Этот эпизод окончательно вывел Максима из себя и он решил встретиться для разговора с директором завода – заказчика.

Максим Сергеевич Пахомов согласовал встречу через секретаря и явился на встречу с директором в 15–00, в понедельник 07 августа 2017 года.

Иван Яковлевич Старовойтов был старше Максима лет на пятнадцать. Выглядел он старше своих лет, поскольку был полностью седым. Возможно, он бы выглядел моложе, но накануне, в воскресенье, было 30-летие единственной дочери.

С утра он отменил планёрку, перенеся её на утро среды, а сам завалился на кожаный диван в комнате отдыха, примыкавшей к его кабинету. Рядом с собой он поставил бутылку Нарзана и трубу для связи с секретарём.

– Наденька, что у меня на сегодня? – Иван Яковлевич всегда так ласково, по-отечески, называл свою секретаршу.

Наденька перечислила перечень запланированных на сегодня дел, упомянув о встрече с директором подрядчика – Пахомовым Максимом Сергеевичем.

– Ты, пожалуйста, принеси мне контракт с ЗАО «Промышленная изоляция», а по остальному сегодня отправляй к Чеховскому Даниилу Аркадьевичу, – Старовойтов хотел отлежаться в тишине и полистать документы. – Да, и принеси мне ещё бутылочку Нарзана.

Иван Яковлевич был в курсе всех отношений с подрядчиками, поскольку всё проходило через него и даже его зам – Чеховской Д. А., если и принимал какие-то производственные решения, то обязательно согласовывал с ним. С данным же контрагентом у завода были объективно непростые взаимоотношения. Пухлый контракт с многочисленными изменениями и дополнениями, заявками, отчётами, согласованиями, графиками, претензиями и обращениями, больше напоминал книгу жалоб и предложений, притом жалобы были со стороны подрядчика, а предложения, вернее предписания, со стороны заказчика.

Ровно в 15–00 секретарша сообщила по внутренней связи о приходе Пахомова М. С.

Максим и волновался перед встречей, и нет. В нём бурлило негодование, хотя он и понимал, что сейчас нельзя давать волю эмоциям. Также он знал, что от этого разговора будет зависеть многое: будет ли продолжен пресс, или же всё-таки здравый смысл возьмёт верх.

Войдя в кабинет к директору, он, как ни странно не увидел никого. Лишь через минуту, из примыкающей к кабинету комнаты, появился его хозяин.

В руках у него был скоросшиватель с наклейкой, содержащей одно название – «Промышленная изоляция».

«То, что он изучал дело – уже неплохой знак», – подумал Максим, – «А то, что не созвал для беседы своих замов и помощников говорит о его профессионализме и подготовленности».

Старовойтов тяжело плюхнулся в своё кресло, небрежно махнув рукой в сторону любых стульев, стоящих за Т-образным столом.

Максим вспомнил, что где-то на психологических тренингах говорилось о том, что для доверительного общения нужно как можно больше сократить дистанцию, поэтому он присел на ближайший стул перед директорским креслом.

Иван Яковлевич первым начал разговор:

– Здравствуйте. Ну кто я, вы знаете, кто вы я тоже, поэтому, слушаю вас.

Поздоровавшись, Максим начал с официальной информации.

Он рассказал о своей фирме, кратко о её истории, скромно протянул на стол Старовойтову рекламный буклет с прикреплённой к нему своей визиткой.

– Всё это я знаю, – как бы с раздражением, буркнул Старовойтов. – Обычно это делают, когда знакомятся и только предполагают сотрудничество, у нас же с вами уже не один месяц объекты ремонтируются.

Тем не менее, буклет с визиткой были кратковременно взяты в руку и удостоены мимолётным взглядом.

