Глава 5. Люба Золотая

Люба Золотая в это время уже спала благополучным сном, который не нарушали никакие сновидения. Лишь изредка автомобили, мчавшиеся мимо окон, заставляли перевернуться на другой бок. Тогда на секунду-другую, слегка пробудившись, женщина улавливала какую-нибудь случайную мысль…

Мыслей было не так много, как могло показаться с первого взгляда.

Люба правда запросто вступала в разговоры с кем угодно, причём говорила с каждым на его особенном языке. Видимо поэтому и круг общения имела большой. Не скрываясь, посмеивалась над бедняками и осуждала всяческое неблагополучие. Может потому что сама была оттуда, с низу… А ведь любой человек не приемлет и ненавидит в других именно свои собственные недостатки.

Особенно не переносила на пляже тётю Галю: видела её будто насквозь и понимала, что весь её внешний лоск – нелепая мишура. Богатых и в самом деле благополучных, по мнению Любы, распознать можно было издалека: вели они себя отличительно, и уж на городском пляже, куда все приходили пешком или приезжали на трамвае, точно не появлялись. У богатых имелись автомобили… Все они при возможности ездили на хорошие загородные озёра, а местный пляж называли позорной лужей и посмеивались над его обитателями. Люба Золотая этим пляжем тоже особенно не восторгалась – ей было с чем сравнить. После шикарных берегов Чёрного моря, Средиземного и даже Карибского, где она бывала не один раз, загорать на крошечном водоёме в черте города приходилось от нечего делать.

Первые дни она шла сюда нехотя.

…Постепенно интересная компания увлекала, и Люба с удовольствием проводила здесь время всё лето. Даже огорчалась, когда погода в конце сезона портилась уже безвозвратно. Тогда немедля улетала в Турцию. Денег хватало вполне даже на очень дорогой отель, ведь не зря её называли Золотой, и это отнюдь не за добрые качества души…

Много лет назад ей пришла в голову дерзкая мысль – она решила открыть ювелирный магазин. Затея в самом деле тогда показалась сумасшедшей, но ведь золото никогда не выходит из моды и не портится как продукты. У давнего хорошего товарища одолжила денег и дело пошло. Конечно, очереди в её магазине никогда не выстраивались, но даже пара вещиц, проданных за день, позволяли жить в своё удовольствие и не сильно заботиться о завтрашнем дне. Хотя ни в экономике, ни в политике она особенно не разбиралась, да это казалось и ни к чему – схема бизнеса наладилась сама собой и всё шло как по маслу.

Смешно становилось Любе, когда на пляже, собравшись компаниями, люди начинали обсуждать президента или курс доллара… Такие разговоры были нередки, потому что люди, не имеющие особо общих интересов, не могли придумать о чём говорить ещё. Конечно она их понимала и представляла даже, как об этом же самом они говорят и дома на кухне – в засаленных дырявых халатах и чавкая над тарелкой с дешёвым супом. Также обсуждали столичных и местных богатеев… «Как будто кто-то в самом деле может что-то знать об их жизни», – с насмешкой думала она, и на все попытки втянуть её в подобные разговоры, снисходительно отмахивалась.

– Мои дела маленькие: выручку забрать, на рынок сходить, с собакой погулять, – неизменно отвечала она.

А про себя думала, что и ваше дело тоже маленькое – не надо выпендриваться… Но не любила обижать людей и никогда не обижала. Ещё её раздражал Дядя Коля и все остальные мужчины на пляже, которых про себя она называла мужчинами бывшими. Просто в семьдесят лет уже о мужских достоинствах говорить особенно не приходится, а в старости и тем более на пороге смерти, как она считала – все равны, и мужчины, и женщины… Бедные только мечутся и сетуют, что не всё получили от этой жизни, а богатые досадуют, что не удастся хотя бы чуточку взять с собой на тот свет.

Давних своих подруг она не привечала, даже не здоровалась, встретившись лицом к лицу – все они так и остались бедными, постарели и подурнели. Тоже приходили на пляж, тоже изображали из себя светских дам, но она всегда отворачивалась, глядя, как они стараются изо всех сил. И не потому что у тех плохо получалось – выглядело всё как раз очень даже убедительно. Но глядя на них, понимала Люба, какая на самом деле это тонкая грань – между благополучием и его полным отсутствием, и каков велик риск в любой момент шагнуть не в ту сторону… От этого по сути никто не был застрахован, потому что иной раз шагать особо-то даже некуда. Вот и она так могла остаться там же – вместе с ними за рубежной чертой.

