Предрассветная гравейка была пустынной. Мы катили навстречу разгоравшейся заре, лейтенант сидел за спиной, а Коля в коляске жевал. Он как-то ухитрился вскрыть банку на ходу и теперь поглощал сардины, цепляя их пальцами прямо из банки. Похоже, что есть механик готов был всегда и в любой ситуации. Пусть! Лишь бы танк хорошо водил. Илья от завтрака отказался. Выглядел он неважно: глаза покраснели, лицо помятое. Напереживался. Сначала эта история с воплощением, потом – волк. Многовато для вчерашнего студента. Привыкнет – на войне это быстро.

Никто не встречался нам на пути. Это было странно. Насколько я помнил по воспоминаниям фронтовиков, дороги должны быть забиты беженцами, здесь же не попадались. Объяснение напрашивалось только одно: дорогу немцы перерезали еще вчера.

Танк первым заметил Николай. Он привстал в коляске и толкнул меня в плечо. Я притормозил на обочине.

– Т-26! – выдохнул Коля. – Целенький!

Танк и вправду не выглядел подбитым. Стоял в поле с открытыми люками, новенький, свежеокрашенный. Странно. Я присмотрелся: траков не видно, над зеленым ковром возвышается только корпус с башней. Все ясно: сел в болото. Грунтовка, выходящая на гравейку, разбита гусеницами. Колонна шла маршем, этот почему-то съехал в сторону, наверное, пытался кого-то обогнать, вот и залез в топь. Те, кто не служил в армии, почему-то думают, что танк, аки Господь по воде, везде пройдет. Если бы! Сколько их, наших и немецких, вязли в болотах во время войны – до сих пор выкапывают.

Комья грязи, занесенные гусеницами на грунтовку, успели подсохнуть – вчера шли. Где экипаж? Бросил машину? Очень может быть. Время подпирало, приказали пересесть в другой танк, за отставшим собирались прислать тягач. Не прислали…

– Товарищ сержант. – Глаза мехвода загорелись. Ясно, что задумал. Любит этот парень машины.

Я свернул на грунтовку, и мы, прыгая на колдобинах, подкатили к танку. Коля соскочил еще на ходу и рванул к машине. Оставив лейтенанта на шухере, двинулся следом. Почва вокруг танка прогибалась под подошвами. М-да… Забрался внутрь. Боеукладка на месте, пулеметные диски – полной горкой. Ребята сильно спешили…

– Товарищ сержант! – В башне показалось лицо мехвода. – Танк заправлен, мотор в порядке. Смотрите! – Он нырнул обратно, послышался клекот электрического стартера. Мотор нехотя рыкнул и загудел.

– Глуши!

Выбрался наружу и обошел машину. Коля не отставал. Лицо у него было умоляющим. Не надо, а? Я б и сам не отказался, но как вытащить? Волшебным словом? Т-26 пробовал выбраться сам – за кормой куча грязи, выброшенная гусеницами, но не сумел. За ночь танк сел еще глубже. Нужен тягач, только где взять? Мне его Гитлер пришлет?

– Сержант! – Лейтенант призывно махал рукой.

Лицо его выглядело встревоженным – кого-то заметил. Немцы? Я побежал изо всех сил. Однако лейтенант смотрел не на гравейку. Вот оно что… Экипаж не покинул танк. Ему велели остаться и вытащить машину. Ребята поступили грамотно: пошли в лес и спилили молодую сосну – подложить под гусеницы. Они несли ее к танку, когда на шоссе выскочили немецкие мотоциклы. Танкисты не ждали их – «Мы же этих нарушителей прямо на границе!» – и не оставили в башне стрелка. Всех троих срезали из пулемета. Они рухнули, бревно придавило тела. Немцы не стали добивать – покатили дальше. Один из танкистов, раненый, сумел выбраться и пытался ползти. Недалеко… Обильная роса, выпавшая ночью, блестела на мертвых лицах, будто слезы.

– Товарищ сержант… – подошедший механик умолк.

– Взяли! – рукой указал на бревно.

Мехвод нагнулся. Вдвоем отбросили ствол в сторону. Коля принес от танка лопату, я выхватил и стал копать. Пропитанная влагой земля смачно чавкала под штыком. Занятие напрасное – всех убитых не похоронишь, но руки просили работы. Лучше копать, чем думать…

Пришел в себя минут через пять. Механик топтался рядом.

