Глава 3

Зал в темных оттенках, тонувший в мягком свете ламп, остался позади. Как и мужчины в дорогих костюмах, как и молчаливые, но угодливые официанты, как и запах сигар вперемешку с крепким алкоголем и пряным парфюмом.

– Куда мы идем? – спросил Нэйт, не переставая крутить головой.

Вместе с отцом и двумя телохранителями они начали спуск вниз по лестнице из темного дерева.

«В подвал, что ли, меня ведет?» – про себя проворчал Нэйт, недоумевая, что вообще происходит.

Но вскоре картина начала проясняться, а сознание у Нэйта – мутиться.

Они попали на ринг, где их уже ждали трое мужчин. Один снимал с себя джемпер, оставшись в черных спортивных штанах, а двое других расслабленно сидели на мягких креслах, пуская в потолок сладковатый дым.

– Пап…

– Давай же, Нэйт. Твой звездный час, – произнес отец и обвел рукой ринг. – Ты считаешься подающим надежды спортсменом. Я знаю, ты много тренируешься, занимаешь призовые места. Не первые, правда… Но, может, тебе просто с судейством не везло? – Усмешка на лице Эшбёрна свидетельствовала о том, что он не очень-то в это верил. Скорее в то, что его сын – неудачник. – Этот парень на ринге, Даниэль Раш, новичок в MMA. Выстоишь с ним в спарринге хотя бы пять минут и не свалишься, я хоть немного начну тебя уважать.

– Ты в себе вообще? – не выдержал Нэйт, отступая на шаг и невольно повышая голос. – Ты ничего не попутал? Мне пятнадцать!

– А ему девятнадцать, – склонив голову набок, произнес отец. – Ты просто удивляешь меня, Нэйт. Неужели сдашься, даже не поднявшись на ринг? Не ожидал такого позора.

Нэйт сжал кулаки так, что пальцы свело. Его бешеный взгляд метнулся к Рашу, который с интересом поглядывал на своего соперника, облокотившись о растяжку. Парень усмехнулся и сплюнул под ноги, покачав головой. Мужчины в креслах и вовсе не обращали на Нэйта внимания, должно быть, решив, что он не стоит их времени. Однако не прошло и минуты, как один из них громко спросил:

– Долго нам еще ждать? Что-то скучно тут.

В глазах Кристиана промелькнуло разочарование и уверенность в том, что на сыне стоит окончательно поставить крест.

– Я не сдамся, – процедил Нэйт, расстегнул куртку и рывком стащил серый лонгслив через голову.

Нервная система уже возбудилась донельзя, и в организм в больших дозах начал поступать адреналин, мобилизуя все силы для противостояния врагу. Бей или беги. И Нэйт отдавал предпочтение первому.

Раш пружинисто подпрыгивал на упругой поверхности ринга, не сводя взгляда с соперника. Хотя таковым этого подростка и не считал. Но деньги, которые ему платили за этот вечер, позволяли закрыть глаза на то, с кем именно его поставили драться.

– Ты уж не держи зла, – негромко бросил он Нэйту.

Но паренек лишь злобно сощурился, принимая боевую стойку, характерную для тхэквондо – ноги широко расставлены, обе ладони сжаты в кулаки, только один направлен вниз, а другой находится на уровне груди.

Нэйт напал первым, совершив косой удар ногой под углом. Раш успел отскочить и поднял кулаки на уровень подбородка. Он легко перемещался по рингу, вынуждая Нэйта лихорадочно рассчитывать тактику. Его любимый прием – удар ребром ладони – лишь по касательной достиг цели, но в следующее мгновение Раш впечатал кулак в грудь Нэйта и тотчас отскочил. Парень отшатнулся, едва удержавшись на ногах. Дыхание перехватило, а голову тисками сжала паника. Но адреналин не позволил расслабиться. Нэйт ожидал следующего удара, однако вскоре по довольному лицу противника понял, что тот решил позабавиться. Так просто он его отсюда не отпустит…

Кажется, Нэйт продержался больше пяти минут, но чего ему это стоило… Раш не раз доставал его ребра ногой, выбивая дух, разбил лицо и губы, едва не раскрошил грудную клетку. Когда бой прервали, Нэйт почти не помнил себя. Самостоятельно уйти не смог, барахтался в чем-то липком, оказавшимся его собственной кровью. Ее металлический привкус чувствовался на корне языка, и Нэйта стошнило. Кто-то разочарованно кричал, кто-то свистел, и еще чей-то мужской голос что-то настойчиво говорил прямо ему в ухо, но смысл слов ускользал.

– Я продержался? – только и смог выдавить Нэйт, а затем голова его стала чугунной и совершенно неподъемной.

Темнота разинула омерзительную пасть, и Нэйт с облегчением нырнул в нее.

