Глава 12

Генерал Слыщёв пристально впился взглядом в сидевшего напротив него полковника Рогожина, доверенного барона Врангеля. Налил себе в хрустальный бокал коньяка из графина, затем налил в бокал Рогожину.

–Значит, Вы опять хотите новое правительство?

Рогожин резко ответил, ему был неприятен этот горделивый пьяный генерал: опухшее лицо, взлохмаченные волосы, мундир, накинутый на плечи- он даже не потрудился привести себя в порядок, узнав от адъютанта, что прибыл к нему доверенный из ставки барона Врангеля.

–Да, барон Врангель скоро станет верховным правителем и главнокомандующим, и на днях здесь в Джанкое, соберутся все те, кто предан нашему делу и верит в будущее государство.

Слыщев рассмеялся, опрокинул целый бокал коньяка

–Они вам когда- нибудь снятся?

Рогожин не понял вопроса:

–Что?

Слыщев усмехнулся:

–Все те, кого вы убили, полковник.

В лицо Рогожина ударила краска стыда.

–Мне не доводилось убивать.

На этот раз Слыщев с презрением рассмеялся ему в лицо:

–Как же Вы можете быть на войне и никого не убили, имея такое звание, и презираете меня!

По телу Рогожина пробежала неприятная дрожь, ему показалось, что перед ним сидит сам дьявол.

– Я всегда был при штабе, и под пулями ходить приходилось с самой германской, и Вас я не презираю, с чего это мне…

Глаза Слыщева смотрели поверх головы Рогожина, они налились кровью.

–Вы видите крыс? Они вокруг нас, они поедают мертвые тела, от которых исходит этот тошнотворный запах смерти.

Волосы на голове у Рогожина зашевелились, он поднялся с места.

– Вы безумны, генерал!

Слыщев сильно ударил ладонью по столу, при этом убив муху, грубо выкрикнул:

– Сидеть, штабной!

Взял со стола бокал с коньяком, предназначенный для Рогожина.

– В этом и разница, вы там, в штабе, заняты политикой, хотите оттяпать себе последний кусок пирога великой России!. Да, раньше надо было думать, милейший! Надо было воевать, рубить, колоть, вешать, стрелять! Военные должны воевать, а не сидеть сюсюкать в кабинетах о портфелях в Думе и министерстве! Стыдно! За вас всех стыдно! За народ российский стыдно, что у них такие дебилы есть, способные ради наживы продать великий народ хоть французу, хоть германцу, хоть черту, прости Господи! Я воюю, и сколько себя помню, со смертью я на ты, я даже с ней пью, иду в бой, иду в сортир, если хотите. Я делаю всю грязную работу за вас, за штабных и министерских крыс, жрущих падаль и не замечающих ни вони, ни вкуса в жажде набить желудки.

Рогожин больше был не в силах слушать эту правду боевого генерала.

–Что мне передать барону Врангелю?

Слыщев ответил вопросом:

А где Деникин? Вы что его списали со счетов вместе с его армией? Где он?

Рогожин заметил, что лицо генерала стало бледным, мужественным, решительным.

–Командующий добровольческой армией оказался прижатым к Новороссийску.

–Я это и без Вас знаю, голубчик.

–Увы, господин генерал, полное фиаско, в Новороссийске полная эвакуация. Деникин и его армия должны прибыть в Крым.

Слыщев досадно покачал головой в разные стороны.

Рогожин поднялся со своего места.

–Что прикажете доложить, Ваше Высокоблагородие, барону Врангелю?

Дверь резко отворилась. Вошел адъютант генерала, доложил:

–Телеграмма, господин генерал!

Слыщев небрежно бросил:

–Читайте, штабс капитан.

–Договоренность с союзниками не достигнута, часть их флота формально остается на рейде. Барон Врангель.

Глаза Рогожина расширились – он был заметно потрясен услышанным. Слыщев заметил его испуг:

–Что такое, милейший?

