– Картину ф кошкин хвост тоже я финофный? – всё тем же монотонным голосом спросил Ричард.

– Нет! В кошкин хвост это я сам, – с сожалением сказал Андрей. – Тьфу ты, в кошкин хвост! С тобой, Ричард, русский язык забудешь. Коту под хвост. Это такое выражение. Запомни.

– Оkey!

– Нет, я не могу в это поверить! – продолжал сокрушаться Андрей. – За один день столько потерять. Ещё один такой день и всё, меня больше нет!

– Эндрю, – осторожно произнёс Ричард, – фам надо релакс. У фас нерф тугой.

– Да, Ричард, ты как обычно прав, – согласился Севастьянов. – Нервы у меня напряжены. Отдохнуть надо. Расслабиться надо. Нажраться и забыться.

– Я прикажу зарядить джет?

– Снарядить, – поправил Ричарда Андрей. – Нет, самолёт не надо. Где сейчас моя яхта?

– Яхта ф Приморск.

– Что? Почему в этом захолустье?

– The yacht went to Monte–Carlo, – выпалил Ричард на родном языке, – Простите, он шёл Монте–Карло, но меканик получил инфаркт. Капитан Подниекс отпустить его берег. Яхта без меканик не ходить.

– Значит, она в Приморске.

– Так.

– Свяжись с Подниексом, скажи, чтобы нашёл там механика и ждал. Завтра летим в Приморск. Оттуда пойдём … – Андрей задумался. – А, куда–нибудь пойдём. Хватит жить по расписанию. Надо расслабиться. Правильно, Ричард?

– Perhaps, chief, – ответил Ричард, понимая, что сейчас не время противоречить.

Тем временем Андрюха Севастьянов скитался вокруг порта в поисках хоть какой–то работы. Крюинг – агентство по набору персонала на водный транспорт, было закрыто. Обед. Андрей устроился рядом на лавочку. Полуденное солнце давило раскалённой массой на голову и плечи, пыталось расплавить последнюю приличную рубашку Севастьянова. Через пять минут Андрей уже пытался найти хоть какую–нибудь тень. Он покрутил головой и увидел за спиной списанный контейнер без дверей. Тот был развернут открытой стенкой к северу. Это было единственное место рядом со зданием агентства, где была тень. Но Севастьянов оказался не один. Там в тени прятался от солнца мужчина. По внешнему виду иностранный моряк. Одет с иголочки. Гладко выбрит. На лице и руках был виден ровный южный загар. Мужчина стоял прямо, заложив руки за спину. Андрею даже померещился запах «породистого» парфюма.

Севастьянов направился к контейнеру. Присесть там было не на что и Андрей встал рядом с иностранцем. Он несколько раз украдкой бросил взгляд на лощёного незнакомца и решился заговорить.

– Хэлло! – пошёл на контакт Севастьянов.

Незнакомец медленно повернул голову и безучастно посмотрел на Андрея.

– Привет, – на чистом русском ответил «иностранец». – Наниматься пришёл?

– Ну да, – кивнул Андрей. – А ты?

– А я нанимать.

– А кто нужен? – не стесняясь, спросил Андрей.

«Иностранец» бросил на Севастьянова косой взгляд и промолчал.

– Понятно! – сделал вывод моряк. – Кок, стюард или гальюнщик. Кого еще в нашем порту можно нанять. Вот нормальный моторист вообще никому не нужен.

– Ты моторист? – заинтересовался незнакомец.

– А по мне не видно? – осмелел Андрей.

– На лбу у тебя не написано. Паспорт моряка есть?

– Пришёл бы я без него в крюинг!

– Почему без работы? – продолжал интересоваться «иностранец». – Списали или сам ушёл?

– Сам ушёл, – соврал Севастьянов, не моргнув глазом. – Хотел на суше пожить немного, да баба–дура всё малину испортила. В море пойду. Там всё понятно. Там моя стихия.

– А паспорт можешь показать? – заинтересовался «иностранец».

Андрей был стреляный воробей, он не стал сразу радостно шарить по рюкзаку в поисках паспорта моряка, а сделал вид, что не очень–то хочет устраиваться на работу к незнакомцу.

– Так говоришь, моторист нужен? Что за посудина у вас? – небрежно поинтересовался Андрей.