Много лет назад они все вместе приходили сюда на пляж – брали пиво и сушёную рыбу, иногда дешёвенькое вино и фрукты. Люба потом даже не могла вспомнить, каким образом оказывалась дома – просыпалась оттого, что начинало щипать покрасневшую от солнца кожу и понемногу заболевала голова. Хотя она и тогда ничего не знала о ночных кошмарах. Просто разные нелепые мысли лезли порой в разболевшуюся голову, и эти мысли она упорно пыталась прогнать аспирином и всякими другими способами.

…Сейчас женщина уже давно не напивалась до беспамятства и не принимала обезболивающие таблетки. Зато просыпалась порой среди ночи и взглядом встречалась с четырьмя парами глаз, которые смотрели на неё с фотографии, стоявшей на тумбочке – это была дочь с мужем и двое мальчишек внуков. Окна Люба не закрывала шторами – напротив никто не глазел из чужих окон и не ходили любопытные прохожие, а комната всю ночь освещалась ярким светом находящегося поблизости уличного фонаря. Любе даже нравилось, что в комнате светло. Вставая до рассвета, можно было не бояться что-нибудь уронить.

А предметов, которые могли упасть, в её квартире было полным-полно.

Лет пять назад, когда она основательно решила начать новую жизнь, выбросила из квартиры все старые вещи, вплоть до последней сковородки. Новый интерьер для неё планировали лучшие дизайнеры – декора она захотела преувеличенно много, и теперь с циничной улыбкой посматривала на своих редких гостей, которые с изумлением таращились на всё это аляповатое изобилие: вазочки и вазы, искусственные цветы, статуэтки, картины… «Вот какая я, и вам до меня далеко», – думала богачка при этом, понимая, что не один человек, ведущий другой образ жизни, не позволит себе такое обилие декоративных вещей – всё это быстро покрылось бы пылью, а без нанятой уборщицы содержать квартиру в порядке было немыслимо. По мнению Любы, в этом и заключалась главная разница между бедными и богатыми…

Ещё разница была в отчаянном давящем чувстве одиночества.

Просто это у бедных всегда много друзей, или они наивно верят, что их может быть много. Богатые понимают – это не так, а потому сближаются осторожно, в любом общении пытаются уловить подвох. В таком случае одиночество для них гораздо лучше, чем любая, даже очень бескорыстная дружба. Да многие и не считают себя в самом деле одинокими – у них есть деньги и куча разных красивых вещей. И может быть даже с этими своими деньгами и с вещами они по обыкновению беседуют – хотя наверняка во сне или спьяну, и наверняка очень смешными получаются такие диалоги.

Люба Золотая тоже порой шутливо приветствовала по утру все свои вазы и статуэтки, придумывала им ласковые названия и хвалила за то, что они, такие надменные, всегда потрясающее впечатление производят на её друзей.

Лишь фото в рамочке, стоявшее на тумбочке, она всегда прятала от посторонних глаз… Сама порой тоже отводила взгляд, поэтому и держала в спальне, чтобы лишний раз не смотреть – снимок этот уже стал для неё поистине ночным кошмаром. Никогда прежде даже в страшных снах не могло ей присниться, что дочка её единственная, уехав в Америку, выйдет замуж за настоящего негра. С фотографии, присланной оттуда, теперь на неё смотрели два таких же чернокожих, в кудряшках, внука.

Засыпая покрепче, Люба отвернулась от тумбочки, однако настойчивая мысль, которая часто у неё появлялась, в этот короткий миг пробуждения всё же успела промелькнуть… Рассуждала она, что грань, отдаляющая высшее общество от самого низа, на самом деле незрима. И вовсе не деньги решают, кто ты есть, а тот выбор, который ты совершаешь каждый день: твоё желание вести себя как леди или кому-нибудь нахамить, позволить втянуть себя в позорные сплетни или с достоинством не замечать чужие слабости. Круг общения, кстати, тоже играет первостепенную роль. Дочка её вышла за муж, решив, что лучше связать свою судьбу с кем угодно – пусть даже с инопланетянином, чем остаться одной. Может была она даже по-своему права, потому что Люба часто на городском пляже наблюдала, как нелепо и прямо-таки по-дурацки молодёжь строит свою жизнь. Одну такую особу, Милочку, ей даже пришлось однажды защищать от назойливых кавалеров. Правда кавалеры эти были до невозможности пьяны, и не вызывали у девушки никакого интереса.

