– Кушай, не стесняйся, – Чистяков начал подвигать ко мне поближе открытые банки консервов и хлеб, – тебе надо срочно восстановить силы. Поэтому ближайшие несколько дней ты будешь только есть, пить и спать. После того, как ты почувствуешь себя лучше, мы преступим к выполнению задания.

– Вениамин Карлович, а можно мне задать вам несколько вопросов? – поинтересовался я.

Чистяков зыркнул на меня глазищами, но вслух произнёс:

– Агенты Белый и Альбинос, оставьте нас одних и ступайте к себе.

После чего уже более любезным тоном предложил мне озвучить то, что меня волновало.

– Вениамин Карлович, почему для выполнения вашего правительственного задания мы спрятались в этом подвале, а не пошли в Смольный, где находится штаб обороны города? Что будет на заводе, когда я завтра не выйду на смену, ведь по закону военного времени меня могут расстрелять? И, в конечном итоге, что это за продукты? – я мотнул головой на стол. – Ведь ими можно накормить и спасти жизнь стольким людям там наверху.

Чистяков не перебивал меня, а внимательно смотрел мне прямо в глаза, будто оценивая и сравнивая меня прошлого и настоящего.

– Я ждал от тебя этих вопросов, поскольку понимаю, что ты просто-напросто не мог их не задать. Но я хочу, чтобы ты успокоился и поверил мне, что всё, что я сейчас делаю, я делаю в первую очередь ради тебя самого. Теперь давай по порядку, почему мы не в Смольном, а в этом подвале, как ты выразился. Дело в том, что наша миссия очень секретная, о ней не знают даже те кто находятся сейчас в Смольном. Вот представь. Мы приходим с тобой к Андрею Александровичу Жданову и говорим: «Товарищ Жданов, город вот-вот захватят немцы, поэтому нам надо найти и вывезти ценности для нужд обороны страны. Помогите нам». А как ты знаешь, стены тоже имеют уши. И представь, что эта новость начинает разноситься по городу. Ты представляешь, что тогда будет? Вот поэтому мы действуем очень скрытно и очень осторожно. И я бы хотел, чтобы ты проникся значимостью, поставленной перед нами задачи и понял, какую огромную роль отводит руководство страны и лично товарищ Сталин этой операции. Поэтому ты должен беспрекословно выполнять все мои указания и распоряжения и понимать, что результат этой операции в первую очередь зависит от тебя, от твоих уникальных способностей. Теперь до тебя дошло, почему мы здесь?

Я сидел с открытым ртом и кивал головой каждому его слову. Сейчас его авторитет вырос в моих глазах до седьмого неба. А он продолжал:

– Как ты знаешь, в конце тридцатых годов партия проводила работу по выявлению в наших рядах вредителей, шпионов и диверсантов. Многие из них были выходцами из богатейших семей, которые не смогли в своё время уехать на Запад. Под тяжестью неопровержимых улик многие из них дали признательные показания, что во время революции значительную часть своих сокровищ они спрятали в тайниках. Речь идёт о миллионах и миллионах рублей, так необходимых сейчас обороне нашей страны. Часть адресов мы знаем, имеются даже чертежи этих помещений, но часть этой тайны эти подонки унесли с собой в могилу. Поэтому нам предстоит посетить места их проживания в годы революции, найти эти сокровища и вернуть их Родине. Что касается твоей работы на заводе, то ты не волнуйся. Через несколько дней все посчитают тебя погибшим во время бомбёжки, и о тебе забудут. Ты не тот человек, которого будут искать. А потом я, как в прошлый раз, восстановлю все твои документы. Так что успокойся и по этому поводу не переживай. Договорились? – и он протянул мне через стол руку, которую я горячо пожал.

Ещё бы! Меня охватил небывалый моральный подъём, ведь партия и правительство, даже лично товарищ Сталин поручают мне выполнить такое нужное для страны задание. Больше вопросов у меня к Чистякову не было, но он продолжил:

– Наша с тобой задача будет заключаться в следующем: мы будем с тобой ходить по адресам, по которым находятся клады, и ты будешь определять места их закладки, после чего сообщать об этом мне. Всеми техническими вопросами, связанными с их изъятием и транспортировкой, будут заниматься Белый и Альбинос. После выполнения этой части задания мы посетим с тобой адреса, где, по нашему предположению, могут быть спрятаны ценности, но стопроцентной уверенности у нас в этом нет. Как я тебе уже говорил, после окончания операции мы эвакуируемся вместе с ценностями на «большую землю». На всю операцию у нас отведён один месяц. А теперь без лишних вопросов начинай есть и ни о чём не думай, только делай это аккуратно. Помни, что после длительного голодания тебе надо есть маленькими порциями и понемногу.

