11

«В других деревнях верят, что Алга умирает не для блага гастинцев, а ради любимой жены Алаян. Алаян не может оставлять своё подземное царство без присмотра и чахнет там одна. Тогда ей на замену приходит Алга, чтобы богиня увидела солнечный свет.

На востоке же нам рассказали другую версию – будто бы каждый год Алга умирает, чтобы напитать землю, вобрать в себя все болезни и гниль. Чтобы у гастинцев были лучшие урожаи, чтобы реки были полноводны, чтобы скот был здоров.

А Алаян мстит людям, из-за которых не может свидеться с мужем, и насылает в гневе вьюги и морозы.

Есть всего одна ночь в году, когда муж и жена встречаются».

Отрывок из книги «Мифы и легенды народов Морбоса» под авторством Джиневры Гроуминг

До самого рассвета ехали без остановок. Когда солнце не слепило, и глаза не пытались вытечь, Каз так увлекалась дорогой и хрустом асфальта под колёсами, что уезжала далеко вперёд свиты и не замечала этого. Старый мотоцикл рычал, как хищник, который полжизни провёл в неволе. Вырвался наконец. Воздух наполняли едкие запахи хакыта и машинного масла, от чего Казимира уже отвыкла, а прежде ведь вся одежда была ими пропитана.

Встречались на дороге и менее приятные запахи – свалки. Перегнившие продукты, испорченные медикаменты, дохлый скот, а где-то и людские трупы. С опустевших ферм животные уходили в поля, кто не попадался хищникам, добредали до таких помоек. Мусорные острова виднелись с дороги издалека – птицы кружили над ними и горланили.

Когда солнце поднялось выше, свита Валлета остановилась на привал. Это Клаудия попросила – нужно помолиться – и ушла в поле, чтобы её не отвлекали. Разложились они подальше от дороги, чтобы пыль и выхлопные газы проезжающих машин не испортили короткий отдых. Казимира спросила у Дакина, займётся ли он своими ритуалами, но тот только покачал головой. Неподалёку Вегард заметил два полусгнивших деревца и ушёл к ним тренироваться, даже не закончив с завтраком.

Всё, чего хотелось Каз, – это упасть в траву и больше не двигаться. Никогда. И чтобы только ветер щекотал травинками кожу. Но если она тут развалится, придётся снова просить Вегарда помочь встать – рука почти перестала болеть, но не стоило напрягать её лишний раз. Казимира сидела, вытянув босые ноги и разминая пальцы, только в таком положении в боку не кололо. Искоса Каз поглядывала на Вегарда – он закончил подтягиваться на ветке дерева и теперь отжимался. Спасибо, Алаян, что не снял рубашку.

– Он всегда такой? – спросила Казимира у Ариана, который растянулся на земле, подложив руки под голову.

Ариан кивнул, но Казимира этого не заметила.

– Если ты дашь себе пять минут на отдых, что, сердце остановится? – спросила она погромче.

– Тебе бы тоже форму набрать, – не отвлекаясь, крикнул Вег. – Монаху такая худоба простительна, но не бойцу.

– Пощади мои сломанные рёбра. – Каз поверженно упала в траву. К зафери.

Через несколько часов в пути, когда солнце поднялось в зенит, Вег предложил привал. Сегодня пекло ещё сильнее, чем в предыдущие дни, а в машине сломался кондиционер. Прекра-асно.

– Доедем до изгиба реки. – Вег ткнул в точку на карте, разложенной на раскалённом капоте. Секунду назад Каз оперлась на него и теперь трясла в воздухе обожжённой ладонью. – Там разобьём лагерь, проспим остаток дня, ночью в путь. К утру будем в Ярмарке.

– Зачем мы тратим драгоценное время? – процедила всем недовольная Клаудия. Временное помутнение спало, и вернулся гундёж. – Что мешает поехать прямо сейчас?

– Если ты сама не сядешь за руль, то ехать будет некому, – ответил Вегард, складывая карту. – Меня вырубает, Ариан тоже хочет спать. Каз?

