кнебекайзе, говорил размеренно, как учительница. Когда гуся Мартина, кряхтел, как местный сторож. Дети слушали его «с бесконечным интересом».

Потом все побежали играть в футбол. Дулмушка не очень любила играть в футбол с братом Мишей и его другом Юрой, потому что ей приходилось стоять на воротах. А это, во-первых, неинтересно, а во-вторых, мяч часто попадал в голову. Но возражать не имело смысла, потому что у брата Миши была волшебная формула. Он говорил: «Раз! Два! Т! Р! И!» Уже на «р» из «три» Дулмушка делала все, что он потребует. Почему? Неизвестно. Формула же волшебная.

Пришел Лева.

– Маслята пошли. Быстро за грибами! – сказал он, жуя бутерброд.

Маслят были россыпи. Маленькие, клейкие, снизу желтенькие. Собирали долго. Перешли через перевал, спустились в другую падь. Уже все корзинки и ведерки были наполнены, решили поворачивать обратно. Тут Дулмушка заплакала.

– Чего ты? – спросил брат Лева.

– Они не хотят меня изнасиловаааать… И ёжик устал греться у чужого огняааа…..

– Понятно, – сказал брат Лева и посадил ее на плечи. В одну руку он взял рубашку со связанными рукавами, полную грибов, а другой крепко сжал ногу Дулмушки. На плечах Левы было совсем по-другому, чем на своих ногах. Земля – далеко внизу, небо и деревья близко. Ветки кедров и лиственниц касались Дулмушкиной головы.

– Сидела птичка на лугу! К ней подошла корова! Откусила за ногý! Птичка будь здорова! – пели мальчики, выходя из леса. Это был победный клич. Они вывалили все грибы на стол на веранде. Получилась гора.

– Ох! – сказала мама. – Кто же это будет чистить?

Никто этого не услышал. Пообедав, все разбежались кто куда. Лева ушел в беседку читать про физику. Миша с Юрой – домариновывать змей, а Дулмушка отправилась к сторожу Дорж-ахе. Она нашла отличную резинку внизу на дороге и хотела попросить, чтобы Дорж-аха сделал ей рогатку.

Дорж-аха отнесся к просьбе серьезно. Они долго вместе искали хорошую палку с правильной рогатиной. Потом нашли кусочек кожи. Потом все это Дорж-аха строгал, вырезал, прикручивал. Дулмушка внимательно смотрела. Получилась не просто отличная рогатка, а замечательная, прекрасная рогатка. Я ее до сих пор помню.

По дороге домой Дулмушка встретила Эника, и они пошли испытывать рогатку. Стреляли по шишкам, по деревьям, по облакам. Эник сказал:

– Отдай.

Дулмушка сказала:

– Нет.

– Эник сказал:

– Отдай!

Дулмушка сказала:

– Мама! Эник хочет забрать мою рогатку!

– Эник сказал:

– Дура!

Дулмушка ничего не сказала и убежала.

Вечером приехал папа.

– Папа, папа! Смотри сколько мы грибов набрали! А Миша замариновал змей! Дорж-аха сделал мне рогатку!

– О! Маслёнки! – сказал папа.

– Не маслёнки, а маслята, – запрыгала и закричала Дулмушка. Папа специально всегда говорил «маслёнки», чтобы подразнить Дулмушку.

– Люся, я сегодня, кажется, ничего не ел, – сказал папа.

– Садись скорее, – сказала мама, гремя посудой. – Как там у тебя?

– Вандуй – дурак-дурачина, – сказал папа, жуя котлету. – Я дам ему бой!

– Оставил бы ты его, – сказала мама.

– Будем бороться, как завещали нам Роза Люксембург и Клара Цеткин! – сказал папа. – Будем?

– Будем! – заорали Лева, Миша и Дулмушка.

– Роза Люксембург и Клара Цеткин не встречались с такими идиотами, как Вандуй, – сказала мама.

– Это точно, – грустно кивнул папа. – Он говорит, что у монголов до революции не было орфографии, азбук, словарей, ничего. Глупец! Я дам ему бой с позиций ортодоксального марксизма.

– Ешь ватрушку, ортодоксальный марксист, – сказала мама. – Ты же хочешь, чтобы тебя сняли. Вот тебя и снимут.

– Да? Это идея, – сказал папа, – иногда наша мама говорит мудрые вещи.

Они с мамой переглянулись и засмеялись.

Дулмушка пошла взять немного грибов для ёжика. Она положила горстку в карман сарафанчика, опустила туда ладошки и побултыхала ими. Маслята были скользкие, в кармане получился какой-то кисель с грибами. Навстречу ей бежал Болдошка. Дулмушка вдруг вспомнила, что уже вечер и они с Доли должны были идти в пещеру изнасиловаться. «Ой!» – подумала она.

– Если спросят, скажешь, что меня не видела! Поняла? – прокричал Болдошка.

– Поняла, – прошептала вдогонку Дулмушка.

– Болдошку видела? – спросили на бегу мальчики, гнавшиеся за ним.

– Он сказал, что не видела, – промямлила Дулмушка.

В это время Дулмушка увидела, что к ним поднимается какой-то китаец. В костюме, в очках, с чемоданчиком.

– Мама, мама! К нам какой-то китаец идет! – закричала Дулмушка, вбегая в дом.

– Ой! Ой! Ой! Костюха приехал, – запричитала мама, бросаясь к китайцу. – Дамдин! Костя приехал!

– Костя? Приехал? – выскочил папа.

Все стали обнимать и целовать брата Костю. Он прилетел из Ленинграда и, не найдя никого в городе, приехал на дачу. Дулмушка немного стеснялась брата Кости. Она не видела его целый год, он казался ей чужим. И может быть, он обиделся, что она назвала его китайцем. Но брат Костя подкинул ее высоко, и она перестала стесняться.

Взрослые снова сели пить чай и расспрашивать Костю. А Дулмушка вышла прогуляться на свежий воздух. Было темно и немного страшно. Между деревьями с развешанными на просушку кожами змей светили яркие звезды. Слышались какие-то незнакомые звуки: то ли хрюканье, то ли уханье.

– Дулмушка, умываться и спать! – крикнула мама. Дулмушка ее не слышала. Она уже спала в гамаке, удобно подложив под щеку карман с грибным киселем.