Глава 2

3896 год Галактического календаря.

Зона средней звездной плотности шарового скопления О'Хара…

«Х-страйкер» падал навстречу незнакомой планете.

Плотные слои атмосферы уже объяли потерявший управление истребитель аурой пламени, два «Стилетто», преследовавшие его, отстали в зоне высоких орбит, и правильно, рисковать незачем, покалеченная машина уже никуда не денется, сгорит вместе с пилотом.

Никита не знал этой звездной системы. Пытаясь оторваться от боевых мнемоников Конфедерации, он несколько раз менял ведущие навигационные линии гиперсферы, но тщетно.

Система метаболической коррекции на миг привела его в чувство. Автоматика словно издевалась над человеком, позволяя ему осознать последние секунды короткой, но полной событий жизни.

Все чаяния, надежды, амбиции, – целая Вселенная сгорала вместе с ним.

Один за другим отказывали внешние датчики «Х-страйкера». Обшивка раскалялась, модуль автоматического пилотирования бессильно взмаргивал алым индикатором, – мнемоники взломали его, не оставляя диспейсеру шансов на спасение.

Вот так падающей звездой сгорает жизнь.

Импланты сбоили. Расширитель сознания выплескивал в рассудок искаженные данные. Мысленный интерфейс управления отказал, приборные панели одна за другой выходили из строя.

Никита с детства не любил планеты. Считал их худшим местом в известной Вселенной, предпочитая искусственно созданную среду обитания, и вот, в насмешку над личными предпочтениями, его прах будет развеян в атмосфере безвестного мира.

Абсолютное отчаяние овладело им.

Рука в гермоперчатке потянулась к пульту. Последнее осознанное усилие, последний вызов всему сущему.

Он совершил много безрассудных поступков, часто действовал на эмоциях, за что и поплатился, сначала карьерой во Флоте, а вот теперь и жизнью.

«Да к фрайгу! Поздно о чем-то сожалеть!..»

Рука дотянулась до панели ручного ввода команд. Дрожащие от напряжения пальцы с трудом попадали в нужные текстоглифы, запуская безумные, с точки зрения здравого смысла, последовательности команд.

Автопилот молчал.

Подсистемы безопасности не реагировали. Мнемоники постарались на славу, не оставили ему ни единого шанса, кроме одного, совершенно отчаянного: включить гиперпривод.

Чем это чревато в условиях атмосферы, знает каждый. Даже если генераторы высокой частоты отработают адекватно, пилоту все равно не жить. Корабль совершит «слепой рывок», его вышвырнет в трехмерный континуум где-нибудь на задворках Вселенной, откуда и родных звезд-то не разглядишь. Вместе с истребителем пробой метрики захватит окружающую атмосферу; пространственно-временная аномалия превратит ее в плазму, и покалеченный «Х-страйкер» неизбежно сгорит в точке обратного перехода, на миг осветив неизведанный уголок космоса ярчайшей, подобной солнцу, вспышкой.

«Уже наплевать…»

Палец коснулся последнего текстоглифа.

Ослепительный мрак, пронизанный разрядами энергии, свернутый в тугую воронку, рванулся в гаснущие экраны обзора, стирая пламя.

Неизвестная точка пространства…

Веки дрогнули. Обметанные жаждой губы искривились. Выцветшие от боли глаза не воспринимали действительность.

Разбитое вдребезги сознание искрилось осколками воспоминаний и образов.

Резкая боль окончательно привела его в чувство. Внешние микрофоны скафандра работали, до слуха доносились тяжелые удары, конструкция противоперегрузочного кресла передавала ощутимые вибрации.

Зрение медленно прояснялось. Вокруг проступил интерьер рубки управления «Х-страйкера», изрядно пострадавший, но узнаваемый. Некоторые приборные панели темнели оплавленными дырами, из них сочился дым.

Зеленый сигнал на ободе проекционного забрала говорил о герметичности бронескафандра.

«Где я, фрайг побери, оказался?!» – мысль пробудила новый всплеск обрывочных воспоминаний и образов.

Слепой рывок! Он вспомнил свой отчаянный поступок, навалившуюся тьму и несколько вспышечных впечатлений, таких, как сетка зеленоватых линий на экране масс-детектора, тревожное сияние алого индикатора, свидетельствующего о сбое всех полуавтоматических систем, словно корабль вмиг лишился энергии.

Активируя гиперпривод, Никита выбирал способ умереть, хотел хлопнуть дверью, не заботясь о последствиях, не рассчитывая на спасение, даже наоборот, подсознательно он страшился «благополучного» исхода.

