Сражённый пулей усталости, лежал я у самой кромки прибоя и смотрел в высокое небо Сан-Януарио. Как тихо, торжественно и спокойно… Все мгновенья этого недолгого путешествия вспомнились вдруг мне: и доктор Стокеш, и улетающий в небо пятнадцатилетний капитан, и Дженни… Дженни… А почему, собственно, я запрещаю себе о ней думать? Что изменилось? Я хотел стать пиратом, – и вот я без пяти минут настоящий пират. Я хотел вернуться, – и я вернусь, обещаю. И лишь только вернусь, тогда… тогда… Впрочем, об этом размышлять сейчас точно не следовало. Но страх – тот страх, что испытал я на миг там, наверху – исчезал, растворялся, уступая место беспричинному чувству радости и обновления. Нет, жизнь ещё не кончена в восемнадцать лет!..

Вскочив на ноги, растолкал я задремавшего на солнцепёке Крюка.

– Ну всё, будем считать – высохли. Что теперь?

– Ещё спрашиваешь?.. – он выглядел искренне потрясённым. – Теперь – ром, конечно же!

Словно заправская охотничья ищейка поводя носом из стороны в сторону, Крюк тянул нас сквозь шумную уличную толпу. Кого и чего здесь только не было!.. Разносчики торговали с лотков кортиками, саблями, пистолетами и ручными мортирами. Свирепые и воинственные краснокожие дикари курили трубки мира. Бродячие фокусники глотали огонь, шпаги и другие неудобоваримые предметы. Городские стражники гнались за полуголым мальчишкой, утянувшим с прилавка хлебный каравай. Проносящиеся над головой стаи разноцветных попугаев наперебой требовали пиастров, пиастров, пиастров…

И пираты. Десятки, сотни пиратов всех рас, национальностей, полов и возрастов. Одетые кто в лохмотья, кто в шитые золотом камзолы, вооружённые всеми мыслимыми и немыслимыми орудиями смертоубийства, разгуливали они по улице, сквернословили, хохотали и йохохохали, сверкали железными зубами, стучали деревянными ногами и производили столь устрашающее впечатление, что на их фоне Крюк наш выглядел примерным учеником воскресной школы. Нюх его, надо сказать, не подвёл. Уже вскоре смотрели мы на вывеску: «Таверна Весёлого Макроджера. Всегда свежий ром и йо-хо-хо».

Перед входом в таверну стояла запряжённая в телегу кляча с облезлым хвостом. Отличала её весьма распространённая в растительном мире, но редко встречающейся у лошадей ярко-жёлтая масть. Несколько ребятишек лет семи с увлечением хлестали её прутиками по худым бабкам. При каждом ударе лошадь тревожно подёргивала ушами, но стояла смирно, ко всему безучастная и покорная судьбе.

– Да что ж они делают?.. Живодёры… Бедную лошадку бьют… – с ужасом перешёптывались собравшиеся в круг пираты. Многие не выдерживали, отворачивались, не в силах вынести душераздирающего зрелища, прикрывали лица руками. Из-под мозолистых ладоней выкатывались и стекали по обветренным щекам невольные слёзы.

– У-у-у, окаянные… Губернаторского каземату на них нет! – надрывно подвывала рядом с нами пожилая сгорбленная пиратка, волочащая за собой пушку на колёсиках.

– Извините, – спросил я у неё, – а нельзя ли их просто отругать, чтоб так больше не делали?

– И-и-и, родименький, да кабы можно было… Только где ж это видано, – дитяток несмышлёных моральному насилию подвергать… Не говоря уж о физическом. Ох, горюшко-то какое!

– Ага. Кажется, понимаю. Гармония мира не стоит слезинки ребёнка…

– Ты что несёшь-та, родименький? Али с ума съехал?.. Какая ещё тебе фисгармония?.. То ж пиратские дитятки. Забидишь такого – забидишь и папашу. А уж пули в брюхо ребячья слезинка и впрямь не стоит.

Сквозь толпу протиснулся высокий статный пират. Завитые белокурые локоны его ниспадали на плечи, над губой топорщились щёгольские усики профессионального книжного злодея.

– Похититель Детей… Похититель Детей… – зашептались вокруг.