– Кто ты такая, тётка? – накинулись на Любу алкаши.

– Я её мама, – нашлась она, что сказать.

– Ха-ха-ха, караулит перезрелую дочку, – отозвались они.

После этого она с Миланой подружилась.

До сих пор перед тем, как идти на пляж, всегда звонила, чтобы узнать, придёт ли она. Может Любе в своей жизни вполне хватало золота, но явно не хватало дочери, которая жила далеко и никогда не приезжала. А может она увидела в Миле человека одного с ней круга… Но в любом случае хотелось за девушкой этой присматривать, ведь не исключено, когда-нибудь пришлось бы вступиться за неё снова – это Люба чувствовала женской своей интуицией… Хотя не имела никаких фактических обоснований своих подозрений. В общем, не могла даже предположить, насколько серьёзная опасность той угрожает.

Глава 6. Новое утро

На следующее утро жена олигарха, которую бессовестно обманывал муж, инструктировала своего брата относительно его действий на ближайшее время. Мужчина внимательно слушал, рассматривая при этом фото улыбающейся девушки на экране компьютера.

– Не красавица, – сказал в итоге сестре. – Нашёл же где-то…

– Русалка, – недовольно буркнула его сестра. – К красоте, как ты знаешь, тянет обычно ненадолго. Всегда всё дело во вкусе… И как сложатся обстоятельства.

– Видимо, у них хорошо складываются.

– Вот-вот, приласкалась… Ты только смотри не расслабляйся.

– А что мне расслабляться? Я же не кот.

– Значит мой муж, по-твоему, кот…

Они переглянулись.

Парня звали Володей и он был колдуном в пятом поколении. Задачу свою он вполне понял: познакомиться, охмурить, соблазнить, по возможности отдалить от мужа сестры… Если обычные методы не подействуют, прибегнуть к магии – и это даже предпочтительно, потому что явно земными способами тут не справиться.

Конечно Вова-колдун был уверен в себе и вполне привлекателен, но при этом очень хорошо знал женщин и знал, уж если какой из них что взбредёт в голову, это караул и бороться – пустая затея. Хотя свою дорогую младшенькую сестрёнку любил без памяти и готов был ей помогать хоть в чём. К тому же и брак её поначалу так удачно складывался именно благодаря его колдовству. Но постоянно с помощью магии держать ситуацию под контролем никак немыслимо – рано или поздно вмешается Ангел Хранитель или другие силы. И ещё – земные дела. Как и случилось теперь – вмешалась другая женщина…

Вова теперь смотрел снова на её фотографию.

Конечно она была красива, просто он не стал заострять на этом внимания, чтобы лишний раз не огорчать сестру. Он и сам бы хотел себе такую любовницу, и полагал, что вниманием она ничуть не обделена, а значит подойти познакомиться будет совсем не просто. Хотя может от скуки она и проведёт с ним на пляже несколько дней, но дальше пойдёт навряд ли. Пристально вгляделся в её глаза, пытаясь заранее установить контакт… Увидел в глубине этого взгляда любовь и разные неожиданные картинки прошлого… Мужчин там промелькнуло в самом деле множество, но сейчас, как он понял, остался один-единственный, и никого другого Милане было не надо.

Сестра его торопила – просила, чтобы управился с задачей за один пляжный сезон. Говорила, что там, на пляже, есть у неё какой-то осведомитель, и вот якобы он предупреждал – отношения у влюблённых складываются в последнее время чересчур хорошо. Вова долго упрашивал сестру показать ему этого таинственного человека, однако та наотрез отказывалась – убеждала, что лучше не знать им друг друга, чтобы не случилось никаких недоразумений и никто никому ни о чём не проговорился.

В какой-то степени Вова был согласен с сестрой.

* * *

За день до того, как установился жаркий циклон, колдун решил побывать на заветном пляже и разведать обстановку. Частенько проезжая мимо, он видел, как много народу всегда отдыхало на этом так называемом Майами-бич, но сам пляжный отдых не любил и потому ни разу за всю жизнь там не был.

