Наутро барон заявил, что не сделает и шага, пока не сходит в церковь, не поставит свечи Богородице и не спросит совета у Творца. Заодно полковник предложил заказать панихиду, поскольку похороны без пенья и ладана, по его мнению, не похороны, а большевистское глумление. Панихиду Лунин-младший отверг сразу, помня крутой атеизм деда, Фрол же, подумав, неуверенно заметил, что в Храм Божий сходить не грех, особенно после всего случившегося. Что касаемо дальнейшего, дхар считал за лучшее посоветоваться с тем самым Варфоломеем Кирилловичем, который помог им в Белом Доме. Правда, где найти старика, он не имел ни малейшего понятия.

Келюсу эти мысли показались несколько странными. По его мнению, искать помощи в церкви или у экстрасенса-любителя следовало в более спокойное время. Впрочем, против похода в церковь Лунин не возражал, но сам туда не собирался, посоветовав барону захватить с собой весь свой арсенал на случай нежелательных встреч. Тот согласился, прибавив, что собирается отправиться на Ваганьково. В последний раз полковник был в тамошней церкви весной 17-го, и ему хорошо запомнился священник, читавший проповедь о Звере из Бездны. Келюс предположил, что Михаил едва ли сможет прослушать новую проповедь красноречивого иерея, поскольку настоятель ныне явно занят другими делами. В ответ Корф обозвал Лунина нигилистом, и тот не стал больше спорить.

Келюс между тем решил вновь заглянуть к отставному Слуге Народа, дабы порасспросить его как следует. Вахтер при виде Лунина, поспешил очистить путь, но на этом удачи и кончились. Николай напрасно звонил у знакомой двери – открывать ему не собирались. Подумав, Келюс позвонил к соседям. Там сначала вообще не пожелали разговаривать, но после того, как Лунин намекнул, что он здесь по секретному партийному делу, его тут же впустили, угостили цейлонским чаем, после чего конспиративным шепотом рассказали, что все явки изменены, система связи будет заново установлена в ближайшее время, сосед же, отставной Слуга Народа, перенервничав после визита майора Волкова, отъехал в Крым на неопределенное время. Попытка расспросить о Волкове не дала особых результатов. Удалось лишь узнать, что тот возглавлял одно из подразделений спецотряда «Бета», а командовал всеми «черными куртками» некий подполковник Фраучи. Однако этот Фраучи был уволен из отряда еще полгода назад.

Тем временем Корф и Фрол, благополучно добравшись до Ваганькова, направились в старую церковь, стоявшую неподалеку от кладбищенских ворот. Шла служба. Фрол, успев бегло осмотреть храм, начал скучать, а Корф долго молился у иконы Казанской Богоматери. Затем барон взял дхара за руку и отвел в сторону.

– Не поверите, Фрол! – зашептал он. – Священник… Ей-богу, я не спятил. Это тот самый священник!

Фрол сочувственно взглянул на барона и предпочел промолчать.

– Да не спятил я! – горячо настаивал тот. – Точно он!

– Спроси, – пожал плечами дхар. – Так, мол, и так, елы, бывал я здесь о семнадцатом годе…

– И спрошу! – отрезал Корф.

После службы полковник, отозвав священника в сторону, принялся о чем-то оживленно с ним беседовать. Фрол, минуту выждав, решил подойти к ним, чтобы в случае необходимости спасти барона от кареты «Скорой». К его удивлению, Корф и священник, похоже, вполне понимали друг друга. Прислушавшись, дхар понял, что полковник не оплошал – сослался на фотографию из семейного архива. И не зря. Нынешний священник приходился внуком прежнему. Увлекшись, Михаил начал пересказывать запомнившуюся ему в 17-м проповедь. Фрол, дабы барона слишком не занесло, вспомнив о Варфоломее Кирилловиче, поинтересовался, не знает ли настоятель такого священника. Батюшка, как-то странно поглядел на дхара, ответил, что в Столице такого священника не знает, но весьма любопытствует, где и когда его собеседник встречал Варфоломея Кирилловича, как тот выглядел и что делал. Удивившись, дхар коротко поведал об их встрече в коридоре Белого Дома. Священник покивал головой, ничего не сказав, но благословил молодых людей с каким-то особым чувством.