– Тук. Тук. Тук, – сказал он, скалой нависая над хулиганами. – Думаете, это прутик стучит по лошадке? Не-а. Он стучит в моё сердце. И если вы доведёте меня до инфаркта, то, клянусь своим добрым именем, я найду вашу школу, приду в ваш класс и обращу его в пепел… Урок выучен или нужно повторить?

Ребятишки медленно, словно в гипнотическом трансе закивали, попятились, а затем, отойдя на безопасное расстояние, с визгом бросились врассыпную. Похититель Детей мимоходом потрепал лошадь по шее и скрылся в таверне. Зеваки начали расходиться.

– Оно и верно, потехе время, а рому час! – наставительно сказал Крюк, подталкивая нас ко входу в заведение.

Внутри таверны густые клубы табачного дыма смешивались с дымом пороховым. Десятки лужёных глоток вопили песни и проклятия. Через равные промежутки времени десятки кружек разом поднимались, вплёскивали в глотки новую порцию рома и с грохотом опускались на столы.

Не без труда отыскали мы свободное местечко. Хотя, чего уж греха таить, я бы предпочёл, чтобы места нам тут не нашлось. Патрик, надо полагать, мою точку зрения разделял.

– Но потом, когда здесь закончим, – спросил он, – мы же пойдём на корабль?

– Да-да, – поддержал я, – мне тоже не терпится на него посмотреть.

– Корабль?.. Это какой ещё, забодай его медуза, корабль? – в глазах Крюка читалось абсолютное непонимание. – Вот уж послал морской дьявол абордажную команду умалишённых… Вам что, растреклятого воздушного шара мало было? Я что ж, по-вашему, похож на человека, готового хоть одну ногу поставить на палубу этих адских штуковин, которые то и дело норовят потонуть?..

Монолог его прервал ещё не старый, но уже отягощённый годами пират. Впрочем, невольное почтение к себе внушали не столько его седины, сколько жилистая фигура, бесчисленные шрамы на всех видимых частях тела и неукротимо-свирепый огонёк в глазу. Глаз второй скрывала под собой чёрная повязка.

– Добро пожаловать в таверну Весёлого Роджера Макроджера. Это, значится, я и буду. Сегодня у нас в меню кокосовый ром, ванильный ром и шоколадный ром. Рекомендую начать с…

– Ну наконец-то! – в свою очередь прервал его Крюк. – Давай, тащи всё сразу, там разберёмся.

Он нетерпеливо взмахнул рукой. Зацепил крюком сундучок. Тот опрокинулся со стола, замок его щёлкнул, крышка распахнулась, бумаги веером разлетелись по полу. Сидевший неподалёку Похититель Детей лениво потянулся, наколол один из листов на кончик ножа, брезгливо осмотрел… Живейший интерес вспыхнул вдруг на его лице. Словно кобра, метнулся он к остальным бумагам, жадно забегал глазами по строчкам.

Крюк меж тем вёл себя странно. Он заёрзал, весь покрылся испариной и начал потихоньку сползать под стол. В тот момент, когда наклонился ч посмотреть, что он там делает, бахнул выстрел.

– Джентльмены удачи, прошу минуту внимания! – Похититель Детей стоял во весь рост с дымящимся пистолетом в поднятой руке. – Мне нет нужды представляться, но я всё же представлюсь, поскольку безвестность – это самое страшное, что может случиться с людьми нашей профессии. Итак, внемлите и содрогайтесь! Я – Джон Роллинз, великий пират и автор бестселлера «Генри Морган и кубок рома». Если вы вдруг ещё не успели с ним ознакомиться, настоятельно рекомендую к прочтению. Но чуть погодя. А сейчас же… Сейчас, здесь, перед вами, джентльмены… Перед морским дьяволом и людьми заявляю: этот человек… да-да, вон тот, что прячется под столом… Этот человек – мошенник и вор!

– Ну-ну, Джон, будет тебе, не горячись, – Макроджер успокаивающе похлопал его по плечу. – Давай-ка спокойно разберёмся и всё выясним… Эй ты, под столом, ты кто такой будешь?

Лязгая зубами, Крюк промычал что-то неразборчивое. Я счёл благоразумным взять на себя роль переводчика.

– Он говорит, его зовут Хуан Проворный Крюк де Ла-Плата… Ещё говорит, очень приятно с вами познакомиться, джентльмены, – добавил я на всякий случай уже от себя.

