Гляжу на спину мудреца,
Меня ведёт вперёд, юнца,
Миг! И доносится: «Подъём!
К купцам приезжим на приём!»
 
 
«Эй, парень, ты чего там спишь,
Служивый, ты никак шалишь?
Считай, наряд уже схватил, –
Меня сержант предупредил. –
 
 
Сходи в ту дверь, возьми метлу,
Ступай спать дальше по двору».
Я взял метлу, пошёл во двор,
Навстречу капитана взор:
 
 
«Куда путь держите, курсант?» –
Спросил меня купцов десант.
«Устал, посмел немного спать,
Иду во двор я пыль гонять».
 
 
Фамилию, как звать спросил,
Меня в блокнот он поместил.
«Ты окажи мне здесь услугу,
Ступай гонять свою пылюгу».
 
 
Махнул отчаянно рукой,
Мужик он вроде неплохой,
На внешний вид он весь опрятный,
Его поступок мне понятный.
 
 
Меня в блокнот он свой занёс,
Блокнот в карман, с собой унёс,
Неужто в середине дня,
Взор кто-то бросил на меня.
 
 
Во двор я вышел, стал мести,
А в голове: «Мой Бог, прости,
Уснул не вовремя, устал,
Меня сержант сюда послал».
 
 
Здесь я усталость заметаю,
Мету снежок и напеваю:
«Ой, снег, снежок, белая метелица,
Говорил, что любит он, только мне не верится».
 
 
Мотив тот создаёт уют,
Как снег увидят, все поют,
А песня больно хороша,
Мету снежок я не спеша.
 
 
Мой ненавязчивый мотив
Создал в природе позитив,
Луч солнца осветил наш двор,
Где я сметаю свой позор.
 
 
Солдат сидит на лавке, смотрит,
С моей метёлки глаз не сводит,
Затем вальяжно говорит:
«Эй, молодой ты паразит,
 
 
Не так метлу в руках ты держишь,
Метёшь не так, ты всё заснежишь,
И очень медленно метёшь,
Ты за метлой своей заснёшь».
 
 
Ответ он долго ждать не стал:
«Ты покажи, – ему сказал, –
Как нужно правильно мести,
К чему здесь языком трясти».
 
 
Солдата чем-то я задел,
Ко мне он быстро подлетел,
Открыл свой рот, сказать не может,
Метла в руках тебе поможет.
 
 
Ему метлу свою всучил:
«Ну, покажи, как ты учил,
А я на лавке посижу,
На труд учёный погляжу».
 
 
«Ты что! – в ответ кричит солдат. –
Ошибся ты, наверно, брат!»
Ему я тоже возразил:
«Меня мести ты сам учил.
 
 
Давай, давай, мети, браток,
А я посплю ещё часок!»
Метлой он поражает тело,
А я ему леща, за дело.
 
 
Он мне: «Салага обнаглел!»
А я его опять нагрел,
Рукою по спине шлепок:
«Давай, давай, мети сынок».
 
 
Спинной удар не рассчитал,
Дар речи парень потерял,
Сказать он что-то хочет мне,
А сам как будто бы во сне.
 
 
Метёлку я ему поправил,
Куда мести его направил:
«Учить народ любой мастак,
А, как работать, сам дурак».
 
 
Опять он что-то мне хрипит,
Метлу поднял и мне грозит,
Удар ему опять под дых:
«Я, брат, к такому не привык».
 
 
Метлу он бросил, убежал,
Подняв её, я продолжал,
Наряд за сон свой отбывать,
Работать мне не привыкать.
 
 
Минут так пять двор подметал,
Под нос я песню бормотал,
Вдруг высыпается пехота,
Подраться, видимо, охота.
 
 
А с ними дядька Черномор,
В зубах цигарка «Беломор»,
Ушанка-шапка набекрень,
И важный, как во льдах тюлень.
 
 
За ним вприпрыжку три солдата,
Ума неполная палата,
В карманах руки замерзают,
В бильярд руками в них играют.
 
 
«Ты брата нашего обидел,
Ты службы в армии не видел,
Закон армейский ты нарушил,
Ты кодекс чести здесь обрушил.
 
 
Теперь тебе держать ответ,
Прощений, снисхождений – нет,
Тебя немного мы поучим,
Глядишь, чему-то и научим».
 
 
Пижон-вожак нахмурил брови,
Кулак он сжал и приготовил,
Размах рукой, я увернулся,
Ну, и вояка промахнулся.
 
 
Врага победы ждать не стал,
Кулак я свой покрепче сжал,
Есть молот, есть и наковальня,
Есть тело, в коем нет сознанья.
 
 
Упал боец, сражённый пулей,
Пехота налетела бурей,
Меня солдаты окружили,
Тем самым гнев мой пробудили.
 
 
Я взял метлу: «Ну что, давайте,
Лежит бедняга, выручайте».
Пошёл их по двору гонять,
Зачем уродам уступать?
 