…К его немалому удивлению, несмотря на то, что Солнце ещё не выглядывало, на пляже находились люди. Разумеется, они оставались в одежде, хотя все были весьма довольны пребыванием тут и каждый занимался чем-то своим…

По виду древняя старушка, но бодрая не по годам, лихо каталась кругами на велосипеде. Другая, чуть помоложе, осваивала роликовые коньки. А целая группа престарелых женщин радостно вышагивали по асфальтированной дороге, размахивая широко руками – все были в спортивных костюмах и несомненно старались сбросить лишние килограммы. Несколько рыбаков стояли у самой воды, и присмотревшись, к удивлению своему Вова заметил, что одна из них женщина. «Нашла верный способ познакомиться», – промелькнула у него мысль.

Колдун присел на лавочку, чувствуя здесь себя почему-то как-то неловко.

Представил, что через несколько дней, а может уже даже послезавтра, на пляже появится полным-полно народу – охватила неожиданная робость, и он почувствовал, как нелегко будет вписаться в здешний контингент. О том, что публика на пляже своеобразная, его предупредила сестра – отдыхающие знают друг друга много лет и на него, на новенького, тотчас обратят внимание. Но судя по тому, что он здесь уже видел, сделал вывод – люди здесь точно совсем другие…

Заприметил возле кустов какого-то мужичка, который подзывал уток и бросал им в воду хлеб. Решил подойти поближе и завести о чём-нибудь разговор. С людьми Вова умел быстро находить общий язык, и если появлялась тема, мог болтать без умолку.

– Голодные птички? – спросил, спускаясь вниз к самой воде по мокрой траве.

Мужчина оглянулся. Был он преклонных лет, тепло одетый, однако из сумки высовывалось пляжное покрывало.

– К концу сезона откормят уточек и кто-нибудь их выловит, – с фатализмом проговорил он, голос говорившего прозвучал молодо не по годам.

– Кому надо вылавливать? Сейчас голодных вроде нет, – отозвался Вова.

– Найдётся кто-нибудь.

– Может просто улетают в тёплые края?

– Не успевают улететь… Убывают день за днём по одной, по две.

– Вот изверги!

– Точно…

Проследив за взглядом незнакомого собеседника, мужик засунул поглубже в сумку своё пляжное покрывало… С минуту помолчал, бросая по-прежнему хлеб в воду. После всё-таки решил оправдаться.

– Беру всё для загара всегда на всякий случай – погода у нас непредсказуемая, вдруг внезапно прояснится.

Вова кивнул, сделав серьёзный вид – понимает. Хотя на самом деле просто не знал, что на это сказать.

– Хорошо здесь отдыхать? – спросил запросто, намереваясь всё-таки продолжить разговор.

– Отлично! – с пафосом воскликнул мужик. – А вы очевидно приезжий.

– Почему же, нет – местный! Просто не доводилось здесь бывать.

– Работали много?

– Ага.

– Ну, что же, здесь у нас не скучно. Клуб бездельников… Так что милости просим.

– Прямо клуб?

– Клуб!

– Приду посмотрю…

– Так как вас зовут? – поинтересовался мужик неожиданно, будто уже задавал такой вопрос.

– Вова.

– Значит будем знакомы – я Лукьян, можно просто Лук.

«Надо же – Лук, как смешно», – промелькнула у колдуна мысль.

– Всё, решил, точно приду, – выпалил он, будто правда принял такое решение только сейчас.

– К нашей компании подходите, у нас всегда веселее, – добавил Лук и продолжил своё занятие.

Хлеба у него осталось уже мало, а ненасытные утки продолжали с жадностью хватать свои порции. Вова-колдун ещё раз внимательным взглядом окинул это место – странное ощущение охватило его… Продолжительная магическая практика позволяла очень чутко улавливать всевозможную энергию, преобладающую где-либо. Здесь ему явно не понравилось. Благополучием точно не пахло, и люди сюда приходили далеко не процветающие. Но почему он это чувствовал, понять не мог – все, кого сейчас он здесь видел, были явно уникальные экземпляры, других не получилось бы сыскать во всём городе: пышущие здоровьем энергичные бабушки, никак не желающие смириться со своей старостью, милосердный сострадательный Лукьян, скрошивший уткам целую булку хлеба… Но может быть все они что-то скрывали? Может у всех у них была какая-то тайна? У каждого своя или одна на всех… Попытавшись отогнать эти мысли, Вова сосредоточился на пейзаже…

Здесь в самом деле было красиво.