Читать книгу «Однажды на Диком Западе: На всех не хватит. Колдуны и капуста. …И вся федеральная конница. День револьвера (сборник)» онлайн полностью📖 — Андрея Уланова — MyBook.
image

Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде чем шедший впереди грузный бородач остановился в трех ярдах перед Маккормиком. Из его раскрытого рта вырвалась очередная волна воздушной ряби – на миг я даже забеспокоилась, что он своим ревом сдует с лица шотландца толстый слой пыли, скрывший до поры европейскую бледность. В следующий миг это перестало иметь значение – поднявший голову де Танвилль почти без замаха метнул короткое копье с широким, похожим на лист серебряным наконечником в ближайшего всадника.

Я еще успела рассмотреть, как шотландец бросает свое ружье бородатому. Тот – это ж надо быть таким идиотом! – вскидывает руку, чтобы поймать его, и отлетает назад, перечеркнутый сверкающей полосой. Затем мушка винчестера наконец закончила наползать на серое пятно пончо, и я осторожно потянула спуск.

Отдачи почти не было. Зато я четко различила черную точку пули – просверлив в раскаленном воздухе ясно видимый серебристый след, она влетела точно под локоть вскидывающему ружье охраннику каравана, а мгновением позже на крупе стоящего за ним мула появилась россыпь темно-багровых точек.

Рычаг вниз – сверкающий цилиндрик гильзы улетает вбок. Прежде, чем он касается земли, я вновь тяну спуск – и второй окутанный облаком искр шмель, низко гудя, вырывается из ствола винчестера. Очень просто – почти так же просто, как вечность назад, в Кентукки, когда Фред учил меня расстреливать выставленные на поваленном стволе пустые бутылки. Рычаг вниз… рычаг вверх… плавно потянуть спуск – сноп разлетающегося веером стекла ярко сверкает в лучах летнего солнца, словно ожерелье богатой южанки. Рычаг вниз… рычаг вверх… очередной серый силуэт кувырком летит в дорожную пыль, сбитый великанским пинком «сорок четвертого».

Бой был быстрым, как взмах меча. Я успела выстрелить пять раз – шестой охранник, скорчившись, упал на колени еще до того, как его коснулась мушка винчестера. Меж его прижатых к животу рук скользко блестело что-то изгибающееся… клинок Маккормика легко, почти нежно коснулся согнутой спины – охранник резко качнулся вперед, уткнулся лбом в землю и медленно повалился на бок.

Я осторожно положила винчестер на землю и, вытянув из кобуры «бизон», медленно пошла к дороге.

Стволы кактусов вокруг причудливо изгибались, словно пляшущие вокруг адского котла чертенята. Неожиданно я очутилась на дне огромной чаши, а стоящие на дороге мулы вместе с разбросанными вокруг них тряпичными куколками на её краю – в десятке миль от меня. Потом возникшая рядом черная тень ловко просунула мне между губ что-то прохладное, одновременно зажав нос. Инстинктивно сглотнув, я взвыла и, упав на колени, зашлась в жутком приступе сухого кашля, мечтая лишь об одном: избавиться от этой невероятной, невыносимой горечи в глотке.

– Противоядие, – наставительно произнесла стоящая передо мной Гвен. – Надо принимать, как только появляется соответствующая возможность. Иначе действие эликсира начинает накладываться на адреналиновый шок… последствия могут оказаться самые непредсказуемые. Особенно это касается тех, для кого этот препарат еще не успел стать хоть сколь-нибудь привычным.

– У-у-учту, – выдавила я в промежутке между двумя приступами.

Зрение все еще продолжало радовать необычайной четкостью, но предметы вокруг уже вернули привычные цвета, избавившись от магического октаринового оттенка. Уши также вернулись к привычной работе – я услышала собственный хрип, негодующее ржание коня, удерживаемого Дэйвом, и отрывистый голос Маккормика.

– Быстрее, быстрее. Обыскать все, до последнего кармана, землю вокруг просеять – мы должны найти амулет!

