От подобных поблажек Лида делалась более избалованной! Вскоре появилась новая компания, новая «любовь до гроба» и-и… последнее её пристрастило к запрещённым веществам. Начиналось, как обычно, – «Попробую разочек и всё!» – Сколько судеб погубило это ошибочное мнение, – «Со мной так не будет, я особенный (ая)!». И родственное тому понятие, – «В жизни надо попробовать всё», – тоже до добра не доводит. Не довело оно и Лиду, втянулась девочка в губительное дело. Денег, которых отец на карманные расходы выделял значительно (уж для подростка – точно!), стало не хватать для возрастающих потребностей организма к отраве… потому Вострикова не придумала ничего лучше, чем заняться распространением «медленной смерти». Поставщики яда, как нередко случается, в один прекрасный день слили курьера. При аресте у Лиды нашли значительное количество запрещённых веществ и… дальше понятно.

Почему родители до последнего не замечали отвратительной привычки дочери? Психология! Порой мы не видим того, что нам неприятно, сами создаём для себя идеал в другом человеке, пускай и настолько близком, наслаждаемся им, «идеалом», и даже если кто-то прямо скажет, постарается открыть глаза на правду – не поверим! Аналогичное вышло с Востриковыми.

Перед судом отец изменился до неузнаваемости, про маму и говорить нечего! Самое больное для Лиды – батя её проклял! Впервые долго и обидно кричал на Эфку, говорил, – «Всё для тебя, всё! Одно табу было у меня, ты знала о нём – никаких дурманов, ни-ка-ких! Ты же знаешь моё отношение к ним из-за брата! Я ведь говорил? Сто раз говорил: не дай бог, поймаю тебя на этом – убью?! Говорил! Греха на душу, конечно, не возьму, но ты мне больше не дочь! Моя любимая дочурка умерла, а убила её – ты! Чуждая мне девица – убила мою дочь, когда впервые ввела в себя эту отраву!» – слово батя держал долго. Да, они приезжали с мамой на свидание в зону к Лидии… лучше бы сидели дома! Холодная встреча, словно с чужими людьми, нет, даже не с чужими, незнакомцы тебе безразличны, а скорее – с врагами. Обижалась ли осуждённая на отца за сказанное, за сделанное им? Конечно! Хотя на подсознательном уровне понимала – он прав.

По истечении срока заключения отношения Лиды с родителями вроде чуть наладились, правда, жила Вострикова у дедушки с бабушкой, не тех, что в деревни, у родителей мамы, в Нововоронеже. Собственно, потому Эфка и направила заявку на поступление в экспериментальное училище, батя сказал, – «Закончишь его, реабилитируешься, и если больше ни капли отравы в твоей жизни, прощу!» – Каких бы обид в прошлом на родителей ни имелось, Лида мечтала наладить с ними отношения, вернуть всё как было, пускай и понимала, что при самом лучшем раскладе, «как раньше», уже не вернуть.

– М-да! – выдохнул Старохватов, когда Вострикова окончила рассказ, – не знаю, чего и сказать.

Богдан уловил в покрасневших, влажных глазах Лиды надежду, надежду на то, что он несколько утешит её, приободрит, нечто ёкнуло в чёрствой душе воина, сжалился. Капитан не сразу решил: как именно «оптимизировать» девушку? Предпочёл зайти издалека:

– Отца твоего понять можно. У меня самого дочь, ей девять лет скоро, в декабре, я и мысли допустить боюсь, что она к чему-то такому прикоснётся. Не знаю, как бы я себя повёл на месте твоего бати, если честно, и представлять не хочу. Наверняка он скучает по тебе, любит и верит в исправление, как и ты, хочет вернуть былое – уверяю. Дети растут, ничего с этим не поделать. Сам такой, знаешь, мечтаю порой, чтоб дочка рядом всегда была, дома ждала, загадываю под «падающую звезду»: вырастит моя Алиска, перестанет от матери зависеть, переедет либо прямо ко мне, либо поближе, часто станет навещать, делиться мыслями, вместе планы строить примемся и так далее. Мечтать не вредно! Я ж понимаю, вырастит она, учёба пойдёт, друзья и подруги, потом работа, семья, дай бог, чтоб с хорошим, дельным мужиком! Я б тогда с внуками нянчился, подобно твоим дедушке с бабушкой из деревни. Твой батя, того же хочет, поверь. Так что, стисни зубы и исправляйся! Отца увидишь, подвинь гордость, извинись перед ним, заверь, что всё исправишь, время есть.

– Когда я его ещё увижу! – грустно хмыкнула Эфка.

– Седьмого сентября.

– В смысле?! – Удивилась Лида.

– В прямом! Заявку заранее подают на посещение, вот, седьмого сентября у нас, точнее, у вас – присяга. Твои родители заявили, что желают прибыть, мы им пропуски выпишем.

– Правда?!

– Конечно, таким не шутят.

– Ура! – резко поднялось настроение у Востриковой, – надо подготовиться, стать лучше, чтоб с иголочки… нам же разрешат форму подшить?

– Не разрешат – обяжут! Кстати, раз тему завели… я тебя планирую каптёром сделать, соответственно, звание ефрейтора присвоить, знаю, оно в народе «непочётное» – это глупости, особенно если учить историю! Станешь Азаровой помогать, плюсы в должности тоже имеются, уж поверь: каптёрка в твоём распоряжении, на кое-чего я глаза прикрою, чаи сможешь гонять чаще, при правильном ведении дел и уважение среди своих заработаешь, да и среди наших. Заодно большой плюс к отношению родителей, звания-то присваивать будут аккурат седьмого числа, хоть это и странно, в день присяги сразу повышения раздавать присягнувшим, тем не менее оно так. Родители увидят – их дочери доверяют здесь, повышают, тогда больше поверят в твоё исправление.

– Спасибо! Конечно, я согласна!

– Только не говори не кому пока о «ефрейторе», договорились?

– Обещаю – не скажу! Можно ещё пирожок взять?

– Конечно, ешь и иди. Наши вернулись уже, скоро тебя с нарядом поведу в столовую, завтракать. Аппетит не перебьёшь?

– Никак нет!

Старохватов вывел трёх курсанток из корпуса, построил их за собой в колонну по ранжиру, и, приказав, – «Походным шагом, за мной!» – не спеша, повёл в столовую. Ротный несколько раз останавливался по дороге, разговаривал со знакомыми офицерами, чем радовал подопечных – тем надоело сидеть взаперти, а здесь прогулка! Погода отличная, последние дни лета, девочки наслаждались красотами «заповедника», глубоко вдыхали степной воздух, щурились на солнышко.

Перед «финишем», навстречу Богдану вышел командир (начальник) училища.

– Смирно! – крикнул капитан.

– Вольно, вольно! – улыбнувшись, махнул снятой фуражкой Березин, – ить, пройти спокойно не дадут по территории, одно мне почести отдают.

– Статус обязывает! – поздоровался за руку с генералом Старохватов.

– Я, кстати, к тебе шёл, а ты, вижу, наряд в столовую ведёшь? Наслышан о твоей бурной деятельности: Валеев доложил, нахваливал тебя сегодня! В пример остальным ротным ставит, говорит: «Учитесь у Старохватова, с ходу за дело берётся!» Вот я и надумал посмотреть, чего у вас там в расположении. Семён Сергеевич, так сказать, раздразнил. Ладно, в другой раз загляну, ить, дел полно. Ты после ужина зайди ко мне, есть разговор.

– Слушаюсь! Но ведь сегодня в четыре и так совещание у вас, вы же приказали явиться.

– Ох, точно… ить, там людей много будет, помимо нас, а я хочу наедине поговорить.

– Принял.