Он держал в крупных мозолистых ладонях топор и размахивал им перед опухшими мордами троих оборванцев, пытавшихся что-то у него отобрать. Нэйт опустил взгляд и увидел свои босые ноги. Массивные ступни с черными ногтями, под которые забилась земля. Почему он ходил босиком? И почему его тело казалось таким чудовищно тяжелым и неповоротливым? Он отвлекся всего на пару секунд, но оборванцам хватило этого, чтобы напасть. Голова мотнулась в сторону, а глаза закрылись, погружая его в пучину боли.

Вспышка, и он прикрывает глаза, только ладошка его совсем крошечная, детская… Тут же накатило чувство невыносимого голода. Живот свело, и Нэйт схватился за него руками, согнувшись пополам. Кто-то толкнул его в спину, и он повалился в мокрую траву, ударившись скулой до искр в глазах. В нос проник запах травяного сока и прелой земли. Он прижал мокрую ладонь к звенящей голове, распахнул глаза и тотчас инстинктивно дернулся в сторону, потому что отчего-то вдруг резко наступила ночь, а рядом скалил пасть бешеный пес. С его темных губ стекала пена, а легкие наполнил смрад из пасти озлобленной твари.

– Убирайся! Отвали!

Нэйту казалось, что он крикнул во весь голос, но слова прозвучали невнятно и жалко. Он в ужасе коснулся грязными пальцами лица, открыл рот и затрясся в панике, потому что понял, что у него нет языка.

– Нэйт! Виски! Твою же мать… Ты живой вообще?

Парень резко распахнул глаза, только сейчас осознав, что черт знает сколько времени в молчаливой истерике бился в собственном сознании, не в силах пошевелить хоть пальцем, не в силах отдать команду мозгу сделать вдох.

– Фак, ну и напугал… – прошептал Леджер.

Ярко-голубые глаза друга блестели в темноте, словно в них добавили флуоресцентный раствор. Нэйт задергал руками, пытаясь окончательно сбросить с себя сонный паралич, и тут же сгиб локтя пронзило острой болью.

– Воу-воу, полегче, – снова зашипел друг. – В тебя трубок навтыкали, хрен ли ты машешь граблями, как мельница?!

– Где я? – хрипло выдавил Нэйт всего пару слов, губы едва шевельнулись, но этого хватило, чтобы кожа на едва затянувшейся ране лопнула, и на подбородок упали теплые капли.

– Третий день, как ты в госпитале, брат, – ответил Бёрнс и покачал головой. – Кто тебя так отделал? Живого места нет…

– Я не… не могу говорить, – еле слышно произнес Нэйт и снова закрыл глаза. – Расскажи…

Ледж отличался сообразительностью и быстро понял, что друг отчего-то боится засыпать и, возможно, боится оставаться в одиночестве.

– Тренеру твоя мать позвонила, сказала, что на занятия минимум месяц не придешь. А то и два. Я подслушал их разговор, узнал номер госпиталя и сразу сюда метнулся. Но меня не пустили. Медсестра, стерва, шуганула.

– А как тогда…

Нэйт закашлялся. Язык был на месте, но ощущался, как кусок наждака, елозящий по пересохшему небу.

– Пить дай.

Леджер метнулся к столику и поднес к разбитым губам друга горлышко пластиковой бутылки. Часть воды лилась мимо, пропитывая больничную рубаху и одеяло.

– Дальше что? – тихо спросил Нэйт и коснулся дрожащей рукой мокрого подбородка, стирая пальцами капли.

– Ну, ты ж меня знаешь. Я упертый. Пробрался в подсобку, потом скакал по этажам, как заяц, чтоб не засекли. А к вечеру тут тихо стало, я чуток еще подождал и к тебе. Виски, я весь день не курил. Жуть как хочется затянуться, – вздохнул Ледж так, будто его проблема перевешивала бедственное положение Нэйта.

Он не сдержал смешка и тут же сдавленно взвыл от боли. Ребра ныли, а голова грозилась расколоться на части.

– Чего случилось-то? Напал кто-то? – вдруг напряженно спросил Поэт. – Ты мне только имя дай или какие-то приметы. Я эту мразоту по стенке размажу.

В груди отчего-то стало тепло. Нэйт вдруг понял, каково это – когда о тебе кто-то беспокоится. Когда готов отомстить и подставиться сам, лишь бы не оставить обидчика безнаказанным. Раньше ему казалось, что дружба – это нечто нереальное, о чем пишут только в книгах. Но оказалось, что все это правда. И встретить настоящего друга – это круче, чем выиграть в лотерею или найти кейс, битком набитый фунтами.

– Отец устроил бой. Я проиграл, как видишь.

Леджер не сдержал парочки грязных ругательств. Нэйт приоткрыл глаза и некоторое время молча глядел в ошарашенное лицо друга.