Обратно шли пешком. Барон, воспользовавшись моментом, принялся расспрашивать Фрола о жизни страны в последние семьдесят лет. Дхар, проклиная тройку по истории, полученную в школе, пытался по мере сил отвечать, но порою сам становился в тупик. Корф, воодушевившись, принялся вслух мечтать о том, как, вернувшись в Добрармию, сумеет если не изменить ход истории, то по крайней мере доставить краснопузым изрядные хлопоты. Фрол, чьи мысли блуждали далеко от планов сокрушения «жидо-большевистских ратей», все же предположил, что нынешние большевики в свою очередь едва ли оставят своих предшественников без поддержки. Барон крепко задумался и замолчал.

Они шли по небольшой улице недалеко от Садового Кольца. Вокруг было безлюдно, но внезапно дхар почувствовал смутную тревогу. Он оглянулся, ничего подозрительного не заметив, однако ощущение опасности только окрепло. Фрол, не выдержав, поделился с бароном своими сомнениями. Тот не стал спорить и на всякий случай нащупал в кармане наган.

Внезапно тишину вспорол отчаянный женский крик.

– Там! – Корф, мгновенно сообразив, указал на черную пасть подворотни.

Крик повторился. Барон выхватил оружие и бросился вперед. Фрол последовал за ним, правда, с куда меньшей охотой.

Все стало ясно в первый же миг. Три крепких парня держали за плечи высокую белокурую девушку. Раскрытая сумочка валялась рядом, один из типов сжимал девушке горло, мешая кричать.

– Эй вы! – гаркнул Корф. – Отпустите ее!

Ответом был злорадный хохот, причем раздался он как спереди, так и сзади. Барон быстро оглянулся – загораживая улицу, в проеме подворотни темнели еще три силуэта.

– Ах черт! – Михаил, схватив дхара за плечи, отшатнулся к стене, держа перед собой револьвер. Фрол выхватил из левой руки барона полевую сумку с гранатами. Парни вновь захохотали – в сторону незадачливых рыцарей смотрели короткоствольные автоматы. Девушка, о которой уже успели забыть, бессильно опустилась на грязный асфальт.

– Черные куртки! – наконец сообразил Фрол. – Кажись, влипли…

Шестеро «черных» стали полукругом, держа автоматы наперевес. Фрол, быстро окинув взглядом врагов, понял, что приметы, известные им, достаточно точны. Парни были все как на подбор – коренастые, с темно-красными, налитыми густой кровью лицами и странными бесцветными глазами. Они тяжело дышали, но не шумным дыханием здорового и сильного человека, а с каким-то тонким присвистом, словно ныряльщики, побывавшие на глубине.

Отсмеявшись, парни выжидательно замолчали, затем один из них, самый крепкий, прокашлявшись, произнес неожиданно тонким, писклявым голосом:

– Че уставились, уроды? Щас беньки-то повышибаем! Кидай ствол, фраер!

– Сейчас кину, елы, – пообещал Фрол, вытаскивая гранату. – Будет тебе Цусима с Хиросимой!

– Но! Не балуй!

Писклявый слегка попятился. Фрол, внимательно приглядевшись, оставил гранаты в покое и перекрестил краснолицего. Тот зашатался, чуть не выронив автомат.

– А, ярытники!

Дхар принялся крестить «черных» налево и направо. Барон, в первую секунду обомлевший, вспомнил приоткрытую дверь и мешочки с чесноком и выхватил из-за ворота иконку.

– Хва! Че делаешь… Ты… – парни в черном дергались, словно попав под струю кипятка. Дхар уже собрался переходить в наступление, как вдруг почувствовал, что правая рука онемела.

– Довольно!

Голос прозвучал холодно и властно. В подворотне незаметно появился еще один «черный». Он был выше остальных, крепок, но строен, с красивым, несмотря на красноту, лицом.

– Идите!

Это явно относилось к парням с автоматами. Ворча и ругаясь, те побрели куда-то вглубь двора.

– Уберите оружие!

Барон, заворожено глядя на незнакомца, медленно спрятал револьвер. Дхар нахмурился и пододвинул ближе сумку с гранатами.

