Глава четвертая

Рози оказалась отчасти неправа – у подножия гор мы оказались довольно скоро, но при этом как-то вдруг. В самом прямом смысле. Вроде бы они постоянно далеко от нас были, где-то там, рядом с горизонтом, и на тебе – дорога вдруг начала ощутимо забирать вверх, по бокам от нее появились приземистые деревца, а из-под копыт лошадей то и дело в стороны начали разбегаться шустрые ящерки.

А чуть позже и плащи пришлось снова доставать из седельных сумок, поскольку весна с ее наконец-то пришедшим теплом осталась там, в Пустошах. Теперь мы двигались обратно в царство зимней стужи, и чем дальше, тем больше. Хорошо хоть с дровами для вечернего костра особых проблем не возникало, в него шли пусть искривленные, но при этом прекрасно горящие стволы местных деревьев. Как они назывались, никто из нас не ведал, но жар давали такой, что сердце радовалось.

Ради правды, дорогу через перевал сильно сложной вообще-то назвать было трудно. Во-первых, она оказалась вполне недурственной, применительно к данным местам, разумеется. То есть – приемлемо размеченной и более-менее расчищенной от камней. Скажем так – сбиться с нее было почти невозможно, время от времени у меня возникало такое ощущение, что по этой тропе чуть ли не каждый день караваны водят. Даже странно, что мы так никого и не встретили.

Во-вторых, рассказы про камнепады и снежные лавины, похоже, враками оказались. Ну или люди, про них болтающие, какой-то другой дорогой через перевал шли. Мы, по крайней мере, сами ничего такого не видели, и слышать гула рассерженных гор, того, который говорит путешественнику о недалеком бедствии, нам до самого подъема на перевал не довелось.

А до него мы добрались довольно быстро, дней за пять. Дышать здесь было трудновато, воздух оказался здорово разреженным, но зато вид открывался восхитительный! Оно и не странно – с вершины горы, пусть даже не самой главной, мир кажется не таким уж большим и очень спокойным.

За спиной остались луга Пустошей, слившиеся в одно зеленое пятно. Развалины старых замков, реки, стада овец, отсюда вовсе были неразличимы, и даже Форнасион казался лишь светлым облачным росчерком на горизонте. Но назад мы не смотрели, ведь перед нами открывались новые просторы. И пусть под ногами лежала та же дорога, только теперь она вела вниз. Монброн даже пошутил, что по ней мы доберемся либо до исполнения желаний, либо до смерти. Мол, у нас, оказывается, даже есть выбор.

Шутка, признаться, была так себе, о чем Гарольду немедленно заявила Рози. А Жакоба и вовсе перекосило от неудовольствия. Оказывается, в народе бытует поверье о том, что в эдаких местах на подобные темы говорить не стоит. Он еще в бытность свою подмастерьем ювелира об этом от горцев слышал, тех, что рубины его хозяину сбывали. Мол, когда ты в горах, боги от тебя находятся не так далеко, могут услышать сказанное и сделать то, о чем ты говорил. Эбердин, дослушав, презрительно скривилась, но опровергать его слова не стала.

Уж не знаю – на самом деле все так и обстояло или просто кости для нас легли «единицами» вверх, но через день после того, как мы начали спуск вниз, преждевременно предвкушая переход из зимы обратно в весну, все и произошло.

Обвал начался не вдруг. Сначала под нашими ногами ощутимо колыхнулась каменная плоть горы, заставив покачнуться, а после несколько раз судорожно дрогнула так, что у меня чуть сердце от страха не зашлось. Одно дело с живыми существами сражаться, совсем другое – природа. Ее не убьешь и не напугаешь. А вот она запросто может и то и другое сделать, даже того не заметив.

Следом за этим со всех сторон что-то загудело, загромыхало, а после истошно завопила Эбердин, которая, мешая непристойную брань с обычными словами, призвала нас пришпорить лошадей и спешно гнать их к высоченной скале, что находилась где-то в миле впереди от нас. Еще она отчего-то назвала ее «козырьком».