– Паспорт покажи! – ещё раз настойчиво произнес незнакомец.

– Ну на! Смотри! – Севастьянов выудил из недр рюкзака паспорт и протянул его «иностранцу».

Тот внимательно полистал паспорт. Прочитал то, что ему было нужно и сказал:

– Вон яхту у дальней стенки видишь?

– Красивое корыто! – оценил Севастьянов. – И чё, на таком судне нет моториста?

– Списали по здоровью. В лазарет угодил, – пояснил незнакомец. – Завтра выходить, а нового моториста нет. Пойдём к капитану. Кто его знает, может тебя возьмёт.

– Пойдём, – не выказывая особого энтузиазма, сказал Андрей и побрёл за незнакомцем. – А тебя как зовут?

– Я старпом. А зовут меня Павел, – незнакомец протянул руку Андрею.

– Андрей Севастьянов, – в свою очередь представился моряк и ответил на рукопожатие.

– Андрей Севастьянов?! – сильно удивился старпом. – Ты серьёзно?

– Серьёзно! – протяжно произнёс моряк. – А что тебя так удивило? Обычная фамилия и обычное имя.

– Так–то оно так, – загадочно произнёс Павел. – Ладно, не бери в голову. Потом всё узнаешь.

Капитан океанской яхты «Джина» Валдис Теодорович Подниекс. Потомственный моряк. Родом он был из Риги. Отец, дед и прадед Валдиса были капитанами морских судов. Как говорится, дух солёных ветров Валдис впитал с молоком матери.

Капитаном яхты, принадлежащей Андрею Владимировичу Севастьянову, Подниекс стал несколько лет назад. Своё дело он знал хорошо и владельцу нравился. Накануне Валдис получил указание от Ричарда срочно приготовить судно к походу. Выход в море был назначен на сегодня. Всё было готово кроме одного. Вчера так и не удалось найти моториста. Не было в этом городе подходящей кандидатуры. Когда старпом Суховеев привёл человека не очень приличного вида, Подниекс поморщился, но решил взять парня. Времени на поиски другого не было.

– Хорошо, – сказал капитан с присущим ему прибалтийским акцентом. – Я беру вас в команду. Но прежде я хочу, чтобы на вас посмотрел боцман.

Валдис кивком головы дал понять старпому, что надо пригласить Ивана Ивановича. Боцман Крымин был настоящий морской волк. В прошлом году он уже должен был уйти на пенсию, но хозяин яхты Севастьянов уговорил Крымина остаться. Такими кадрами не разбрасываются. Крымин остался.

Увесистой походкой Иван Иванович поднялся на мостик. Он посмотрел на Андрея и, повернувшись к капитану, сказал:

– Нет! Этот нам не нужен.

– Ифан, объясни! – удивлённо сказал капитан. Подниекс хорошо говорил по–русски, но почему–то имя Иван произносил иногда через букву «эф».

– Я его знаю, – стал пояснять своё решение боцман. – Это Андрюха Севастьянов. Это последний человек, которого я пустил бы на борт. Он раздолбай. К тому же газ любит.

– Газ? – переспросил капитан.

– Ну да. Водка, джин, коньяк и дальше по списку, – пояснил Иван Иванович. – Газ, это на нашем языке – крепкие алкогольные напитки.

– Так вы его знаете? – уточнил капитан.

– Знаю! И он меня вспомнил. Вижу по глазам, что вспомнил. Он у меня молодым механиком на бармалее был, – Крымин исподлобья смотрел на Севастьянова. – Гоните его, Валдис Теодорович. Бедоносец он.

Андрей молчал. Он, конечно, помнил Крымина. На бармалее, так называется на морском жаргоне большой рыболовный морозильный траулер, у них был серьёзный конфликт. И боцман не врал, из–за алкоголя.

– Мне очень жаль, Андрей, – процедурно выразился капитан. – Но вы нам не подходите. До свидания.

«Да, – подумал Севастьянов, когда спустился по трапу на пирс, – ночевать придётся на улице. Ладно. Завтра, может быть, что–нибудь найду». Андрей пошёл по улице в сторону «Пельмени и Пиво» в надежде, что Тая даст что–нибудь съесть в долг. Выпить уж точно не даст, но хотя бы съесть.