– Не волнуйся, Алан, – отцепив от болтающейся на боку одного из мулов связки пузатую флягу, де Танвилль ловко выбил пробку, озабоченно принюхался и, одобрительно крякнув, опрокинул её на себя. Я четко различила взметнувшиеся над крестоносцем облака пара.

– Побегать с решетом мы всегда успеем, но давай сначала убедимся, что амулета нет в более привычных местах. Уйти ведь никто не сумел, значит, и деться он никуда от нас не может.

– Гвен?

– Не ушел никто, – подтвердила рыжеволосая докторша. – Кроме второй лошади. Я не смогла поймать её – ты же знаешь, Алан, как эти животные относятся к… подобным мне, а сдерживающее заклятие исчезло в момент смерти их прежних хозяев.

– Мисс Карлсен, – коротко скомандовал Маккормик, – займитесь ею!

Замечательно! Я что, так похожа на бакеро?[22]

К моему счастью, обсуждаемая животина – гнедая кобыла с вышитым черно-золотым черпаком – вроде бы не горела желанием убегать. Удалившись на пару сотен ярдов, она остановилась, с интересом приглядываясь к чахлому мескиту.

Я медленно опустила Старшего Брата обратно в кобуру и не торопясь направилась к ней, вполуха прислушиваясь к разговорам за спиной и одновременно лениво размышляя, из какой части своего наряда мне придется делать лассо в том случае, если окажется, что гнедая пугается не только вампиров. Впрочем, до таких крайностей дело вряд ли дойдет – должна же в этом караване найтись хоть одна приличная веревка!

– Алан, а как вообще выглядит чертов халцедон?

– Халцедон выглядит как халцедон, Дэвид. Не задавай дурацких вопросов.

– Вот это да – полный ящик бутылок!

– Не может быть!

Звонко чмокнула откупориваемая пробка.

– Это не вино… – разочарованно произнес де Танвилль, – какая-то алхимическая мерзость…

– Хьюго, не-е-ет!

Обернувшись, я каким-то невероятным образом сумела «поймать» и запечатлеть в памяти не хуже дагеротипной пластинки сразу несколько обрывочных картинок: искаженное личико Гвен, удивленно вскинувшего брови Дэйва Хайтела, нахмуренного Маккормика, распахнутое нутро ящика на боку мула, где, аккуратно заправленные в песок, проблескивали ряды бутылок. И точно такую же бутылку, которая, медленно вращаясь, преодолевала расстояние между вытянутой рукой де Танвилля и обочиной дороги. Знакомый масляный отблеск…

Взрыва я не увидела. Просто какой-то взбесившийся гномский божок сначала резко выхватил землю у меня из-под каблуков, а затем с размаху огрел ею же меня по хребту. От удара у меня разом потемнело в глазах, а чертов божок, наверняка гнусно ухмыляясь, взревел мне в лицо, решив заодно и опорожнить часть своего желудка. Жрал же он, как и положено порядочному гномскому богу, песок и камень.

Не знаю, сколько я провалялась без сознания, но когда сумела открыть глаза, то первым проблеском мысли было вялое удивление: как, все еще день?

Все тот же день и все та же голая каменистая пустыня вокруг – даже гнедая была почти на том же самом месте и сейчас очумело дергала головой, пытаясь подняться. Не было только каравана – на его месте курилась синеватым дымком четырехъярдовая воронка.

Я тоже попыталась встать – хотя бы на четвереньки, но это оказалось неожиданно сложной задачей. Никогда не думала, что можно промахнуться рукой мимо земли, а вот – поди ж ты! – поймать ладонью упорно ускользавшую глину мне удалось только с четвертого раза.

Голова, казалось, была вырублена из цельного куска горного хрусталя – весила не меньше стоуна и при этом ежесекундно грозила расколоться на чертову уйму крохотных осколков. И болела как сто тысяч мигреней во главе с их всеобщей праматерью!