– Можете меня не крестить, – продолжал краснолицый. – Голливуд кончился. И не дергайтесь – останетесь без головы!..

Фрол хотел сказать что-то, приличествующее моменту, но язык не слушался.

– Итак… Смелый рыцарь полковник Корф и простой советский человек Фрол Соломатин. Деникинский офицер и выродок-чуг…

– Не смей так меня называть! – взъярился Фрол. – Ты… Упырь… Ярт!

– Выбирай слова, чуг! Тут твои фольклорные фокусы с чесноком не помогут, как и ваша икона, полковник… Позвольте представиться – Всеслав Волков. Вы, кажется, меня искали?

– Он! Он! – зашептал барон. – Ночью… через дверь!..

Волков лишь усмехнулся, глядя, однако, не на Корфа, а на дхара. Светлые глаза недобро щурились.

– Надо было сразу догадаться, что ты чуг. Люди давно забыли заклятие запрета – да и тебе неоткуда знать его… Проклятые старики, они слишком поздно умирают! А вы, – повернулся он к Корфу. – Вы, дворянин, связались с… стыдно сказать, с кем!

– А вы? – отрезал очнувшийся Корф. – С кем связались? Я таких на фронте…

– Я воевал побольше вас, полковник, – прервал его Волков. – А теперь слушайте оба и не смейте перебивать…

Майор сделал несколько шагов по асфальту, брезгливо отшвырнув ударом ботинка подвернувшуюся под ногу консервную банку.

– Если бы мы хотели вас уничтожить, то не разыгрывали бы этот спектакль. Ты, чуг, не успел бы и руки поднять. Мне надо было поговорить с вами – и с господином Луниным…

Фрол дернулся, но краснолицый предостерегающе поднял руку:

– Я не сказал – убить! Вы мне вообще не нужны, но вы полезли в чужие дела, поэтому требуется кое-что объяснить. Мы не убивали и не хотели убивать старика Лунина. Я знал Николая Андреевича очень давно и… Впрочем, не это важно. Нам были нужны бумаги, и я не виноват, что у него оказалось слабое сердце. Его героический внук, кажется, решил объявить мне вендетту – и совершенно напрасно. Далее… Ваши мотивы, полковник, понятнее. Вы еще, наверное, не знаете, что долго жить в чужом времени нельзя. Где-то через месяц вам станет худо, а еще через пару недель вы просто распадетесь во прах, так сказать, вернетесь в свое естество. Вам нужен скантр? Обещаю, что недели через три я переправлю вас обратно, если, конечно, вы перестанете мне мешать. Это вообще не ваше дело – ваши дела у Деникина… А ты, чуг, напрасно вмешиваешься в человеческие споры… Надеюсь, все ясно?

– Ничего, ярытник, все равно до тебя доберусь! – с ненавистью выдохнул Фрол. Вместо ответа Волков рассмеялся и поманил девицу. Та, пошатнувшись, медленно встала.

– Господин майор, оставьте ее в покое! – потребовал Корф.

– В покое? – усмехнувшись, Волков щелкнул пальцами.

Девушка тут же упала на колени, затем, вновь встав, глубоко вздохнула, словно пробуждаясь от глубокого сна.

– Спасите! – прошептала она. – Не оставляйте…

– Очень трогательно, правда? – майор вновь щелкнул пальцами. Девушка застыла, глаза погасли, руки бессильно опустились вдоль тела.

– Покой ей не подарит никто… Иди!

Пошатываясь, словно большая, плохо сделанная кукла, она двинулась в глубину двора.

– Я не хочу воевать с вами. Будьте благоразумны!

Волков махнул рукой, не торопясь, направился следом.

С минуту Корф и Фрол не могли пошевельнуться. Затем, словно сбросив невидимые путы, они огляделись по сторонам и дружно перевели дух.

– Дичь! – пробормотал барон. – Почему он вас так называл, Фрол?

– Чугом? – понял дхар. – Долго рассказывать. Дразнили нас так. Не дхары, мол, а чуги – лешие, в общем. За такое у нас морду бьют…

– Да, – спохватился Корф. – Надо быстрее возвращаться! Правда, у Николая есть браунинг…

– И у деда его был браунинг! Ходу!

