Перелетные птицы

Журавли-стерхи живут в Якутии и на Ямале. Якутские летают на зиму в Китай, в долину реки Янцзы. Западная популяция стерхов гнездится между устьями рек Мезени и Оби. На зиму журавли с Ямала отправляются в Индию, по пути преодолевая шесть с половиной тысяч километров. Птицы летят в Восточный Раджастхан^[1]. Здесь, в окрестностях Бхаратпура, существует область, важная для множества живых существ. На территории чуть меньше тридцати квадратных километров, среди леса и полей, множества малых озер и болот, обитают триста восемьдесят видов пернатых. Здесь зимуют птицы из Средней Азии, Сибири и даже, возможно, Северной Европы. Сегодня это заповедник «Кеоладео-Гана».

В XVIII веке правители бхаратпурского княжества создавали и разрушали военно-политические союзы. Дружили и ссорились с Моголами^[2], британцами и маратхами^[3]. В начале XIX века время войн закончилось. Княжество растеряло ряд территорий и обзавелось изящно отстроенной столицей – Диг. Наступил период относительной стабильности. В окрестностях храма Шивы Кеоладео-Гана^[4] были устроены охотничьи угодья местных махарадж. На первую половину XX века пришелся пик охотничьей активности. В 1938 году вице-король Индии лорд Линлитгоу со свитой уничтожил на охоте около пяти тысяч птиц. Это мрачное событие увековечено в надписи на колонне рядом с храмом Шивы, расположенным в центре заповедника.

Стерхи, возможно, проинформированные богом богов Махадевом^[5], не прилетали в этот сложный период. Охоту в заповеднике запретили в 1964-м, и вскоре в парке опять появились сибирские журавли. Увы, птиц становится меньше с каждым днем. В 1996 году в «Кеоладео» добралось только шесть журавлей из Западной Сибири. В последующие годы в этих местах видели лишь одну пару. Считается, что сегодня западная популяция стерхов составляет лишь тридцать особей. Часть птиц погибает от пуль охотников в Пакистане и Афганистане, часть гибнет дома, на Ямале, лишаясь среды обитания от усиления газодобычи.

Для некоторых ненецких родов, родиной которых является Ямал, именно эта птица служила тотемным животным. Ханты и манси издревле играли на музыкальном инструменте тоорсапт-юх, что значит «дерево с журавлиной шеей». Журавли служили помощниками для путешествий селькупских шаманов в другие миры. По количеству фигурок журавля (карра), закрепленных на одежде шамана, можно было судить о его силе. Начинающий шаман сначала не мог удержать своего первого журавля, поэтому изображение крепилось на внутренней стороне бубна. Обретая силу, шаман получал возможность закрепить изображения птиц на своей парке. Выкованные из железа изображения птиц крепились на спину шамана, поднимали его в воздух и переносили в верхние миры. Похоже, журавли следовали по пути своих обычных миграций в мир Шивы и его любимцев ганов, в болотистые охотничьи угодья бхаратпурских махарадж.

Правитель Индии Джахангир^[6] был большим любителем животных и птиц. Агенты императора искали диковинных зверей и пернатых по всей стране и за границей. Редкие создания доставлялись ко двору Великого Могола. В его коллекции были зебра и птица додо, южноамериканская индейка и сибирские журавли стерхи. Придворный художник Устад Мансур весьма точно зарисовывал любимцев императора. Изображение стерха работы Устада Мансура сегодня хранится в музее в Калькутте. В «Тузук-и-Джахангири», записках Великого Могола, описана пара журавлей, к которым император-натуралист питал особые чувства. В течение пяти лет пара длинноногих птиц с красными клювами сопровождала правителя в походах. Вольер для птиц располагали в непосредственной близости от шатра правителя. Любимцы Могола жили под присмотром евнуха и были окружены трогательной заботой. Журавли получили имена Лейли и Меджнун. Знаменитая история несчастной любви приобрела под надзором императора новое развитие. В отличие от героев печальной повести Низами журавли Джахангира, вероятно, были счастливы. У птиц появляются птенцы. Когда крики журавлиной семьи привлекают дикого сородича, его отлавливают, и Джахангир собственноручно закрепляет на его ноге золотое кольцо^[7].