–Это предательство!

Слыщев рассмеялся:

–Это закономерность, дорогой Вы мой! Теперь вам придется замарать руки в крови. Потом и поговорим об убиенных вами, при случае, если таковой представится. Если Вас не убьют к этому времени. Барону передайте мое почтение и уважение. Я с ним. Не хочу бросать своих боевых товарищей и свою любимую подругу – смерть.

Генерал бросил уже трезвый взгляд на адъютанта:

–Что-то еще, Алеша?

–Вас просит аудиенции полковник Устюгов.

Генерал как ошпаренный поднялся из-за стола, надел мундир, застегнулся на все пуговицы.

–Как же! Помню этого бравого рубаку! Проси!

Повернулся к полковнику Рогожину:

– Что – то еще, полковник?

Рогожин вытянулся по струнке:

– Никак нет! Честь имею!

Как только колонна беженцев под охраной полковника Устюгова стала входить в Джанкой, Магомед обратился к Устюгову:

–Иван Алексеевич, дорогой!

Полковник удивился:

–Что случилось, Магомед?

– Разрешите на час оставить расположение отряда с бойцом Болобановой?

–Причина, князь? Или это сугубо личное?

Этот вопрос обескуражил горца – он даже изменился в лице.

– Как Вы могли подумать, Иван Алексеевич, я хочу поучить стрельбе бойца Болобанову.

–Хорошо, ровно час.

–Хорошо, ровно час. Найдешь нас при штабе. Пополним припасы – и тоже на марш.

Магомед усмехнулся.

–Есть!

Повернулся к Елизавете, ехавшей верхом на гнедом жеребце, скомандовал:

–За мной! Рысью!

Они оба взяли вправо, в сторону большого разрушенного дома в степи. Доехав спешились. Елизавета спросила по – военному:

– Что будем делать, Ваше Благородие?

Магомед смутился, но виду не подал – ответил резко и серьезно:

– Вы просили меня научить стрелять.

Елизавета усмехнулась:

–Из пистолета стрелять меня учили, и я выбиваю четыре из пяти. Я просила Вас, чтоб Вы меня научили стрелять как вы – сразу из двух пистолетов.

Магомед вытащил два нагана.

Что ж, боец Болобанова, тем лучше, что Вы умеете стрелять!

Он отдал ей оружие, подошел к стене, поднял с земли обуглившуюся головешку и нарисовал на стене четыре небольших мишени. Затем вернулся к Елизавете.

–Готова, боец Болобанова?

Она неожиданно спросила:

–А можно, когда мы наедине, чтобы Вы меня называли как-то коротко? Ну, например, боец Лиза. Так ведь удобно, правда?

Магомед подумал: «Лиза – как интересно звучит». Даже улыбнулся, оголив белые ровные зубы.

–Хорошо, мне нравится. Лиза, готовьтесь.

После часа тренировочной стрельбы Лиза с трудом залезла на своего коня. Организм был полностью обессилен. Гимнастерку можно было выжимать – она была насквозь мокрая от пота. В город они въехали молча. Неожиданно Магомед резко осадил коня. Лиза медленно подняла голову. Магомед рысью повел своего коня в тупиковую улочку слева. И только сейчас она заметила в глубине улочки, в тупике, у стены кучку мирных людей. Среди них были женщины, мужчины и совсем дети. Их взяли под прицел десять солдат. Нужно было быть совсем далеким от ужасов войны, чтобы не понять, что означала эта сцена. Магомед громко приказным тоном выкрикнул:

Прекратить! Отставить!

Расстрельным отрядом командовал толстый пьяный прапорщик.

Усталость мигом вылетела из всего тела Лизы. Она понимала, что сейчас могло произойти. Прапорщик, не обращая внимания на Магомеда, скомандовал:

–Товсь!

Это были последние слова, которые он сказал в этой жизни.