Они шли быстро, не тратя времени на разговоры. Внезапно Фрол оглянулся, затем еще раз.

– Что там? – не понял Корф.

– Не отстает, зараза!

Барон оглянулся. За ними, не торопясь, бежала большая черная собака.

– Фу, дрянь! – Михаилу пес тоже совершенно не понравился.

– Ну, я ее сейчас…

Внезапно обернувшись, дхар резко махнул рукой. Собака отскочила в сторону, оскалилась и беззвучно исчезла в ближайшей подворотне.

– Дрессированная? – осведомился полковник.

– Ага, – недобро ухмыльнулся Фрол, – встретил бы эту дрессированную ночью, закаялся бы в цирк ходить…

В подъезд они почти вбежали, мигом поднявший на четвертый этаж.

– О Господи! – только и выдохнул барон.

…Келюс лежал на полу рядом в дверью, ведущей в квартиру, прислонившись головой к стене. Разорванная рубашка намокла кровью, темные пятна расползлись по всей площадке…

– Дышит! – шепнул Корф, нащупывая пульс. – Чем это они его?

Дхар осторожно повернул голову Николая и тихо охнул: вдоль шеи тянулся глубокий неровный порез, покрытый запекшейся кровью. Полковник несколько раз прикоснулся к коже вокруг раны, внимательно оглядел рубец, вновь нащупал пульс.

– Артерия цела, но крови много. Однако, весьма странный порез…

– Это укус, – поморщился Фрол. – Надо его в квартиру отнести. Вот, елы, оставили одного!..

– Да бросьте! – вздохнул барон, обшаривая карманы Лунина в поисках ключей. – Вампиры бывают только в сказках или в романах господина Стокера. Это порез, а вот нож был каким-то необычным.. Ага, вот!..

Найдя в куртке Келюса связку ключей, он принялся возиться с замком. Нужный ключ никак не удавалось найти, и Михаил начал тихо злиться.

– Елы, – Фрол отвернулся. – Сказки, говоришь? В гробу я такие сказки видел! У-у, черти!..

– Не поминайте их, воин Фроат! – послышался знакомый голос. От неожиданности барон дернулся и выронил ключи.

– Варфоломей Кириллович! – вскрикнул Фрол, все еще не веря. – А мы вас искать собрались! Вы… Видите?

– Вижу…

Старик склонился над Келюсом, осматривая рану. Затем, встав, неодобрительно покачал головой:

– Худо…

Он легко провел рукой над лицом раненого. Келюс застонал.

– Черт! – ругнулся Корф, все еще мучаясь с замком.

– И вы не поминайте их, воевода, – сурово заметил Варфоломей Кириллович и, шагнув к двери, прикоснулся рукой к замку. Послышался щелчок, дверь приоткрылась.

Корф еле сдержался, чтобы вновь не помянуть нечистого. Вдвоем с Фролом они подняли Келюса и осторожно внесли в квартиру. Старик еще немного постоял на окровавленной лестничной площадке, опять покачал головой и зашел следом.

– Это он, – шептал между тем Фрол полковнику. – Экстрасенс который…

– Однако, – заметил барон. – Лихо это он с замком!

Лунина положили на диван. Фрол, поспешив в кухню, намочил полотенце, чтобы вытереть кровь, барон между тем продолжал осматривать рану.

– Пустяк, в общем, – бормотал он. – Порез, ерунда, у нас с таким даже в госпиталь не отправляли…

– Ошибаетесь, воевода, – возразил Варфоломей Кириллович, присаживаясь рядом. – Раны, вами виденные, на брани получены были. Меч милостив, он – только железо…

– Яд? – Корф невольно вздрогнул.

– Сие, к прискорбию, весьма вероятно, – старик провел рукой над раной. – Оттого и обморок…

– Это ярты! – воскликнул дхар, появляясь с полотенцем. – Мне дед рассказывал…

– Бросьте, Фрол! – буркнул барон, забирая полотенце и принимаясь аккуратно вытирать кровь вокруг раны. – Какие еще ярты? Просто разбойники. А Волков – не иначе гипнотизер, сволочь…