Его взгляд вновь обежал интерьер рубки. Большинство приборных панелей носили следы странных точечных возгораний, но некоторые уцелевшие подсистемы пытались перезагрузиться. О живучести машин класса «Х-страйкер» среди вольных пилотов корпоративной Окраины ходили легенды, и большинство из них не были выдумкой.

Одна из секций обзорного экрана на миг осветилась, показав непонятные сумеречные контуры, затем вдруг заискрила, погасла.

Вибрации сменились на ритмичное монотонное покачивание, словно неведомый гигант приподнял искалеченный истребитель и теперь баюкал пилота, затем вдруг последовал глухой удар, сопровождаемый визгливым стоном рвущегося и деформирующегося металла.

На секунду сознание вновь погасло, а когда оно вернулось, Никита услышал частое пощелкивание, ощутил прикосновение тонких металлических лапок к своей шее, – щекотливая дрожь метнулась наискось, пробежала мурашками к затылку, – это автоматика скафандра задействовала последний резерв, выпустила автономные модули поддержания жизни. Микросервы находили места ушибов, вводили обезболивающие и стимулирующие препараты, способные и умирающего поднять на ноги.

Никита не хотел такого вмешательства, понимая: сейчас его истребитель дрейфует в глубоком космосе, в сотнях, а может, и тысячах световых лет от границ Обитаемой Галактики, но ничего не мог предпринять. Мысленный интерфейс управления не работал, ни один из кибермодулей имплантов не реагировал на мнемонические команды. Тело словно свинцом налилось. Он ощущал себя заживо замурованным в лишенном энергии бронескафандре, – полулежал в пилотажном кресле, внимая шоковым ощущениям, не в силах контролировать события.

Покачивание прекратилось, глухой удар встряхнул «Х-страйкер».

Раздался визг, быстро сменившийся скрежетом.

Кто-то вскрывает обшивку?!

Неопределенность бесила, она воспринималась острее, чем боль. Естественно, в голову не приходило ничего хорошего. Мысль о спасателях казалась абсурдной. Выжить при «слепом рывке» – один шанс на миллион, а вот выйти из гиперсферы в границах освоенной звездной системы, – это уже из области невероятного! Хотя при сетевом общении мнения высказывались разные. В качестве примера приводились колониальные транспорты эпохи Великого Исхода. Дескать, они совершали слепые рывки, и ничего, – потерянные колонии находим до сих пор, в самых разных, порой удаленных на сотни световых лет от Земли звездных системах.

Разорванные мысли неслись по кругу.

Ага. Сравнили, колониальный транспорт эпохи Исхода и современный истребитель! Мощности гиперпривода «Х-страйкера» хватит, чтобы, не покидая гиперсферы, сменить с десяток навигационных линий!

«Не о том думаю…»

Боль постепенно таяла, отступала, освобождая измученный рассудок, – сказывалось действие введенных препаратов. Скрежет возобновился, и в голову приходил только один вариант: корпус истребителя вскрывают инопланетные существа. Иного объяснения нет, но от этого тошно и страшно до озноба.

Никита притих в ожидании худшего. Энергия в накопителях бронескафандра по нулям, иначе сервоусилители мускулатуры давно бы отреагировали на его слабые попытки дотянуться до оружия. Это обстоятельство не находило разумного объяснения, впрочем, и многое другое – тоже.

Лязг и скрежет неожиданно стихли и больше не повторялись.

«Что, не по зубам оказалась обшивка?» – промелькнула злорадная мысль.

Он с трудом нашел в себе силы пошевелить рукой. Груз брони давил, не позволяя встать, и это опровергало промелькнувшую недавно мысль. «Х-страйкер» не дрейфует в космосе. Гравитация недвусмысленно давала знать о себе, значит, я на планете?!

«Надо выбираться…» – после нескольких неудачных попыток он все же дотянулся до удобно расположенной заслонки, сдвинул ее, открывая смонтированную рядом с пилотажным креслом нишу, где под надежной экранировкой хранился аварийный комплект.

Диспейсеры, чей удел исследование звездных систем, находящихся за границами обитаемого космоса, трепетно относятся к своим машинам. Любой корабль, неважно, к какому классу он принадлежит, перебран до винтика, полностью переоборудован, в соответствии с рискованными задачами, которые ставят перед собой вольные пилоты Окраины.

Движением указательного пальца Никита выщелкнул из гнезд две заряженные энергоячейки, скрипя зубами от натуги, сменил элементы питания бронескафандра.

На это ушли все силы. Еще бы. Полтора центнера брони! Без поддержки сервоусилителей – непомерный груз, способный заживо похоронить нерадивого пилота, допустившего полный разряд накопителей.

Капельки пота выступили на лбу. Действуя на ощупь, он коснулся сочетания кнопок, вручную перезапустил подсистемы экипировки.

