Отзывы на книгу «Молочник»

Потрясающе! Так и должны быть написаны романы лауреатов престижных книжных премий - претенциозно, масштабно, глубоко, НЕ ДЛЯ ВСЕХ, явно, но искренне и с изрядной долей экстравагантного юмора.

Весь текст - это поток сознания 18-летней героини, живущей на стыке 70-80 гг прошлого века в Северной Ирландии. В общественных местах рядом с ней появляется Молочник - отнюдь не веселый и добродушный, вдвое старше ее, от которого девушку бросает в дрожь и экзистенциальные размышления. Теперь ей предстоит ощутить себя в центре внимания сообщества, соседей и спецслужб.

Главная героиня - удивительная личность! В ее мыслях не вязнешь, саркастично и уморительно она подмечает своеобразие местного быта и образа действий. Дабы отрешится от окружающих странностей, ирландка на ходу ныряет в романы 16-18 веков, чем привлекает еще больше непрошенного внимания.

Мы никогда не узнаем, как ее зовут, весь круг своего общения она характеризует, как «первая сестра», «третья сестра», «НАВЕРный бойфренд» (в оригинале «maybe boyfriend»), «Молочник» и т.п. Это не мешает живо представить героев, ощутить их рядом с героиней, почувствовать отношения между ними.

Что больше всего понравилось - Бёрнс не бросает агрессивно в лицо читателю обязательные для премиальной западной литературы темы: притеснение меньшинств, высмеиваний депрессий и суицидальных состояний, феминизм, сталкерство и т.п. Очень логично и к месту по тексту, на примерах, она показывает однобокость выводов на животрепещущие темы окружения героини.

Местами текст читается тяжеловато, особенно когда девушка пытается объяснить, каково жить в обществе, разделённом незримой ментальной границей, где дозволено потреблять и смотреть только «нашенское», но никак не «заморское». Несколько десятилетий подряд родина героини живет сепаратистскими настроениями.
Она не использует никаких чётких определений, поэтому незнакомым с ситуацией разобраться будет сложно. К середине все обретает свои места и от абсурда и того, как автором это преподносится, ты пребываешь в ужасе и одновременно местами хохочешь.

Удивительная книга! Мне не хотелось расставаться с героиней, события показаны ей сквозь большую завесу из размышлений по поводу происходящего, увлекательно, своеобразно и блестяще. НО - повторюсь, не все поладят с оригинальной подачей сюжета сквозь длинные полотна текста, порой не поделенного на абзацы и не знающего о существовании диалогов. Если рискнете - равнодушными точно не останетесь!

«Молочник» — это история о сплетнях, слухах, тишине и преднамеренной глухоте. Это роман о катастрофических последствиях бездействия, читать который будет так же нелегко, как продираться через снежную бурю.
(Елена Фомина)

Когда встречается книга с противоречивыми (даже полюсными) оценками и рецензиями, то думаешь: вот сейчас прочитаю и узнаю в чей лагерь попаду: приемников или неприемников. Но не тут-то было! Стрелка шкалы эмоций и одобрения/неодобрения во время прослушивания была настолько чувствительной и неустойчивой, что легко скользила между "отлично! полный восторг!" до "сколько можно повторять! устала! перерыв". Особенно частили перерывы в начале прослушивания. Через 10-20 минут начинались головные боли. Пришлось частично перейти на чтение, а если слушать, то чудесный голос Ксении Бржезовской уменьшать до минимума. Читать подобную книгу с взрывным эмоциональным накалом - впечатляет и... оглушает!
.
Стиль изложения в виде "потока сознания" настораживает первым. Это как влезть в чужую голову и наблюдать за ассоциативно возникающими мыслями; попасть на волну чужих переживаний, впечатлений, размышлений; заполняться чужими эмоциями: страхом, возмущением, удивлением... К тому же "поток сознания" средней сестры (а именно к ней в голову мы забрались) временами достаточно замысловатый и почти всегда болезненный. Наверное, важным условием восприятия (принять или отторгнуть) всегда будет служить "попадание на одну волну", общую с героиней. Чувствуя тождественность мыслей, я говорила себе: "Эта книга однозначно заслуживает высший балл", но вдруг дорожки разбегались, зацикливались, чёткость сменялась невнятностью и идентичность пропадала, исчезала, на смену ей приходило непонимание и я твердила: "Нет, этот глупый протест с чтением на ходу или головой мёртвой кошки в носовом платке - слишком протестующий! Когда ты закрываешься от действительности романами 19 века, отгораживаешься от близких молчанием, то читать нужно в собственной постели перед сном".
Но в восемнадцать лет, в стране, где запретов больше, чем разрешений, а ты не можешь спрятаться от чужих глаз, пересудов, осуждений, где слишком часто звучат взрывы, а теракты почти привычны - кто знает, как жить правильно?
.
Повторяться о непривычной манере наименований (людей, событий, стран, религий, отношений и тд и тп) не буду: не заметить подобное нельзя, но привыкнуть можно. Язык оригинальный не только за счёт отсутствия личных имён или разделения стран на "заморские"/"заокеанские", а населения на "приемников", "неприемников", "запредельщиков"; Анна Бёрнс пишет очень образно, ёмко, громко и впечатляюще, временами казалось, что она кричит, даже если этот крик - шёпот.

