Глава 2

До метро домчались меньше чем за минуту. Андрюху и Саню сзади синхронно мотало, как бобслеистов на трассе. Лёха был дерзким, но не очень уверенным водителем. Дэну все время хотелось топнуть по несуществующим тормозам, а руки сами собой искали, за что зацепиться.

– Здесь останови! – крикнул Андрюха.

Лёха вырулил на обочину, не доезжая до входа в метро. «Форд» на холостых оборотах ревел, как ракета на старте, приборная доска мелко дрожала. Музыканты быстро вытащили вещи из багажника. Наклейки на большом черном кейсе с бас-гитарой красноречиво говорили, что хозяин – любитель тяжелого рока. Саня и сам выглядел устрашающе. Тем более удивительным показался контраст его внешности с кроткой улыбкой, когда он помахал на прощанье рукой и зашагал к метро. При каждом его шаге, огромном, словно он переступал через пропасть, кейс наклонялся вниз и возвращался назад, как маятник, едва не соприкасаясь с асфальтом. Андрюха катил за собой тележку с тарелками и барабаном в черном пыльном чехле, колеса весело скрипели.

Лёха посигналил и вывернул на дорогу. Машина, чихнув мотором, понеслась вперед.

Без ребят в салоне стало легче дышать, и Дэн снова почувствовал знакомый аромат духов. Он качнулся в воздухе, только обозначив свое присутствие, появился и пропал – так быстро, что Дэн снова не смог вспомнить, откуда его знает.

– Ну, ты как, брат? – спросил Лёха, облизнув пухлые губы.

– Голова раскалывается.

Дэну не хотелось общаться. Он смотрел на Лёхин профиль, на густые брови и непропорционально маленькие розовые уши, на то, как он крутит руль, и не мог понять, почему злится.

– Слушай, Дэн, – сказал Лёха, – ты все же красавчик, знаешь это? – Перестроился на соседнюю полосу, покачал головой. – Но тебе нужно больше в себя верить. Пойми! Деньги – это, конечно, сила, но талант, я считаю, все равно дорогу пробьет.

– Ты о чем вообще?

Дэну сейчас даже Лёхин голос не нравился. Сильнее головной боли было только раздражение. Из-за того, как безалаберно он водит, из-за этих его вечно влажных губ.

– Понятно, что без бабла никуда, – продолжал Лёха, сосредоточенно глядя на дорогу. – Вот ты вкалываешь, у тебя ведь единственного в группе стабильный доход. За все платишь, даже нас не спрашивая, – он почесал за ухом. – Что тут скажешь? Ты крут, бро!

– Это просто мой шанс, вот и все. Раскрутить проект и мои песни, – Дэн поморщился. Едва он повысил тон, чуть разволновался, как его словно обухом топора по голове ударили. Снова зеленая пелена всколыхнулась перед глазами.

– Это понятно, никто и не спорит, – с казал Лёха. – Я к тому, что ты всегда можешь на меня рассчитывать. В плане музыки, аранжировок, – он вздохнул, сопя носом, как обиженный ребенок. – Может, у меня и нет таких крутых идей, как у тебя… Зато я неплохо играю. Да?

– Еще бы! Ты супергитарист, – Дэн не лукавил, это была чистейшая правда. – Если бы не твой гитарный рифф, песни бы просто не было.

Лёха кивнул.

– Слушай, Дэн, – с казал он – твои гениальные тексты и моя соло-гитара – мы войдем в историю, чувак!

– Посмотрим, – сказал Дэн, закрывая глаза. Такая перспектива его устраивала.

Минут пять они ехали в полной тишине. Дэн словно оказался в старой детской игрушке – в пластиковой машинке с приклеенным к днищу магнитом, бегущей по бесконечному кругу. Проехали под мостом, мимо пронеслось раскидистое дерево, промчалась «мазда» с тонированными стеклами, покрякивая, как утка.

– Помнишь, я рассказывал про одного знакомого продюсера?

Дэн вздрогнул.

– Он ждет от меня материал… От нас, – поправился Лёха. – Я ему уже кое-что с репетиций показывал.

Волна неприязни снова поднялась в Дэне, стремительно, как шапка пены в бокале с пивом. Небо сквозь солнцезащитную наклейку на лобовом стекле походило на заставку из постапокалиптической компьютерной игры. Сиренево-дымчатые мохнатые облака летели на них как предупреждение, как какой-то знак.

– Жду не дождусь теперь, – с казал Лёха и ткнул Дэна в бок. – Как только дядя Боря даст демку, сразу пошлю ему. Если ты, конечно, не против…

– Что еще за продюсер?

