Глава 3

По утрам в салуне Хавчика было немноголюдно, да и нелюдь тоже не спешила набиться сюда буйной толпой. Так что на мой выкрик среагировала лишь троица за столом у окна, – судя по бородам и количеству бутылок под столом, они заседали там еще до постройки салуна, – да сам Хавчик. Троица секундой позже вернула свое внимание мухам на окне, гном же глянул на меня… не уверен, но уж больно этот взгляд был похож на одобрительный. Чертов низкорослый расист.

Однако больше всего меня волновала, разумеется, реакция девушки напротив – и она не замедлила воспоследовать.

– Вы не любите выходцев из Поднебесной?

Тон, которым был задан этот вопрос, больше подошел бы какой-нибудь эскимоске – льда в нем хватало на пару айсбергов.

– Нет, мисс, что вы, – поспешно забормотал я. – Люблю… ну, в смысле, не имею ничего против… вчера я даже гоблина целых полдня терпел, – аргумент, на мой взгляд, свидетельствующий об исключительной терпимости к инородцам. – Я просто никак не мог в толк взять, на кого же вы похожи. Клянусь, мисс, ей-же-ей! Не доводилось мне до сегодняшнего дня видеть живого китаез… выходца из Поднебесной.

Это была истинная правда. По слухам, за последние годы китайцы начали в больших количествах водиться на Западном побережье – их начали завозить после 66-го, когда церковники протащили сквозь конгресс поправку о бессрочности упокоения. С нашей же стороны САСШ железнодорожные компании взамен зомби пока обходились ирландцами.

– Я… – девушка испытующе глянула на меня, – верю вам. К сожалению, в вашей стране многие относятся к нам с неприязнью… которую мы ничем не заслужили. Но вы, мистер Кейн, как мне кажется, не похожи на этих людей.

– А что приключилось-то с вашим братом? – спросил я, надеясь поскорее уйти от неблагодарной темы межрасовых отношений.

– Вот его последнее письмо. – Мисс Вей протянула мне лист бумаги, всхлипнула, достала из сумочки платок. Я замер, понадеявшись, что сейчас она снимет очки, но китаянка не стала утирать поток несуществующих слез, а принялась судорожно комкать несчастный лоскут батиста.

В этот раз бумага была хуже, а кляксы – больше, причем они были расставлены на удивление ровными столбиками. Заглянув на обратную сторону листа и не обнаружив там ровным счетом ничего, я, наконец, вспомнил, что китайцы отличаются от нормальных людей не только разрезом глаз, но и хроническим неумением писать по-человечески.

– Мисс Вей, прошу простить, но… я не умею читать на китайском.

– О, извините.

Девушка отложила в сторону получившийся из платка комочек и забрала у меня письмо.

– Лин писал, что ему после долгих поисков удалось найти хорошую работу. Достойную его, как он здесь написал.

– Работу в Пограничье? – уточнил я.

– Нет, в Нью-Йорке.

– Но… тогда что вы делаете в Погребальнце?

– Ищу своего брата, – с легким удивлением отозвалась мисс Вей, – я же вам уже объяснила.

У меня возникло желание срочно проверить свой нос и низ спины – на предмет наличия отсутствия хвостика и пятачка.

– Наверное, я пропустил какой-то важный пункт ваших объяснений, – произнес я. – Ваш брат Лин… двоюродный брат… нашел хорошую работу в Нью-Йорке. Нью-Йорк, если я правильно помню, – это большой такой город и находится он в нескольких сотнях миль от нас, на берегу Атлантики. А вы ищете своего брата в Пограничье. Я правильно вас понял?

– Да, конечно, – подтвердила девушка.

Мне вдруг неудержимо захотелось хрюкнуть, но прежде чем я успел окончательно смириться со своей новой сущностью, мисс Вей добавила: – Лин поступил на службу к гномам-переселенцам.

Аллилуйя!