Она покрутила рукой, давая понять, что при необходимости ещё сможет ехать, но при дневном свете это будет проблемой.

– Вот. – Вегард указал на неё картой. – Нужен привал.

Проспавшись, поужинав и набрав пресной воды, они выехали на закате. Казимира сама села на мотоцикл – с этим шумом ветра в ушах, вибрацией мотора и тяжестью металла казалось, будто не было никаких шести лет в промозглой темнице. Всегда была только дорога.

Каз так увлеклась, что не заметила, как далеко позади оставила авто свиты. Посигналив, Вег догнал Казимиру, поравнялся и крикнул что-то, но ветер унёс слова прочь. По жестикуляции – Вегард махал двумя пальцами вперёд, подначивая её, – Каз решила, что он предлагает гонку. Поиграть хочешь?

То мотоцикл, то авто выбивались вперёд, но соперник не позволял далеко оторваться. Подначивали друг друга, сигналили, обгоняли редкие авто на ночной дороге и не разбирали мата в свой адрес. Финишем послужил ненадёжный полуразрушенный мост, где уже пришлось остановиться.

– Если бы не эта развалюха… – Хохотнув, Вег ударил ладонью по рулю.

– Да-да, это единственная причина, по которой ты проиграл, – ответила Каз, выпрямляясь и делая вид, что не замечает, как он смотрит на неё.

– Как насчёт ставок? – предложил Вегард после секундной заминки.

– Мне ставить нечего.

Вег приподнял бровь и ответил:

– Я придумаю, как тебе расплатиться.

Ха! Ну, ты и аламáр^[15].

Где-то на заднем сиденье Дакин поперхнулся водой, а Ариан медленно повернулся к Вегарду.

– Ваша светлость, не сядете за руль? – раздался едва не звенящий от злости голос Клаудии. – Пока эти двое нас всех не угробили?

Интересно, как быстро мы сможем довести старую каргу? Вег подавил усмешку – похоже, о том же подумал.

До рассвета они больше не останавливались, пока Вегард не обратил их внимание на дым на горизонте. Значения не придали и маршрут не сменили, а стоило.

Несколько миль спустя дорогу преградила полыхающая конструкция. Строения по обе стороны от неё – бараки, конюшни, пара домиков, амбары – всё было в огне, и пламя уже перебросилось на поля и молодую траву.

Сначала Каз услышала крики и только после разглядела людей. С факелами и оружием, с вилами они носились опьянённые, как дети, объевшиеся сластей, крушили, поджигали всё на своём пути. Восстание обскуров. Удивительно, как Валлет не встретил этого на пути раньше.

К столбам между полыхающими кучами привязали княжеских надзирателей. Серебристо-белая форма наполовину сгорела, некоторые резистенты ещё кричали, но большинство уже умерли или потеряли сознание от боли. Ветер швырнул в лицо Каз запах палёной плоти.

– Назад, – тихо сказал Вегард.

– Заглохла, пытаюсь, – шипел Ариан.

Каз чуть откатила мотоцикл, мазнула взглядом по толпе, по столбам. Наверху развевались порванные княжеские штандарты – на жёлтом полотне чёрная буква «О» – княжество Оссир. Мазок красной краски перечеркнул букву.

– Да ты издеваешься! – Ариан ударил по рулю.

– Тише, – шикнула Казимира.

– Не сейчас, сука, ну, не сейчас!

Несколько обскуров заметили их, крикнули остальным, человек десять-пятнадцать двинулись в сторону колымаги. Пока медленно. Оставалось ярдов пятьдесят^[16], Каз приготовилась дать по газам, сбежать, если придётся, но мотор авто ожил, взревел – дым повалил из-под колёс, когда машина сорвалась с места задним ходом. Таких скоростей из неё в жизни не выжимали.

Остановились только пару миль спустя в кармашке пустующей дороги. Ариан выскочил из тачки как ошпаренный, пнул колесо, прошёлся взад-вперёд, сбивая пыль с высокой выжженной травы. Хотелось крикнуть на него и осадить, но Каз не стала. Саму ещё слегка трясло.

