В передней коротко тенькнул звонок, заставив постояльца вздрогнуть. Дед вернулся? Или кто другой?.. Пройдя в прихожую, Валентин глянул в глазок. На площадке стоял парнишка лет десяти-девяти. Это еще что за номер? Очередной сбор макулатуры?

– Физкультпривет! – он приоткрыл дверь на ширину ладони. – Тебе чего?

– А Костик дома?

– Что еще за Костик? Нет здесь никакого Костика.

Мальчишка задумался.

– А водички? Водички, дяденька, можно?

– Дам, – Валентин прищелкнул створками и зашагал в сторону кухни. Костик какой-то, водички… Уже наливая в кружку воду из чайника, он похолодел. Утверждаясь в случайной мысли, вернулся обратно.

– Эй, пионер, ты где?

Парнишки не было. Далеко внизу постукивали сандалеты. Валентин поставил кружку на стиральную машину, на мгновение задумался. Мысли навалились скверные и неуютные. Так оно и должно было случиться. Коли сгустились тучи, грянет и гром… Он бросился было в комнаты, но вовремя вспомнил, что окна выходят не во двор. Пришлось в носках выскакивать на лестничную площадку. Окна подъезда были в пыли и, конечно, не раскрывались. Тут и там шляпки гвоздей, – не пожалел же кто-то!.. Ладонью Валентин наскоро обтер стекло. Отвоевывав чистое пространство, прильнул лицом к окну.

Парнишка как раз выбегал из подъезда. Черные джинсики, темная футболка… Кося глазами, Валентин чуть переместился. Малолетний проситель пересек двор, оглянувшись, свернул под деревья к скамье. Кто-то там сидел, но разглядеть – кто именно, представлялось невозможным. Валентин нервно прикусил губу. Костика, значит, тебе с водичкой? Кто же тебя, щенка, подослал?.. Стремглав он бросился по ступеням вверх.

– Метель нам пела песенку… – Валентин стремительно напялил на ноги кроссовки. – Спи, елочка, бай-бай…

Связку ключей в карман, темные очки и… Пожалуй, все. Не теряя времени на шнуровку, бросился вниз. Как же все-таки его вычислили? И кто именно?

Спустя минуту, он уже выходил из подъезда. Четверо молокососов, сидя на корточках, цыркали сквозь зубы на асфальт, лениво смолили сигареты. Валентин на них не взглянул. Внимание его было приковано к скамеечке, прячущейся под кронами стриженных тополей. Разумеется, там уже никто не сидел. Чертыхнувшись, Валентин побежал. Теперь уже было не до театрализованной конспирации. Несолидный дяденька бежит, как маленький. И пусть… Возле скамьи он огляделся. Три пути и три дороги. К остановке, к магазинам и… Он интуитивно выбрал третье направление – по дорожке, пересекающей детский скверик, прямиком выводящей на дыру в заборе, позволяющую проскользнуть в соседний двор.

Он успел вовремя. Загадочные посетители как раз сворачивали за угол – мальчишка и высокий, чуть сутулящийся мужчина. Славная такая парочка! Отец и сын, дядя и племянник… Валентин перешел на шаг, переместившись к бровке, чтобы не маячить посреди дороги. По части слежек он уже набил руку. Скверный опыт, однако в его случае до зарезу необходимый. Мимоходом в киоске купил газету, свернул в рулон. Плохо, когда пустые руки. Это настораживает. Сумка, авоська, какая угодно малость – и вид тотчас меняется. Черт его знает почему. Людская психология! Еще бы задымить сигареткой – тоже невинный нюанс, но Валентин не курил. Совсем. Этому его не смогли приучить даже ТАМ…

***

К главному «майданщику» он отправился сам, взяв с собой только троих наиболее проверенных людей. Конечно, проще было бы послать кого-нибудь из ребят, но с ними этот индюк просто не стал бы разговаривать. Да и деликатное предстояло дельце. Такое Алоис не мог бы доверить посторонним. Только сам, своими собственными руками! Чтоб не мучиться потом и не ворочаться в постели – так или не так сделали. Уж у него-то, он не сомневался, все выйдет наилучшим образом. Он не горилла Мак и не тугодум Бакен. Справиться-то они, наверняка, справятся, но каким именно образом и с каким результатом? Для Алоиса это было крайне важно. От этого «как» зависело очень и очень многое.

Всю дорогу он был погружен в мрачные раздумья и только раз отвлекся, когда машина резко притормозила, заставив качнуться вперед.

– Вот урод! – водитель испуганно оглянулся на хозяина. Он и ругался-то для него. – Не люди бы, придавил бы суку на месте!