Сервомоторы заработали с едва слышным шелестом, – каждый механизм был отлажен Никитой и содержался им в полной исправности.

На смену гнетущему давлению наконец-то пришла свобода движений. Включились датчики бронескафандра, и лишь импланты по-прежнему выдавали отчет об ошибках.

Не считая задымления, анализаторы показывали нормальный состав атмосферы в рубке, но снять гермошлем, проверить, надежно ли сидят кибермодули в гнездах, он не решился. «Сначала надо понять, где я оказался», – тревожные мысли не отпускали ни на миг.

Он расстегнул страховочные ремни, встал, внимательно осмотрелся, стараясь действовать без суеты.

Основной шлюз не работает. Из-за деформаций корпуса заклинило его внутренний люк. Никита протиснулся в тесное пространство за пилотажным креслом, где располагался аварийный выход.

Догадка подтвердилась. Снаружи присутствовала атмосфера! Специальный клапан, стравливающий воздух из рубки, предотвращающий взрывную декомпрессию, не сработал! С шелестом открылась диафрагма, через нее выдвинулся зонд.

Давление в норме… Световые столбики газоанализаторов дрогнули в зеленой зоне.

Включились дополнительные датчики. Вокруг сканировались нагромождения деформированного металла, словно «Х-страйкер» угодил в недра одного из печально известных кладбищ космической техники, дрейфующих в космосе со времен битв Первой Галактической войны.

Нет. Не вариант. Гравитация и наличие атмосферы ясно указывали, что «Х-страйкер» потерпел крушение на планете!

* * *

Через некоторое время Никита, соблюдая все меры предосторожности, выбрался наружу.

От неловкого движения вниз по крутому склону покатились мелкие камушки. Где-то внизу звякнул металл.

Он замер. Густые подкрашенные темно-сиреневыми тонами сумерки скрадывали очертания предметов, импланты по-прежнему не работали, БСК^[2] по непонятной причине ушел в перезагрузку, как только он выбрался наружу.

Тревожные звуки окружили его, царапнули по нервам. Он услышал тонкое подвывание ветра, перестук падающих камней, монотонный повторяющийся скрежет.

Зрение постепенно адаптировалось, и вскоре Никита смог различить некоторые детали ландшафта.

Корпус «Х-страйкера» застрял между выветренными выступами скал. Ниже из тьмы ущелья выступали покатые очертания надстроек колониального транспорта времен Великого Исхода.

«Ну ничего себе!» – Никита был потрясен. Еще не вполне придя в себя после слепого рывка, он испытал еще один шок. Вместо неизбежной гибели он оказался на планете, где потерпел крушение древний колониальный транспорт! О такой удаче многие диспейсеры тщетно мечтают всю жизнь!

Он поднял голову, взглянул в небеса неведомого мира.

Не видно ни зги… Тонкая, изломанная, темно-фиолетовая полоса едва проглядывала на недосягаемой высоте.

Что же делать? Без расширителя сознания в такой тьме оступиться и сорваться в пропасть – раз плюнуть! Да и сканеры скафандра как назло не работают, хотя причин для отказа вроде бы нет!

Пришлось принять рискованное решение. Никита разгерметизировал шлем, снял его, вынул заглушки имплантов, извлек и переустановил кибернетические модули.

На мгновение рассудок помутился, затем ясность мышления вернулась.

Имплантированные датчики включились в работу! Перед мысленным взором тут же появилось множество недоступных ранее подробностей окружающего.

Реактор древнего колониального транспорта обозначился в глубине ущелья, в виде нечеткой, тлеющей сигнатуры. Два затухающих энергетических поля да контур резво спускающегося по отвесным скалам серва прояснили некоторые подробности крушения.

Видимо, аварийные подсистемы колониального транспорта еще функционировали. Они и спасли Никиту от верной гибели, подхватили истребитель почти у самой земли, замедлили падение при помощи примитивного, но мощного энергетического демпфера. Мгновенно и остро вспомнилось баюкающее покачивание. Значит, скрежет по обшивке был попыткой одного из сервов проникнуть внутрь, оказать помощь пилоту? Но что же заставило механизм отступить?

Острое, подсознательное чувство таящейся поблизости опасности вернулось с новой силой. Дрожь охватила его. Взгляд вверх, на изувеченный корпус «Х-страйкера», мужества не добавил. Корабль вряд ли удастся восстановить.

«Но я выжил! – мысленно твердил Никита, пытаясь унять запоздалую реакцию нервной системы на стрессовые события. – Отыскать планету, пригодную для жизни, разве это не подарок судьбы?!» – он озирался по сторонам, внимал показаниям расширителя сознания. Над темной кромкой скал покачивались ветки кустарника. Где-то в отдалении слышался шум падающей воды. Ни огонька, ни проблеска света. Лишь в глубине ущелья по-прежнему тлела энергоматрица реактора древнего корабля.

