Ну что, все получили квиточки и сказали: «Ух ты, ё… мать, да в рот вам ноги». Это я еще более-менее цензурно. Наше ЖКХ – это как какая-то бездонная яма. Черная комната с черной кошкой. Почему? За что эти циферки? С какого рожна? Утром по телевизору председатель, чего-то пытаясь объяснить, «расчеты, нормативы», окончательно запутывает ведущих. Нет выхода вообще.
– Обращайтесь в суд.
На что? На кого? Как мне ДОКАЗАТЬ, что ремонт не выполнялся? Что считать ремонтом? То, что на крышу кинули толь, это ремонт? Или нет? Или да? В одном регионе асфальт положили прямо на траву, истратив при этом семь миллиардов, и по актам все прошло. Государство нам когда-то сказало: приватизируйте квартиры. Мы приватизировали, а оно нам: приватизировали? Вот теперь сами с ними и е…тесь.
Хорошо, если в доме четыре-шестнадцать квартир, а если квартир пятьдесят-сто-двести? Злость вызывает еще и то, что по общедомовому счетчику у всех цифры в квитанциях разные. Загляните в соседний почтовый ящик. Логика: тот, кто больше всех платит, тот и будет больше всех платить. (Согласно принятому постановлению депутатов.) Тот, кто не платит, может, в принципе, вообще не платить.
И вот сидят бабульки в сберкассах, с бумажками в руках: «Долги пришли за что-то, пересчитали там мне что-то». А потом в магазин, а из него с килограммом риса или вермишели и полбулки хлеба в СВОЕМ пакете пойдет домой, по улице одного из богатейших государств мира. На наш вопрос: «А кто виноват?» – следует их ответ: «А… его знает!» И наши покачивания головой, понимающие глаза и бормотание: «…вот все у нас так…»
А в это время пацаны, одуревшие от денег, «бентли» тюнингуют. Да недвижимоть скупают районами, они полагают, что их дети там будут счастливы. И тот, кто пытался по телевизору разобраться в тарифах, не знает, куда деньги в коробках девать. Ежедневно такая задача перед ним. Некогда работать. Каждый день что-то падает на счет – и наликом коробки денег.
А вечером нам будут рассказывать, что все только улучшается. (Кстати, за наши же деньги.) Что где-то чего-то запустили, что кто-то где-то побывал и теперь улучшится вообще. И врут они нам, поэтому с охраной везде и стекла в машинах со шторками. В Европе президенты, премьеры, короли да принцы на велосипедах по городам передвигаются, им не стыдно в глаза людям смотреть. Они делают все, что возможно.
Почему же нас так не любят? Не то что не любят, а, скорее, ненавидят. За что? И бред по телеку, и в магазинах плохое, и урезают, сокращают, обманывают. Мы же им вроде нигде не мешаем. Мы с ними вообще нигде не пересекаемся. Более того, когда они всему этому научились? Вроде бы в одних школах учились, в одни пионерлагеря ездили. Они нам регулярно какую-то статистику, что лучше стало, у нас самих же. Поднимите руку, кому за последние два-три года повысили зарплату? Кому? Не вижу рук. Смелее. Но при этом каждые полгода мы слышим о повышениях – «небольших, чуть-чуть, там буквально процентов пять-шесть, это по карману не ударит, существенно».
Наверное, уже никто не удивится, если завтра в почтовом ящике увидит счет за воздух (14 рублей), за проход к дому (чисто символически – 37 рублей), за то, что живет вообще на этой земле (буквально 21 рубль), за то, что у тебя дети (несчастные 8 рублей с ребенка), ну и вообще, так, просто (11 рублей, не спрашивайте, мы еще не придумали). А потом несущественный, небольшой такой налог – 0,1 копейки за вдох и 0,2 за выдох и загрязнение окружающей среды. Попросят, вежливо, установить счетчики, а кто нет, с того будут брать по максимуму, с большого объема легких, там тоже тариф разработают, тоже несущественный, минимальный. Постараются убедить, что со счетчиками вообще по карману не ударит. Для удобства одна контора наладит выпуск и их установку, ну и каждые два года поверка обязательна. За небольшую плату.
– Здравствуйте, Андрей, я был на вашем моноспектакле и хотел бы предложить сотрудничество.
