Причины поражения, понесенного византийцами от сельджуков в битве при Манцикерте, равно как и причины краха византийской обороны в анатолийских фемах в целом, давно интересуют исследователей. Изучение этих причин занимало практически всех крупных византинистов XX века, начиная от Фердинанда Шаландона и А. А. Васильева, и заканчивая такими крупными специалистами, как Стивен Рансимен, А. П. Каждан, П. Магдалино, П. Лемерль, М. Энголд, Г. Г. Литаврин, Я. Н. Любарский.
После смерти императора Василия II в декабре 1025 года Византийская империя погрузилась в смутный период междоусобной военно-политической борьбы[9]. В современном византиноведении утвердилось мнение о том, что отмеченный период смут вовсе не был связан с глубоким социально-экономическим кризисом Византийской империи в середине XI века, который с точки зрения некоторых исследователей первой половины XX века якобы имел место в этот период и был обусловлен социальным расслоением населения провинциальных фем на волостелей и бедных, разорением стратиотов, увеличением феодальных проний, закрепощением крестьян, и, как следствие, налоговым дефицитом. Подлинные причины смуты середины XI века в Византийской империи, вероятно, были вызваны кризисом старой, в истоках своих еще римской, системы управления в условиях острого противостояния между бюрократией столицы и военной знатью провинций. Смуты XI века были, в сущности, продолжением гражданских войн, бушевавших в Византии уже во вторую половину X века, в период восстаний Варды Склира и Варды Фоки, которые определили характер ранних лет правления императора Василия II (976–1025). Сущность этих гражданских войн заключалась в борьбе за власть между двумя группировками. Чиновничество многонациональной империи – греческое в Константинополе и, вероятно, славянское в балканских фемах – столкнулось с претензиями на власть военной знати, преимущественно из восточных фем, имевшей в основном греко-армянское или греко-грузинское происхождение. Знатные армянские семьи, веками, еще со времен Ираклия, служившие империи на восточной границе, комплектовавшие тяжелую конницу катафрактов, закаленные в бесконечных войнах с арабами, совершенно логично стали претендовать на участие в управлении страной, опираясь на собственные профессиональные дружины. Эти аристократические семьи дали Византийской империи таких блистательных полководцев как Иоанн Куркуас, Лев и Варда Фока в X веке, Георгий Маниак, Катакалон Кекавмен и Григорий Бакуриани[10] в XI веке. Эти семьи дали империи таких императоров-воинов как Никифор II Фока (963–969) и Иоанн I Цимисхий (969–976). В борьбе против этих семей столичные чиновники могли опереться лишь на наемников, а в X веке – преимущественно на варягов, как скандинавов, так и русов. Во второй половине XI века к варяжской гвардии прибавились норманнские и немецкие рыцари, а после 1066 года также англосаксы и английские даны. К моменту «комниновской революции» в феврале-апреле 1081 года империя была истощена постоянными гражданскими войнами, на фоне которых – особенно после отречения императора Исаака I Комнина в декабре 1059 года – происходило завоевание итальянских и анатолийских владений Византийской империи норманнами и сельджуками.
Мятежи Георгия Маниака – блестящего стратига, бившего арабов на Сицилии, Льва Торника, Исаака Комнина формировали ту общественную атмосферу, в которой проходило детство Алексей Комнина. Эти мятежи весьма характерны как примеры постоянно тлеющей внутренней смуты, демонстрировавшей неустойчивость традиционной византийской политической системы. После нападения сельджуков и печенегов на Византийскую империю и поражения при Манцикерте в августе 1071 года последовала гражданская война, предательство и ослепление императора Романа Диогена родственниками его жены императрицы Евдокии. Эти события подорвали авторитет правящего семейства Дук и легитимность этой династии в глазах военной знати. На этом фоне новые военные мятежи Русселя де Байоля, Никифора Вриенния старшего, Никифора Василаки, Никифора Вотаниата, Никифора Мелиссина[11] в конце 1070-х – начале 1080-х годов уже не воспринимались современниками как нечто из ряда вон выходящее, даже несмотря на то, что указанные мятежи происходили на фоне активного наступления сельджуков вглубь восточных фем Византийской империи, а печенегов на Балканах. Мятежники – «тираны», согласно византийской политической терминологии – даже охотно пользовались услугами кочевников и повстанцев в борьбе за императорскую порфиру. В частности, Никифор Вриенний и Никифор Василаки привлекали в свою армию болгар и, вероятно, печенегов, а Никифор Мелиссин опирался на Сулеймана Кутулмыша – кузена Великого Сельджукида Малик Шаха, которому предал Вифинию. Восстание Алексея и Исаака Комнинов стало последним мятежом военной знати, успех которого привел к утверждению на византийском престоле новой династии и рождению новой эпохи.