Лежала она мордой к земле, а землею здесь был растрескавшийся от взрыва бетон.

Книга "Milkman" стала лауреатом Букеровской премии за 2018 год - впервые за всю историю эту награду получил автор из Северной Ирландии ( впрочем, шорт-лист премии был довольно разнообразным, в полном соответствии с правилами политкорректности ).

Чтобы в полной мере отдать должное этому произведению, надо хотя бы в некоторой степени ориентироваться в истории конфликта в Северной Ирландии в 1960-90-е годы: действие книги происходит как раз в это время, в 1970-е. ( в разгар конфликта между центральными британскими властями и местными национальными организациями, представлявшими местное католическое население, касательно статуса региона). Даже невинное название книги и прозвище главного героя Milkman ( молочник ) несёт в себе скрытый смысл: боевики ИРА ставили под двери домов молочные ящики, только в них вместо бутылок с молоком были бутылки с коктейлями Молотова.

Хотя название города в книге и не упоминается, это вполне может быть Белфаст, в котором отдельные городские зоны контролировались националистами и сочувствующими им гражданами.

В книге "Milkman" вообще не упоминается никаких географических названий, никаких имён - читателю приходится самому догадываться, что действие разворачивается в Северной Ирландии во времена Смуты, что главная героиня ( тоже без имени ) живёт как раз в таком националистическом анклаве, где сочувствуют повстанцам и ИРА, и где практически в каждой семье кто-то из молодёжи погиб в этом конфликте; где принято выходить замуж/ жениться только на "своих", быть "правильных" взглядов и религии, и вообще, ничем не выделяться.

Главная героиня, 18-летняя девушка, средняя сестра в многодетной семье ( в ирландских католических семьях в то время было по 10-12 детей ) - становится объектом внимания 41-летнего мужчины, как в последствии выясняется, женатого, да ещё и из ИРА ( предположительно ). Хотя девушка никаких поводов для этого не даёт, она сразу становится объектом всеобщего внимания и слухов: её видели с этим мужчиной, значит, она его любовница. Ей сразу же припоминают её "неправильность": не стремится замуж в свои престарелые 18 лет за "правильного" парня из местных, ходит повсюду со своими книжками вместо того, чтобы выходить замуж, посещает уроки французского, сторонится людей и не отвечает на вопросы о личной жизни по первому требованию местных кумушек - одним словом, неправильная!

Книга поднимает о вопрос о женской доле в таких сообществах, где нужно подчиняться большинству, соответствовать общепринятым понятиям правильного и неправильного ( собственно, даже в наши дни эта тема остается актуальной ). Впрочем, "неправильным" мужчинам приходится не слаще, будь ты гей, представитель других религиозных или политических взглядов, или вообще политикой не интересуешься ( все интересуются, а ты нет - что-то с тобой не так, ну и т.д.).

Книгу отличает довольно специфичная манера повествования с предлинными предложениями, со сплошным текстом без прямой речи и редким разделением на абзацы, где у героев нет имён, и приходится продираться через сплошные "первая сестра", "третий брат", "муж второй сестры", "умерший бывший парень первой сестры"и т.д. Я осилила эту книгу со второго раза - настолько трудно мне было к ней приспособиться. Впрочем, когда привыкаешь, читать уже легче. Возможно, такая своеобразность книги и повлияла на мнение жюри Букеровской премии. Тем не менее, несмотря на всю необычность, всё же это очень "правильная" с точки зрения политкорректности книга. В этом её плюс... и минус.