Он снова взглянул на «Х-страйкер». Корабль давно стал частью его рассудка, души и тела. Прямая связь двух систем – нервной и кибернетической – была практически неразрывной, и сейчас ощущение невосполнимой утраты захлестнуло горечью.

Никита присел на небольшой выступ скалы.

«Выжил…» – мысль окатила запоздалым жаром. Действие боевых стимуляторов сглаживало некоторые эмоциональные пики, помогало сохранить здравомыслие, но становилось ли легче?

Положение выглядело незавидным. «Истребитель разбит. Где я оказался, неизвестно. Нет. Не все так плохо! – он порывисто встал. – Нужно осмотреть колониальный транспорт. Его узлы и механизмы можно приспособить для ремонта «Х-страйкера!»

Разумнее всего было бы дождаться рассвета, но когда он наступит? И вообще, при нормальной работе имплантов чем я рискую? Стоит ли терять время? – Никита закрепил страховочный фал за выступ изуродованной обшивки истребителя, подергал его, проверяя надежность страховки.

Его лихорадило все сильнее. Перенасыщенный адреналином организм требовал действий, и Никита начал спуск во тьму ущелья, туда, где вздымались деформированные при крушении надстройки древнего корабля.

* * *

Жизнь диспейсера полна превратностей.

Многие вольные пилоты Корпоративной Окраины однажды решаются встать на этот рискованный путь, но в первых операциях за границами исследованного космоса выживает один из тысячи, – так говорит статистика.

Нотки авантюризма, навыки экстремального пилотирования, избыточная имплантация, – факторы обязательные, но отнюдь не решающие. Характер и мастерство настоящего диспейсера выковываются постепенно, на протяжении многих лет. Принято считать, что они абсолютно асоциальны, пренебрегают законами, преследуют лишь личную выгоду, не чураются подзаработать грязными делишками, но все перечисленное скорее относится к многочисленной когорте рейдеров, промышляющих разбоем на гиперсферных трассах, и к старателям, орудующим в Рукаве Пустоты, – пространстве без звезд, отделяющем шаровое скопление О'Хара от пограничных систем освоенного человечеством космоса.

Настоящий диспейсер не станет грабить космические корабли, – он исследователь, не лишенный романтизма. Путь пилотов-одиночек предполагает десятки, а то и сотни «слепых рывков» – смертельный серфинг по сети немаркированных линий гиперсферы, в поисках пригодных для жизни, но еще не освоенных планет, которые – главная ценность современного космоса.

Дальний Поиск меняет характер человека. Если ты бросил вызов космосу и выжил в отрыве от цивилизации, то, возвращаясь, начинаешь иначе смотреть на многие ситуации. Главная ценность, которой обладает настоящий диспейсер, – это ничем не ограниченная свобода.

Однако, какие бы идеалы ни таились в глубине души Никиты, жизнь до последнего времени безжалостно перечеркивала их. Да, он громко именовал себя «диспейсером», но, увы, пока что в его активе значились лишь короткие вылазки в Рукав Пустоты да криминальные поступки. Чтобы воплотить мечту, он был вынужден на протяжении ряда лет заниматься контрабандой, постепенно копить средства на переоснащение старенького «Х-страйкера». Никита только планировал свой первый самостоятельный Дальний Поиск, мечтал о нем, совершая пробные вылеты, отлаживая системы модернизованного собственными руками истребителя, когда на одной из гиперсферных трасс его настигло возмездие за многие совершенные в недавнем прошлом поступки.

* * *

Грузовой отсек древнего корабля наполовину заполнял оползень. Среди угловатых камней и щебня виднелись разбитые контейнеры. Их содержимое исчезло, и это стало первым признаком, свидетельствующим, что люди, покинувшие Землю в поисках новой родины, обрели ее.

Настроение Никиты постепенно улучшилось.

«Вот я и стал настоящим диспейсером», – мысль щекотала самолюбие, а все проблемы отступали на второй план.

Рискованный спуск по отвесным скалам, таинственные недра древнего корабля, возможность совершить потрясающие открытия, выйти победителем из смертельной передряги, – разве не об этом он втайне мечтал?

«Куда бы ни занесло меня прихотью гиперсферы, путь назад, к обитаемым мирам, обязательно отыщется, – думал он. Обнаруженный колониальный транспорт эпохи Великого Исхода вселял такую надежду. – Наверняка в ясную ночь я без труда замечу в небесах шаровое скопление О'Хара».