– Этим землям необходима Белая Длань, – подала голос Клаудия. Даже снаружи было слышно, как шумно и тяжело она дышала. Бешенство душило. Клаудия не сказала вслух, но каждый понял, что у неё на языке: «Я же говорила».

– В Гастине… тяжелая ситуация. – Казимира хотела сгладить углы.

– С чем? – спросил Ариан и несколько раз щёлкнул зажигалкой. Каз не увидела, когда он достал портсигар.

Пламя тухло, руки Валлета тряслись, он шипел от злости, всё щёлкал и щёлкал. Уже замахнулся, чтобы швырнуть зажигалку, но вышедший Вег забрал её, одним щелчком поджёг сигарету и похлопал Валлета по плечу, успокаивая.

– С чем тяжёлая ситуация? – продолжил Ариан после длинной затяжки. Дым пахнул гвоздикой, и Каз отстранилась от приторности. – С человеческой тупостью? – Ариан махнул рукой в сторону. – Ну, отомстили они, ну, убили надзирателей. Что, свободны теперь? А поля зачем жечь? Сами же ничего не вырастят, что жрать будут?

– Им уже нечего есть. – То, что Казимире очевидно, Валлет не разглядит даже под носом. – Князья воюют, набирают войска из жителей – дешевле, чем нанимать профессионалов. Налоги поднимают каждый месяц. – Она сжала рукоять мотоцикла в кулаке и заметила следы сажи над крылом переднего колеса. – Лучше всё сжечь, чем отдать врагу.

– Князь выделил им земли, защищает их – и при этом враг? – гаркнул Ариан. Вегард потянулся к его руке, чтобы успокоить.

– В их глазах – да, – сказал он. Каз посмотрела на Вега, изучая. В напряжённых скулах, скрещенных руках, спокойном лице она находила что-то новое. – Едем.

Отъезжая, Казимира слышала, что Валлет о чём-то спрашивал, когда садился за руль.

– Фахурýн… другое… – отвечал Вег.

Рык мотоцикла заглушил все звуки.

* * *

Ярмарка была самым крупным городом Оссира, даже больше столицы. Здесь всегда было шумно, людно, а развлечений и товаров хватало на любой вкус. По улицам тянулись торговые ряды – основной местный заработок. Кто-то предлагал мясо, фрукты, овощи, чуждые для Гастина и его сурового климата. Мастера из Каллгиры, Фийо и других горных княжеств держали здесь оружейные лавки. В цивильных магазинах с охранниками на входе под стеклом держали драгоценные камни и редкие металлы. Древесину свозили из Гегýта и Кимы, лучших скакунов пригоняли с востока, из Кибрийи. Морскую рыбу – деликатес для гастинцев – везли из ближайших портов. Но Валлета интересовал только рынок автомобилей.

Вегард предложил высадить Клаудию у Белого Храма, но она настояла, чтобы остальные к ней присоединились. Казимира и Дакин вызвались на поиски врача и аптеки.

– Мало ли он ещё вспыхнет, если перейдёт порог вашей церкви? – Каз указала на чёрные одежды монаха.

Вег улыбнулся уголками губ, Ариан усмехнулся, Клаудия сделала вид, что не услышала.

– Без обид? – спросила Казимира, когда машина отъехала, и они с Дакином остались одни посреди незнакомой улицы.

– А?

– Ну, шутка моя.

– Всё хорошо, я посмеялся, – с непроницаемым лицом ответил Дакин.

Каз на пару секунд задержала на нём взгляд, пытаясь заметить какие-то изменения – может, и правда, улыбка проскользнула. Если бы.

– Ты бывала здесь прежде? – спросил Дакин и поправил капюшон.

Как ты не спёкся на такой жаре во всём чёрном и с покрытой головой?