Не знаю, каков смысл в том, чтобы во время землетрясения прятаться под неустойчивым камнем, но в горах она жила, а не я. Ей виднее.

И все бы ничего, если бы мы находились на обычной дороге – луговой там или городской. Но тут – горы, местная тропа для галопа совершенно не приспособлена. Ну да, как я говорил, она была расчищена от камней, но не настолько, чтобы гнать по ней во весь опор.

Вот только выбора у нас особого не имелось. После окрика Эбердин гул стал нарастать все сильнее, и никому из нас вертеть головой по сторонам не взбрело в голову. Мы привыкли смотреть смерти в лицо, но это не значит, что данное действие доставляет нам удовольствие.

Скала, и впрямь оказавшаяся приличных размеров каменным «козырьком», под которым на самом деле можно укрыться, была уже совсем недалеко, когда мой конь жалобно, почти как человек, вскрикнул и покатился по камням обочины, раздирая о них шкуру. Все-таки сломал ногу, так я и знал!

Впрочем, мне, в определенном смысле, повезло. «Гнедок» не подмял меня под себя, как иногда случается в подобных случаях, что сейчас было бы равнозначно смерти. Меня вынесло из седла, протащило по камням, но я остался в сознании и даже ничего себе не сломал. Вот только до скалы-убежища было еще далековато, и это совершенно не радовало.

Гул нарастал; казалось, горы смеются над нами, стараясь оглушить прежде того, как их каменные кулаки превратят наши тела в бесформенное месиво.

Первые камни уже крушили деревья близ дороги, мимо меня мчались друзья, которые, возможно, и рады были бы мне помочь, но только как? Хуже того: лошадь Магдалены, похоже, вовсе обезумела от страха перед стихией – я успел отчетливо разглядеть, что девушка ей уже не управляет и животное попросту несется туда, куда ему самому хочется. Впрочем, не самый плохой вариант: природный инстинкт в подобных ситуациях иногда даже полезней, чем человеческий разум. Главное, чтобы с Магдой не случилось то же, что со мной.

– Эраст! – Монброн, привычно замыкавший кавалькаду, осадил рядом со мной своего хрипящего скакуна. – Руку!

Не успел я ее ему протянуть, поскольку в этот миг меня что-то здорово треснуло по затылку и я потерял сознание.

Грохот, грохот, со всех сторон грохот. То ли он есть на самом деле, то ли это в голове у меня мозги, сталкиваясь между собой, устроили такое светопреставление. Да еще вдобавок в районе поясницы кололо так, что скоро искры из глаз посыплются от боли. Я, может, потому в себя и пришел.

– Ох ты ж! – простонал я, приподнялся и вытащил из-под себя каменный осколок с острыми как бритва краями. – Хоть бы глядели, куда кладете!

– Очухался, – обрадованно пробасил Жакоб, прижимая окровавленную левую руку к груди. Камзол его, еще недавно щегольской и относительно новый, был изрядно порван, а плаща я и вовсе не наблюдал. – Крепкая у тебя башка, дружище! Если бы мне так прилетело, то все, пиши пропало.

– Поверь, тебе тоже ничего не грозило, – язвительно отозвалась де Фюрьи, на чьих коленях, оказывается, и покоилась моя голова. – У вас всех они чугунные. Камни вмятины на них оставить могут, но разбить – фигушки.

– А вот Магда… – вздохнула Эбердин. – Что? Молчу, молчу…

Похоже, мне опять повезло. Меня все же дотащили до «кармана», хоть я и не представляю, каким образом. Причем без сознания я пробыл недолго, поскольку бедствие, которое доставило нашему отряду столько неприятностей, все еще не кончилось.

Бумммм! По скале, что нас защищала, с громыханиями врезал очередной валун, причем так сильно, что Рози взвизгнула от испуга, а нас всех осыпало каменной крошкой.