Максим вспомнил давно забытое ощущение страха и неуверенности, когда отвечаешь на экзамене преподавателю в институте, на неподготовленный вопрос. Волна робости набегала прибоем и поглощала в своих водах, выстроенную цепочкой, линию рациональных доводов. Весь подготовленный сценарий проведения беседы шёл насмарку. От этого обстоятельства у Максима, и без того натянутые нервы дали сбой:

– Я пришёл к вам, как к руководителю и серьёзному человеку, – Максим говорил напряжённо. – Делать вид, что всё хорошо ни у вас, ни у меня, увы, не получится.

И тут Максима прорвало.

Начиная, с вводящего в заблуждение своей неполнотой данных лота на электронных торгах, нереальностью исполнения сроков по этапам работ и заканчивая невыносимыми условиями для производства работ, Максим сыпал фактами, как из рога изобилия.

При этом он, обычно спокойный, нервно жестикулировал. Скорее всего только это, привлекло внимание Ивана Яковлевича во всём монологе Максима и он, прервав его на полуслове выпалил:

– А вы что хотели? Взялся за куш – не говори, что не дюж! И не надо здесь крыльями размахивать! – Старовойтов мог ответить на вспыльчивость. – Вас кто-то гнал за этим контрактом или вы не грамотные и не умеете читать, что подписываете?

– Если бы мы не подписали, то нас, как «отказников» внесли бы в чёрные списки всех электронных торговых площадок, как неблагонадёжных. И вы это должны знать, – Максим, умерив пыл, пытался теперь говорить вразумительно.

– Не знаю в каких списках вы бы значились, но по факту контракт есть контракт, а вы должны его исполнять. – Старовойтов вернул разговор в начало.

Далее их разговор напоминал игру – «Продолжи предложение». Максим начинал что-то говорить, Старовойтов завершал, притом не сильно напрягаясь в эристике – искусстве ведения дискуссии:

– Можно ли согласовать новые сроки по этапам выполнения работ?

– Сроки по этапам оговорены договором.

– Можно ли сократить размеры штрафов?

– Размеры штрафов определены внутренними распоряжениями по заводу и не подлежат изменению.

– Отдельным пунктом в договоре сказано, о возмещении вами, наших командировочных расходов?

– Цена договора является фиксированной, а ваши ресурсные сметы составлены на полную сумму договора. Ваше право было включать или не включать туда затраты по возмещению командировочных расходов ваших сотрудников.

– Почему нормы по списанию материалов вы не принимаете по СНИПам?

– У нас разработаны свои нормы, которыми вы должны руководствоваться.

– Вы начисляете пени за просрочку сдачи этапа, но ведь пени по ГК РФ должны начисляться за просрочку платежа, ведь не мы вам платим?

– Хорошо термин «пени» мы заменим на «штрафы».

– Можно ли организовать элементарно бытовое помещение для работников в каком-нибудь закутке одного из ваших цехов?

– Согласно договора, подрядчик обязуется своими силами и за свой счёт…

– Можно ли хотя бы дать возможность пользоваться туалетами на территории завода? Даже в концлагерях фашисты так не делали?

– Смотрите предыдущий ответ…

Максим чувствовал, что он играет в пинг-понг с бесчувственной стеной: равнодушной и жёсткой. Он понял, что пробить её невозможно и встреча директоров ни к чему не привела.

Смысла сидеть в кабинете директора Лиговского «ПГБ» и приводить какие-то аргументы, он больше не видел.

Резко поднявшись, Максим Сергеевич Пахомов, глядя прямо в глаза господину Старовойтову, сказал:

– Мой отец часто говорил мне одну фразу: «Сын, как бы не сложилась судьба, как бы она тебя ни била и ни склоняла, всегда оставайся человеком! Человечности нельзя научиться, она передаётся с генами от родителей, как и агрессия. Будь человечным и справедливым и передай это своим детям!» – развернувшись, Максим пошёл к двери.

За ручку двери, ему не дал ухватиться возглас Старовойтова:

– Стойте!

Что-то изменилось в интонации директора. Потом была продолжительная пауза.