Особенно плохо чувствовало себя правое ухо. Попытавшись замереть на трех точках опоры – не получилось, ну да плечу уже тоже все равно, – я коснулась его освободившейся рукой и потом не меньше полуминуты тупо пялилась на кровавый след, растекшийся по ладони. Как же называлась эта хрень? Беребонная перепонка? Перепонная барабанка? Левое ухо вроде не кровит – но слышит ровно столько же!

Часы жалко. Изящные золотые часики, так уютно тикавшие в нагрудном кармане рубашки. Не думаю, чтобы им удалось пережить этот бабах… а я едва успела к ним привязаться. Пожалуй, мне будет их не хватать.

А потом я услышала, как кто-то кого-то зовет. Какую-то Бренду… мне стало интересно, и я пошла… то есть поползла в том направлении и лишь на полпути сообразила, что зовут, вообще-то, меня. Меня? Да, меня – но быстрее передвигать конечности я все равно не смогу. Это и так слишком сложный процесс для моей бедной хрустальной головы. Поднять, передвинуть вперед, опустить – и так четыре раза! Раз-два, три-четыре – Господи, как сложно! Насколько проще было раньше – раз-два, раз-два. Интересно, как же лошади с этим справляются? Видимо, они значительно умнее людей… и прочих двуногих прямоходящих.

– Наконец-то, – в голосе рыжеволосой явственно слышится раздражение. – Я уж думала, что ты не доберешься до меня до заката.

– Извини, подруга, – говорю я. – Но я, знаешь ли, слегка оглохла.

Доктор Рид пытается улыбнуться, но улыбка почти сразу же превращается в гримасу боли.

– Разумеется, ты оглохла, – шепчет она. – Было бы странно, если бы после взрыва такой силы у тебя сохранилась способность слышать. И именно поэтому я сейчас общаюсь с тобой телепатически.

И в самом деле… только сейчас до меня доходит, что Гвен разговаривает со мной, не раскрывая рта. А заодно я понимаю, что в её облике – помимо того, что опознать в этом едва прикрытом обгорелыми лоскутами черно-багровом куске плоти прежнюю красавицу можно только по все еще тлеющим рыжим космам, – кажется мне столь неправильным.

– Гвен… ты… почему ты такая короткая?

– Надо же, заметила, – похоже, сил на мимику у доктора Рид уже нет. – Это все ерунда, мелочи… просто взрывом оторвало обе ступни… выше колена.

– Мелочи?!

– По сравнению с тем, что я уже добрых полчаса, как мертва, – да, мелочи.

– Гвен?!

– У меня сожжено больше трех четвертей кожного покрова, вдобавок, прости за неаппетитную подробность, в животе пирог с начинкой в десяток фунтов камней, приправленный колечками от серебряной кольчуги, – запнувшись, Гвендолин сухо закашляла, – и переварить его я точно не сумею. Проклятье, уже больше пяти лет не надевала эту дрянь… но в этот раз Алан особо попросил.

– Гвен, – повторила я. – Ты… ты же не можешь умереть.

– Еще как могу, подруга. Мы, высшие вампиры, твари живучие, – думаю, тебе это хорошо известно. Но выжить после такого днем, под прямыми лучами солнца…

– Я оттащу тебя в тень!

– Нет! – отозвалась Гвен, едва я коснулась её плеч. – Ты что, не слушаешь меня? Я же сказала: я уже мертва! Меня удерживает лишь магия… но её не хватит надолго, так что не трать зря время и силы – у тебя мало и того, и другого. Проклятье, так много надо сказать… Ты слушаешь меня? – неожиданно вскрикнула она, пытаясь приподняться на локте. – Ты здесь, Бренда?

– Да, да, здесь и слушаю тебя… все в порядке.

– Холодно, – это прозвучало почти как жалобное поскуливание. Затем голос Гвен вновь окреп.

– Вот уж не думала, что при столь обширных ожогах можно испытывать чувство холода… или это особенности моего восприятия. А-а, неважно. Слушай внимательно. В этом караване должен был быть артефакт… амулет. Из серого халцедона.