Некоторые виды птиц попадали из Арктики в могольскую Индию не только по воздуху. В XVI–XVII веках на Руси полярные кречеты входят в список «заповедных товаров», отлавливать и перевозить пернатых хищников дозволено лишь определенным государевым людям. Ловчие птицы составляют ценнейшую часть посольских даров. В 1617 году царь Михаил Романов отправляет кречета в сефевидский^[8] Иран, в дар шаху Аббасу^[9]. Ценная птица преодолевает тысячи километров в корзине, обитой войлоком. А в 1619 году из Ирана в Индию возвращается посол Джахангира Хан Алам. Шах Аббас отправляет в дар императору Джахангиру полярного кречета. По дороге домой Хан Алам умирает. В наступившей неразберихе на кречета нападает кошка и наносит ему серьезные увечья. Птицу довозят до императора едва живой. Однако уже через неделю она умирает. Но, похоже, это не единственный кречет, которому удалось достичь Индии. В Музее искусств в Кливленде хранится миниатюра, изображающая императора Акбара с сыновьями, рассматривающими редкую ловчую птицу. Известны и другие изображения кречетов, выполненные придворными могольскими художниками. Кречеты крупнее обычных соколов и относительно легко распознаются на миниатюрах.

Моголы поставили птиц на государственную службу. Император Акбар^[10] учредил голубиную почту. Абу Фазл^[11] в своей книге «Айн-и-Акбари»^[12] (посвященной описанию империи Моголов при императоре Акбаре) отводит большой раздел под описание императорских голубей. При дворе Акбара содержали двадцать тысяч голубей. Пять сотен птиц считались отборными (khassah). Лучшие из голубей Акбара были способны на высший пилотаж. Голуби летали кругами (charkh) и делали в воздухе кувырки (bazi). Голубей брали в походы, поместив их в особые ящики. Остатки кабуткхан – голубятен – и сегодня можно увидеть на крышах могольских и раджпутских дворцов. А в современных индийских газетах иногда попадаются статьи о пакистанских голубях-шпионах.

Семь восемь шесть

Самолет оказался переполнен оживленными индусами всех цветов и видов. Очень довольные студенты и бизнесмены отправлялись домой, прочь из холодной и опасной России. Горстка русских с невозмутимыми казенными физиономиями летела на работу в посольство и торгпредство. Самодовольные кришнаиты славянской внешности теребили свои странные мешочки.

Когда вечером мы наконец спустились ниже линии облаков, в иллюминаторе показалось бескрайнее море огоньков индийской столицы. Она, похоже, не имела границ. По пути, напоминающем маршрут мигрирующих птиц, самолет перенес нас из Москвы в Дели всего за шесть часов.

Советы друзей почти не пригодились. Юный и бесцеремонный, я начал познавать новый мир через собственные открытия и ошибки.

Таксист обманул нас стандартным для индийской столицы способом. Сказал, что нашего отеля больше не существует. Он закрыт уже несколько месяцев. Я ясно видел, что нас пытаются обмануть, и отказался ехать в гостиницу, которую навязывал жулик-таксист. Я потребовал высадить нас в любом месте. Взбешенные и растерянные, мы оказались у блока Н на Канаут-плейс, в самом центре Дели. С этой точки я и начал изучать Индию, ее людей и древнюю культуру. Отель, рекомендованный друзьями, мне удалось найти только через пару лет.

А пока мы озирались по сторонам, вцепившись в свои чемоданы. Воздух пронизывали неизвестные ароматы с нотами откровенного зловония. Вокруг шныряли темные личности, закутавшиеся в одеяла. Совершенно средневекового вида старик готовил непонятную снедь на открытом пламени. Буквально в двух шагах мужчины мочились на стену здания, ни на кого не обращая внимания. Попрошайки в лохмотьях набрасывались на нас, как обезьяны.

