Война – жестокая штука. Пытался ли Карл как-то оправдать немецких солдат, подчеркивая, какими жестокими были партизаны. Но мы с ним понимали, что их отношение было возмездием, причем справедливым. Но это мы сейчас понимаем, а тогда многих вещей в СССР не знали, как не знали о том, что происходило в концлагерях с заключенными военными и гражданскими. Как выкачивали из детей кровь в концлагерях, а потом, отступая, уничтожали всех и взрослых и детей. И получается, что Батя все это знал, потому и тактику такую выбрал – бескомпромиссную. Карл ни разу прямым текстом не сообщил, что в июль сорок второго занесло какую-то группу людей из нашего времени. Осталось найти ответы: кто эти люди? И как их занесло в прошлое?

У нас есть зацепка – двигатель от дрона из нашего времени, откопанный в две тысячи седьмом году, когда фирмы, его создавшей, еще не существовало.

Можно взять эту находку, притащить лесопромышленнику Збруеву и спросить, как он объяснит этот факт? Можно отдать мотор на экспертизу и доказать, что изменения в нем соответствуют столетнему лежанию в земле. А дальше что? Допустим, что люди, ставшие костяком отряда Бати, тоже из нашего времени, и все они относятся к Збруеву, раз уж у них оказалась машина из Збруевского парка. Но если они еще не попали в прошлое, то о чем с ними разговаривать? Когда собираетесь нырнуть на сто лет тому назад, ребята? Ведь, судя по мотору, дрон там и остался.

Карл отдохнул, он смотрел в мою сторону, но словно мимо.

– Зорин, вы не думайте, что я пытаюсь оправдать моего деда. Он, как я помню, до самой смерти был антифашистом. Тот случай его вывернул наизнанку, его душу. Он мне говорил: Мы заслужили жестокое отношение, но они (он говорил о русских) великодушны и добры. Я не осуждаю их жестокости тогда, в лагере. Он меня заставил учить русский язык, сам выучил и говорил мне: когда сможешь – переселись в Россию, это Великая страна. Не только размерами – широтой души ее народа. Когда я нашел мотор, я понял – надо жить тут. Годы в лагере потратил на совершенствование русского языка и истории России.

Я понял, что мне пора уходить и вспоминал, что еще нужно спросить, потому что интуитивно понимал – эта встреча может стать последней. У старого немца явно тяжелая форма сердечной недостаточности, Зуд за два метра слышит хрипы в нижних отделах легких, а Карл еще поллитровую чашку чая выпил. Что еще его спросить напоследок?

– Скажите, Карл, ваш дед этого Вольдемара как-то описал, кроме его одежды?

– Да, он высокий, светлые длинные волосы, глаза синие, лицо овальное, загорелое, широкие плечи. В нем чувствуется огромная физическая сила. Дед сказал, что этот человек его поднимал одной рукой за ремень, как куль, когда заносил в машину. И еще, этот человек точно знал, где спрятался дед. Судя по прическе, он не был кадровым военным. И еще, дед говорил, что от этого человека исходила какая-то невероятная сила и уверенность. Er hatte Spaß – ему было весело. Понимаете? Весело во время войны!? Я уверен, что там были люди из нашего времени. И они имеют отношение к Павлу Збруеву из Залучья. Вот, теперь вы знаете, но что вы будете делать с этим знанием?

Я пожал плечами. Согласен со стариком. Но хотелось еще что-нибудь услышать. Не могу не признаться, что рассказ о том, как несколько наших партизан перебили втихую батальон, не считая роты охраны концлагеря… это грело душу.

– Скажите, Карл, а что вы еще искали, после переезда сюда? Вы же каждое лето выбирались на раскопки, и Коротич бывал с вами, уже в тридцатые годы. Так?

– Дед тоже пытался разузнать подробности о тех партизанах и после войны искал сослуживцев, прошедших Демянский ад. От них он слышал, что якобы осенью в воздушном бою удалось сбить этот летающий вагон, и он упал, где-то в лесу недалеко от реки. Если я правильно понял, партизаны тщательно уничтожили его остатки, кроме вот этого мотора, который отвалился, видимо, еще в воздухе и упал в болото, где мы его и отыскали.

Я видел, что старик устал. Он тяжело дышал.