Прапорщик с дыркой между глаз упал на спину. Началась перестрелка, в которой Лиза приняла участие. Она пустила вход свой карабин, и ни на секунду не сомневалась в своих действиях. Через минуты две все было кончено – расстрельный отряд был уничтожен. Мирные жители, невредимые, разбежались. Их преследовал казачий разъезд, но когда Лиза из карабина пристрелила первого, кто вырвался их преследовать, они отстали, не решившись идти в степь, видимо, чтобы не напороться на засаду. Через полчаса после этого они остановились. Стало смеркаться. Спешились. Магомед подошел к ней вплотную. Она слышала его дыхание. Он буквально впился ей в губы. Ей это понравилось. Он поднял ее на руки и положил на мягкую траву, запах которой буквально пьянил. Или пьянил поцелуй? Она уже не понимала. Его, казавшиеся грубыми, руки были нежны. И, когда он вошел в нее, у нее не было ни отвращения, ни страха. Небольшой дискомфорт, который перешел в неописуемый экстаз наслаждения.

Капитан Алешин буквально влетел в кабинет генерала Слащева, таща за собой раненого в плечо солдата, еще мальчишку. Генерал и полковник Устюгов мирно беседовали за коньяком, вспоминая былые баталии.

– Господин генерал! Господа!

Алешин тряхнул и поставил перед собой раненого солдата, приказал ему:

– Говори!

Тот испуганным голосом заговорил:

– Он…сказал…передать полковнику Устюгову, что не виновен и просит… прощение за то, что подвел…

Неприятный холодок пробежал по спине полковника.

– Капитан Алешин, объяснитесь!

– Князь Магомед с бойцом Болобановой возвращались после стрельб в расположение и увидели, как эти вояки хотят расстрелять мирных, вмешались.

Устюгов поднялся с места.

– Они убиты?

Алешин с гордостью отрапортовал:

– Никак нет, господин полковник!

Генерал побагровел:

– Где они?

– Ушли в степь, их не смогли догнать.

Устюгов покачал головой, подумал: «Эх, Магомед, Магомед! Не доведет она тебя до хорошего!»

Генерал приказал:

– Полковник Устюгов, приказываю пополнить запасы и организовать преследование. Накажите изменников! По их милости мы упустили красных! Приговоренных красных, которых надо выжигать каленым железом по всей России!

Полковник надел фуражку, взял под козырек:

– Есть! Честь имею!

Выходя из кабинета, подумал: «Великолепный боевой генерал! Безумный генерал! Если бы не его грамотная оборона Крыма и его борьба с красными внутри полуострова, большевики отсюда бы и не ушли.»

Глава 13

Экипаж остановился возле дворца. Розалия и Яков еще издалека заметили у ворот грузовик и десятка два казаков. Подпоручик, тоже сидя верхом на лошади в яблочко, тоже отдавал казакам какие-то распоряжения. Розалия издалека помахала ему рукой:

–Николя!

Яков настороженно проговорил:

– Что- то здесь не так!

Прапорщик Ащеулов спешился и подошел к экипажу. Ему навстречу спустился Яков. Лицо подпоручика было серьезным, но на нем читалась досада.

– Спешу извиниться, господа, Вы чудом меня застали.

Розалия обвораживающе улыбнулась, вгоняя юношу в краску. Он поцеловал протянутую ему руку.

– Ради Бога, господа, еще раз извините – служба. Срочно отбываю в Симферополь.

Розалия продолжала искусно играть:

– Ну же, Николя! Не покидайте нас! Или возьмите хотя бы меня с собой!

Сердце юнца не выдержало – ему хотелось выглядеть в ее глазах героем, настоящим мужчиной. Он тихо произнес:

– Я бы с удовольствием взял Вас с собой, сударыня, но не могу – груз очень важный!

Она прищурила глаза, тоже тихим голосом спросила:

–Не то ли вино в бочках из подвала Вы увозите?

