21

Киев. Куреневка. Птичий рынок

Так уж совпало, что к женщине-кошатнице с птичьего рынка пришлось Диме ехать снова после ночной смены. Смена прошла на радость удачно. Шамиль вынюхал в сумке, прибывшей из Дамаска, полкило опиума. Дима вызвал, как положено, начальника смены. Составили акт. Пассажира тут же, возле выдачи багажа, тормознули и увели, но этого Дима не видел. Это уже не его с Шамилем заботы.

На развозке доехал домой. Умылся. Набрал номер кошатницы.

– Приезжайте за вашим Муриком, – сказала она. – Сейчас девять? Давайте на том же месте в одиннадцать! Только чуть дороже получилось. Семьдесят пять.

Подорожание уличного серого кота до цены дорогого коньяка заставило Диму молча скривить губы. Но женщина-кошатница этого даже не почувствовала.

– Хорошо, в одиннадцать, – сказал он и опустил трубку на аппарат.

Над Киевом синело яркое небо. Утрамбованный снег покрывал тротуары. Троллейбус восемнадцатого маршрута ехал неспешно. Пассажиров было мало. Дима сидел на заднем сиденье. Теплая турецкая куртка на синтепоне грела хорошо, как и обещал ему продавец на базаре. Под старые форменные брюки он поддел шерстяные кальсоны. Так что никакой мороз ему не страшен. На коленях пустая хозяйственная сумка для кота. Пришлось из нее ампулы обратно на газетку в гараже выкладывать.

– Это еще не птичий? – спросил он у вошедшего на остановке старика с двумя кульками, полными пустых пивных бутылок.

– Следующая, – ответил старик и уселся рядом, опустив звенящие кульки на резиновый пол.

Остановившись у примеченного еще в свой прошлый приезд «кафе-разливайки», Дима посмотрел на часы. До встречи оставалось десять минут. Зашел, взял пятьдесят грамм водки. Опрокинул в себя и почувствовал, как бодрость его тела приумножается.

Женщину-кошатницу приметил издалека. Она была в той же одежде и на том же месте. И корзина у ее ног была та же, а рядом с корзиной – серый мешок.

Подошел, поздоровался. Достал из кармана деньги, отсчитал ей семьдесят пять. Она кивнула на мешок:

– Забирайте!

– Кота в мешке? – хмыкнул Дима, а потом, сообразив, что сказал, рассмеялся весело. Ведь действительно – кот в мешке.

Она развязала мешок, приопустила его, и увидел Дима огромного и толстого серого кота, явно куда более крупного, чем их покойный мурик.

– Да он же… – развел руками Дима. – Он же толстый…

– Да, жрет, как не в себя! Поэтому и подорожал…

– Но он же на бродячего не похож…

– мурик, мурик! – позвала его показательно женщина, и он тут же повернул к ней свою сытую морду и мяукнул. – Видите? Неделю дрессировала.

– мурло, – полушепотом произнес Дима, глядя сверху вниз на этого серого толстяка с хвостом.

Кот с любопытством посмотрел на Диму.

– Берите, берите! Такого второго нет! – скороговоркой протараторила женщина, явно желая избавиться от покупателя побыстрее.

– С мешком? – мрачно спросил Дима.

– Ага, это бонус!

Дима присел на корточки. Переложил кота в хозяйственную сумку. Туда же, в сумку, положил пустой мешок. И, не попрощавшись, отправился к выходу с птичьего рынка. Настроение упало. Кот весил явно больше десяти кило. К такому коту никакой жалости возникнуть не могло. Ни у кого. Тем более, у Вали.

Доехав до своей улицы, Дима занес сумку с котом в гараж. Оставил ее там, а сам зашел в дом.

– Где ты ходишь? – встретила его вопросом Валя.

– Да так…

– К церкви не ходил?

– Сегодня нет.

– Пойди, – попросила она. – Может, Мурика найдешь!

Диме на самом деле хотелось плотно пообедать, а не идти к баптистской церкви. Но спорить с женой он не стал. На порцию пельменей деньги у него были, а пообедать в одиночестве – это даже не так уж и плохо. Особенно тогда, когда надо решить: что делать с этим толстым котом, отзывающимся и на Мурика, и на Мурло, и, наверно, на любую другую кличку!

В ближайшем вагончике-кафе за тарелкой горячих пельменей и решил Дима, что надо кота на несколько дней без еды в гараже оставить. Пока не похудеет. А потом можно его и домой нести. Она, Валя, все равно его на радостях закормит!

Выходя из вагончика-кафе, Дима увидел приклеенное на столбе объявление.

«Продается импортное лекарство от рака. 1 ампула – 20 у.е. Звонить по тел. 8 063 4320985, спросить Женю».

– Ага! – кивнул, улыбаясь, Дима. – Лохотрон закрутился!

И отправился домой докладывать, что Мурика возле церкви сегодня утром видели, но он его не нашел. Придется еще пару раз на его поиски сходить.

22

Киев. Улица Грушевского

– Ира! Ирочка! – знакомый мужской голос, первый раз звучащий так озабоченно, раскрыл ей глаза.