– Да ты не знаешь, я с прошлой группой в его в студии писался.

Они съехали с третьего транспортного кольца и вклинились в плотный поток. Лёха постоянно перестраивался, то резко разгоняясь, то так же резко тормозя.

– Я вас познакомлю, – сказал он. – Говорю тебе, чувак, я вижу золото в этой песне. Играю партию, а перед глазами прыгают фанатки, – Лёха начал заводиться, мотор завыл, повышая обороты. – Подпеваю в припеве и слышу рев трибун «Олимпийского» или, чем черт не шутит, стадиона «Уэмбли».

Только прикинь! Please welcome! The one, the only – Atoll Bikini! И толпа ревет! Я прям кончаю, – он ударил по рулю, машина вильнула, завизжав шинами. – Подпишем контракт на запись альбома, потом клип в ротацию… MTV, VH1, «Радио Максимум», все дела!

Лёха вслух проживал будущее, вцепившись мертвой хваткой в руль. Жал на газ, кидая восторженные взгляды на Дэна и смешно шевелил бровями.

– Поедем в тур, брат! Москва – Осло – Хельсинки – Гамбург – Берлин – Париж – Лондон!

– Эй, Лёха, остынь! – прикрикнул Дэн. – Таким макаром до гастролей нам не дожить.

– Я тебе точно говорю, будет прорыв, – Лёха улыбнулся и сбавил обороты. Визг машины перешел в тихое урчание. – Мы их всех порвем, вот увидишь!

– Порвем, конечно, а пока расслабься лучше, подыши.

– Всегда завожусь, когда об этом думаю, – Лёха виновато пожал плечами. – Играть на гитаре – это все, что я могу, пойми. В остальном я полный лузер. У тебя хоть профессия есть, не пропадешь. А мне что делать, если с музыкой не получится? В «Муз-торге» китайские гитары лохам впаривать или давать занятия игры на гитаре неудачникам за копейки?

Ленинский проспект, лицо советского градостроительства, встретил их ровным гулом машин в широком пазу между рядами домов-брусочков. В сторону области проспект был свободным.

Слева пронесся Гагарин, устремленный в тучи. Нижняя часть его, от пояса и до постамента, показалась Дэну возмутительно непроработанной, особенно по сравнению с руками-крыльями. Погода быстро менялась. Грядущее ненастье чувствовалось каждой клеточкой тела.

– Метров через сто будет торговый центр, после не разгоняйся, – сказал Дэн.

– Знаю, – махнул рукой Лёха. – Я ж тебя подвозил уже. Забыл?

Дэн не смог вспомнить, как ни старался. Может, прошлой зимой после концерта в Швайне? Вроде нет, он тогда на такси домой приехал.

По красивой плавной дуге Лёха въехал во дворы и, разбрызгивая жидкую грязь, подъехал к дому-свечке.

– Приехали! – сказал, заглушив двигатель. – Ты как?

– Лучше не бывает.

Дэн потянул ручку, толкнул плечом дверь и вылез из машины. Похрустел шеей, потянулся. Все тело ныло, будто он целый день разгружал вагоны с углем. Лёха тоже вышел. Закурил. Облако дыма поплыло над головами, дернулось под напором ветра и, скользнув по стене, растворилось в серой выси.

Дэн вытащил кофр с гитарой и закрыл багажник.

– Ну, давай, – он кивнул Лёхе и, не протянув руки, пошел к двери.

Лёха проводил его взглядом, глубоко затянулся и выбросил бычок в бурый от грязи и мусора палисадник.

Глава 3

За окном уже стемнело, когда в дверь позвонили. Слава богу, это Крис – только она звонит так, будто извещает о ядерной атаке. Еще и стучит. Крис из тех девушек, которые выбивают закрытые двери ногой.

Она влетела как ураган. Быстро поцеловала и сунула в руки пухлый бумажный пакет. Скинула в угол один «мартенс», взялась развязывать шнурки на другом ботинке, но махнула рукой, и, прыгая на одной ноге, ускакала в туалет.

– Я только с репетиции и сразу к тебе. Соскучилась жутко! – крикнула Крис из-за двери. – Ты как?

– Нормально, – ответил Дэн, шурша пакетом.

Внутри лежала большая коробка с салатом и пирожки. Воздух наполнился запахами еды.

– Есть хочу, умираю! – крикнула Крис из ванной комнаты.

За ужином Дэн рассказал про обморок на репетиции. Хотел посмешить, но Крис огорчилась.

– Ты что, умереть хочешь? – отхлебнула пива, фыркнула и припечатала бокал к столу с такой силой, что в шкафу зазвенели стекла.