Приятно все-таки узнавать, что ты вовсе не такой уж идиот, каким время от времени кажешься самому себе. Можно даже счесть это поводом…

– Мак! – я развернулся к стойке. – Пива мне и даме… чего захочет.

«В очень разумных пределах», насмешливо добавил мной внутренний голос. Конечно, мисс Вей выглядела приличной девушкой, но кто знает, на какой сумме заканчивается это приличие?

Хавчик неторопливо снял с крюка глиняную кружку, сунул её под прилавок и почти сразу же вытащил, уже увенчанную пенной шляпкой.

– Если можно, – тихо и неуверенно сказала девушка, – я бы попросила чай. Мистер Ханко, не могли бы вы передать этому достопочтенному…

– Какой чай вам нужен? – рявкнул гном. Китаянка вздрогнула.

– Не знаю… если у вас есть зеленый…

Мак тем временем уже вышел из-за стойки. В левой руке он тащил мое пиво, а в правой – нечто вроде большой и высокой шляпной коробки разноцветного картона.

– Вот!

Кружка «опустилась» на стол передо мной с такой силой, что её жидкое содержимое по всем законам науки физики, о которых нам толковал мистер Поттер, должно было улететь к потолку, прочие же черепки – разлететься по салуну. Однако кружка была гномья, людской физике не подчинялась, и потому все разрушения ограничились подпрыгнувшим столом.

Зато разноцветный сверток был водружен перед мисс Вей столь трепетно, словно таил в себе любимый чайный сервиз китайского императора.

Я почти угадал. Когда гном развернул все тридцать три – или чуть больше – оберточных слоя, нашим взорам предстал небольшой фарфоровый чайник на проволочной подставке, полдюжины коробочек, столько же метелок и десяток разнокалиберных чашечек. На мой взгляд, из самой большой могла бы утолить жажду мышь, а из самой маленькой – таракан.

– Не может быть, – удивленно выдохнула мисс Вей. – Ведь это… малый найморлендский набор для чайной церемонии. Откуда он здесь?

– О, мисс! – заулыбался Хавчик. – Если бы вы знали… если бы только могли представить, какое это для меня удовольствие – встретить настоящего знатока и ценителя благородного напитка.

То-то в КРУЖКЕ на стойке вчера и сегодня пиво улетучивалось со скоростью дюйм за гномский взгляд, ехидно подумал я. Похоже, чай у Хавчика проходил по разряду пороков – из тех, которым предаются раз в месяц, в новолуние, в надежно запертой изнутри комнате.

– Если пожелаете, мы с вами можем удалиться в одну из комнат, которую я в меру своих скромных сил постарался привести в должный вид, – продолжал гном. – Только не судите строго: источником вдохновения служили мне лишь три гравюры, да и те – людские.

Еще один чокнутый любитель… музы, понял я. Интересно, кто от кого заразился – гоблин от гнома или наоборот? И не перекинется ли эта зараза на людей? Пока я не испытывал острой потребности в малевании картин, однако…

– Боюсь, ваше приглашение слишком… щедро для меня в нынешнем положении, достопочтенный мистер…

– Хавчик, мисс. Мак Хавчик.

– …малорослик из рода длиннобородых. – Одновременно с гномом договорила китаянка. Ведь чайная церемония, это, как бы сказать… – мисс Вей запнулась, – особое таинство, а я сейчас не чувствую себя готовой к его совершению.

– Понимаю-понимаю, – удивительно, но Хавчик вовсе не выглядел расстроенным отказом. Похоже, что китаянка сумела дернуть за правильную нить в том хитро запутанном клубке писаных, неписаных, выбитых на скрижалях и выцарапанных гвоздем на штукатурке правил и обычаев, что заменяют коротышкам нормальный свод законов.

– Конечно, мистер Мак, если ваше предложение останется в силе…

– Оно будет в силе отныне и до тех пор, пока последняя гора не станет плоской равниной! – торжественно провозгласил Мак.