Мне пора уходить. Заехать к Збруеву? Дам задание Зуду собрать досье на этого предпринимателя. Сейчас к нему ехать бессмысленно, если только познакомиться с ним. Нет, это лучше сделать как бы случайно и на нейтральной территории.

– Я могу забрать эти фотографии? – спросил я, прежде чем уйти.

– Берите, у меня есть еще. Если понадобятся файлы, Светлана знает, где лежит карта памяти, – он закашлялся, – налейте мне немного виски, – попросил Карл, – там, в буфете бутылка и стаканы, а в холодильнике – лёд. Мне после него легче дышится.

Это понятно, у него на треть в легких вода, которая пенится, а спирт эту пену осаждает и открывается дополнительная площадь поверхности в альвеолах для газообмена. Я выполнил его просьбу, налив на донышко, миллилитров пятнадцать – двадцать. Этого достаточно.

– Может быть, вызвать «скорую»? – я мысленно усмехнулся. Сколько они будут сюда лететь?

– Если сам не справлюсь, вызову, Зорин, но это будет дорога в один конец, а мне безумно все-таки хочется узнать, кто и как попадет в сорок второй год и спасет моего деда? Если доживу, пообещайте мне рассказать об этом.

– Обещаю.

Надо же, он понимает, что партизаны Бати, которым было весело в этом пекле, фактически спасли Макса фон Вернера.

Я вышел на двор и вдохнул полной грудью морозный весенний воздух. Светило солнце и уже начинали галдеть птицы на ветках.

– Зуд, разыщи все материалы на Збруева Павла, бизнесмена из села Залучье, найди такси до Демянска, а туда вызови коптер-такси до Москвы.

Машина шла через Залучье, и я навигатору поручил проехать мимо дома Збруева. Судя по трехэтажному терему из лиственницы, крытому с зеленой патиной листовой медью, дела у Збруева шли прекрасно. За забором я заметил торчащую телескопическую мачту, высотой метров тридцать с параболической антенной. У него тут центр свой космической связи? Интересно, почему тарелка смотрит параллельно земле? Спутник висит над горизонтом?

Мне не видно за тарелкой структуры излучателя антенны, чтобы понять, на какой диапазон она рассчитана. Я прикинул направление – на север, в сторону Петрозаводска или Архангельска. То есть, получается спутник висит над северным полюсом? Тогда тарелка должна быть поднята над горизонтом градусов на двадцать. А она почти параллельна горизонту.

Над полюсом на низкой орбите спутник не подвесить. Да и помех там больше, чем над экватором. Солнечный ветер прорывается через магнитное поле именно на полюсе, поэтому и сияние в ионосфере – полярное. Странная система во дворе Збруева.

Машина постояла минут пять. Первое впечатление о промышленнике я составил. Добротный хозяин, а подробнее мне Зуд расскажет.

В Демянске пришлось погулять около часа в ожидании, пока прилетит из Валдая заказанный дрон. Я с пользой для тела потратил этот час – пообедал в кафе «Селигерская рыба». Щи суточные с зайчатиной, судачок под маринадом и кружка сбитня – даже на мой весьма искушенный вкус оказались на высоте.

Пока я возвращался домой, получил досье Збруева. Зуд все собрал, очистил от всякой лирики и шелухи блогеров.

Збруев Павел Александрович, родился в две тысячи первом году в Демянске, в две тысячи девятнадцатом окончил Тверское Суворовское училище, служил срочную службу в Псковской дивизии ВДВ, еще четыре года по контракту до и после завершения СВО, после ранения годичные офицерские курсы для младших командиров, в запас уволен в звании старшего лейтенанта, поступил в МСХА^[15], институт механики и энергетики им. Горячкина. В тридцатом году Збруев защитил диплом по теме: «эксплуатация модернизированного лесотехнического автоматического комплекса АЛТК-05М», новое в дипломе Збруева это введение в комплекс ремзоны, дополнительного блока, где один инженер-оператор системы восстанавливает периодически выходящие из строя агрегаты. То есть, поломки плановые, замена пил и резцов, гидравлики и прочих нагруженных узлов – неизбежны. Все это приводит к простоям. Добавление блока РЗ со станками позволяет оперативно заменять поврежденные узлы, гидравлические шланги, пилы. За диплом, приравненный к диссертации, Збруев сразу получил степень кандидата технических и сельхоз наук. Через три года «универсальную ремзону» начал выпускать Ивановский машиностроительный завод для вахтовых бригад в самых разных отраслях. А новоиспеченный к.т.н. за свою разработку получал процент с каждого проданного блока.