800-летняя история конфронтации между Ирландией и Британией в 1970-х годах XX века приобрела необыкновенный накал: Англия ввела в Северную Ирландию войска, разгоняла мирные демонстрации, осуществляла полицейский контроль над населением. Её действиям противостояла военизированная группировка Ирландской республиканской армии, которая постоянно устраивала теракты и столкновения с полицией. Базировалась она в Белфасте, в районе Ардойн.

Но о том, что действие романа «Молочник», скорее всего, происходит именно в этом месте, можно только догадываться, исходя из того, что Анна Бёрнс родом из Белфаста, её детство пришлось на 70-е года и в романе достаточно много отсылок к реальным событиям. Главная героиня «Молочника» обходится без топонимов, говорит, что она жила «в районе, в котором власть принадлежала военизированному подполью».

Также она не называет никаких имён, до конца романа мы не узнаем ни её имени, ни кого-либо из её окружения, избегает чётких обозначений вещей, называет членов ИРА «неприемники той страны», а поддерживающих англичан протестантов «приемники той страны». Этот приём позволяет автору показать общество, в котором связи между людьми проникнуты тотальной подозрительностью, а у всего есть второе дно и ничего не может быть выражено прямо.

Люди в «Молочнике» тыкают друг в друга пальцами, выносят суждения на основе непроверенных фактов, домысливают или просто придумывают. Любое слово или движение наделяют выдуманными подтекстами, которые, тем не менее, имеют реальные последствия и нередко приводят к "появлению посреди ночи у твоих дверей людей в балаклавах и страшных масках с пистолетами наготове".

Вся жизнь проникнута негласными правилами. Контролирующие район члены ИРА устанавливают свои законы, выносят собственные предписания и творят самосуд. Наказания следуют за малейшее кажущееся им нарушение: "имели место избиения, клеймения, смола и перья, исчезновения, синяки под глазами у людей со следами побоев, без пальцев, хотя определенно ещё вчера эти пальцы у них были".
Политика наполняет правилами и смыслами каждую мелочь частной жизни, имеет значение абсолютно всё, вплоть до марки масла в холодильнике и фирмы автозапчасти. Как свидетельствует героиня, "фактически, куда бы ни пошёл, чем бы ни занимался, делал политические заявления, даже если не хотел их делать".

Но и сама жизнь становится политикой. Социум делится строго на своих и чужих. Границы приватности отсутствуют вовсе. Общение с любыми людьми, даже с самыми близкими, наполнено недоговорённостями и базируется на стереотипах (только геи не любят футбол, все феминистки – лесбиянки). Откровенный абсурд оправдывается правилами самосохранения, вплоть до того, что никто не женится на тех, кого любят, чтобы не возбуждать злость или зависть в других или из страха потерять дорого человека. "Большое и длительное счастье - это слишком много, чтобы молить судьбу об этом. Вот почему брак через сомнение, брак через вину, брак через сожаление, через страх, через отчаяние, через упреки, а еще через ужасное самопожертвование являлся здесь почти обязательным негласным брачным реквизитом".

На этом фоне пронизанного политикой гражданского конфликта разворачивается частная драма борьбы главной героини против общественного мнения.

18-летняя девушка становится жертвой несправедливых слухов о её сомнительной связи с одним из членов ИРА, Молочником, который настойчиво её преследует. Ком домыслов растёт с ужасающей скоростью, но она не знает, откуда получить помощь. Она обращается к матери, но вместо понимания и поддержки слышит обвинение в распутном поведении и лишь сильнее укрепляется в мысли никому ничего не говорить: "Я ни в жизни не имела намерений делиться чем-либо с мамой, потому что она ни в жизни не имела намерений понять, что я говорю, или поверить мне на слово".

Ситуацию осложняет и то, что Молочник занимает высокое положение в ИРА, а главная героиня — лишь женщина, которая держится в стороне от политики и тратит время на вызывающие негодование общества бессмысленные занятия типа чтения книг на ходу.

Девушка даже не до конца уверена, что над ней совершают насилие. Молочник не угрожает ей напрямую, "он и смотрел-то на меня только в тот первый раз в машине, ни разу не сказал ничего бесстыдного, или насмешливого, или такого, чтобы наверняка меня спровоцировать. И самое главное, он ко мне и пальцем не прикоснулся. Ни одним пальцем. Ни разу". И она начинает сомневаться в собственной правоте: «Я спрашивала себя, может, я ошибаюсь, может, я выдумываю всю эту ситуацию».

Её рассказ, лишенный какой-либо структуры, сбивчивый, перескакивает с мысли на мысль, похож на запутанные показания, в которых она не столько рассказывает о пережитом, сколько пытается убедить, в первую очередь саму себя, что реальности происходящего.