– Что вы можете знать о человечности? О справедливости? – Иван Яковлевич неспешно поднялся со своего кресла и подошёл к окну, уставившись в него невидимым взором. – Об этом легко рассуждать людям, которые не пережили настоящих потрясений в жизни.

Максим, стоя у двери, повернулся к директору завода лицом и внимательно слушал.

– Я лишился человечности, да и чувств тоже, два года назад, когда судьба, как вы говорите, склонила меня в три погибели. – Старовойтов замолчал, как бы мысленно перенесясь в то время.

На его скулах заходили желваки, и он с усилием выдохнул через нос.

Максим молчал, боясь чем-то отвлечь человека, собирающемся с мыслями.

– Вы теряли близких людей когда-либо, притом неожиданно и бесповоротно? – По тону вопроса, Максим понял, что Старовойтов искал какой-то поддержки и солидарности.

– К сожалению, да.

И Максим рассказал о гибели родителей в авиакатастрофе два года назад.

Иван Яковлевич внимательно выслушал, всё ещё стоя у окна, а когда Максим закончил, то подошёл к телефону и нажав вызов секретаря, сказал:

– Наденька, организуйте нам, пожалуйста, лимончик, шоколад. Ну вы поняли. Спасибо.

Затем он снова подошёл к окну и бросил Максиму:

– Да что вы стоите? Присядьте.

После того, как секретарша удалилась, принеся с собой на подносе нарезанный лимон, плитку шоколада и суджук, Старовойтов достал из шкафа литровую бутылку виски Chivas Regal:

– Давайте помянем родителей, Максим Сергеевич. Они и оттуда наблюдают за нами и помогают здесь, в этой жизни.

С этим Макс не мог не согласиться. Он мысленно и благодарил их, и извинялся перед ними за то, что пришлось рассказать о них постороннему, в общем-то, человеку.

После этого, Иван Яковлевич, достал из своего письменного стола листок и передал его Максиму:

– А это, собственно, та самая справедливость, о которой вы говорили.

Максим ожидал увидеть всё что угодно: какой-то циркуляр, приказ или даже дополнительное соглашение, но не стихи.

Однажды осенью, гуляя в парке,

Средь златолистных тополей,

Увидел две прижавшихся фигуры

Друг к другу, пожилых людей.

Ведомый беспокойной мыслью,

Я подбежав спросил: «Чем Вам помочь?»

В ответ услышал: «Всё отлично!

Встречаем внуков и единственную дочь.»

Тут старики наперебой защебетали,

Какая славная у них семья,

Как внуки учатся, что им задали,

Что можно делать, ну а что нельзя.

Успехи дочери, что на работе

Карьеру делает на радость им,

Всегда в делах, в круговороте,

Не поступаясь лишь одним. –

В кругу семьи собраться вместе

Почувствовать тепло души.

Всё обсудить: и новости, и вести

И просто помолчать в родной тиши…

Я, попрощавшись, тихо отошёл.

Услышал сбоку незнакомый голос:

«У них давно уж нету никого -

Авария. Машина. Тормоз…»

И тут, до Максима дошло, что творилось на душе у этого человека. Какую боль он испытывал, потеряв в одночасье дочь и внуков. Почему его понятие справедливости и человечности растворилось, как утренняя дымка над морем. Их просто некому было больше передавать.

– Вчера, моей Наденьке, исполнилось бы 30 лет, а внукам-близнецам было бы уже по девять. – Взгляд Старовойтова был пустым, как будто он пребывал не в этой реальности. – Жена не смогла справиться с болью и сейчас она в клинике, а я…, что я?.. Я отдаю себя работе, чтобы только забыться и как-то отвлечься от тягостных дум.

Теперь уже Максим, не проронив ни слова, налил в стаканы виски, и они не чокаясь выпили…

Два «родственника» сидели уже три часа рассказывая и вспоминая, слушая и сопереживая. Иван Яковлевич давно так ни с кем не разговаривал, а тут практически с незнакомым человеком, он изливал душу, освобождая её от тяжести гнёта.