Михаил Пселл в энкомии, адресованном патриарху Константину Лихуду (1059–1063), связывал происхождение семейства Комнинов – вероятно, греческое, а не армянское – с фракийской деревней Комни в окрестностях Филиппополя. Спустя три столетия император Иоанн VI Кантакузин (1347–1354) упоминал «Комниновы поля» (Κομνηνῆς λειμῶνας) в окрестностях Адрианополя[12]. Первыми известными представителями этой семьи стали Исаак Комнин, родившийся около 935–940 года, и сын Исаака, Мануил Эротик Комнин (+ ок. 1020), стратиг императора Василия II, оборонявший Никею от войск мятежника Варды Склира в 979 году[13]. В первой половине XI века Комнины превратились в могущественное семейство, принадлежавшее к высшей военной аристократии Малой Азии. Земельные владения Комнинов раскинулись на широких просторах Пафлагонии. Замки Комнинов, по-видимому, были сконцентрированы в районе Кастамона. Сын Мануила Эротика – талантливый военачальник Исаак Комнин, командующий восточной армией, как уже было отмечено выше, поднял восстание против центральной власти в 1057 году, разгромил правительственные войска в битве при Петрое 20 августа 1057 года и захватил Константинополь. Однако через два года император Исаак I, уже разбивший венгров и печенегов на Дунае, заболел и, по невыясненным до конца причинам, отрекся от престола, передав власть жене – императрице Екатерине Болгарской и Константину Дуке. Вскоре императрица Екатерина была лишена регентства и отстранена от управления империей Дуками. У Исаака I был брат по имени Иоанн, женатый на знатной аристократке, дочери катепана Италии Константина Далассина по имени Анна. У Иоанна Комнина и Анны Далассины родилось восемь человек детей, среди которых предпоследним сыном был будущий император Алексей Комнин. Напрасно Анна Далассина в декабре 1059 года уговаривала мужа принять бразды правления после отречения брата. По неизвестным в полной мере причинам Иоанн проявил смирение и отказался от порфиры. Возможно, он не хотел идти против воли старшего брата и становиться конкурентом императрице Екатерине, а когда Екатерина была отстранена Дуками, было уже слишком поздно что-либо предпринимать. Престол отдали сенатору Константину Дуке, а Иоанн Комнин отошел в тень и 12 июля 1067 года умер. С тех пор Анна Далассина, оставшись в полном одиночестве, воспитывала восьмерых детей. Старший сын Иоанна Комнина и Анны Далассины – молодой военачальник Мануил Комнин верой и правдой служил империи, воюя с сельджуками, и скончался в 1070 году во время похода в Вифинии. Анна Далассина не приняла переворот 1072 года, в результате которого Дуки разбили войска, преданные Роману Диогену, а затем захватили и ослепили императора. Анну судили, но она заставила уважать себя мужественным поведением в суде, сжимая в руке распятие. Указывая на распятого Христа, Анна смело бросила в лицо судьям: «Вот кто мой Судья, а не вы».
Святая Равноапостольная Императрица Елена. Миниатюра из рукописи «Гомилий святителя Григория Назианзина» Paris BNF gr. 510 Fol. 583
Дело ограничилось ссылкой на Принцевы острова. Противостояние Анны семейству Дук, смерть родных, свержение Романа Диогена, наконец, опала и ссылка выковали характер этой знатной деспины – властный и непримиримый. Анне Далассине еще суждено будет проявить себя как в грозные дни комниновского переворота в феврале-апреле 1081 года, так и после него, когда преданный сын на долгие годы передаст матушке бразды гражданского управления Византийской империей[14]. К тому моменту, когда подросли младшие сыновья Анны Далассины – Исаак и Алексей, у аристократической военной партии, к которой принадлежали кланы Комнинов и Далассинов, появилась надежда на отстранение семейства Дук и возвращение политического влияния военной знати. Как полагал Шарль Диль, Анна Далассина активно поощряла военную карьеру своих сыновей, мечтая о реванше и захвате власти. В частности, возможно, что именно Анна стояла за стремлением своего сына Алексея отправиться в действующую армию весной 1071 года. Уже через два года, в 1073 году, новый император – безвольный и вялый Михаил VII Дука Парапинак (1071–1078) назначил Исаака и Алексея архонтами в полевую армию, действующую на Востоке против сельджуков. Оба брата вскоре стали чрезвычайно популярны в войсках. Исаак был направлен в Антиохию, дабы управлять этим важнейшим византийским стратегическим центром в Сирии. Алексей получил задачу подавить мятеж норманнских рыцарей во главе с наемником Русселем де Байолем, который служил Роману Диогену, а после его гибели задумал отложиться от империи и создать собственное княжество в районе Анкиры. Возможно, император Михаил надеялся, что молодой Алексей «свернет себе шею», приняв это назначение, и поэтому мать отговаривала сына. Однако Алексей не привык отступать и доверился доблести своих солдат. Прежде чем подробнее рассмотреть военную карьеру Алексея в 1070-е годы, посмотрим на тех, кто был главным врагом Византийской империи на востоке в этот период.
О проекте
О подписке