В столовой помимо персонала и начальника пожарной охраны, больше никого не оказалось. Богдан определил подопечных за один из столиков, отведённых под его первую роту, и направился к добродушной поварихе по имени Люся, друзья зовут её – Люсьен. Это полная, добродушная женщина лет сорока, она всегда улыбалась либо смеялась; увидев Богдана, искренне обрадовалась:

– Какие люди, ещё с охраной! Чего вас мало так? Ой, а худенькие девоньки у тебя какие, ай-яй… сейчас, тётя Люся вас накормит, сверху добавки положит! Осталось много еды.

– Наряд мой! – Улыбнулся в ответ Старохватов и, приблизившись к повару, о чём-то с той пошептался. Взяв поднос с пищей для себя, присоединился к подполковнику Сидорову за офицерский стол.

Курсантки, принимаясь за пищу, подумали, – «Наряд – это не наказание, а красота! Существуешь отдельно от других, Белкова не тревожит, в столовую отдельно водят, дают добавку, в спину никто не гонит, можно спокойно покушать! Хоть специально делай больше нарушений, дабы в наряды влетать», – конечно, девочки не догадывались – они ошибаются! Это поначалу Старохватов их бережёт, плавно вводит в армейские реалии, а потом… возьмётся за настоящее воспитание.

После столовой ротный собрался вести наряд (и Эфку) прямиком в расположение, но Скворцова, к слову, самая высокая девушка из первой роты, напомнила командиру, поняв, что останавливаться у «зелёного ларька» тот не намерен:

– Товарищ капитан! А наш «законный» перекур?

– Ой, – резко остановился Богдан, – забыл! Ладно, перекурите, и да, после слов: «Товарищ капитан», ты забыла добавить – «Разрешите обратиться?»

– Виновата…

– Травитесь, чего ждёте?

– Нам нечего, – стыдливо произнесла Вострикова и опустила глаза к асфальту.

– Что ж вы такие проблематичные?

Из столовой вышел начальник пожарной охраны, Старохватов окликнул его, Сидоров подошёл.

– Огонь в курилке распустили? – Усмехнулся подполковник внутренней службы, – зовёшь гасить?

Сидоров Анатолий Сергеевич – это среднего роста мужчина, лет 35 – ти, хотя его возраст достаточно сложно определить навскидку: с одной стороны, – телосложения он спортивного (без трудовой мозоли в виде пуза); с другой, – волосы с обильной, едва ли не старческой проседью, насмотрелся ужасов на службе, видать, оттого и начал рано сидеть. Лицо Толика смуглое, левая щека имеет небольшой ожог, да и морщины имеются, но в глаза это не бросается, не портит подполковника – всё «колоритно»; взгляд и улыбка – добрые, отзывчивые, сам он общителен, умеет рассказывать и слушать: с подобными людьми, даже человек не любящий рыбалку, согласиться пойти забросить удочки в выходной день, за компанию.

– Нет! Сигарет хотел одолжить, – наделано засмущался капитан, после обратился к подчинённым, – сколько из вас лёгкие садят?

– Все трое! – хором соврали курсантки, ведь Ануйка ЗОЖ.

– Кошмар! – беззлобно выругался Старохватов, – начнём скоро бросать. Ну, дашь три штуки? Буду должен.

– Я бросил давно! – Серьёзно ответил Сидоров, доставая при этом из правого, нагрудного кармана пачку.

– Носишь тогда зачем? Силу воли тренировать? – Усмехнулся Богдан.

– Нет! Боец из батальона охраны курил, прикинь, прямо у бочек с горючим… тут я мимо проходил, дал нагоняй, пачку изъял. Да забирай всю!

– Чужого не надо! – Богдан вытащил три штуки и, протянув их Востриковой, вернул пачку товарищу. Он знал: Анатолий соврал! Подполковник действительно давно бросает курить, только результат у него с переменным успехом: случаются рецидивы, почему-то пожарный очень этого стыдится и скрывает от окружающих.