– … то позднее я непременно воспользуюсь им. Пока же…

– Пока же, – вновь переходя на нормальный тон, перебил китаянку гном, – я прошу, нет, я категорически настаиваю, чтобы вы воспользовались этим чайным набором. Увы, полагающегося к нему богатства выбора я оказался не в силах обеспечить.

– Мистер Мак, – улыбнулась девушка. – Поверьте, я вполне отдаю себе отчет в том, сколько усилий вы приложили, чтобы заполучить каждую из этих чаинок. Здесь, в этой дикой и печальной местности, каждый листик можно сравнить со сбором двадцати кустов у подножья Фудзиямы.

– О да, – фыркнул гном. – Узнай местные золотоискатели его цену, они б забросили свои лотки куда подальше и срочно принялись бы высаживать чайные плантации. Правда, мне сложно представить, как могли бы называться здешние сорта.

– Это даже я могу представить, – быстро сказал я, воспользовавшись шансом вернуться в разговор. – «Орочья кровь» или, к примеру, «Троллиный помёт».

Судя по косому взгляду гнома, кусты с предложенными мной названиями вряд ли пользовались бы спросом на рынке. По крайней мере, на личном рынке некоего Мака Хавчика.

– Думаю, – нарушив затянувшуюся паузу, девушка протянула руку к одной из коробочек, – уместнее всего будет взять вот этот матча. А как вы полагаете, мистер Мак?

– Это мой любимый сорт, – прошептал Хавчик с такой интонацией, словно в коробочке находился лучший бриллиант его покойной прабабки. – Прошу вас, мисс… заваренный вами, он скрасит мне этот день… и месяц тоже.

– А вы, мистер Кейн?

– Спсиб, мисс, у меня уже есть свой напиток, – пробулькал я, зарываясь носом в пену.

Оба чайнопомешанных подарили мне взгляды, исполненные презрения напополам с жалостью, и снова вернулись к обсуждению тонкостей сворачивания, заварки, преимуществах весенних сборов перед всеми остальными, количестве листиков на почку и – почему-то – голландского принца. Минуты две я честно подслушивал, но без толку: говорят по-английски, а звучит, словно китайская тарабарщина. В итоге это занятие мне наскучило, и я занялся пивом, благо в отличие от узкоглазой травы его потребление никаких особых церемоний не требовало – налил и пей себе. Чем я и занялся, успев опустошить две трети кружки, пока парочка напротив священнодействовала над своими чашками.

Зрелище это, к слову, показалось мне смутно знакомым. Порывшись в памяти, я даже сумел выудить нужное воспоминание – колдующие над своими чашками с метелками Хавчик и мисс Вей выглядели точь-в-точь, как персонажи на рисунке из старой книжки, найденной Томом Сотбери на дне прапрапрадедушкиного сундука. Изображал рисунок «ведьму богопротивную и нелюдя подземного» соответственно. Далее в тексте повествовалось, как гнусный гнумс подсказал мерс-с-ской колдунье рецепт отравы, посредством которой был злодейски сгублен то ли прекрасный принц, то ли без одной минуты святой епископ. Вроде бы так – гном был гнусный, а ведьма – мерзкой, с большим носом, горбом и скрюченными когтистыми пальцами. Впрочем, отправляясь во дворец к принцу-епископу, колдунья приняла облик прекрасной юной девицы – рисунок девицы также прилагался, но, на мой вкус, ведьма удалась художнику лучше. Да и вообще история из разряда «сам дурак» – если ты весь из себя такой неумолимый борец со Злом, то нечего пить чего попало из рук всяких посторонних красавиц. Особенно если за ними волочится черное помело.

Вспомнив об этой подробности, я не удержался и вновь заглянул под стол – но поблизости от мисс Вей не обнаружилось даже пары прутиков. Что, впрочем, еще ни о чем не говорило – помело вполне могло быть оставлено, скажем, у коновязи.