Приезжаю в ресторан.
– Добрый день, Андрей. Будете пиццу, правда, я ее уже соусом залил? Попросить еще одну тарелку или из одной будем есть?
– Нет, спасибо.
– Может, вы меня помните, мы года три-четыре назад к вам подходили и просили помочь в рекламе нашей акции «Стань молодцом и дай нам двести рублей». Вы как-то тогда не очень.
– Да, я помню. Много в итоге собрали?
– Кое-что. Нас еще потом кое-куда вызывали, кое-что спрашивали… У меня есть новая тема. Шампунь.
– Какой шампунь?
– Элитный. Лечебный. Противовсегойный. Это уникальная технология. Секрет хранится на высоте восьми тысяч метров под уровнем моря.
– Вы от меня чего хотите?
– С нами уже работают такие известные люди, как Леша Сенцов, Ваня Мороз, Владик.
– А кто это?
– Вы что, не знаете Владика?
– Нет.
– Это мировые знаменитости. Итак, что вы для нас можете сделать?
– Простите, это ж вы мне хотели что-то предложить.
– Мы вам предлагаем получение наших очков.
– Вы мне предлагаете продавать ваш шампунь?
– Да, но нет. Нет, но да. Только в прошлом году мы заработали на территории области двадцать миллиардов фунтов. А один заработал двадцать пять миллиардов.
– А кто это?
– Эту информацию нельзя разглашать, но мы открыты. И это мы еще на рынок толком не заходили. Вообще все в шоке. Такие перспективы, такие доходы.
– Я здесь при чем?
– Мы решили вам помочь. Мы хотим, чтоб у вас был доход.
– Суть?
– Мы от вашего имени всем рассказываем и рекламируем этот шампунь, люди покупают, идут чеки, потом они превращаются в цифры, по окончании квартала они переводятся в буквы, буквы в иероглифы, они уже в проценты. По окончании года вы получаете киловатты с помощью пересчета в барометре. Все очень просто. Поражаюсь, как я до этого раньше сам не додумался?
– А если у людей будут проблемы из-за этого шампуня, который вы рекламируете от моего имени?
– Какие проблемы? Вы думаете, почему Шарон Стоун так выглядит в свои девяносто лет?
– Ваш шампунь?
– Конечно! Вы думаете, почему сохранились многие памятники старины? Потому что их ночью тайно поливают нашим шампунем. У нас же лично для вас уникальное предложение. Мы предлагаем получение двухсот кацупов с каждого пацуна. Сразу. Могу сказать, что даже Дэвид Бекхем получает сто пятьдесят кацупов. Это по секрету. Вы можете это все легко проверить, мы открытая компания, но это закрытая информация.
– Давайте, мы сделаем вот что. Я сейчас уйду. Вы переведете это все на русский разговорный язык и сформулируете предложение.
– Ну, в общем, понятно. То есть пиццу, стакан чая я покупал зря.
Так они и перескакивают с продаж чего-то на продажи чего-то. Хуже всего то, что молодые люди теряют самое драгоценное – время своей жизни. Молодое, продуктивное. Те самые двадцать – двадцать восемь лет, когда создается база для всего последующего. Не повторяйте.
Мужчина:
– Девушка, вы не поможете мне разобраться с этим аппаратом? Я вообще ничего не понимаю.
– Дайте пройти, посторонись, бабуля, вот платок, деда поднимите, вызовите «скорую», тут женщина рожает, и не надо в окнах висеть, воздуха им, видишь ли ты, не хватает. Здравствуйте, тут все очень просто. Пойдемте к другому аппарату, этот не работает. У этого купюроприемник сломался. У этого система слетела.
– А зачем тогда туда люди стоят?
– Это вы меня спрашиваете? У нас из тридцати терминалов работает только два, но как! Вставляйте вашу карточку.
– Какую карточку?
– У вас что, нет нашей карты?
– Нет.
– А как вы вообще живете?
– А зачем она мне?
– Чтобы за квартиру платить с нее.
– А я и так заплачу.
– Зря. Могли бы элементарно встать в ту очередь двести сорок пятым, очень просто спустя восемь часов получить карточку и так же, проще некуда, подойти к этому терминалу. Ну, нажимайте сюда, теперь сюда…
– Сюда?