– Продолжай! – протянул ему лопату. – Вырой нормально.

Сам пошел к мотоциклу. Достал сигареты, закурил. Лейтенант смотрел на нас с тревогой.

– Подменишь Николая, как устанет? Надо спешить.

Илья пожал плечами. Я докурил, бросил окурок и вернулся к убитым. У младшего лейтенанта на поясе висел «наган», снял его вместе с кобурой – Илюхе пригодится. Командиру с винтовкой бегать негоже, да и в башне с ней… У других танкистов оружия не было. Лейтенант сменил уставшего Николая, я занял место у пулемета в коляске. Гравейка по-прежнему была пустынной. Потянул из пачки новую сигарету. К смерти трудно привыкнуть. На Кавказе видел, здесь насмотрелся, но внутри все равно скребет. Совсем ведь пацаны, наверное, и понять-то не успели…

Со стороны шоссе донесся гул. Кто-то ехал, причем этот «кто-то» имел мощный мотор и гусеницы: в гул вплетался лязг траков. Танки? Если так, вряд ли это немцы, уж больно мощно гудит. «КВ» или Т-34. Дав знак ребятам залечь, я завел мотоцикл и покатил к гравейке. Спрятал BMW за кустами и снял с турели «МГ». Против танка – рогатка, но если вышлют разведку… Береженого бог бережет.

Над взгорком показалась кабина, а за ней и широкий радиатор тягача. Деловито лязгая траками, он тащил на прицепе орудие на гусеничном ходу. В открытом кузове тягача сидели люди. Я пригляделся – защитная форма. Наши! Тягач сполз вниз, следом показался второй. А где же прикрытие? Стоит выскочить немцам на мотоциклах – и капут! Они тут совсем охренели!

Я выбежал на шоссе и замахал руками. Тягач подполз ближе и остановился. Из кабины выскочил командир со «шпалой» в черной петлице. Капитан.

– Кто такой?

Хоть бы пистолетик достал! Да и другие глазеют. А если засада?

– Сержант Волков, 22-я танковая! – вытянулся я. – Помогите вытащить! – Я указал на поле.

– Некогда, – отмахнулся он. – Без того опаздываем.

– Вы едете без прикрытия, а будет танк. Вдруг немцы…

– Нет здесь немцев! – Он повернулся.

– Товарищ капитан!

Окрик заставил его обернуться.

– Там лежат убитые танкисты. – Я указал рукой. – Они тоже думали, что здесь тыл. Со вчерашнего дня лежат. Вечером мы видели две колонны немцев, шедших к Кобрину. Бронетранспортеры, грузовики с пехотой… Выскочат на вас – ахнуть не успеете! Пока эту дуру развернешь… – Я кивнул на пушку.

Он задумался, но не спешил.

– Отдадим мотоцикл! – присовокупил я. – Трофейный, BMW, и пулемет в придачу. Вам нужнее.

– Ладно! – Он повернулся к тягачу. – Сидоренко, отцепляй и возьми буксирный трос! Расчетам рассредоточиться и занять оборону!

– Хватит одного? – спросил я. – Т-26, одиннадцать тонн…

– Это «Ворошиловец»! – хмыкнул он. – Дизель, 375 лошадиных сил. Наша «дура», как ты выразился, весит в полтора раза больше.

«Ворошиловец» не подвел: танк выдернул как морковку. Коля помог гусеницами, пригодилось и бревно. Пока мы возились, артиллеристы забросали убитых землей. Могилка была мелковатой, да и холмик – неуклюжим, но все ж не в чистом поле.

– Выдвигаемся к Жабинке! – сказал капитан, когда танк выбрался на шоссе. – Вы – впереди!

– Лучше мотоцикл с разведкой! – посоветовал я.

– Сам бы не догадался! – хмыкнул он. – Откуда такой умный, сержант? Топай в танк и лейтенанту своему скажи, чтобы чуть впереди нас катился. Мотоцикл передай вон тому сержанту.

Поехали.

В башне натянул на голову шлем. Мы сняли их с убитых. Коля хмурился, но я приказал. Приложиться головой к броне при торможении или попадании снаряда – удовольствие малое. К тому же в танке переговорное устройство без шлемофонов не работает. Мертвым без нужды, нам пригодится. Нас ждало сражение. «Дуры», что тащились за нами, для второстепенных задач не выделяют.