Вежливый молодой человек в пиджаке и белой рубашке осадил попрошаек и обратился к нам на сносном английском. Поинтересовался, в чем наша проблема и может ли он чем-то помочь. Нет, он тоже не знает, как найти отель, который мы ищем. Но ему известно отличное туристическое агентство буквально за углом. Там мы сможем перевести дух, и там нам точно помогут. Любезность незнакомца была какой-то приторной, в его предложении сквозило лукавство. Но мы хотя бы понимали речь молодого человека и согласились следовать за ним. Через пару минут мы сидели на диванчике в офисе с аскетичным интерьером. Хозяин туристического агентства по имени Башир держал себя солидно и не суетился. Он явно умел вести бизнес и знал свое дело. Нам предложили зеленый чай в маленьких чашечках и показали альбом с фотографиями, снятыми в Кашмире.

Волшебное озеро Дал в окружении головокружительных гор. Покрытые резьбой плавучие дома. Мосты удивительной конструкции, нависающие над каналами. Старинные постройки Шринагара^[13], сложенные из маленьких кирпичей. Улыбающиеся дети протягивали цветы лотосов прямо в объектив. Ничего подобного мы раньше не видели. Кашмир на фотографиях выглядел каким-то затерянным королевством. Мы были очарованы и заинтересованы.

Башир осведомился о наших намерениях, бюджете и предложил свой план. Завтра утром нас будет ждать автомобиль, нам проведут экскурсию по Дели. Посмотрим Красный форт и Кутб-Минар^[14]. Потом пообедаем, отдохнем, а вечером сядем в автобус, отправляющийся в Шринагар. Какие-то двадцать часов в автобусе – и мы в раю. Разговор о гостинице для ночлега в Дели, которую мы искали, как-то замяли. «Да, вроде она закрыта, но я точно не знаю, где она, – сказал Башир. – Всего одна ночь в Дели, какая разница, тут полно гостиниц. Мои ребята сейчас отвезут вас в нормальную гостиницу». Мы обсудили цены. Башир предложил двадцать долларов в день за двоих. Жилье, еда и экскурсии – все включено. Плюс мы платим за автобус в Шринагар и обратно. Друзья предупреждали меня, что в Индии надо торговаться и ломать все цены пополам. Я предложил свою цену. Мы немного поспорили, и, к моему удивлению, Башир согласился на четырнадцать долларов в день. Воодушевленные предстоящей поездкой в загадочный Кашмир, мы не стали настаивать на поисках гостиницы, рекомендованной друзьями, сказывалась усталость от перелета. За окном уже была совершенно темная и безлюдная ночь. К агентству подогнали машину и отвезли нас в отель на Арокашан-роуд.

На следующий день все случилось примерно так, как нам обещали. На ресепшен ждал вчерашний молодой человек в пиджаке и белой рубашке. Он посадил нас в автомобиль марки «Амбассадор», сказал что-то шоферу в тюрбане и пообещал, что мы еще увидимся. Никакой экскурсии в правильном смысле этого слова так и не случилось. Нас довезли до входа в какой-то парк. Водитель лаконично сообщил, что будет ждать нас, и махнул рукой в направлении, куда нам надо было следовать. Оказалось, что мы находимся у входа в комплекс Кутб-Минар. Пару часов мы погуляли вокруг огромного минарета и потрогали знаменитую железную колонну. Тогда она еще не была обнесена оградой и прикоснуться к колонне мог любой желающий. Местные туристы пытались ее обхватить. Считалось, что тем, кому это удастся, будет сопутствовать удача. Когда мы вернулись к автомобилю, водитель просто молча отвез нас к офису Башира. Никакого Красного форта мы так и не увидели. «Сейчас уже нет времени на Красный форт, – сообщили нам в туристическом агентстве, – скоро отправляется автобус. Когда приедете в Шринагар, вас встретит наш человек. Вы должны будете спросить его секретные слова. Если этот человек не будет знать слов, не идите с ним, значит, это не наш человек. Секретные слова – это число 786. Запомнили?»