В начале Цветочного бульвара Андрей проходил мимо церкви. Рядом с оградой сидел калека и просил милостыню. Он протянул руку в сторону Андрея и что–то невнятно пробурчал.

– Извини, браток, – сказал Севастьянов. – Мне самому впору рядом с тобой сесть и просить людей о помощи.

Калека вдруг стал серьёзен и в глазах его что–то блеснуло. Как будто на грань хорошего бриллианта попал луч солнца.

– Чтобы не сидеть рядом со мной, – уверенным гипнотизирующим голосом сказал калека, – и не разделить мою участь, зайди в храм и помолись за моё здоровье. Это именно то, что тебе сейчас нужно. Поверь.

Севастьянов не говоря ни слова, повернулся лицом к храму, и его рука сама перекрестила Андрея трижды. «Господи, – подумал моряк, – я никогда раньше в жизни своей не крестился. Этот калека какой–то колдун». С этими мыслями Севастьянов вошёл в храм.

Джет Андрея Владимировича приземлился после полудня в семидесяти километрах от Приморского порта. Ближе не было ни одного аэропорта. Через полчаса подали «Шевроле Экспресс» и водитель, в белоснежной рубашке, помчал свиту Севастьянова в Приморский порт. Машина плавно проходила зигзаги горного серпантина. У пассажиров было ощущение, что едут они по ровной автомагистрали. И вот крутой спуск с поворотом. Вдруг машину резко кинуло в сторону пропасти. Водитель с огромным усилием рванул руль в обратном направлении. «Шевроле» накренился и, было полное ощущение того, что через мгновение он сорвется в бездну, на дне которой, вперемешку с огромными валунами, росли острые сосны. Водителю удалось удержать машину на дороге и погасить скорость. Когда «Шевроле» остановился на противоположной обочине, в салоне воцарилась гробовая тишина. Водитель отпустил руль и обмяк. Белоснежная рубашка в одночасье стала мокрой.

– Мать! – в полной тишине все услышали шёпот Ричарда. – Как говорить «раша»: фаша мать «фак».

Ричард ещё несколько раз повторил матерное английское слово. Севастьянов первый пришёл в себя, поднялся и вышел на дорогу. Правое переднее колесо было разорвано в клочья. Андрей посмотрел на водителя, потом опять на колесо и опять на водителя. Потом он медленно поднял непослушные вялые руки и начал аплодировать человеку, сидящему за рулём. Вся свита, наблюдавшая за этим действом из салона, не понимала, что происходит. Только после того как они увидели колесо, вернее его остатки, пассажиры поняли почему шеф аплодировал водителю.

Примерно через двадцать минут подъехала «аварийка». Колесо быстро поменяли. Проверили, не повреждено ли что–нибудь в рулевом механизме и разрешили ехать дальше. В городе, проезжая по Цветочному бульвару, Андрей увидел купол церкви.

– Серёжа, – обратился Севастьянов к водителю, – останови около храма.

Серёжа кивнул и остановил машину прямо напротив ворот, у которых сидел уже известный нам калека. Андрей Владимирович подошёл к воротам храма и остановился. Калека пристально смотрел на богатого человека, но милостыню у него не просил. Андрею показалось, что из глаз калеки сверкнул какой–то невероятно яркий свет.

– Ты что–то хочешь мне сказать? – не очень вежливо спросил Андрей.

– Хотел попросить у вас немного денег, – после продолжительной паузы ответил калека. – Но они мне особо не помогут. Вот если бы вы прошли в храм и искренне помолились за моё исцеление, это было бы кстати.

– Конечно! – согласился Севастьянов. – Как тебя зовут? За кого просить?

– Андреем меня зовут. Просите за Андрея, не промахнётесь, – и опять в глазах калеки сверкнул странный проблеск.

– Меня тоже зовут Андрей.

– Я знаю, – невнятно буркнул калека.

– Что? – переспросил Севастьянов.

– Ничего, ничего! Это я так, о своём. Что взять с больного человека, – ответил калека и, надвинув выгоревшую кепку на глаза, вытянул вперёд костлявую руку.

Севастьянов неумело перекрестился и пошёл в храм.