Если не принимать во внимание, что «Молочник» рассказывает о взаимоотношениях между ИРА и англичанами в 70-х годах прошлого века, то нарисованная автором картина актуальна для любого времени и географической точки. Роман не только о сложном положении женщины, а вообще не свободное отношение личностей в параноидальном обществе, взаимоотношения в котором построены на недомолвках и стереотипах.

Анна Бернс накидывается резко и сразу. Ты только открываешь книгу (виртуально или нет), только начинаешь читать и все - слова сразу же начинают лупить по тебе пулеметной очередью разномастной информации. Полезной, странной и просто. Динамика у текста такая, что зрачки расширяются, пульс учащается. Начинает побаливать живот. Первая глава проносится как Айртон Сенна в Эшториле. Мы вроде как узнаем диспозицию, знакомимся с персонажами (молочник - вроде даже и не молочник, ок), но все это происходит в какой-то безумной и неистовой пляске, как будто какой-то молодой индонезийский музыкант пытается попасть в книгу рекордов Гиннесса, сыграв 5482 ноты за одну минуты. В принципе, уже после первой главы я советую вам ошарашенно оторваться от книги, сделать 6 глубоких вдохов-выдохов и решить для себя, хотите ли вы продолжать этот танец. Диагноз тут поставит и самый неопытный рецензент - нас ждет постмодернизм, причем, возможно, достаточно беспощадный. Пока вы думаете, я немного объяснюсь.

Как-то изредка и спорадически я почитываю Букеровских лауреатов. Делать это стараюсь все-таки систематически и не бросать (хотя вот как раз возникла некая пауза, да потому что сколько можно то). Лично для себя этот литературный опыт я отсчитываю с 2015 года, именно тогда этот формат чтения стал осознанным и оформившимся. Поэтому Анна Бернс - не спонтанное решение, а четвертый кряду эксперимент с высокой букеровской литературой (читай с трудночитаемым и экспериментальным прото- мета- (запрещенная в РФ организация) пост- и другими модернизмами). Кому интересно как складывались предыдущие опыты, то они все бережно записаны: и ямайские фейерверки похабника и срамословца Марлона Джеймса (оценка 3,48), афроамериканские «дативы и аккузативы, вплетенные в яремные вены» Пола Битти (оценка 3,52) и, конечно же, ну как тут забыть такое, «ябсти елдак бздеть дрючить мандить жопа» лауреата 2017 года Джорджа Сондерса (оценка 3,49). Я перечислил оценки уважаемых лауреатов не только потому что я токсик, а просто, ну как бы, чтобы немного добавить общественного мнения в контекст. Народу все эти упражнения в прекрасном не очень сильно нравятся. И вот, как я писал выше, после некоторой паузы в своих интеллектуальных упражнениях, я добрался до 2018 года. До Анны Бернс и ее "Молочника". Оценка, если что, 3,27.

Началась вторая глава. Она, а почему нет, оказалась в 8 раз больше первой. И в целом, ничего не изменилось, все тот же рваный, но быстрый темпоритм (очень ранний Апекс Твин, если вам так будет понятнее); немного контекста, который вроде как лежит на поверхности, но все равно трудноусваиваем из-за своей специфики - тех событиях, которые жители обеих Ирландий называют Na Trioblóidí ("Проблемки"). Если вкратце, то это достаточно драматичная история, о том, как простые североирландские парни, которые еще ко всему прочему в своем большинстве являются католиками, боролись за свои права и свободы с английской, преимущественно протестантской, Короной. И если вы хоть раз слышали про ИРА - то это тот самый конфликт, те самые люди. И сюжет "Молочника" как раз развивается в те самые времена - пожилой протестантский бонз кладет глаз на юную католическую девушку, которая в свою очередь пытается навести порядок со своим "наверным бойфрендом" и семьей. "Наверный бойфренд" - это пришлось переводчику Крылову изгаляться(он кстати приходил в комментарии к рецензии к Сондерсу, которого переводил, можете почитать). Справился, вроде, хорошо. "Таблеточная девица" и "старшая из мелких сестер" - вот еще хорошие адаптации с английского постмодерничного на современный русский.