Раньше я не задумывался об оснащении леспромхозов, моей эрудиции хватало на представление лесорубов с пилами и топорами, трелевочных тракторов… как оказалось, я застрял в двадцатом веке.

Сейчас в лес завозится целый перерабатывающий завод, снимающий деревья, полностью от корней до листвы, их перерабатывающий в доски, брусья и плиты ДВП-УСБИ, а хвою превращающий в концентрат для косметических и фармацевтических фабрик. Он не оставляет за собой голую землю с пеньками, пней тоже нет, земля перепахана, удобрена перемолотой корой и жмыхом от хвои, в нее высажены заранее подготовленные подрощенные сосны и ели. В АЛТК входит небольшой трактор-экскаватор с навесными элементами, ковшом, плугом и бороной.

Все по стандарту на лесопромысел. Получивший лицензию на разработку участка обязан сдать его администрации района засеянным молодняком без пней и оврагов с возможной мелиорацией.

Збруев именно так и работал. Молодец. Он зарегистрирован по адресу в Залучье, женат, имеет четверых детей, в Демянске у него мебельная фабрика, выпускающая как ширпотреб из шпона, так и заказные гостиные и спальные гарнитуры с широким выбором по каталогу. Он построил новую церковь в Залучье на месте разрушенной еще во время войны, спонсирует детдом в Старой Руссе, поисковый отряд «Демянск» и поселковую организацию ДОСААФ с различными кружками. У Збруева есть еще свое частное охранное предприятие со штабом в деревне Костьково. ЧОП оформил лицензию на утилизацию раритетного оружия и боеприпасов, найденных в земле. Это понятно. Тут вести лесоразработки без такого дела невозможно. Желе́за разной степени ржавости и боеприпасов, включая мины и снаряды в земле, полно́ везде.

Что-то из найденного отдают на реставрацию, а что-то на переплавку.

Из сайта администрации Демянска я узнал, что Збруев подал заявку на восстановление аэродромов: собственно Демянского и запасного в Песках. Деятельный мужик. Собирает инвесторов для возрождения местной авиации и аэроклуба. В заявке создание общества любителей малой авиации.

Я поручил Зуду найти его налоговую декларацию: она впечатлила. Этакий олигарх местного значения с миллиардным оборотом. Он также спонсировал обучение в московском физтехе некоего родственника-вундеркинда Кости Лагутина, который в следующем году должен защитить диплом.

Я искренне порадовался за всех. Вообще, это всегда приятно видеть – честного предпринимателя с государственным мышлением. Много ли нечестных? Как говорится в старом еврейском анекдоте: их есть. Куда ж без них? Как ни старается правоохранительная система, такое качество иных граждан, как хитрожопость и стремление урвать везде, где обнаруживается законодельная дырка, никуда не деть. Они всегда были, есть и будут.

Междугородний такси-дрон донес меня до окраины Москвы.

Смеркается. Я связался с Валентиной, попросил готовить ужин и составлял в голове объяснение, был ли у меня разговор с аспирантом о его научном руководителе? Она ведь наверняка спросит. Для того, чтобы в архив вызвать Валиного папку нужен какой-то объективный мотив. Что-то такое, на что его можно будет выманить наверняка.

Что я сейчас знаю, если всю информацию не подвергать сомнению?

Первое: в июле тысяча девятьсот сорок второго года в районе деревни Почино́к произошел какой-то сильнейший но, при этом, локальный катаклизм, приведший к образованию темпорального перехода на сто восемь или сто-десять лет тому назад.

Второе: длился этот катаклизм со слов макса фон Вернера около одиннадцати-двенадцати часов, сопровождаясь мощным ионизирующим излучением. Немецкие разведчики, побывавшие в эпицентре, заживо сварились в нем.

Отсюда третье: люди, которые побывали в эпицентре катакализма, умерли быстро, с симптомами лучевого поражения высокой степени. Важная деталь – ткани погибших расползались будто сваренные. Это характерно для тяжелого лучевого поражения больше десяти зивертов. То есть там было около сотни зивертов, как в эпицентре чернобыльского реактора. При таких облучениях умирают за несколько часов от полного распада тканей – некролиза.