Втягиваю в дом два чемодана со шмотками младшей сестры. Еще два прикатит отец. Он во дворе загоняет тачку в гараж.
Когда мы ждали багажа Ди, я не думал, что половина курсирующих на ленте баулов принадлежит моей сестре.
На вопрос, для чего ей столько вещей, если она прилетела всего на неделю, Диана ответила в свойственной ей манере: «Я что, должна каждый день ходить в одном и том же? И не завидуй так громко!».
Закрываю за нами дверь и смотрю на сестру, падающую на пуф в прихожей.
– Ну и жара! Чокнуться можно! – Ди стягивает с головы шляпу и бросает ее на пол.
В аэропорту, куда мы поехали вдвоем с отцом, чтобы встретить Ди, я долго ржал над ее головным убором.
Из гейта Ди выплыла так, что под полями ее шляпы уместились два корейца, выходящие следом, а внимание всех встречающих и провожающих аэропорта мгновенно переключилось на сестру, поскольку в нашем небольшом южном городке так не ходят.
Но Диане, конечно же, до звезды.
– М-м-м… – Сестра втягивает носом ароматы, доносящиеся из кухни, и сбрасывает босоножки на бесконечной шпильке. – Пахнет фирменной игнатовской курицей, – хохотнув, заключает Ди.
Так оно так и есть. С раннего утра все на ушах: принцесса же должна приехать!
Мать даже близнецов припахала помогать готовить, и Сара тоже должна была. По крайней мере, я оставил ее с матерью, потому что они хотя бы как-то контактируют на иврите.
– Дочка! Приехали! – появляется мама.
Дианка влетает в раскинутые руки мамы, а я смотрю и поражаюсь: когда моя младшая сестренка успела так повзрослеть? Ди девятнадцать, и я больше не вижу в ней той мелкой щекастой рыжей девчонки, строившей по стойке «смирно» всю нашу семью. Я вижу взрослую, яркую кудрявую девушку, строящую по стойке «смирно» любого, попавшего в зону её очарования.
Они с мамой раскачиваются из стороны в сторону, как подружки. Они абсолютно не похожи друг на друга. Ди вообще ни на кого не похожа в нашей семье, но мама рассказывала, что ее еврейская бабушка по отцовской линии была рыжей.
– Герман, малыш, привет! – Через плечо мамы Диана замечает еле выползающего на брюхе бульдога, но, услышав голос сестры, срывается с места с такой скоростью, что оставляет после себя следы, как от жженых покрышек. Никогда не видел, чтобы Герман так бегал. – Что это с ним? – хмурится Ди и поворачивается ко мне.
А я… Я ржу.
Год назад Ди случайным образом забыла бедолагу в погребе (я как раз приезжал на летние каникулы). Парень просидел в темноте и холоде несколько часов, и, думаю, после этого его психика слегка пошатнулась.
Следом за Германом из кухни вываливаются близнецы.
– Полундра! Сушите весла! Диана приехала! – ржет… кажется, Пашка.
– Шухер, пацаны, сейчас рванет! – поддерживает его второй.
– Я культурно и вежливо прошу вас обоих исчезнуть из поля моего зрения, – закатывает глаза Ди, а затем обращается к матери: – Мам, ты чем их кормила? Дрожжами?
– Чем удобряли, то и выросло. – Улыбаясь, мама игриво пожимает плечами.
– Жесть! – брезгливо морщится Ди. – Их же не прокормишь!
– Э-э-э!!! Мы – два растущих организма! – возмущаются близнецы.
– Вы – два растущих дебилизма! – фыркает Ди, а мама обречённо качает головой.
Ну, началось!
У близнецов и Дианы три года разницы в возрасте, и всё детство прошло в их вечных препирательствах. Но пацанов двое, а Ди одна, однако это не мешало ей давать просраться обоим.
В принципе, у нас с Софи было так же, но я уступал сестре.
– Мам, заметь, она первая начала! – жалуется Мишка.
– Диан, а ты корону привезла? – подкалывает сестру Павел.
– Она всегда на мне. – Ди делает движения руками над головой, словно поправляет корону, и высокомерно задирает подбородок.
Но в данном случае к сестренке не подкопаешься. В восемнадцать лет она получила титул «Мисс Поволжья». После этого Ди заключила контракты с модельным агентством и брендовым салоном одежды в Москве, став их эксклюзивным амбассадором. Сегодняшняя жизнь сестры – это постоянные перелеты, фотовспышки, позирования, локации и восхищенное внимание —короче, то, к чему Принцесса привыкла с детства.