– Прошу вас, мистер Мак…

Похоже, мистера Хавчика изрядно замучила жажда – получив, наконец, чашечку с готовым продуктом, гном не стал декламировать благодарственную речь минут на десять, ограничился всего лишь десятком слов, после чего чуть ли не вприпрыжку понесся куда-то в глубь салуна.

– Мистер Ханко, приношу извинения за…

– Все в порядке, – буркнул я. – В конце концов это же я собрался угостить вас.

Сказав это, я припомнил реплику гнома про золотоискателей – и вздрогнул, живо представив, как мой счет у Хавчика разом уходит в глубокий минус.

– Это было крайне любезно и щедро с вашей стороны, – прощебетала китаянка, подтвердив мои худшие опасения.

– Угу.

Интересно, гном потребует деньги прямо сейчас или согласится подождать денек-другой? Хотя, что этот денек изменит?

– За счет заведения.

Хавчик, успевший уже куда-то задевать свою драгоценную чашку, вновь объявился около нашего стола – и вид у него при этом был такой, словно я все-таки украл бриллиант из бабкиной коллекции.

– Ч-что? – на всякий случай перепросил я, озадаченно глядя на выложенные гномом предметы. Больше всего эти штуки походили на длинные тонкие сигары, однако пахло чем-то мясным…

– Колбаски к твоему пиву. Рецепт которых, – с гордостью добавил гном, – был составлен моим двоюродным прадядей за два века до вашего Мозера Зеппа.

– А-а-а… спасибо, Мак, очень кстати, – пробормотал я, глядя на остаток – не больше четверти – упомянутого гномом пива. И, поскольку Хавчик не торопился уходить, я добавил свежеуслышанную похвалу: – Это было крайне любезно и щедро с твоей стороны.

«Это» была не самая удачная мысль: слово «щедро» подействовало на гнома на манер троллиной дубинки. Он ссутулился, разом став на полфута короче, и побрел к стойке, шаркая сапогами по доскам пола. Даже одна его спина при этом выглядела несчастнее, чем дюжина попрошаек Луисвилла.

– Кажется, он чем-то расстроен, – сказала девушка.

– Чай слишком быстро кончился? – с невинным видом предположил я.

– Возможно, но…

– Мисс Вей, – перебил я китаянку, – давайте все же вернемся к нашему разговору. Мне хоть и весьма приятно ваше общество, но, увы, не могу себе позволить роскоши посвятить ему весь день. – Я взял одну из гномских колбасок, надкусил – вкусно! – и, подумав, добавил: – Кушать хочется.

– Вы же только что позавтракали? – удивленно заметила мисс Вей.

– Про «кушать» я выражался более общо, – начал объяснять я. – Ну, то есть фигурально.

По лицу девушки было четко видно, что я говорю не по-китайски… и вообще ни на одном из понятных ей языков.

– Короче говоря, имелось в виду, что мне нужно идти деньги зарабатывать.

– Но ведь я и предлагаю вам работу! – воскликнула китаянка.

– Э-э… да, верно, – смущенно признал я. – Но вы пока ничего не сказали про плату.

– Плата, да… – девушка вновь принялась за платок. – Мистер Ханко, я буду честна с вами: денег у меня сейчас нет, но…

– Всего хорошего, мисс Вей!

* * *

– Странная личность, верно?

Гном снова сумел подкрасться незаметно. Правда, в этот раз у меня было смягчающее обстоятельство – я был поглощен жеванием последней колбаски. Хоть и чертовски вкусная, она тем не менее навевала смутные мысли относительно даты изготовления. И своего изначального назначения – гвоздь не гвоздь, но подметки сапог были определенно мягче.

– В смысле?