– Егор? – спросила она.

В помещении было желто от света трех направленных ламп, укрепленных на удивительно низком потолке.

– Вы, главное, не беспокойтесь! Кости у вас целы. Только ушибы и синяки, – Егор наклонился над лицом Иры, ободряюще улыбнулся ей.

– Не приуменьшайте! – раздался рядом другой, незнакомый мужской голос. – Сотрясение мозга наверняка есть!

Ира повернула голову набок и увидела врача в белом халате. Молодой парень с тонкими усиками, тонким носом. На голове лысина и в одном ухе малюсенькая серебряная сережка.

Ира осмотрелась. Поняла, что лежит в машине «скорой помощи» на носилках. В квадратике окошка – темно. Внутри, в теле, как-то пусто и гулко.

– А куда вы меня везете? – спросила.

– Никуда, – спокойно ответил доктор. – Вам полежать надо. Попробуйте пошевелить пальцами на руках и на ногах!

Ира пошевелила. Сразу и тело свое ощутило, и не таким уж пустым и гулким оно ей показалось. А пальцы на ногах уж как-то слишком легко зашевелились. Она приподняла голову, локтем помогла себе еще повыше приподняться, чтобы можно было на ноги посмотреть. А! Конечно! Сапоги-то они сняли, поэтому и пальцам на ногах столько свободы!

– Ира, я вас домой отвезу! Не бойтесь! Никаких больниц «скорой помощи»!

– Да уж лучше не надо, – кивнул доктор. – Там такой набор инфекций, что уж лучше сразу на кладбище!

– Мрачные у вас шутки! – упрекнул врача Егор. – Нет чтобы что-нибудь хорошее сказать!

– А вот вы поживите на восемьсот гривен в месяц, тогда я ваши шутки послушаю!

– меняйте профессию! – посоветовал доктору Егор.

– Я как раз об этом думаю, – кивнул лысоватый доктор.

Ира лежала на носилках, слушала разговор двух мужчин.

«может, я не права? – думала. – Вон доктор всего восемьсот получает, а я – тысячу восемьсот. И начальницу разозлила…»

Она тяжело вздохнула и закрыла глаза, уставшие от направленного света.

– Ну, поднимайтесь! – отвлек ее от размышлений Егор. – Сначала медленно опускаем ножки. Обуваемся…

Он сам осторожно обул ее. Застегнул молнии на сапогах.

– А теперь встаем…

Ирина встала на ноги, увидела, что она без пальто, и так стыдно ей стало за свою одежду.

Надев пальто, она успокоилась. Егор помог ей выбраться из «скорой помощи». Рядом по размятому колесами, всхлипывающему снегу ехали машины. Вот и знакомая остановка, и темный парк.

– Господи! Уже поздно ведь! – перепугалась Ира.

– Все в порядке, – прошептал ей Егор. – Пойдемте, я во дворе вашей молочной кухни машину оставляю!

Пока шли, Ирина бросила взгляд на окна своей работы. Окна всего второго этажа горели ярким желтым светом. От парадного до парадного.

Егор усадил Ирину на переднее сиденье. Захлопнул дверцу, и ощутила она себя в занесенной снегом хате. Темно и холодно. И шорох метлы, точнее, щетки на ручке, которой он снег с машины сметал.

По городу ехали медленно. Только на проспекте Победы поток машин шел быстрее.

Чтобы не думать о своем ноющем теле и не пытаться понять: что болит от бидонов с козьим молоком, а что – из-за того, что ее сбила машина, она рассказала Егору о своем разговоре с начальницей, да и о бидонах, которые таскала вдвоем со старушкой-нянечкой.

Ее рассказ иссяк как-то слишком быстро, и в машине зависла пауза. Ей хотелось услышать голос Егора. Твердый, решительный и, если можно, заботливый. Но Егор молчал. Молчал минут пять. Потом сказал:

– Никакая она не Нелли Игоревна. Это она себя для более благородного звучания переименовала. А то, что ты большую зарплату требовала, так это правильно. Не сомневайся!

– А вы про малыша узнали? – спросила с надеждой в голосе Ирина.

– Нет еще. Ребята занимаются. У нас система взаимовыручки. Я им кого надо прозвоню, они кого мне надо отрентгенят. Пока вот ее, вашу Нелли Игоревну проверили. Оказалась Галиной Тимофеевной Слепченко. Три годика назад еще порчу и сглаз снимала за двадцать гривен с клиента, а теперь вот…

– Так, может, это она меня под машину отправила, за то, что я надбавку захотела? – перепугалась не на шутку Ирина.

– Ирочка! Вам нельзя себя пугать такими мыслями! Думайте только о хорошем!

– Ой, сумка! – вспомнила Ира. – Сумка и коробка конфет! Наверно, подобрал кто-то!

– Я поищу, – спокойно пообещал Егор.

Через полчаса красная «мазда» Егора свернула на Макаров, потом на Кодру. Подвез он ее под самый дом. Помог из машины выйти.

– Вот, – протянул ей несколько крупных купюр. – Считайте это полученной надбавкой и одновременно отпускными. Полежите дома недельку, Ясю покормите! Никакого Киева! А я к вам скоро заеду, проведаю!