– Может, и был.

– Не перебивай. Он должен был уцелеть при взрыве… амулеты подобной мощности не так-то легко разрушить. Найди его.

– Найти?! – игнорируя предыдущее указание Гвен, воскликнула я. – Однако ты сказала, подруга! Его запросто могло зашвырнуть прямиком на луну!

– Это вряд ли… при взрыве такой силы разлет осколков не должен был составить больше полутора миль. Воспользуйся лозой – он действительно очень мощный.

– Угу… и что мне с ним делать дальше? Отнести монсеньеру Аугусто?

– Потом… и не ему… запомни, отец Рикардо Перес, иезуит… маленькая миссия в деревушке к югу от Мехико… только ему… и никому больше… слишком велик соблазн.

– Не волнуйся ты так, – успокаивающе сказала я. – Передохни. Я найду этот чертов амулет, этот, как его…

– Халцедон. Серый халцедон.

– Да, вот его. Обещаю.

– Некогда отдыхать! – затухающий голос у меня в голове неожиданно вновь обрел четкость. – Мое время кончается… Бренда, выслушай меня, внимательно выслушай – и, прошу тебя, не перебивай!

– Я слушаю, Гвен. Очень внимательно.

– Этот амулет – компас, то есть указывает направление. Думаю, ты легко поймешь, как с ним работать. Он покажет тебе дорогу на север, в местность, которую вы здесь называете Запретные Земли.

Мне с большим трудом удалось удержаться от очередного восклицания. Запретные Земли, подумать только! Да пусть этот проклятый халцедон указывает дорогу хоть к потерянным сокровищам ацтеков – сунуться за ними в Запретные Земли отважится только настоящий безумец!

– Где-то там, – Гвен запнулась, словно переводя дыхание, – есть нечто – древний храм или пещера. Никто из живущих ныне не знает этого точно. Известно только, что большую часть времени это нечто находится вне этого самого времени – и пространства. Но скоро… очень скоро его путь пересечется с реальным миром, и тогда Камень вновь увидит свет нашего Солнца.

Слово «камень» умирающая вампирша выделила особо – так, что даже я со своей раскалывающейся головой сообразила, что речь идет вовсе не о каком-то придорожном булыгане.

– Камень – наследие, осколок невообразимо древних времен. Некоторые легенды говорят, что он был сотворен в Лемурии, другие – что ему поклонялись задолго до того…

Рамон в таких случаях витиевато заявлял, что «кувшин моих знаний показывает дно, досуха выпитый вашей мудростью». Лемурия… мой интерес к древней истории прорезался совсем недавно и носил чисто практический характер – знание прошлого этой земли могло помочь справиться с тем, что из неё вставало. За пределами же Юкатана мои познания ограничивались тремя названиями: Атлантида, Пакс-Романия и Ниддльстрём!

– …но все они сходятся на том, что в Камне заключена огромная, невообразимая мощь! Бренда! – Гвен стиснула мою ладонь с такой силой, что я с испугом глянула на землю – не шлепнулась ли перекушенная половинка. – Нельзя допустить, чтобы Камень попал в нечистые руки! Иначе древний Ужас обрушится на мир… нельзя… нельзя…

– И это все? – тихо прошептала я полминуты спустя. – Всего-то – прогуляться в Запретные Земли и мимоходом спасти мир? Нет проблем, я каждое утро, перед завтраком, откалываю номера и покруче – просто так, чтобы не потерять форму! Может, надо сделать еще что-то? К примеру, спуститься в преисподнюю и передать сатане привет от его бывших собратьев по райским кущам? Проклятье, Гвен, ну неужели ты не могла…

– И вообще, – добавила я, глядя на плывущее по небу одинокое белое облачко. – Если ты сейчас смотришь на меня оттуда, с небес, а я думаю, так оно и есть, потому что должна же хоть в том мире быть какая-то справедливость, так вот, знай, что ты мне больше не подруга!