– Дашь погонять? – хохочет Пашок.
– Облупишься! Закатай губу!
– Диана, мальчики, перестаньте! – шутливо сокрушается ма.
– Ты не настолько красивая, чтобы так хамить. – Близнецы отбивают друг другу «пятюню».
Диана кривится.
– О ваше чувство юмора можно порезаться! – парирует Ди. – Ладно, засранцы, идите сюда! – И расправляет руки, в которые близнецы мгновенно влетают.
Дианка заливисто визжит, когда братья начинают подбрасывать сестру.
– Что здесь происходит? – Сонька замирает на лестнице, а затем, увидев нашу компанию во главе с Принцессой, срывается вниз галопом. – Дианка!
Девчонки обнимаются и расцеловывают друг друга в щеки. Близнецы присоединяются к ним, и, образовав кольцо, мои братья и сёстры утыкаются лбами, весело щебеча.
Оборачиваюсь, наблюдая за тем, как с отца стекает три пота, когда он вкатывает чемоданы Ди.
Взглянув на своих дуркующих взрослых детей, отец мягко улыбается и подходит к маме, обнимая за талию.
Не сдерживаюсь, подхожу и заключаю обоих в объятия.
Черт! Мне так кайфово! Как же я скучал по этому игнатовскому семейному идиотизму и теплу.
В Израиле мне начало казаться, что я очерствел, а оказалось, мне просто нужно было вернуться домой. Иногда нужно вернуться домой…
– Разве в семье был еще один ребенок? – Диана смотрит поверх головы Сони.
Мы все замолкаем и прослеживаем за ее взглядом, который обращен на переминающуюся у лестницы Сару.
Я отрываюсь от родителей и подхожу к своей девушке, с которой за эти дни у нас образовалось перемирие. А все потому, что эти дни я проводил время с ней: мы покатались на речном трамвайчике, я познакомил ее с нашим городом и свозил на байк-шоу, но самое главное – основной раздражитель Сары и мой личный кошмар уже несколько дней не появлялся в нашем доме. Не скажу, что меня это корежит, но, зараза, злит, когда, занимаясь сексом с одной, я, захнах, кончаю с другой!
За это я чувствую вину перед Сарой.
Беру девушку за руку и заглядываю в её лицо. Оно еще бледное, но уже не зеленое.
В этом я виноват тоже.
Позавчера траванул свою девушку арбузом, который взял, как сказала мать, в «непроверенном месте».
Мне-то пофиг, я – как мясорубка, а Саре досталось.
– Диан, моя девушка Сара. – И пока у Ди от удивления вытекают глаза, на иврите представляю Саре свою младшую сестру.
– Девушка? А с Юлькой че? – брякает Ди: язык у нее без костей.
Твою же мать!
Вся легкость, возникшая минутою ранее, улетучивается мгновенно, образуя в груди вместо себя черную дыру.
– Диана, – пихает ее в плечо мама и смотрит осуждающе.
– Приятно познакомиться! (1) – машет сестре Сара.
– Хай! – натянуто улыбается Ди и смотрит на меня так, что я понимаю: с Дианой Саре не светит тоже.
(1)
Сара говорит на иврите
– И какая у нас программа? – спрашивает Софи, прикладывая к груди белый топ на атласной шнуровке спереди. Подруга крутится у зеркала, а Ди копается в океане барахла, которое она вывалила на ковер в своей комнате.
Я сижу рядом и поочерёдно смотрю на девчонок.
– Держи. – Откопав точно такой же топ, как у Софьи, Ди бросает его мне. – Это твой. В шесть за нами заедет джип. – Диана закусывает губу и продолжает рыться в куче шмоток. – Блин! А где мой? – раздражается.
Она привезла нам троим одинаковые белые топы, в которых мы планируем пойти на девичник. Вещи брендовые, и Ди сказала, что они для нее ничего не стоили, может быть, поэтому она так легко ими разбрасывается.
Расправляю свой топ на коленях и прохожусь пальцами по шнуровке. Ощущения приятные, и, глядя на Софи, которая успела натянуть его прямо поверх футболки, я понимаю, что смотреться на голом теле они будут сексуально.
Я не знаю, как насчет Сони, но думаю, эта вещица не станет поводом для их разлада с Богданом, поскольку топ ну очень провокационный. Я сама не уверена, что готова его надеть, но об этой неуверенности боюсь даже заикнуться перед Дианой.