В такие секунды люди вроде него хватаются за оружие, да и Алоис готов был кинуться на дно машины, ожидая услышать частые хлопки, однако причина оказалась будничной – дорогу перебежал пьяный крепыш. Бутылка «Русской» в руке – точно граната, заломленный на ухо голубой берет, грудь нараспашку, полосатая тельняшка. У киоска через перекресток толклась целая компания таких же плечистых молодцев. Алоис, хмурясь, припомнил, что и в собственном квартале видел пьяных десантников. Но тогда было не до того, и внимания он им не уделил.

– В чем дело, Бугда?

Лысый великан, исполняющий при Алоисе обязанности начальника охраны, платком промокнул лоб.

– Второе августа, – пояснил он. – День ВДВ. Сегодня по всему городу эта пьянь шарится.

– У нас во дворе тоже они шашлык на огне жарили?

– Точно, – Бугда смущенно кашлянул в кулак. – Сегодня, сами понимаете, с ними лучше не вязаться. Весь город под ними. Менты – и те стороной обходят.

– Ясно, – Алоис моментально выбросил из головы случайное событие. Мозг он берег лишь для фактов исключительных, имеющих к ближайшему будущему непосредственное отношение.

Пока Бугда с помощником проверяли подъезд, он без особого интереса разглядывал дом, в котором обитал главный майданщик. На первый взгляд – ничего особенного. Заурядная хрущевка. И двор неухоженный – надписи на стенах, тара, бутылки… Алоис поморщился. Людей, не умеющих обустроить собственный быт, он не презирал. Не умеешь малого, не лезь в паханы. Политик, сын которого – оболтус и двоечник, навряд ли может называться политиком. Сына воспитать проще, чем подмести страну, однако вот ведь парадокс! – сыновей у нас мало кто воспитывает, а претендентов в секретари, директора и президенты – вагон с тележкой! Впрочем, на подобные вещи Алоис и его коллеги смотрели не всегда одинаково. В этой несхожести он, собственно, и видел свою особую полноценность, а значит, и неполноценность окружающих. Лишняя тема для спора и лишний повод для гордости.

– Все чисто, босс, – держа правую руку в кармане, Бугда вернулся к машине. – Этот кент без охраны. Дерюга там, на лестнице.

– Иду, – Алоис распахнул дверцу, со вздохом выбрался наружу.

***

Как и положено, они распили по рюмочке ликера, перекинулись парой слов о том, о сем, и только после этого Алоис выложил карты.

– Мда… Такие дела, Люмик. Кто-то сдал тебя. Причем из своих же.

– Кто? – темные глаза Люмика, первого майданщика города, зыркнули из-под густых бровей.

– А ты подумай.

– Нечего мне думать. Знаешь, говори.

– Знаю я немного, – Алоис тонко улыбнулся. – Знаю, что тот, кто тебя сдал, имел на руках хорошие козыри. А сегодня этот кто-то пришил Мозыря, твоего зама.

– Что?! – Люмик подался вперед.

– Думай, Люмик, думай!

На лице хозяина отразилось смятение. Он и впрямь пытался усиленно соображать, но к досаде Алоиса, не делал никаких предположений.

– Ароныч, – шепотом подсказал гость. – Теперь усек? Вспомни, как он целил на твое место.

– Все целили. И ты, кстати, тоже. А Ароныч?.. Да с какого перепугу? Мы же ровно жили! У него свои дела, своя кодла.

Уже по одной интонации было ясно, что затея не удалась, и Алоис подумал, что зря заказывал портативный диктофон, зря испрашивал консультацию у любителей монтировать и стыковать магнитные записи в любом удобоваримом порядке. Люмик не баловал гостя многословием, а петь под суфлерский шепот коллеги явно не собирался. Что ж, тем хуже для него. Алоис поднялся.

– Красивая картина, – причмокнув губами, он обошел хозяина и замер возле стены. Картина была так себе, но ему необходимо было вытащить из-за пояса пистолет. По возможности незаметно. «Браунинг», калибр двадцать два – то самое, что называют дамским оружием. Но и дамское оружие способно жалить. Алоис спустил предохранитель.

– Неплохая репродукция, – он облизнул пересохшие губы, чуть обернулся. Люмик сидел спиной к нему и прихлебывал из бокала. Ему было не до картин. Железнодорожная империя Люмика рушилась на глазах, и бедолаге-императору было над чем поломать голову.

– Поставь бокал, Люмик! – шагнув к своей жертве, Алоис нежно прижал ствол к виску сидящего. – Медленно и осторожно. Вот так! Не вышло терпилы из Ароныча, может, что выйдет из тебя.