И, в принципе, да, если прочитать длинную статью в Википедии и вникнуть в проблематику этого конфликта в 70-е годы прошлого века - то становится и понятнее, и сюжет играет новыми красками. Да и вообще сюжет, а именно этот взбалмошный монолог-рассказ безымянной главной героини, он любопытен и интересен. Да чего уж там, книга вообще очень даже ничего. Если бы ее было возможно физически читать. А читать ее невозможно. Опять же, я за всевозможные эксперименты в литературе. Но читать этот плотнейший, если хотите, перенасыщенный текст реально очень сложно физически. Здесь нет каких-то отсечек для глаз в виде коротеньких диалогов (хотя бы), это плотная масса без абзацей, где дважды-трижды, а иногда и раз шесть по кругу происходит одно и то же: "я была белая - но не жутко белая - больше похоже на молоко - бутылка с молоком - белое молоко покрашенное белой краской - дополнительная белизна" - продираться сквозь это, дополнительно пытаясь уследить за смыслом и окружающими метафорами - невероятно сложно. И вот это вот постоянное мозгово-мышечное напряжение сильно вредит - ты не можешь расслабиться и просто тихонечко насладиться книгой. Да и она этого не хочет, мне кажется тоже. Могу ошибаться. Иногда это делаю, но здесь есть ощущение, что чувствую правильно. Что книга вообще не хочет быть поближе к читателю, но это ее право. Потенциал у нее - как у Элеаноры Каттон (помните ее "Светилы"? Тоже Букер, кстати), где она, кстати, куда пропала? Ну да ладно. Пока у Анны Бернс 3,27 всего, и я вынужден согласиться, что они и есть.

Ладно. Давайте всё-таки посмотрим на картину в целом. Вот у нас есть четыре книги, которые четыре года подряд получали самую престижную литературную премию в мире (да будет так). И что мы видим? Все четыре написаны живым и необычным языком, у всех четырех (ну кроме Битти, прости, Пол) интересные и прекрасные сюжеты. Почему тогда массовый читатель (а я всё-таки сделаю ремарку, что на нашем любимом сайте публика всё-таки немного искушенная, ее вашими постмодернизмами с панталыку не собьешь так сразу) ну не ставит высокие оценки? А? Почему бережливо отобранные уважаемым жюри книги не находят отклика в сердечках людей, которые эти самые книги любят (не эти конкретно, а вообще). У меня нет универсального ответа, но есть одна параллель. Посмотрите например на кинокартину "Кода", которая дебютировала на знаменитом фестивале Санденс (который на 80% сохранил свою артхаусную сущность). Фильм этот посмотрели шишки с одного крупного стриминга, пошарили по карманам, нашли 25 миллионов, купили права. Дальше ограниченный прокат, любовь (sic!) зрителей и главная премия кинематографа - Оскар. Вот такой вот путь здорового фестивального продукта к сердечкам абсолютно всех, и критиков, и простых зрителей. Фестивальная литература же сохраняет свой, не знаю, осознанный или нет, налет эксклюзивного снобизма. Победители Букера, которые должны становится международными звёздами и продаваться многотысячными тиражами, ничего подобного за редким исключением не делают. Ну во всяком случае если брать более-менее последние времена, а ведь ещё в 2004 году Ян Мартел взрывал и заставлял рыдать со своей "Жизнь Пи"- и там к премии логично прилагались любовь абсолютно всех читателей, и миллионный тираж и кучка Оскаров. Поэтому, каждый раз читая новых Бернс, Сондерса (его кстати недавно вольно экранизировал Нетфликс - 5,4 IMDB), Джеймса (на него права купили на эмоциях, но забили конечно же), я сетую, что Букеровское жюри не может найти баланс между фестивальностью и инклюзивностью. Хотя казалось бы, в лонглисты часто попадают подходящие варианты. И в этом уважаемая премия как-то все больше становится похожа на премию Нобелевскую - глупую, смешную и абсолютно нерелевантную тому, что происходит в мировой литературе. Не хотелось бы такого.

Итого. Если вам нравится сложная современная проза, в которую нужно погружаться с запасными кислородными баллонами - дерзайте, это для вас. Ну или не для вас. Поплаваете, посмотрите. Я читатель техничный, но я вообще не вывез, после 29% объема книги начал читать по диагонали, прогрессивно убыстряя движение глазных яблок. Знаю, что так тоже нельзя, но мне можно, эта техника дельфина работает, если ей владеть. Обычному, смиренному читателю я Анну Бернс, конечно, посоветовать, не могу даже близко. Если конечно вам хочется посадить свой мозг на шпагат - проше пани. А так, вы знаете что нужно делать.

Читать хорошие книги и беречь себя!

Ваш CoffeeT