– Круто! Джип с открытым верхом? – восхищается Софья и, получив кивок от Ди, подлетает к нам, усаживаясь рядом. – А что еще у тебя тут есть? – заинтересованно начинает шурудить в Дианкиных вещах.
– Не знаю. Посмотри. Если что понравится, можешь забрать себе, – беспечно отзывается Ди. Она такая. При своем эгоцентризме эта девчонка настолько щедра, что вполне способна отдать последние трусы. – Кстати, пункт отправления отсюда, так что позвони своим подружкам и скажи, чтобы к шести были здесь. Без опозданий, – по-учительски наказывает Ди. – Сколько нас вообще будет? – уточняет она.
Понятия не имею, каким образом на расстоянии ей удалось организовать наш сегодняшний девичник. У Ди воистину вездесущая длинная рука!
– Пятеро, – на автомате отвечает София, вытягивая из кургана вещей что-то непонятное. – О! А это что такое? – Подруга крутит в руках… кажется, женские трусы.
– Можешь забрать себе! – начинает хохотать Ди. – Гляди, здесь карманчик имеется! – Дианка расправляет труселя, отчего нам с Софи действительно становится виден большой карман, пришитый к переднему месту. – Можно, как вариант, презерватив туда положить! На сегодняшний девичник! О! Или лучше надень их на свадьбу, а потом спрячешь туда деньги, которые вам подарят! – Дианка заваливается на бок и сотрясается от смеха.
Смеюсь вместе с девчонками.
– Фу! – морщится Софи и брезгливо отбрасывает тряпку. – Они хотя бы чистые?
– Обижаешь! – хмурится Ди и выпячивает нижнюю губу. – На показе нижнего белья с манекена стянула.
– Боюсь представить, как ты это делала! – Соня закатывает глаза. – Так, ладно, с машиной я поняла. А дальше что? Ой, я забыла! – вдруг ее осеняет. – Нас шестеро. Сару забыли, – морщится.
– Сочувствую, – поджимает губы Ди, и это выглядит так искренне, что они с Сонькой в один голос начинают хохотать. – Не понимаю ее, – продолжает она, – согласиться пойти на девичник, не зная ни языка, ни нас толком, глупо. Откуда она вообще взялась? – обращается Ди к Софи, задавая точно такой же вопрос, как недавно Софи мне.
– Они на приеме познакомились! – фыркает подруга. – Еще и маман мне ее с собой подсуропила! – гневается она.
Я не знаю, почему девчонки так сразу невзлюбили Сару. Может, она вообще скоро станет их родственницей, когда мой бывший друг детства на ней женится. И неплохо было бы с ней подружиться.
Лично у меня нет к ней неприязни. В первый день нашего знакомства, не скрою, была, но дома, успокоившись и разложив всё по полочкам, я поняла, что у меня не должно быть вопросов конкретно к ней. Вопросы у меня имеются к ее парню, ответы на которые мне найти не удалось. Его поведение, его слова и вложенная в руку конфета все эти дни не давали мне покоя, доводя до закипания.
Я зла на него. Я даже сочувствую Саре, что ее парень такой грубиян и … дурак. Да!
Я вообще не хотела больше сюда приходить и его видеть, и, если бы не приезд Ди и наша сходка конкретно здесь, я бы не ступила сюда ни ногой – по крайней мере, до его отъезда.
Я буду вести себя с ним так же, а именно – никак. Игнорировать. И пусть скажет спасибо: я два дня пыхтела над браслетом для его девушки, чтобы Сара не чувствовала себя ущемленной.
– Ладно, забудь про нее. Так что там дальше по расписанию после катания на джипе? – воодушевленно интересуется София, примеряя супер-узкие лаковые брюки Ди. – Какая пошлятина! – морщится и отбрасывает штаны в сторону.
– Мы покатаемся, поорем песни, пофоткаемся, а потом… – Дианка понижает голос и прищурено смотрит на нас. – Не скажу! – смеется она. – Это будет мой подарок для тебя, сестренка!
– Что-то мне волнительно! – кривится Соня. – Диан, только без стриптизёров и их эротических танцев, пожалуйста!
– Положись на меня, сис! – заверяет ее Диана.
– Это и пугает.
Обожаю их! Обожаю этих девчонок, и я вновь чувствую укол тоски в сердце. После свадьбы Соня уедет жить в Сочи. Там у Богдана живет отец, которому нужен помощник. У них гостиничный бизнес. А Соня и Бо учились в одной группе на «Сервис и туризм» и хотят вместе попробовать себя в специальности.