 
Смотрю, крепыш ко мне бежит,
От холода чуток дрожит:
«Один ты парень, а их пять,
Давай спиной к спине стоять».
 
 
И понеслась пурга лихая,
Есть сила в теле удалая,
Кулак пошёл по головам,
Мы слышим стоны тут и там.
 
 
А мой заступник, молодец,
Пошёл месить дурных овец,
Удары только отлетают,
Зачем шли в бой, не понимают.
 
 
Удар я влево, затем вправо,
Мой разум с восхищеньем: «Браво!»
Тут Черномор пытался встать,
Я кулаком ему: «Лежать!»
 
 
Пыл нападающих сломили,
Ребят мне жаль, мы их побили,
Лежат брутальные герои,
У них, у всех, в крови побои.
 
 
Картина «Куликово поле»,
Врага мы обделили в доле,
Наука впрок мне не пошла,
Лежит солдат, а с ним метла.
 
 
Я парню руку протянул,
К плечу его главой примкнул:
«Спасибо, Русский человек,
Тебя я помнить буду век».
 
 
«Да, что ты!» – он мне говорит,
Лицо румяное горит. –
Увидев твой неравный бой,
Я тут же встал к спине спиной.
 
 
Ты лихо их метлой гонял,
С асфальтом ты ребят сравнял,
Да ты б один их уложил,
Тебе я просто удружил.
 
 
Несправедливость не люблю,
А драки – просто не терплю,
Но здесь один ты, а их пять,
Несправедливо, дал понять!
 
 
Я в детстве боксом занимался,
Противника побить старался,
А может, он меня побьёт,
Поднимет, руку мне пожмёт.
 
 
Мы люди всё же, а не волки,
Нам жертву рвать, так нету толку,
Мы человеческой породы,
А это нелюди, уроды.
 
 
Вот тот, что первым подошёл,
В себя он так и не пришёл,
Ему досталось меньше всех,
Зато друзей подбил на грех.
 
 
Он очень острый на язык,
Друзей использовать привык,
Лихая слава атамана
Свалила с ног его, барана.
 
 
Лежит теперь и ждёт развязки,
В уме придумывает сказки,
Расскажет он затем глухим,
Как бился с ворогом лихим.
 
 
В бою кулачном не мастак,
Ударил головой кулак,
Глаза в тот миг с душой простились,
Под лоб широкий закатились.
 
 
Прибудет скоро к нам наряд,
Глаза откатятся назад,
Он встанет сам и отряхнётся,
Затем ехидно улыбнётся.
 
 
С тобой нас в карцер под арест,
Увидим мы решётки крест,
А он уйдёт, как не бывало,
Эх, жалко, дали ему мало».
 
 
Мой друг сквозь зубы проскрипел,
Наряд военных подоспел,
Кричат: «Кто драку здесь устроил?
Охрану кто побеспокоил?»
 
 
Военный, в драке что лежал,
Встал и сердито так сказал:
«Берите этих в оборот,
Пусть плац вон чистят от ворот».
 
 
«А эти что лежат бойцы?
Их что, побили те юнцы? –
Спросил начальник караула. –
Вы не бойцы – карикатура.
 
 
Пять тел побитых диверсантов,
От рук молоденьких курсантов,
Не мужики, одна разруха,
Пошли курсанты, бляха муха».
 
 
Повёл он нас в комендатуру,
На нас он смотрит, на структуру:
«Не по годам сильны ребята, –
Сказал, – готовых два солдата».
 
 
«За что, – спросил, – вы их побили?
За что на плац всех положили?
Побить за что хотели вас,
Скорей начните свой рассказ!»
 
 
Мы шли, дорогу всю молчали,
Язык зубами зажимали,
Мы плакать в тряпку не привыкли,
Давно глаза от слёз отвыкли.
 
 
Мы знали, жалоб здесь не любят,
Язык под корень взглядом рубят,
Есть подлость, зло – на стороне,
Добро и правда – всё в тебе.
 
 
Пусть сотню раз ты будешь прав,
Ты должен усмирить свой нрав,
Рассудят сами командиры,
У них казённые мундиры.
 
 
Мы здесь, курсанты, просто пешки,
На шахматной доске орешки,
Куда покажут, мы пойдём,
Что скажут, то и принесём.
 
 
Нас привели в комендатуру,
Начальник доложил фактуру:
«Бойцов побили по лицу,
Лежат бедняги на плацу».
 
 
«А сколько там бойцов лежат?»
«Шесть вроде было, на мой взгляд!»
«И эти двое пацанов
Избили шесть твоих орлов?»
 
 
«Да, – отвечает караульный, –
И вид вполне у них культурный,
Солдат осанка подвела,
У этих сталь, а не тела.
 
 
Они, как горных два орла,
Повадка, доблесть, как у льва,
Не по годам у них и силы,
А руки, кулаки – громилы.
 
 
Такой лишь только попадёт,
Так память тут же отшибёт,
А если он ещё ударит,
То к Богу душу он отправит».
 