Вибрирующий бокал вернулся на стол, и в тот же миг пуля пробила тонкую кость, заставив голову Люмика дернуться. Алоис закрыл глаза, мысленно сосчитал до десяти. Вот и все. Теперь обтереть пистолет и вложить в руку этого идиота. Правый висок, правая рука – все точно. А бокалы с бутылочкой – в полиэтилен и на квартиру к Мозырю. Последняя точка в майданном деле – заключительная и самая важная – будет поставлена.

***

Ступени вели вниз в подвальную глубь, и Валентин внимательно всматривался под ноги. Окурки, плевки, смятые сигаретные облатки – значит, щедро топчут. Туда и обратно… Что же у них там такое? Не хаза же. Время другое, чтобы хазы в подвалах устраивать. Сегодняшняя гниль наружу выползать начинает – все смелее и отважнее. Их время пришло – буржуинское. Так что с подвалом – как-то оно непонятно. Если это люди Сулика, то нечего им тут делать…

Он втянул носом воздух. Кто-то курил за углом. Сидел на ящике и курил. Валентин видел край дощатого ящика, различал клубы дыма. А дальше дверь и приглушенные голоса. Может, трое болтают, а может, и поболе народу собралось. Так – на расстоянии да в полутьме – не определишь.

Он соображал недолго. Пятясь, осторожно выбрался назад под открытое небо, бегло огляделся. Во дворе тут и там лежали покрышки от грузовиков. Кто-то засыпал их изнутри землей, засадил цветами. Для пущей красоты новоиспеченные газоны раскрасили масляной краской – да не просто так, а с узорами! Желто-оранжевая полоска, шашечки, какие-то цветочки, вензеля… Мальцы со спичечными коробками ходили вдоль покрышек-клумб и выслеживали редких пчел. Маленькие ручонки боязливо подрагивали, в самую последнюю секунду жужжащие любительницы нектара ускользали.

– Зачем ловите? – поинтересовался Валентин.

– А мы не себе, мы вон для Мишкиного деда.

– У него это… Спина болит.

– Понимаю, – Валентин кивнул, поневоле вспомнив и своего деда. – А ну-ка!..

Забрав коробок у заботливого внука, присел и медленно стал заводить руку. Хлоп! Пленница сердито забилась и загудела в коробке. Мальцы радостно запрыгали.

– Чингачгук, Соколиный Глаз! – похвалил себя Валентин. – Берите, несите своему деду.

Схватив коробок с пленницей, мальцы стремглав умчались. Оставшись один, Валентин задумался. Что же делать? Забыть и оставить все как есть? Но ведь его пасли! Как-то бы выяснить – кто и с какой целью?.. С завистью он покосился на снующих по цветочным головкам пчел. Вот у кого ни хлопот, ни забот. Один лишь честный добросовестный труд во благо пчелиного братства. И одно-единственное жало. Разумеется, для врага.

***

Он и впрямь поставил их в патовое положение. Огромная территория осталась без вожака, без контролера и порученца. Подходящего человечка на такое место враз не посадишь. Нужны база, фундамент, связи. У Алоиса все это имелось. Более того – в кассу на благое дело он намеревался предложить вдвое большую сумму, нежели отдавал Люмик с Мозырем. Но главное – им некогда было выбирать и выгадывать. Свято место пусто не бывает, и из соседних городов уже потянулись первые посыльные, разнюхивающие что да как. Территорию следовало столбить и побыстрее – да так, чтобы сомнений ни у кого не оставалось: власть – прежняя и власть крепкая. А потому, позволив себе выждать пару дней, Алоис созвонился с «централами». Едва поздоровавшись, поинтересовался напрямую:

– Будем и дальше смотреть, как питерцы на вокзале околачиваются? Или ждем варягов из столицы?

– Ароныч еще не подъехал.

– Так у вас что – с консенсусом проблемы? Или молитесь на Ароныча?

– А чем он тебе не хорош?

– Почему же, Ароныч очень даже хорош. Но только на своем прежнем месте. На майданщика, сдается мне, он никогда не тянул.

– А ты, значит, тянешь?

– Рискните. Дело само себя покажет.

Прежде чем ответить, Сулик размышлял добрую минуту. Мысленно торопя его, Алоис любовался на себя в зеркале и криво улыбался. Не любили его «централы». Ох, как не любили!

– Хорошо. Подъезжай завтра – в наше козырное местечко, ты знаешь. Там и обсудим все в подробностях.

– Договорились, – плавно опустив трубку на рычаги, Алоис с воплем выкинул в сторону огромного зеркала кукиш. – Съели, волки! Никуда не делись, синюшные! Значит, и дальше будете хавать! Все, что вам, оглоедам, предложат!