Макроджер пожал плечами.

– Проворный Крюк?.. Никогда не слыхал… Ну, Джон, и чем же он тебя так обидел?

Не отрывая от Крюка исполненного ненависти взгляда, Роллинз молча протянул одноглазому пирату стопку бумажных листов. Макроджер погрузился в чтение. С каждой новой строчкой ноздри его раздувались всё сильнее, огонёк в глазу разгорался всё ярче. Наконец он заговорил:

– Мне тоже нет нужды представляться, джентльмены. Большинство из вас видало меня в деле, многие ходили на «Макфьюри» под моей командой… Без малого треть века скитался я по волнам, честно грабил, честно воровал, честно пускал на дно корабли. И вот на старости лет осел в этой бухте, открыл таверну и написал мемуар о своих приключениях. «Кодекс Монте-Винчи», вы все его читали. И все вы знаете, что капитан Макроджер слов на ветер бросать не привык… Здесь, перед вами, джентльмены. Перед морским дьяволом и людьми! – голос его поднялся, набрал силу. – Я обвиняю мерзавца, именующего себя Проворным Крюком, в ужаснейшем из преступлений. Я обвиняю его в пиратстве!

Он умолк. Слышно было, как бьётся в оконное стекло муха. Затем тишина взорвалась дружным лязгом извлекаемых из ножен сабель. Лица перекосило гневом, зубы оскалились. Крюк под столом не подавал признаков жизни. Патрик, кажется, вознамерился заплакать.

– Стойте-стойте, подождите!.. – вскричал я. – Я тут человек новый и чего-то могу не понимать. Заранее прошу за это прощения. Собственно, я уж совершенно ничего не понимаю… Во имя всего святого, джентльмены, объясните… Разве же вы все не пираты?

Макроджер с нежностью огладил пальцем зазубренное лезвие сабли.

– О да, парень… Мы пираты. Ты даже не представляешь, насколько мы пираты. Самые кровожадные пираты, что только водятся в морях и океанах.

– Наибеспощаднейшие, – кивнул Роллинз, засыпая в пистолет едва ли не целый фунт пороху.

– Ага. Это выяснили. А вот он, – я указал под стол, – по-вашему, кто?

– Парень, ты ослеп или издеваешься?.. Конечно же, он пират!.. Отвратительный, мерзкий пират. Тьфу на него!

– Нет, я не ослеп, но, по-видимому, схожу с ума… Если вы пираты, и он пират… То почему же пираты обвиняют пирата в пиратстве? Разве же пират пирату не… гм… пират?

Пираты растерянно переглядывались. Роллинз вдруг хлопнул себя по ляжкам и захохотал.

– Кажется, я догадался… – сказал он, отфыркиваясь и утирая слёзы. – Поправь меня, если ошибаюсь: ты приехал в Сан-Януарио в надежде стать пиратом – а иначе зачем бы ты сюда вообще приехал?.. – не сочтя нужным хотя бы полистать наиважнейшую в жизни каждого пирата книгу?

– «Остров сокровищ»? – предположил я наугад.

От нового – на этот раз всеобщего – взрыва хохота содрогнулись стены. Веселье было столь бурным и продолжительным, что Макроджеру пришлось долго колотить эфесом сабли по столу.

– К порядку!.. К порядку!.. Тишина в зале таверны!.. Так-то лучше… Ну-ка, джентльмены, сообщим нашим гостям название книги, которое всякий уважающий себя пират помнит твёрже, чем собственное имя.

Он по-дирежёрски взмахнул руками. Десятки лужёных глоток рявкнули слаженным хором:

– Пиратско-процессуальный!.. Кодекс!.. Сан!.. Януарио!

– Ну… Я юридическую литературу и правда как-то не очень… – пришлось сознаться мне.

– Во-о-от!.. – Макроджер назидательно воздел палец. – А если б удосужился почитать, то знал бы, чем благородный морской пират отличается от нечестивого пирата интеллектуального, и глупых вопросов не задавал. И чтобы не быть голословным, я прямо сейчас явлю пример истинного пиратского благородства. Верю, что в неправильные пираты вы подались лишь по глупости, и потому готов счесть это тем редчайшим случаем, когда незнание закона освобождает от ответственности. Так что берите-ка ноги в руки и – брысь отсюда, покуда я не передумал. А с этим вашим – как бишь его?.. – Вороватым Крюком у нас долгий разговор намечается.