– Забей, – наконец выдавил он. Оба не знали, что сказать на это признание, но вскоре Нэйт решил поделиться тем, что с ним происходило во сне. Только вот на сон эти видения были совсем не похожи. – Знаешь, я кое-что странное видел. Я как будто был собой, но в теле других людей…

– О, понятно. Тебя, похоже, какой-то наркотой напичкали, – хмыкнул Леджер и щелкнул ногтем по стойке с капельницей.

– Думаешь? Я… Я как будто во времени переносился. Сначала Средневековье, потом тоже какая-то глухомань…

– Поздравляю, у тебя отходняки, – криво усмехнулся Леджер. – Зато боли не чувствуешь. Ладно, бро, рад, что ты не при смерти. Я забегу еще как-нибудь, идет? Надеюсь, не поймают.

– Поговорю с врачом, попрошу, чтобы тебя пускали, – тихо произнес Нэйт.

Леджер и правда скоро ушел, а Нэйт подумал о том, что лекарства, о которых говорил друг, не обладали ни каплей обезболивающего эффекта.

– Надеюсь, тебе уже лучше? – без предисловий спросил отец, уверенным шагом проходя в палату.

Нэйт полулежал на кушетке и читал Фаулза. Томик ему на днях принесла мама, а няня, теперь ставшая в их квартире домработницей, притащила крошечную баночку тягучего меда.

– Здравствуй, пап, – спокойно ответил Нэйт и отложил книгу. – Мне лучше.

– Я рад.

Кристиан был как обычно бледен, но глаза сейчас показались Нэйту особенно прожигающими. Будто отец только что вставил в мозг сына самый кончик тончайшего раскаленного прута и чуть надавил.

– Восстанавливаешься довольно быстро, – довольно продолжил он, разглядывая его. – А что насчет твоих снов? Джулия говорила, ты на что-то жаловался?

Нэйт удивился, что отец вообще об этом заговорил. Обычно плевать он хотел на сына, не говоря уже о каких-то там снах. А тут проявил искренний интерес.

– Возможно, это побочка от лекарств, – пожал плечами Нэйт. – Не знаю, как объяснить… На сны это не очень похоже. Скорее, на… На воспоминания.

Стоило ему произнести это, как в черных глазах Кристиана вспыхнули угли. Мальчишка даже слабо дернулся, будто пытался скинуть с себя взгляд отца, но мужчина подался лишь ближе.

– Воспоминания, – шепотом повторил Эшбёрн, и уголки его губ поползли вверх. А Нэйт покрылся гусиной кожей, потому что казалось, что рот отца функционировал отдельно от остальных частей его тела. Лоб и щеки не двигались, брови тоже оставались неподвижны, а уголки губ все тянулись вверх. Разве так бывает?

Нэйт потер глаза и снова открыл их, едва не вскрикнув, ведь лицо Кристиана теперь находилось в каких-то пяти дюймах от его головы.

– Пап?..

– Расскажи мне все. Что тебе показали в этих видениях? – спросил он с плохо скрываемой жадностью.

– Я видел… То есть я был другими людьми, – выдавил Нэйт и вдруг начал говорить быстрее, словно верил, что если кто-то тщательно его выслушает, эти сумбурные видения наконец покинут его голову. – Я проживал другие жизни. Был кузнецом, мальчишкой-сиротой, которого, кажется, загрызли бешеные псы… И вроде бы однажды я оказался в теле пожилой женщины. Она не уехала из своего старого дома, где на заднем дворе была могила ее мужа. Мне кажется, она и я в ее теле… В общем, она была сумасшедшей, – прошептал Нэйт. – Я чувствовал, что она не понимает, что и зачем делает. Однажды она долго смотрела в окно, а вокруг выли сирены. И потом… – Нэйт тяжело выдохнул и зажмурился. – Мне стало так страшно, я хотел закричать, спрятаться. Но она стояла, как дура замороженная, и снаряд упал прямо в ее дом. Прямо в нее… Пап, это не сны. Это не похоже на сны! Я как будто раз за разом проживал эти ужасные жизни, ощущал то же, что и все эти люди!

Кристиан закивал и внезапно погладил сына по щеке. Во мгле его глаз вспыхивали искры торжества.

– Ты видел те жизни, которые действительно когда-то прожил, Нэйт.

– Что?

– Это долгий разговор, – ласково улыбнулся Эшбёрн, а Нэйт подумал, что отец так не ликовал, даже когда его сын занял второе место на соревнованиях по тхэквондо, выступив против достойного соперника. – Но я рад, что ты начал вспоминать. Должно быть, этому способствовала эмоциональная встряска. Вот почему мою фамилию нужно заслужить, сын. Мы отличаемся от обычных людей. Мы иные. И тебе еще предстоит доказать, что ты тоже такой, как я.