* * *

Хотелось есть. Утром Ильяс отказался от завтрака, теперь жалел. Есть рядом с человеком, которого собираешься убить, неправильно. С врагом хлеб не преломляют… Да и ночью сплоховал. Начал думать, правильно ли это – резать спящего. Потом за штык взялся, а руки будто держит кто… Пока набирался решимости, проснулся мехвод, затею пришлось отложить, а потом и оставить. Еще сон этот бестолковый. Горы, небо синее, отец весь седой на пороге дома, мать в огороде бабушке помогает. Понимаешь, что все это ушло, нет их, а проснуться не можешь – будто мешает что-то. И почему-то не хочется просыпаться. Он заходит в дом, а там простокваша холодная на столе, свежий бабушкин хлеб… Отец протягивает нож, чтоб мяса отрезать, и вдруг вместо ножа – штык с окровавленным лезвием. С остро заточенного кончика кровь капает. «Твоя кровь, сыночек!» – говорит отец. Внезапно стена валится, рассыпаясь на кирпичи, и в дом въезжает танк. В люке торчит рыжий, стреляет из автомата, орет: «Они прорвались!» Кто?! Куда? А вокруг уже никого – ни родителей, ни гор, ни бабушкиного дома. Только поле, поросшее пшеницей, и он посреди. Почва под ногами зыбкая, его тянет в трясину. Изо всех сил пробует вытащить сапоги, но не получается. Земля с чавканьем засасывает к себе, а за спиной гул, траки лязгают, моторы гудят. И лупят в спину – из орудий лупят. Чувствуешь, как снаряд летит, ход набирает. Сейчас врежется в тело, разнесет его в атомы…

Проснулся Ильяс в поту и, похоже, кричал даже… Вещим оказался сон. Расстрелянные танкисты, шлем с покойника, мокрый от росы… Ильясу не хотелось его надевать, но сержант глянул зло; возражения застряли в горле.

Ильяс встал и откинул люк. Сержант возник рядом. «Станет воспитывать – врежу!» – подумал Ильяс, наполняясь ненавистью. Рыжий, однако, ничего не сказал. Оглянулся на ползущие за танком тягачи, глянул вперед и засвистел. «Комбат – батяня, батяня – комбат…» – различил Ильяс. Выбрал песню, сапог! Лучше бы про негра…

К счастью, слушать пришлось недолго. Дорогу колонне преградил грузовик, вставший поперек гравийки, по сторонам его застыли люди с автоматами наперевес, в кузове виднелся пулеметчик. Петлицы военных были зеленого цвета, как и верх их фуражек. Пограничники?

– Заградотряд! – прокомментировал рыжий. – Быстро работают! Доложись, лейтенант! Представься, предъяви удостоверение личности. Не тушуйся: у нас все путем!

Пришлось подчиниться.

– Двадцать вторая – там! – Командир заградотряда указал на проселок, убегавший влево от гравийки. – Гаубицы пойдут дальше. Поспешайте, младший лейтенант!

В голосе пограничника скользнула презрительная нотка. «Думает, мы дезертиры! – догадался Ильяс. – Да знал бы ты! Сам-то почему здесь? Граница за спиной…» Спорить, однако, не тянуло. Ильяс козырнул и побежал к танку. Сержант, видимо, все слышал. Ильяс не успел заскочить в люк, как мотор рыкнул, и Т-26, развернувшись на гусенице, сполз на проселок.

– Значит, так, Илья! – наклонился к уху сержант. – По прибытию представься первому же офицеру. Вернее, командиру. Офицеры в их представлении за белых воевали. Командир отправит к начальству, тот скажет, что делать. Вот и все. Армия – дело простое.

– Вдруг станут расспрашивать? Я не знаю, кто я и откуда!

– Курсант говорил: проводил у них развод, значит, из учебной роты. Должность – командир взвода, с твоим кубиком выше никак. Ничего мудреного…

В расположение дивизии они влетели на скорости. Мехвод не заметил замаскированные в лесу танки и едва не врезался в ближний. Затормозил в последний момент. Происшествие не осталось незамеченным. Послышался мат, и к Т-26 подбежал человек в синем комбинезоне. На петлицах под расстегнутым воротом виднелись «шпалы».

– Капитан! – шепнул Ильясу сержант. – Не дрейфь, лейтенант! Будет орать – молчи и ешь глазами начальство.

– Кто такие? – бушевал капитан.

Ильяс соскочил на землю и представился.

– Какая, на хрен, учебная рота?

– Из военного городка.