И хотя их сближала эта тема, они через какое-то время снова переключились на рабочие вопросы.

– Что ты думаешь, я слепой и ничего не вижу, – вопрошал Старовойтов у Максима, с которым перешёл на «ты» на половинном уровне жидкости в бутылке. – Для иностранцев у нас созданы все условия: бытовки – пожалуйста, субподряд – пожалуйста, Wi-Fi – пожалуйста. Они разве что сосиски не жарят на мангале. У них условия договоров, как «небо и земля» с твоим. Скажу больше, мало того, что им платим в валюте, так они ещё и 50% аванс получают, не приступив даже к работе. А работают кто? Такие, как вы, только уже за копейки и в статусе «шабашников», – так Старовойтов называл субподрядчиков по цепочке.

Максим видел на территории завода иностранных подрядчиков. Безусловно условия, для них созданные разительно отличались от тех, в которых работала его фирма.

– Скажу тебе Максим и то, что, в принципе, не должен говорить, но мне плевать – Иван Яковлевич понизил голос. – Нас заставляют так поступать! Создавать невыносимые условия для работы отечественных подрядчиков и обеспечивать режим наилучшего благоприятствования иностранным подрядчикам и фирмам с их долей участия.

Зачем это надо, директор «ПГБ» не знал, а вот кому это надо он знал точно.

По каждому заключённому контракту, наверх в головное предприятие «ПромГаз», ежемесячно уходил отчёт.

По рассылаемым внутренним циркулярам, требовалось докладывать «наверх» о суммах выписанных штрафов, сроках выполнения этапов работ и причинах их отставания от графика, какие меры приняты, какие санкции наложены. Притом, это касалось в основном взаимоотношений с отечественными подрядчиками.

Иван Яковлевич, как руководитель завода, построенного ещё во времена Союза, смог перестроиться на новые, рыночные методы управления, а вот в душе, в душе он был патриотом.

Он с болью отмечал, что в последнее время отечественных подрядчиков становилось всё меньше, зато доля иностранных неуклонно приближалась к 50% от общего числа фирм, оказывающих подрядные и ремонтные услуги.

– Могу дать тебе ещё один совет. – Иван Яковлевич проникся доверием к Максиму, хотя в этом, возможно, было виновато спиртное, которое обильно оросило вчерашние дрожжи. – Судись с нами! Чёрт с ним, что вашу фирму концерн включит в перспективе в чёрные списки на электронных торгах. Такая у них политика – «Кто слишком умный, тот таскает не алюминий, а чугуний!»

Последняя фраза означала, что если есть недовольные политикой «ПромГаз» подрядчики, которые отстаивают свои интересы в суде, то в дальнейшем концерн не имел с такими фирмами никаких хозяйственных взаимоотношений.

– Что ты теряешь? – не унимался Старовойтов, – только то, что больше не будет таких «подрядных мышеловок», не будет унижения, не будет нервов, не будет убытков. Найдутся другие заказчики, которые предпочтут работать с тобой, а не с иностранцами.

Логика была железная и Максим это понимал. Уже сейчас, с учётом всех штрафов и ещё предстоящих расходов, ЗАО «Промышленная изоляция» по этому контракту вошла в зону бесприбыльности. А когда нет прибыли, тогда получается только работать за еду.

С директором Лиговского «ПГБ», Максим расстался пусть не друзьями, но на хорошей ноте. Понимание было достигнуто, хотя от этого мало что зависело:

– Я человек подневольный, – сказал Иван Яковлевич Старовойтов. – Против течения плыть бесполезно, всё равно снесёт. Буду артачиться – снимут, желающих на моё место, хоть отбавляй. А мне до пенсии всего ничего, да и жену не оставишь. Так что, Максим Сергеевич, ты уж меня извиняй.

Тем не менее, через пару дней его прораб на участке производства работ Лиговского «ПГБ» доложил о том, что доступ к туалетам на территории завода у них открыт и даже можно питаться в заводских столовых, хотя и за свои деньги.