– Да ладно, – махнул рукой Дэн, – устал немного, вот и все.

Отзвуки той дневной головной боли все еще напоминали о себе, а вот страх ушел. Дэн обрадовался приходу Крис. В последнее время это случалось не так часто, как хотелось бы.

– Почему ты не хочешь понять? – не сдавалась Крис. – Это же серьезные симптомы! Ты что – Наташа Ростова в обмороки падать? А если инсульт?

Дэн снова махнул рукой:

– Вообще уже жалею, что рассказал.

– Ты должен все-все мне говорить, – сказала Крис и надула губки. Она еще сердилась, но ей уже начало надоедать. Крис меняла настроение, как хамелеон цвета.

– Вообще-то, мило, что ты волнуешься за меня, – с казал Дэн.

– А как иначе? Ведь я люблю тебя, придурок.

Он отодвинулся от стола, раскрыл руки в объятьях:

– Иди ко мне.

Крис запрыгнула к нему на колени и прижалась к груди. Такая крохотная, почти невесомая. От нее пахло полевыми цветами и апельсинами.

– Дай-ка поцелую эти глазки, – прошептала Крис. – Сначала правый. Мой любимый, синий, – о на потянулась губами, – а потом левый, карий.

Откуда в ней столько нежности сегодня?

– Ох, как же я люблю тебя, Дэн!

Она легонько куснула его за нижнюю губу. Он ответил долгим поцелуем. Пока ссоры заканчиваются любовью, в отношениях еще не все потеряно. Дэн чувствовал кожей, как быстро стучит ее сердце. Ее дреды пахли табаком, а шея весной. Не отрываясь от ее губ, Дэн поднял Крис и унес ее в ночь. Глаза их были закрыты, и не существовало на свете людей ближе.

***

Понедельник разорвал сон противным пиликаньем будильника, и Дэн обрадовался, увидев Крис рядом. Она вносила в жизнь подобие уюта и теплоты, пусть и не стала настоящей хозяйкой в доме. Она не любила да и не умела готовить, зато у нее замечательно получалось заказывать на дом пиццу и китайскую еду в коробочках. Она платила сама, с негодованием отвергая его деньги. Отец Крис владел промышленной недвижимостью в Подольске, и на это жила вся их большая, но не очень дружная семья. Крис не проработала ни единого дня в жизни, если не считать концертов ее группы, зато деньги у нее водились всегда, и она с ними без сожаления расставалась.

У Дэна оставалось несколько минут в запасе, и он смотрел, как она спит, подложив кулак под голову. Во сне Крис хмурилась, будто решала там, за гранью реальности, важные дела.

«Крис и важные дела!» – Дэн улыбнулся.

Вчера она не смыла макияж, и нечто черное, не то тушь для ресниц, не то подводка для глаз, размазалось по лицу и подушке, отчего теперь Крис походила на порноактрису. Дэн не удержался, прыснул.

– Чего ржешь? – спросила Крис глухим от сна голосом. – Если надо мной – убью.

Дэн не выдержал и захохотал. Уж очень смешно она говорила, не меняя выражения лица и с закрытыми глазами. Даже губами не шевелила. Словно механическая кукла.

– Точно убью, спать не мешай…

Дэн поцеловал ее в щеку и вылез из кровати. Зашлепал босыми ногами по полу. Быстро собрался

– Я пошел. Хорошего дня, Крис!

– Пока… – донесся из комнаты сонный голос.

Дэн застыл на секунду на лестничной площадке у двери. Подумал – а может, ну его на фиг? Вернуться домой, раздеться и нырнуть под одеяло? Пока душа мечтала, мозг все решил. Он отдал приказ мышцам, и пальцы отпустили дверь. Та закрылась, щелкнув английским замком. Значит, не сегодня.

Рабочий день, как и предполагалось, получился сложным, нервным, но прошел так быстро, что Дэн удивился, заметив, что люди в офисе начали собираться. Посмотрел в окно. Когда успело стемнеть? Он сегодня снова не видел солнца. Вышел из дому затемно, и возвращаться домой придется в сумерках. В сердце кольнуло сожаление. Очередная весна проходит мимо.

О вчерашнем обмороке он и не вспоминал, будто ничего не случилось. Голова не болела, он чувствовал себя превосходно. Дела на работе двигались, продажи росли, как и его авторитет среди сослуживцев и руководителей фирмы. Пять салонов из десяти перевыполнили планы за месяц, в этом была и его, директора по маркетингу, заслуга. Рекламный бюджет отбивался, а участие в главной мебельной выставке в Экспоцентре можно было назвать триумфальным. Но и вкалывать приходилось как никогда. Каждый рубль, вложенный в его зарплату, приходилось отрабатывать.