И хотя я старался есть понемногу, приём жирной пищи на голодный желудок не прошёл для меня бесследно. Первые два дня меня мучили желудочные боли и рвота, поэтому я не восстанавливался, а ещё больше терял силы. И тогда Чистяков стал лично следить за моим приёмом пищи, а кто-то из близнецов постоянно и ежедневно колол мне уколы снотворного, после которых я проваливался в глубокий сон. Здесь, на многометровой глубине, не было слышно разрывов бомб, и только падающая с потолка пыль напоминала о том, что там наверху, идёт смертельная война. Надо сказать, что Чистяков сдержал своё слово. Через несколько дней я полностью восстановился.

* * *

Однажды, когда я ненадолго проснулся, я стал невольным свидетелем того, как Белый и Альбинос в большом зале отрабатывали приёмы рукопашного боя. Увидев, что я наблюдаю за ними, они немедленно прервали своё занятие и удалились к себе. За всё время моего нахождения в подземелье они ни разу не вступили со мной в разговор и всячески избегали даже визуального контакта. В свою очередь, чувствуя контроль со стороны Чистякова, я не мог проявлять личной инициативы в вопросах общения и наблюдал за ними только со стороны. Сколько времени прошло с тех пор, как мы спустились под землю, я не знал, а на все мои вопросы, который сейчас день и час, Вениамин Карлович отвечал односложно:

– Эти вопросы тебя не должны волновать.

Как бы там ни было, но мой восстановительный период был закончен, и перед началом операции Чистяков решил убедиться в этом сам. Он решил провести небольшой эксперимент, для чего воспользовался коробкой с драгоценностями, которые я нашёл в квартире Климовых.

Меня заперли в моей комнате, а сами в это время спрятали ювелирные изделия по всему подвалу. Найти их для меня не составило труда, поскольку, во-первых, я держал их уже в своих руках, во-вторых, спрятать что-либо в помещениях, в которых отсутствует маломальская обстановка и мебель, было практически невозможно. Но результаты этих тестов успокоили Чистякова, и мы начали готовиться к выходу на поверхность.

Однажды Чистяков велел нам всем собраться в столовой за столом.

– С этого момента мы приступаем к выполнению нашего задания, – объявил он.

Затем, выложив на стол листы кальки с чертежами, продолжил.

– Первый адрес, по которому мы пойдём, будет квартира Действительного статского советника Лопухина на Невском проспекте. По имеющейся у нас информации, жена Лопухина, в девичестве баронесса фон Мекк, покидая революционный Петроград в январе 1918 года, спрятала свои драгоценности в тайнике квартиры. Перед самой войной в этих помещениях размещался редакционный отдел газеты «Смена». Мы с товарищем Ивановым, – Чистяков внимательно посмотрел на меня, давая понять, что первоначальная конспирация продолжает действовать, – посетим редакцию. Легендой нашего посещения станет поиск младшего политрука Белкина, о подвиге которого корреспондент Светличкин написал в номере газеты «Смена» от 25 ноября 1941 года.

И, покопавшись в своих бумагах, он положил на стол слегка пожелтевший номер многотиражки. Там на первой странице под громким заголовком «Герой-артиллерист» была опубликована фотография Белкина.

– Я представлюсь другом вот этого самого Белкина, – Чистяков пальцем постучал по фотографии, – который хочет его найти, а ты, товарищ Иванов, – он снова взглянул на меня, – будешь моим сыном.

С этими словами он достал из своей сумки документы и передал их мне. Открыв их, я прочитал вслух свою новую фамилию – Иванов Аркадий Алексеевич.

– А кто этот Иванов Аркадий Алексеевич? – в свою очередь полюбопытствовал я.

– А это, так сказать, мой сын, поскольку с сегодняшнего дня ты будешь звать меня Иванов Алексей Олегович. Документы подлинные, поэтому проверок не бойся. Вот, дополнительно к твоему паспорту, набор карточек и наша с тобой фотография. Помнишь, когда мы с тобой фотографировались? – но фотография не вызывала в моей памяти никаких воспоминаний.

Возможно, она была сделана совершенно посторонним человеком во время нашего довоенного шараханья по музеям. На фото Чистяков смотрел в объектив фотоаппарата, он осознавал, что его в этот момент фотографируют, я же, напротив, смотрел в противоположенную сторону и во время съёмки о чём-то говорил. Глянув в этот момент на Чистякова, я понял, что ему не понравилось моё недоумение, но он сделал вид, что ничего не произошло.

В назначенное время мы покинули подвал и начали подниматься наверх. Как и в прошлый раз, один из близнецов шёл впереди, другой замыкал колонну. Идя длинными коридорами, я насчитал до выхода триста шестнадцать шагов. Около самой последней двери Альбинос прислушался к шуму на улице и, убедившись, что за ней никого нет, бесшумно отворил её и выпустил нас.