 
«Вы нехорошие мерзавцы,
Что будем делать с вами, братцы?» –
Спросил угрюмый капитан,
Воды налив себе стакан.
 
 
Он воду пьёт и рассуждает,
Его от холода шатает:
«Пошла сегодня молодёжь,
По морде даст, не унесёшь.
 
 
А эти хилые уроды,
Какой-то мелочной породы,
Дунь в спину – ветром унесёт,
В лицо посмотришь – упадёт.
 
 
Да, шесть бойцов уж год как служат,
С мозгами, головой не дружат,
Здоровья, силы никакой,
Пошли толпой на мордобой.
 
 
Им нужно голову исправить,
Здоровье и мозги поправить,
Физподготовка каждый день
Им отобьёт на службе лень.
 
 
Вот эти парни, два юнца,
Готовых, так сказать, бойца,
Злой стаи волчьей не боятся,
Неважно с кем и как кусаться.
 
 
Ну что, выносим приговор, –
Сказал начальник, прокурор, –
Тебя отправим в десантуру,
Там увеличишь ты фигуру,
 
 
Тебя отправим напоказ,
В войска наземные осназ,
Найдут в войсках вам примененье,
Не будет к дракам вам стремленья.
 
 
Дам всем сейчас и здесь я знать,
Ту драку на плацу замять:
Над нами будут все смеяться,
Позору нам не обобраться», –
 
 
Сказал начальник караула,
Рукой подвинул спинку стула,
Мы посмотрели на него,
С умом, спасибо, повезло.
 
 
Ну, всё, пришло к нам расставание,
Я друга обнял на прощание:
«Даст Бог ещё нам повстречаться,
Над этой дракой посмеяться».
 
 
За ним пришли бойцы в тельняшках,
Звезда горит у них на пряжках,
Береты – небо, голубые,
Ребята сильные, лихие.
 
 
За мной пришёл тот капитан,
Он руку запустил в карман,
Достал блокнот, открыл страницу,
Поставил галочку, как птицу.
 
 
Его тогда ещё приметил,
Когда меня с метлой отметил,
В блокнот он ФИО записал,
Затем мести во двор послал.
 
 
«Ну что, сегодняшний герой,
Ступай во двор, ищи свой строй!» –
Приказ отдал мне мой спаситель,
Мой командир и повелитель.
 
 
Всех караульных растолкал,
Во двор вприпрыжку побежал,
Кричу ехидным голоском:
«Ловите попу за углом».
 
 
Нашёл призывников осназа,
Внедрился в строй к ним без приказа,
Звучит команда «Смирно встать!»,
Нас капитан идёт считать.
 
 
Итак, пятнадцать, сосчитали,
Мы в две шеренги строем встали:
«Во двор, в автобус, на посадку!»
Звучит команда для порядку.
 
 
Осназ в автобус разместили,
Нас к месту службы покатили,
И я подумал головой –
Служить я буду под Москвой.
 
 
Хорош автобус на извоз,
Но это вам не паровоз,
Не увезёт нас далеко,
И на душе моей легко.
 
 
Сижу я рядом у окошка,
Вперёд бежит моя дорожка,
Москва у нас уж за спиной,
Любимый город мой родной.
 
 
Я здесь, как вам писал, родился,
Крестился, здесь же я учился,
Здесь было трудным наше детство,
Но было радужным соседство.
 
 
Москва не любит увядания,
Москва – наш город процветания,
Москва для нас всегда красива,
Москва для Русских – Мать Мария.
 
 
Где бегал в детстве во дворе?
В прекрасном городе Москве,
Мне снится яблонь первоцвет,
Прекрасней в мире цвета нет.
 
 
Бульвар, Волхонка и Арбат,
На самокате к речке скат,
Сад Александровский манит,
Для москвичей, гостей – магнит.
 
 
Врагами город обожжённый,
Москва, наш город закалённый,
Твои холмы и берега,
Мы будем помнить все века.
 
 
Как любим мы твои просторы,
Старинных улиц цвет, узоры,
Кустарник колкий на Тверской,
И вяз кудрявый на Ямской.
 
 
Нам не забыть и кисть рябины,
Что клали бережно в корзины,
И стаю зимних снегирей,
От той рябины грудь красней.
 
 
Мы водоёмами гордимся,
Туда на отдых мы стремимся,
От стаи белых лебедей,
Москва становится добрей.
 
 
Идём по старому бульвару,
Москвы боярской тротуару,
Везде красуются скамейки,
Играют там по две копейки
 
 
Кто в шахматы, кто в домино,
Кто в нарды, кто кричит в лото,
Там в карты дурачка раскинут,
Там шашку в дамки с криком двинут.
 
 
Там малыши бегут на горку,
Нет снега летом, мало толку,
Бегом, вприпрыжку с той горы
На смех всей здешней детворы.
 
 
Упал, коленки разодрал,
Но терпит, плакать он не стал,
Тогда в героев мы играли,
От ссадин мелких не рыдали.
 
 
Поэтов сцены, поэтесс
Бульвару придают прогресс,