Он улыбнулся:

– Да, сударыня. Мне искренне жаль! Когда я вернусь, мы обязательно встретимся. Попробуем с Вами вина.

Он резко повернулся на каблуках, чтобы она не заметила навернувшиеся на глаза слезы. Запрыгнул лихо на лошадь, скомандовал отряду:

– За мной марш!

Когда отряд с грузовиком скрылся из виду, Яков проговорил:

– Без сомнения там то, о чем мы оба думаем.

Она молча кивнула, попросила:

Прикури мне, пожалуйста, папиросу!

Яков полез за папиросами, и тут произошло неожиданное: Розалия резко вскочила со своего места, скинула извозчика, проворно заскочила на его место и щелкнула поводьями. Лошадь резко тронула с места. Яков рассмеялся ей в след, выкрикнул:

– А как же уговор?

В ответ он услышал:

– Каждый сам за себя!

Только через час Яша смог добраться до Ялты. Буквально влетел а кабаре как ураган, чуть не опрокинув Грома. Самсон и Пеленгас были на своих местах. Он с ходу выпалил:

– Срочно нужен автомобиль, конкретные ребята.

Пеленгас спросил:

– Куды едем?

– В Симферополь, браток.

– Сколь есть время?

– Ни сколь нет!

Яша опрокинул одну за другой стоявшие на столе рюмки с коньяком, перевел дух, тихо вслух проговорил:

– Ну, сучка! Ну, хороша, падла!

В дверь комнаты Никиты постучали. Оторвавшись от компьютера, он открыл дверь. Перед ним стояла Лика. Он удивился:

– Что семейные разборки закончились?

Лика виновато улыбнулась:

– Можно пройти?

– Да, конечно. Только у меня бардак.

Лика прошла в комнату.

– Ничего страшного – знакомая картина у Грини то же самое.

– Как я понимаю, Гриня -это ....

– Да, мой брат Гриня , с которым ты успел познакомиться .

– Вспыльчивый у тебя брат.

– Он меня любит, боится, как и все, наверное, братья за то, чтобы их сестра не наделала глупостей. Или чтобы ее не обидели. О всегда меня защищал.

В комнате у Никиты был один стул, и то на спинке которого висело куча вещей. Поэтому Лика присела на аккуратно заправленную кровать, заметила:

– Странно- в комнате бардак, а кровать аккуратно заправлена. Гриня и кровать никогда не заправляет. Ну ладно, что я всё опять про брата. Как ты? Что делаешь?

– Да так, с другом переписывался .

– Я не вовремя?

– Нет, нет, всё нормально- мы только – что сказали друг другу: « Пока».

Лика пристально посмотрела ему в глаза, Никита почувствовал тепло по всему телу от этого взгляда. Повисла пауза. Тишина стала давить на уши и поэтому, когда она неожиданно спросила, Никита часто заморгал глазами, будто пробудился после гипноза.

– Тебе можно доверять?

Он пожал плечами.

– Доверие складывается от длительного общения, а мы едва знакомы .

– Ты философ.

– Нет, больше реалист.

– Хорошо, ты можешь хранить тайны?

Никита улыбнулся, эта красивая девочка сама как тайна .

– Лик, говори, в чем дело .

– Ты не ответил на мой вопрос .

– Такие вопросы мне задавали в детском саду последний раз.

– Никита, ты не простой парень как кажется, какой -то колючий, как полицейский .

Никита понял, что немного перегибает палку, начиная умничать. И она может уйти. Решил ретироваться.

– Просто я вижу, что тебе нужна помощь, а ты начинаешь издалека. Мы ведь знакомы, а значит почти друзья.

Лика подумала: «Хорошо уходит от ответа, ведь так и не сказал, что я хотела услышать».

– Видишь ли, я могла бы наврать тебе, но не хочу начинать нашу дружбу с этого, нам нужна твоя помощь – это правда , но у тебя появятся вопросы .

– Что нужно, Лик, не темни!