– Какая нелепая будет гибель, если скала не выдержит! – расхохотался вдруг Мартин. – Помереть не в бою, не на костре, не от предательства даже! Завалило камнями! Что может быть глупее?

– Смерть от простуды, – бойко ответила Фриша. – Как прошлой зимой случилось с Ларри Вальком.

– Ну, тут нельзя сравнивать, – возразил ей Мартин. – Он по жизни был идиот и умер так же по-дурацки. Это разные вещи.

– Мы вам не мешаем? – осведомилась у этой парочки Рози. – Нет?

– Ты можешь повлиять на происходящее? – усмехнулся Мартин. – Остановить стихию, прекратить камнепад? Нет? Ну так сиди и жди, когда он сам кончится. Или нас прикончит, если опять горы трясти начнет. А пока ни того, ни того не случилось, почему бы не поболтать?

– Вот-вот, – поддакнула ему Фриша.

И еще один удар о скалу, и снова нас обдало каменным крошевом.

Вот в такие моменты и понимаешь, что даже самый-рассамый маг по сравнению с гневом природы – ничто и никто. Ты можешь уничтожить кучу людей одним взмахом руки, обрушить стены крепости, сжечь корабли во время морского боя, но как ты одолеешь саму земную суть? Вот мы. Вроде бы повидали мир и смерть, пусть недоучки, но знаем и умеем куда больше, чем наши сверстники, получившие посохи магов, – и что в результате? Сидим и трясемся, ожидая тишины, говорящей о том, что обвал завершился, потому что ничего с ним сделать не можем. Ни-чего. И никто не сможет, даже мастер Гай. Максимум он создаст вокруг себя «воздушный кокон», непроницаемый для ударов. Но действует эта штука минуты полторы, не дольше, и магической энергии забирает море.

Бум! Бум!

– Твою тетку! – тряхнула головой Эбердин, прижавшаяся спиной к камню. – Да когда же эта ерунда кончится! Впервые такой долгий камнепад вижу, хоть всю жизнь в горах прожила! Чтобы ему пусто было!

И вот тут все стихло. Вдруг. Ни с того ни с сего!

– Раньше это сказать не могла? – возмущенно поинтересовался у нашей лекарки Карл. – Вечно ты только о себе думаешь! Давно бы уже пошли Магдалену разыскивать.

Монброн осторожно вылез из-под скального навеса, повертел головой, а после присвистнул.

– Весело, – сообщил он нам, хлопая себя по ляжкам. – Не каждый день такое увидишь.

Опасливо выбравшись за остальными наружу и потряхивая головой, которая все еще шумела после удара, я огляделся.

Ну да, весело, точнее и не скажешь. Не скажу, что пейзаж вокруг нас совершенно не напоминал тот, что мы видели каких-то два десятка минут назад, нет. Но дел обвал натворил немало. От части деревьев даже щепок не осталось, небольшой ручеек, ранее весело журчавший недалеко от дороги, вовсе перестал существовать, по крайней мере – внешне. Под камнями вода, возможно, и текла себе дальше, но понять, так это или нет, было невозможно.

И от лошадок наших следа почти не осталось, утащили их тела с собой валуны вниз. Несколько кровавых пятен на снегу да подергивающаяся оторванная нога, лежащая поверх здоровенной каменюки, под которой, похоже, покоилось остальное, – вот и все, что напоминало о верных скакунах. А с ними сгинули припасы, смена одежды, куча других полезных предметов. Все-таки хорошо, что я так и не избавился от привычки таскать с собой наплечную сумку, где храню все самое ценное.

Впрочем, возможно, мы найдем туши погибших животных там, внизу, – разумеется, в том случае, если камни не возвели над ними погребальные пирамиды. Может, повезет?

Но не это сейчас главное. Магдалена – ее искать нужно в первую очередь. Ну да, шанс на то, что она осталась живой, ничтожен, но хоть похороним по-людски, благо такая возможность у нас сейчас есть. Большинству из наших соучеников такого шанса не представилось. Кто из них остался лежать на снегу, кто в песках, кто в лесу.