– В ней течет китайская кровь, по меньшей мере, наполовину, – медленно произнес Хавчик. – Тут сомнения быть не может, я до войны жил во Фриско и навидался изрядно её сородичей. Но при этом она превосходно разбирается… в найтморлендской чайной церемонии. В разговоре упомянула кусты из-под Фудзиямы, а не из-под Дабешаня или Желтых гор и чай выбрала порошковый. Либо эта юная леди настолько великий мастер гунфу ча^[3], что знает все не только про китайские, но и про заморские чайные традиции, либо… – гном не договорил, принявшись поглаживать бороду. Ожесточенно, я бы добавил, поглаживать – после каждого движения вниз на полу прибавлялась пара-тройка волосков.

– Ты хочешь сказать… – я не договорил, надеясь, что Мак поддастся на провокацию и закончит все-таки свою мысль – поскольку мои собственные идеи сейчас пребывали где-то не ближе луны.

– Заметил, что юная леди не сняла шляпу?

– И очки, – поддакнул я.

– В таких гляделках пару лет назад здесь щеголяли даже орки. Кто не мог купить настоящие, брали обычные стекляшки, – Хавчик усмехнулся, – и коптили. А что плохо видно – так для орка лишний повод ввязаться в драку только радость. Кстати, – добавил он, – противосолнечные очки изобрели в Китае.

– Я думал, это сделали гномы.

– Мои сородичи больше склонны усовершенствовать чужое, чем придумывать свое.

– А к переселениям твои сородичи как, склонны?

– Все, что мисс Вей сказала про переселенцев, – правда! – Мак даже не стал делать вид, что не подслушивал наш разговор от первого до последнего слова.

– Они проезжали мимо больше года назад. – Гном выдернул очередной волосок и скривился. – Год и два месяца, – уточнил он. – Боковая ветвь рода, – дальше последовало непроизносимое гномское слово из сплошных согласных. – Хотели основать свой род, а если бы повезло, то и клан.

– И что же с ними случилось?

– У тебя проблемы с памятью? – осведомился Хавчик.

– Нет…

Хоть я и не взялся бы сейчас точно вспомнить, чем именно занимался год и два месяца назад, но что ни про каких гномов-переселенцов при этом сын миссис Ханко знать не знал, слышать не слышал – это был, что называется, краеугольный факт.

– Я же сказал: все, что девушка рассказала про переселенцев – правда!

– А-а-а… стой, – опомнился я. – Она ведь сказала, что никто так и не знает, чего с ними приключилось.

– Правильно, – одобрительно кивнул Мак. – Именно это с ними и случилось.

Оглядевшись по сторонам, я, к своему величайшему сожалению, не обнаружил кого-нибудь подходящего моему сиюминутному настроению – а конкретно: федерального чиновника за письменным столом и плакатом с большой жирной надписью: «В гномоненавистники записывают ЗДЕСЬ!»

– А выяснить, что с ними приключилось, хоть кто-то пытался?

– Ну разумеется. Нарви Эйхайм, – в голосе гнома появилась какая-то тягучая напевность, – мешок золотых клялся вручить отважному, что тайну Сгинувших-в-горе раскроет.

– Мешок? – недоверчиво уточнил я. Данная мера объема у меня в голове как-то больше вязалась к зерну, муке или цементу.

– Ну, мешочек, – уже обычным тоном ответил Хавчик. – Шестьсот долларов на ваши деньги. Да и, кажется, – озадаченно добавил гном, – с тех пор он уже два раза повышал награду… или три?

– Случаем не потому, что бесследно исчезала очередная партия раскрывателей тайны?

– Нет, – и, прежде чем я успел обрадоваться, Мак остудил мой пыл, уточнив: – раскрыватели пропадали куда чаще.

– Полагаю, – заметил я, – слез по ним особо никто не лил.

В Запретных Землях и так не просто выжить, ну а чтобы сунуться в пещеры, где уже бесследно сгинуло несколько сот гномов – и нанятая ими охрана! – нужно было быть, на мой взгляд, совершенно исключительным бараном. Даже за шестьсот долларов… плюс два или три повышения. Хм, интересно, а сколько там будет в итоге-то?