Лика опустила взгляд, погладила одеяло на кровати.

– Нужно аквалангистское снаряжение как минимум на троих, ну и транспорт.

– Для чего?

Она опять посмотрела на него.

– Вот видишь возник вопрос.

– Как вариант скажу, поверишь?

Он опять пожал плечами.

– Хотим поехать отдохнуть, понырять- устроит?

– Куда?

– Ну, на транханхут?

– Поговорите с отцом, он вам даст необходимое снаряжение напрокат.

Лицо Лики стало смущенным .

– Если честно – денег впритык и нет транспорта. Аренда машины – удовольствие не из дешевых. Мы все надеялись на Ларку, она у нас из мажористых, но ты видел сам, что произошло.

– Понятно, значит, это предложение поехать с вами?

Лика хитро прищурилась .

– Познакомимся поближе, ты мальчишка интересный. Мне нравятся умные парни.

– Тогда что за военную тайну надо хранить?

– Видишь, как долго мы шли к этому вопросу, а все из -за того, что ты не ответил мне сразу.

Никита рассмеялся:

– Ты тоже не глупа.

– Спасибо за комплимент. Ну так как ?

– Хорошо, я умею хранить тайны и на меня можно положиться .

– Тогда слушай.

– Я весь во внимании .

– У нас с братом есть кое- какая карта с описанием местности, где в море на дне покоится золото.

Никита опять рассмеялся.

– Если так разобраться- весь Крым напичкан золотом, а уж побережье и говорить нечего- кого здесь только не было.

– Не перебивай меня и не смейся.

Никита вскинул перед собой ладони в знак молчания и присел на стул лицом к Лике. Она продолжила:

– Эта карта хранилась в нашей семье еще с гражданской и, когда мама умирала, передала ее нам с Гриней. Рассказала предысторию, мы сравнили с историей. И нам кажется- это правда! Ведь столько лет ее хранили не зря. Если мы найдем золото, то обещаем тебе отдать двадцать пять процентов. Кабан и Ботаник двадцать пять имеют на двоих .

– Значит, вы берете меня в команду?

– Да.

– Тогда вы должны будете посвятить меня во все детали и показать карту?

– Конечно не без этого.

– Мне интересно, даже если это полная туфта, всё равно интересно проведу время, а то думал, чем займусь. Я согласен.

Лика встала с кровати, наклонилась к нему и легонько коснулась своими губами его губ. Он двинулся губами ей навстречу, но она уже была у двери.

– Не так всё быстро, хитрец.

Она скрылась за дверью, а Никита подумал – авантюра.

Лара, гоня машину со всей дури от Витино к Евпатории, ругала себя за то, что связалась с этой кучкой одержимых кладоискательством дураков. Конечно, если бы не Лика, она бы на это дело и не подписалась и уехала с родоками отдыхать в Испанию. Да и Лика тоже дура, начала это дурацкое качалово из – за своего нового дружка. Может, Гриня всё же любит меня? Хотя нет- им всем нужны были только мои деньги, чтобы осуществить свою дурацкую мечту. Он же ясно дал понять, что между ними нечего нет. Она не заметила, как по центральной Интернациональной улице спустилась вниз до конца, на кольце у памятника первому трамваю взяла повернула машинально направо и появилась на улице, справа и слева от которой возвышались различные пансионаты и дома отдыха. По тротуарам и дороге везде сновали отдыхающие в полуголых видах. Она подъехала к солидному четырехзвездочному отелю, вышла из машины на стоянке. Было около часа дня, и жара сразу окутала ее. В голове сразу возникла мысль: « Холодного пива и окунуться в море». Она взяла из машины сумку с вещами и вошла в гостиницу .

После купания Лара решила глотнуть пивка, как и задумала. В открытом кафе села за барную стойку. Приветливый бармен улыбнулся, спросил:

– Что желаете?

Лара небрежно бросила:

– Пива.

– Какое?