– Вот-вот. Сейчас ему расхочется наши авторские права нарушать…

Роллинз взял пистолет на изготовку и направился к столу.

Патрик суетливо вскочил на ноги, метнул по сторонам затравленный взгляд. Сделал пару неуверенных шагов… И встал на пути Роллинза, которому, даже подпрыгнув, не дотянулся бы и до подбородка.

– Моё имя – Патрик Чёр… гм… Невидимая Борода. Извините… И я пират!.. Можете толковать это слово, как хотите, но я пришёл сюда со своей командой. Единственной командой, что знаю в жизни. И клянусь перед морским дьяволом и кем там ещё полагается: с ней же отсюда и уйду.

Расправив плечи, он заслонил собою Крюка.

«Питер, ты идиот, Питер, ты идиот…» – стучало в висках. Я поднялся. Встал рядом с Патриком.

– Я Питер Фаулз. Я пират. Я остаюсь.

– Похвально, – сказал Макроджер. – Но глупо. Очень глупо.

– Убивать будете? – с деланым безразличием спросил я.

– Э, нет, парень, и не мечтай. Столь кровожадным пиратам, как мы, это даже как-то не к лицу. Судьба ваша будет тысячекратно ужаснее. Расскажи им, Джон.

– Ай-ай, капитан, сэр!.. Итак, несчастные, внемлите нашему хитрому пиратскому плану: мы предадим вас губернаторским стражникам. Швырнём в пучину судебной системы. Заставим прогуляться по шаткой доске правосудия. Бросим на растерзание стаям голодных адвокатов. Уж это вас правовой грамоте обучит, узнаете, почём фунт юридических закорючек!

Роллинз зловеще топорщил усы, стол сотрясался от рыданий Крюка, а от дверей уже доносилось:

– Кто тут вызывал стражу, граждане пираты?..

Несколько десятков ярдов толстого корабельного каната соединяли нас столь тесными узами, что каждый неверный шаг грозил увлечь всю процессию наземь. Стражники, точно буксиры кружившие со всех сторон, тычками ружейных прикладов задавали нам курс на губернаторскую резиденцию. С трудом изворачивая шею, я попытался бросить как можно более уничижительный взгляд на Крюка.

– Какого дьявола ты мне столько времени вешал лапшу на уши, вместо того, чтобы сразу сказать, что ты никакой не пират, а пират?

– Ты, якорем тебя придави, умом тронулся? – сейчас, когда пиратов вокруг больше не было, дар членораздельной речи к нему возвратился. – Помнишь хоть, где я тебя отыскал?.. В чёртовой библиотеке!.. И уйму часов кряду сидел перед твоим тупым носом, занимаясь нелегальным копированием. Только полный идиот не сумел бы сообразить, кто я такой!.. Мало того, ведь прямо тебя спрашивал: догадался, мол, чем занимаюсь? А ты что ответил, а?.. Нет, ну как?!.. Вот как, объясни ты, глядя на меня, можно было даже предположить, что я, почтенный пират, способен махать саблей и прыгать по волнам, словно умалишённый дельфин?

Перед мысленным моим взором вновь промелькнул образ Дженни. На сей раз образ молчал и лишь выразительно разводил руками.

– Гм… Ладно, допустим… Но если ты так уж не любишь сабли и волны, в Сан-Януарио-то тебя что понесло? Здесь же кроме этого ничего и нету.

– Вот именно!.. Откуда ж я знал?.. Думал, они тут все неграмотные поголовно. Думал, тут спокойная бухта вдали от правообладателей… Всеобщая тяга к сочинительству – вот истинная чума нашего времени. И пишут, и пишут…

Задрав лицо вверх, он с досадой прокричал куда-то в пространство:

– Графоманы чёртовы!..

И тут же скривился от боли, поскольку один из стражников пнул его в бок и сказал:

– Просили передать, чтоб тут кое-кто не забывался, вёл себя прилично и разных там слов не употреблял. А то, просили передать, хуже будет.

– А кто именно просил? – заинтересовался молчавший до сего момента Патрик.

– Не твоего ума дело. Кто надо, тот и просил! – отрезал стражник и почему-то украдкой глянул вверх из-под козырька шлема.