Ира кивнула и осталась стоять у калитки, пока красная машина не растворилась в странной темноте этого зимнего вечера, неожиданно показавшегося ей сиреневым.

Уже открывая входную дверь, услышала плач Яси и четкий голос телевизионного диктора, сообщавшего грустные последние новости страны.

23

Киев. Улица Рейтарская. Квартира номер 10

На карнизе за окном комнаты громко ворковали два голубя. Вероника варила себе на кухне утренний кофе. А Семен мирно спал, накрывшись с головой одеялом, словно прятался от голубиного воркования.

Он еще спал, когда Вероника с чашечкой кофе зашла в комнату и присела на край кровати. Присаживаясь, она пролила кофе на свой махровый халат. Коричневое пятнышко было размером с двухкопеечную монетку. «Надо бы сразу замыть!» – подумала она, но осталась сидеть.

– Сеня! – обернулась она к спящему мужу.

Он что-то промычал в ответ из-под одеяла. Вероника отпила из чашечки.

– Сеня, просыпайся! Уже одиннадцать!

– Одиннадцать?! – переспросил сонным голосом муж.

Его рука прошлась вдоль недавно ушибленного бедра.

Семену казалось, что он всю ночь проворочался из-за этого ушиба.

Приподнялся на локте.

– Как спала? – спросил Веронику. – Я тебя не толкал ночью?

– Нет, не толкал, – Вероника пожала плечиками. – И спал как убитый!

Семен поднялся. Вышел в трусах в ванную комнату. Облился холодным душем. Прислушался к своему телу. Прислушиваясь, снова бросил взгляд на синяк на бедре. Синяк приобрел темно-перламутровую окраску.

Вытерся насухо полотенцем и, проходя мимо вешалки в коридоре, опустил взгляд на венок.

– Ника! Убери его куда-нибудь, а то я вчера вечером чуть заикой не стал!

– Это ты про венок?! Его сегодня Дарья Ивановна заберет. Обещала к двенадцати зайти!

Семен нашел на кухне пакет супермаркета, сунул туда веночек и повесил его на вешалку.

Надел спортивный костюм, и сразу вспомнил вчерашних «лыжников». Подумал, что и сам он такой же «лыжник». Потому что никаким спортом, кроме ношения «адидасовского» костюма, не занимается. А ведь ему надо держать форму!

«Летом поплаваем и в футбол поиграем», – мысленно успокоил он себя.

Съел на завтрак банан. Выпил зеленого чаю. Подумал: «А не позвать ли Веронику куда-нибудь прогуляться? Ведь воскресенье на улице!»

Только зашел в спальню, как зазвонил телефон. Вероника сняла трубку, и Семену сразу по выражению лица жены стало понятно, что разговор продлится не меньше четверти часа. Вернулся в кухню и услышал, как звонит его мобильный, оставленный вчера в кармане куртки. Звонил Володька.

– Слышишь, Сеня, давай на полчасика встретимся! – предложил он. – Я тут недалеко, в «МакСнэке».

– Сейчас подойду! – ответил на предложение Семен.

Набросил куртку. Заглянул в спальню. Помахал рукой, привлекая к себе внимание Вероники, увлеченной телефонным разговором.

– Через полчаса вернусь! – сказал он негромко.

Жена кивнула.

В кафе «МакСнэк» было пусто. Только одна девчушка сидела, разложив на столе свой лэптоп. Володька устроился за колонной у боковой прозрачной стенки. Поэтому Семен его сразу и не увидел.

Заказав себе фрэш из морковки, Семен уселся за столик напротив приятеля.

– Ну, рассказывай!

Володька выглядел уставшим. Лицо показалось Семену бледным, болезненным.

– Ну, ты мне и ночку устроил! – сказал он.

Семен непонимающе посмотрел на Володьку.

– Ты же просил за тобой ночью последить! – напомнил Володька шефу.

– Да, – кивнул Семен. – Просил. Я думал, что следующей ночью….

– Какая разница. Мне прошлой не спалось. Так что…

– Подожди, – Семен задумался. – А разве я этой ночью куда-то уходил?

Володька кивнул.

Семен вспомнил утро. Вспомнил относительную свежесть своего тела. Вспомнил мирную, добрую атмосферу и даже воркование голубей за окном. И Вероника никаких ему претензий не предъявляла, и венок в коридоре он только два раза видел – когда вернулся домой в половине двенадцатого и утром после душа.

– И куда же я ходил? – спросил Семен растерянно.

– В час двадцать ночи ты вышел из дому. Дошел до угла Стрелецкой и Ярославова Вала. Прогулялся вдоль «Рэддиссона». Потом вернулся к началу Франко и спустился вниз на Хмельницкого. Я тебе могу на карте весь маршрут нарисовать. Это не самое интересное!

– А что самое? – с опаской спросил Семен.

– Самое интересное, что тебя ждали. На углу Чеховского переулка и улицы Гончара. Красивая высокая блондинка в длинной шубе…

– Ты шутишь! – выдохнул изумленный Семен. – И что потом?