– Монброн, всеми богами тебя заклинаю, молчи до тех пор, пока мы не доберемся до Долины Ста Роз, – без тени шутки попросила Гарольда Фриша. – Не гневи горы!

– Дойти бы теперь, – проворчал мой друг. – Верхового пути дня на четыре оставалось – пешком всю неделю топать, получается. Что жрать будем? Тут с живностью туго.

– Конину. – Фальк подобрал оторванную лошадиную ногу и набросил ее себе на плечо. – Жестковато мясцо, конечно, но голод не тетка. Все, пошли вниз, надо Магду отыскать.

Камни, камни, камни; они были повсюду. Вот вопрос – кто здесь чистит дорогу? Не думаю, что происшествия, подобные тому, которое нас только что чуть не угробило, случаются в этих краях редко. А дорога между тем ранее была вполне себе проходима, не то что теперь.

Ответ нас поджидал в паре миль от того места, где мы укрывались от беды. И не только он: нам повезло также найти и Магдалену. Собственно, она сама подала нам сигнал о своем местонахождении, случайно ли, нарочно – не знаю.

Первую вспышку магического пламени заметил Карл, который бодро топал впереди всех, даже не замечая веса лошадиной ноги, которая меня бы, например, пригнула к земле. Мало того – он еще и по камням время от времени прыгал, словно очень-очень большой плотоядный заяц.

– Никак ле Февр? – гаркнул Фальк, ткнув пальцем куда-то в сторону от дороги. – Вон, глядите!

И верно: справа, за изрядно прореженными лавиной деревцами, сверкнула вторая вспышка, а после раздался некий гвалт, разобрать в котором что-либо было почти невозможно. Так, шум на грани слуха.

– Сдается мне, она там с кем-то воюет, – удивленно сообщила Рози. – Нет, положительно мир сошел с ума! С кем тут можно сражаться? В этих горах даже разбойников нет!

Ну да, Мартин про это несколько раз уже упомянул. Не жалуют «ночные тени» эти края по ряду причин, среди которых не на последнем месте стояли местные жители. Причем те, кто обитает не на поверхности земли, а под ней. Не любят они людей, проще говоря. Терпеть – терпят, пока те просто передвигаются со своими обозами и караванами, но если кто задумает тут задержаться надолго – добра не жди.

Да, это гномы. И именно с ними сцепилась наша подруга.

Первое, на что я обратил внимание, выскочив на довольно просторную, но изрядно захламленную камнями площадку, – это то, что Магдалене здорово досталось. Одежда подрана, правая нога как-то неестественно искривлена. Отступи она сейчас от стены, к которой прижалась плечом, – так, пожалуй, вовсе упала бы.

Но при этом сдаваться на милость парочке бородатых подгорных коротышек, размахивающих топорами, она не спешила. Отвыкли мы от того, что кто-то нас помилует в случае капитуляции. Что так помирать, что эдак, так лучше уж весело и азартно, чем в муках, кровавом поту и чаде костра.

Причем времени наша соученица зря не теряла. Пара гномов каталась по земле, пытаясь сбить пламя, пожиравшее их кожаные доспехи, один и вовсе лежал ничком, напоминая небольшой земляной бугорок.

– А ну брысь! – Фальк не стал размениваться на магию, он просто попер вперед, размахивая лошадиной ногой, от которой полетели в разные стороны кровавые брызги. – Вот я вас, мелюзга бородатая!

Я про гномов слышал много, но вот видеть их мне до сегодняшнего дня не доводилось. В Раймилле их сроду-роду не было, не жалуют они портовые города отчего-то, а в других я их просто не встречал. Нет, изделия их в руках держал не раз, восхищался тонкостью работы, но вот так, вживую созерцать подгорных мастеров не пришлось.

Так что теперь смело можно говорить – я видел все.