Дэн любил свою работу, но понимал: такой режим рано или поздно приведет его либо в дурдом, либо в могилу. Похоже, что мирное сосуществование дельца и творца в нем подходило к концу. Одна из личностей должна была уступить, не хватало лишь крохотного движения материи во вселенной, чтобы окончательно разрешить спор. Работа в офисе оплачивала счета, в том числе и хобби, но Дэн мечтал поменять все местами, чтобы заниматься только музыкой. Сочинять песни и петь их людям. Ведь именно этого он и хотел с самого детства.

По дороге домой Дэн думал о новой песне. Первый куплет был готов, но дальше дело застопорилось. Мелодия звучала в его голове так ясно, он даже удивился, что никто, кроме него, ее не слышит. Старенький троллейбус качало, будто рыбацкий баркас в шторм, в Дэна кидало людьми, как брызгами, а он сочинял лучшую музыку своей жизни.

Мелодия звучала в нем и тогда, когда он шел к дому в потоке людей, придавленных тенью торгового центра. Он топал по тротуару, через каждые пятьдесят метров влетая в желтые орбиты света уличных фонарей, мимо выросших как грибы после дождя «Пятерочек» и «Магнолий», и вдыхал запахи, словно щенок в первую весну, жадно и со смутным предвкушением чего-то удивительного.

В его окнах горел свет – значит, Крис дома. От этого стало еще радостнее, и последние метров пятьдесят он пробежал, так не терпелось ее увидеть. Дэн набрал код на домофоне и поднялся на седьмой этаж.

– Ты бежал, что ли? – спросила Крис, когда он ввалился в квартиру.

– Ага, не смог удержаться, побежал, едва почувствовал запах пиццы из нашего окна.

– С ума сошел? Бегать в твоем состоянии?

– В каком еще состоянии? – удивился Дэн.

– Вчера в обморок падал, а сегодня решил марафонцем заделаться?

Крис стащила с него куртку и бросила на обувной ящик в углу. Повела за руку в зал, как маленького, усадила на стул и села напротив с видом, который не предвещал ничего хорошего.

– Я все решила.

– А ботинки? – запоздало запротестовал Дэн.

– Они тебе идут, – с казала Крис, – да и потом, на улице чище будет, чем у тебя тут.

Это его покоробило. Она сказала – «у тебя», а не «у нас».

– Я потом полы помою, не переживай. Сейчас о главном, – Крис положила руку ему на колено. Заглянула в глаза.

Дэну стало не по себе. Он даже подумал, что Крис решила его бросить.

– Тебе надо обследоваться, – сказала Крис тоном конферансье, объявляющего номер, которого все ждали. – Но беспокоиться не о чем, – добавила она, заметив, как он дернулся, словно от удара электрическим током. – Я обо всем договорилась. Помнишь, я рассказывала об однокласснике моей сестры? Ну же? – Крис вопросительно приподняла правую бровь. – Хирургом работает в Бурденко? Александр Алексеевич?

Дэн не помнил. Учитывая, сколько всего она успевала ему наговорить за один день и как много ненужной и бессмысленной информации она донесла до него за все время их знакомства, отдельным фактам просто не хватало места в голове. Для того чтобы внимать этому потоку, надо было обладать интеллектом восьмиклассницы и памятью суперкомпьютера.

Тем не менее он утвердительно кивнул.

– Так вот, я ему позвонила и договорилась на завтра. Представляешь? Это в центре. На Маяковке. Тебе там сделают томографию головного мозга.

– Чего?

– Томографию, – повторила она по слогам, – и будет видно, отчего эти онемения и обмороки, – Крис подалась к нему всем телом. И без того большие ее глаза теперь висели над ним как две голубые инопланетные тарелки. Колечко в ее носу качнулось, и это выглядело одновременно забавно и пугающе.

– А вдруг у тебя опухоль в мозгу? – прошептала она.

Так далеко в мыслях Дэн еще не заходил. Теперь, глядя в ее глаза, он с ужасом понял, что это возможно. Черт, очень даже возможно! Налицо все классические симптомы опухоли или аневризмы. Последнее, конечно, предпочтительнее. В один миг – бах! Но, черт, он совсем не готов к такому варианту. Дэн представил себя на больничной койке, опутанного проводами и пластиковыми трубками, осунувшегося, с землистым цветом лица, с кругами под испуганными глазами, еще и лысого, как коленка мисс Мира.

– А знаешь, что самое классное? – с просила Крис, наклонившись еще ближе. Колечко снова качнулось. Она улыбалась так, будто прячет в рукаве целых пять козырных тузов.