– Разбомбили же вас!

– Мы выбрались. И танк спасли, – рыжий возник как из-под земли и выглядел обиженным. «Придуривается!» – понял Ильяс.

– В учебках не было Т-26!

– Этот по дороге нашли – в болоте сидел, – пояснил сержант. – Артиллеристы помогли вытащить. Это наш третий танк, товарищ капитан! Прежние два сгорели.

– Вояки, – хмыкнул капитан.

– Мы подбили пятерых немцев, из них троих сожгли, – спокойно продолжил сержант. – Три «тридцатьпятки» и две двойки.

– Правда? – Капитан впился глазами в Ильяса. Тот молча кивнул.

– Ладно! – Капитан успокоился. – Воевал раньше, сержант?

– В Испании.

– Хм… Неплохо. У меня сплошь молодежь. Опытных еще перед войной растащили по другим дивизиям. Командиров некомплект, взводами сержанты командуют. Вовремя вы. Лейтенант, примите взвод у Фирсанова! Идем, введу в обстановку!..

Рыжий встретил Ильяса на обратном пути.

– Наступление, – сказал Ильяс.

– Знаю.

– Откуда? – Ильяс подивился его спокойствию.

– Солдатский телеграф. В штабе фронта приказали нанести контрудар. Они там до сих пор считают, что мы немцев стальным катком… Попрем в лобовую.

– Капитан сказал: перед нами три немецких дивизии, из которых две танковые. Командует Гудериан! Да он нас!..

– Спокойно, Илюха! – Рыжий оглянулся по сторонам. – Действуй, как вчера договорились. Прорвемся! Я все ж ротой командовал…

Возле танков их ждали. Невысокий крепыш в комбинезоне рубанул навстречу строевым.

– Товарищ лейтенант! Взвод для вашей встречи построен! Младший сержант Фирсанов!

– Вольно! – нагло влез рыжий и заговорщицки посмотрел на Ильяса.

– Товарищи бойцы! – Деваться было некуда, на память Ильясу пришла сцена из старого фильма. – Мы это… идем в бой! Сейчас сержант Волков… э-э… доложит… введет в курс дела.

– Смотрим сюда! – Рыжий перехватил инициативу. Он подобрал с земли прутик и зачертил на песке. – Значит, так, мужики! Наступление – это вам не парад, рванете по прямой, подобьют мигом. Движемся так! – Он нарисовал на песке зигзаг. – На ходу не стрелять, не попадете. Короткая остановка, выстрел – и дальше.

– Снарядов мало! – перебил Фирсанов. Похоже, он тяжело переживал смещение с должности.

– Возьмете у нас! В танке полная боеукладка… И следите за противником! Лучше самому не выстрелить, чем получить снаряд. Из башни обзор никудышный, пока не станут стрелять, торчите в люке. Примечайте, мотайте на ус. Обходите взгорки, ищите низины. Увидите танки с толстыми пушками, не бейте в лоб! Это «тройки» или, что хуже, «четверки». Лобовик у них мощный, «сорокапятка» не возьмет. Подбирайтесь сбоку! Немцы в этом сами помогут. Начнут обходить с флангов, это их обычная тактика, подставят борта. Тогда и бейте! Все ясно?

Танкисты кивнули.

– Разойдись!

– Теперь ты, Коля! – Сержант поймал мехвода за рукав. – Если вздумаешь гнать, как на параде, шлепну лично!

Мехвод сделал обиженный вид.

– Все, что сказал, касается и тебя. Подчиняйся командиру! – Рыжий указал на лейтенанта. – Он сидит прямо за тобой. Положит ногу на левое плечо – сворачивай влево. На правое – вправо. Нога на голову – остановка. Убрали ногу – дуй прямо. Ясно?

Климович кивнул.

– По машинам! – пролетела по лесу команда.

Экипажи полезли в танки. Зарычали моторы. Ломая подлесок, машины стали выбираться на опушку. «Если б рыжий не поднял нас так рано, мы бы не успели к атаке, – с тоской подумал Ильяс. – Ехали б сейчас по дороге…» Спустя мгновение он забыл об этом. Десятки танков, выбравшись на луг, устремились вперед. Гул моторов, душный выхлоп сгоревшего топлива, грозно устремленные вперед пушки. Казалось, что никто и ничто не в состоянии остановить эту армаду. «Сверкая блеском стали… – вспомнилось Ильясу. – Сколько же нас?»