В этом году бафáр^[17] выпал на удивление жаркий и душный. Если четыре дня назад был Догюд, праздник пробуждения Алги, значит, сейчас началась пятая дюжина дней бафара. Совсем скоро наступит ряáз, и тогда под открытым небом не походишь, ночи будут длиться пару часов, дни станут бесконечными, воздух – таким сухим и прожжённым, что редкие леса начнут гореть. Малейшая искра – вспыхнет всё поле. Свалить бы из Гастина до той поры.

Казимира никогда не питала тёплых чувств к этому краю, в традициях и вере которого выросла. Всё здесь слишком показное, всё тебе навязывают. Вот, есть праздник, мало ли, в кого ты там веришь, будешь есть вот это вот этой рукой, а назавтра – пост начнём, только водой и хлебом питаться будешь. Что значит, ты мужик, и тебе нужно мясо? Никаких поблажек! Что с того, что ты из другого края? Живёшь под нашей крышей, будешь по нашим правилам есть, спать и праздники справлять!

Гастинцы гостеприимны, пока ты по незнанию не откажешься от угощения, чем оскорбишь весь род. Гастинцы щедры, пока тебе есть, что предложить взамен. Гастинцы религиозны и набожны, пока не пойдут мстить князю и жечь урожай – всё, что им Алга дал. Но чего у людей Гастина не отнять, так это несгибаемости. Суровый климат – суровые люди.

Казимира выставила перед Дакином руку, чтобы не дать шагнуть. Из ворот перед ними только что вышел парень с громоздким мешком, а за ним выглянула женщина. Она остановилась на пороге и выплеснула вслед парню кувшин воды. По привычке Каз дёрнула себя за мочку уха и сплюнула под ноги. Суевериями здесь будто воздух пропитался – не захочешь, а всё равно налипнут, как мерзкий запах. Воду вслед уходящему льют, чтобы дорога была чистой и лёгкой. Мочку уха дёргают и плюют под ноги, чтобы не сглазить. Каз остановила себя на том, что попыталась толкнуть Дакина локтём – мол, повтори за мной. Ну-ка, нечего его учить.

Они поблуждали ещё какое-то время, но всё же нашли узкий двухэтажный домик, зажатый между баром и заведением, название которому заменял плакат с веточкой сирени.

– Здесь я когда-то жила, – сказала Казимира и указала подбородком вперёд.

Ступеньки и порог отмыли от красной краски, которую недовольные горожане плескали на дом убийцы. На окнах теперь колыхались ажурные шторки, пахло выпечкой и тушёным мясом. Крышу переложили, фасад освежили. Неплохо, но было лучше.

– Здесь? – Дакин посмотрел на одну вывеску, на вторую, на Казимиру. – Между баром и домом фрин?

– Кто я, по-твоему? – Каз повернулась к нему и продолжила с надрывом в голосе: – Аристократичная барышня, которую подобное общество должно повергать в обморок? – Она ещё раз с ностальгией посмотрела на окошки и перила балкона. – Тут было весело.

Она улыбнулась, вспоминая, как засыпала на крыльце, как вусмерть пьяная спорила, что пройдётся по перилам этого балкончика и не упадёт. Выиграла. А вот когда залезла во второй раз, чтобы отпраздновать победу, подвернула лодыжку. Мастерство!

– И арендная плата была такая, что съезжать было бы… было преступлением, – исправилась Каз.

– Почему тогда съехала? – спросил Дакин, когда они двинулись дальше по булыжной мостовой.

– Уехала как-то на задание, – на ходу выдумывала Казимира, – потом появился другой контракт, второй, третий. Не успела вернуться до того, как хозяин нашёл новых жильцов. В этом городе никого не ждут. – Она пнула булыжник, вспомнила коллекцию метательных ножей, которые развесила когда-то на стене в столовой. Вспомнила серый плащ ручной работы, который ей подарили за отличную работу в Колаге. Столько добра, столько воспоминаний, и всё это теперь зола. Или золото в чьих-то предприимчивых руках.

– Я думал, ассасины живут на территории ордена.