– Нет, сюда.
– Ой, я, наверное, не туда…
– Ничего страшного, давайте заново, заодно научитесь. Не орите там сзади, ждите, видите, у него двадцать восемь квитанций, так что к этому терминалу очередь не занимать, идите к другому, единственному. И смотрите под ноги, аккуратнее, там все-таки люди лежат. Жмите сюда, ага, теперь сюда, все очень просто, сюда, а теперь вводите цифры.
– Какие?
– Которые у вас в квитанции.
– А если я ошибусь?
– Тогда будете как тот мужчина, сидит, плачет, двенадцать раз за квартиру заплатил «не туда». Поэтому внимательно.
– И что, деньги ему не вернут?
– Элементарно нет. Тут у нас все очень просто.
– Мне нужно за садик тысячу двести заплатить, а у меня пятитысячная купюра.
– Никаких проблем, три восемьсот вам упадут на мобильный.
– Так мне всю зарплату дали шестью купюрами по пять тысяч, мы чего есть будем целый месяц? Мой баланс на мобильном?
– Возьмите кредит.
– Какой кредит?
– Да любой, это просто. Маленькими купюрами, к примеру.
– Вы чего тут, все с ума посходили?
– У нас просто произошла реорганизация, оптимизация, автоматизация, и все для вашего же блага. Платить будете?
– Вы как чего-нибудь пореорганизируете… Идите вы…
– Ну, тогда удачи в аэропорту перед вылетом за границу. Так, чей ребенок? Я спрашиваю, чей ребенок? Здравствуйте, у вас есть дети? Нет? Держите, теперь будут. И не засыпать там на подоконниках. Наглый какой, один развалился на целом подоконнике. Кто тут еще не дышит? Эй! А кто платить будет? Так, кто передаст квитанцию родственникам?
Двое…
– Я вот чё думаю, то, что бензин на… опять скаканул, это ж ну… ну, не очень же. Опять цены на продукты и все такое сопутствующее полезут вверх. Опять приходишь в магазин, и как-то не позитивно на душе. Открыл лопатник, посмотрел на цены, и негативно как-то стало.
– Да это же здорово! Больше ходить будем, так сказать, пешком от геморроя. Легкие проветриваются, здоровья прибавится. Велосипеды из подвала достанем, смажем цепь солидолом, брючины закатаем, в детство окунемся. Спасибо надо сказать.
– Да пошел ты. Ты мне еще лошадь посоветуй купить.
– Почему бы и нет. И бричку к ней.
– Остряк. Я никак не догоню, у нас же бензин под ногами, оно же наше, всех. Как так-то?
– Ты опять не понимаешь. Сколько лет уже объясняю. Там же переработка, акцизы, доставка, налоги, соотношение цена – качество, переменный ветер, возрастные ограничения и сексуальный опыт. Это ж все учитывается при транспортировке до станции переработки, откуда на места с применением последних разработок в отрасли. По-другому никак. Теперь понял?
– Давай по-простому, на огурцах. Смотри, я выращиваю на своем огороде огурцы, для меня они стоят… да ничего они не стоят. Соседям я их продаю за сколько хочу. Одному подороже, другому, с усами, подешевле, потому что я с ним провожу свободное от безделья время. И как получается, что у них мои огурцы дешевле, чем у меня самого для моих же детей?
– А я не знаю, как у тебя так получается?
– Это у них так получается. Одни в золоте купаются и получают миллионные премии да бонусы по итогам работы за неделю. Другие высчитывают расход бензина своей машины и заправляются по три литра, думая, как бы не заглохнуть в степи. А оно же наше, нефть-то общая. Перекос тут очень сильный.
– Да ты по-другому на это посмотри. Если прям доход от продажи газа и нефти будет распределяться поровну и все будут богатые, это что получится? Все на «ламборджини»? У всех яхты, виллы? А для кого тогда будут собирать «киа» и «хюндай»? А кто будет в развалинах жить? Кто будет в супермаркеты ходить да тухлятину покупать? Или что, выкидывать прикажешь? Да ты вообще знаешь, что такое богатство?
– Нет. Но я бы хотел узнать.
О проекте
О подписке