Соня легка на подъем. А я … я близка с мамой.
Я вообще не знаю, как можно уехать из дома.
Я не смогу, никогда!
Мы с мамой – подружки. С папой – друзья. Ну как я могу их оставить?!
Мой старший брат Никита с женой и сыном живет в Штатах.
После того как на Олимпиаде он получил свою последнюю бронзовую медаль, брат остался в Америки на ПМЖ.
Его жена – американка, а сын Килиан не знает русского языка. И это печально.
Когда мы ездили к ним в гости больше двух лет назад, мальчик косился на моих родителей, не понимая, кто такие «бабушка» и «дедушка». Сейчас, думаю, он даже и не вспоминает о них.
Мы видимся редко, и Никитка не особо горит желанием навещать родителей. А если уеду и я, они останутся одни.
Нет, я не смогу! Я слишком люблю их.
– Черт! Девчонки, уже четыре! Надо собираться! – Взволнованная Соня вскакивает с места. – Так, я пойду искать маму, чтобы она нас накрасила, и предупрежу Сару, чтобы начинала собираться. – На последней фразе Соня гумозится так, словно ее сейчас стошнит.
Подруга убегает, оставляя нас с Ди вдвоем.
Мы молчим, и я чувствую на себе ее внимательный взгляд. Она не скрывает его, прогуливаясь по моему лицу кошачьей грациозной поступью.
– Что? – выгибаю бровь.
– Софи сказала, что вы с моим братом поругались.
Серьезно?! Она так сказала?!
Боже! Мы не ругались! Он всего лишь оказался самодуром, вот и всё!
– Нет, – пожимаю плечами, придавая своему виду как можно больше беспечности и равнодушия, но внутри меня начинает колбасить. Как только я думаю о Стёпе, меня начинаем бомбить.
Диана усмехается и прищуривается, прикусив губу. Блуждает по мне взглядом, отчего я хочу закрыть лицо ладонями. Она словно читает меня или пытается прочитать.
– Я была уверена, что Стёпыча до сих пор по тебе коматозит, – спустя пару секунд выдает она.
Я вспыхиваю. Смотрю на подругу упрямо и молча. Я не собираюсь комментировать эту ерунду. Иногда Ди бывает чрезмерно прямолинейна.
Но в конце концов не выдерживаю, задавая совершенно идиотский вопрос:
– С чего бы?
– Ой, да брось, Фил! Все вокруг знали о нежных чувствах моего брата к тебе. Я не открыла Америку!
– Мы дружили! – раздражаюсь и решаю напомнить.
– Ну это ты дружила, – усмехается Ди. – Между прочим, друзья не целуются. – И смотрит так, будто уличила меня во лжи.
Я покрываюсь испариной и краской.
Собираюсь возразить, но я настолько парализована обнародованной так запросто информацией Ди, что сама себя тем самым выдаю.
Откуда она знает?
–Я вас видела. Мне было одиннадцать, и я уже была способна отличить поцелуй от носорога.
Иногда Ди нарушает личные границы. Сейчас как раз тот случай.
И хоть я и понимаю, что она не со зла и без задней мысли, но была уверенна, что тот единственный случай остался только между мной и Степаном.
Мы были в доме втроем: я, он и мелкая Дианка, которая тусовалась в своей комнате.
По обыкновению, мы дурачились на кухне.
Степка вообще был любителем с чем-нибудь заморочиться. Не знаю, как сейчас, но нас, девочек, он частенько баловал блюдами собственного изобретения, и большинство из них были съедобными.
Мы смотрели фильм и решили наварганить горячих бутербродов. Смеялись, подшучивали друг над другом, а потом ни с того ни с сего Степка меня поцеловал. Это было так неожиданно и непонятно, потому что до этого в свои шестнадцать я ни разу не целовалась. То случившееся и поцелуем-то было сложно назвать: друг просто припал к моим сжатым губам и замер, глядя в глаза. Кажется, что мы простояли так целую вечность, пока моя голова начала внятно соображать, а пол под ногами перестал шататься.
Я отпрянула и провела пальцами по губам, ощущая, как они горят.
– Зачем ты это сделал? – сиплым шепотом спросила я.
– Захотел, – капризно ответил он.
– Не делай так больше.
– Хорошо, – согласился он и действительно больше не делал. Никогда. Но я все равно была на него зла, потому что мой первый поцелуй украл лучший друг, а я хотела вручить его тому, кто меня любит. Я была наивна. и немного романтична, как все девочки того возраста.
О проекте
О подписке
Другие проекты