– Ничего особенного я не задумал, мистер Бар. А поговорить хочу с Вами вот об этом! – театрально произнёс Ганлоу, доставая из папки заготовленный Агапотти чек на миллион кредитов и кладя его прямо перед мэром на стол, – Занесите нам, пожалуйста, Саманта, два кофе со сливками, – обращаясь по интеркому к секретарю, произнёс Ганлоу, – нас с мэром ждёт долгая, увлекательная, и, я надеюсь, очень содержательная беседа, не так ли мистер Бар?

Испуганное лицо мэра выражало озлоблённость, раздражительность и растерянность одновременно. Хитрые глазки хищно забегали, не зная, как реагировать на странные слова собеседника. Господин мэр явно не привык к такому оскорбительному тону и поучительному обращению со стороны какого-то там помощника Джорджа Агапотти, хотя во многом, конечно, он и был прав. Но говорить это в глаза? Такое было не принято в Высшем обществе богатых, влиятельных и респектабельных людей Великой Америки. В кулуарах, пожалуйста, говорите всё что угодно и о ком угодно, но так в лицо, так просто, это было верхом неприличия и бескультурья, достойного только челяди и беспардонных маргиналов. Так рассуждал Оскар Бар, удивлённо разглядывая наглого и, возможно, опасного оппонента. А может быть, мистер Агапотти, наделил его такими большими и широкими полномочиями, потому что знает что-то такое, о чём ему не стоило бы знать? Например, о том, как он присвоил себе все деньги, которые Джордж Агапотти отдал на подкуп судей по делу о завышенных тарифах на электроэнергию с Стонфилде. Но Оскар Бар сделал всё правильно. Он закрыл глаза на произвол главного судьи по делу изнасилования малолетней девушки его же племянником с пьяными дружками, а он за это оставил все деньги Джорджа Агапотти у себя. Так принято в этом мире, в Великой Америке. Но дело-то всё равно решено в пользу Джорджа. А может быть нет? Может быть, всплыли какие-то новые обстоятельства дела, и хищные адвокаты подали апелляцию, а недовольные и не совсем подмазанные деньгами судьи их поддержали? Сумбур мыслей и оплошностей не позволял мэру сосредоточиться и принять единственно правильное решение, то ли рассердится на оппонента, то ли позволить себе выслушать его.

Андерс внимательно и спокойно смотрел на душевные переживания и колебания градоначальника, позволяя Саманте занести вкусный и ароматный кофе, а Оскару Бару довести себя до исступления напрасными и бесполезными волнениями.

– Хорошо, уговорили! Я внимательно слушаю Вас, – недовольно поморщился мэр, пригубив ароматный кофе.

– Спасибо, многоуважаемый господин Бар, что уделяете внимание, – вежливо поблагодарил коллегу Ганлоу, – поверьте, мы оба выиграем от нашей сегодняшней беседы, а Вы особенно. Я ничего не имею против Ваших деловых договорённостей с уважаемым господином Агапотти на счёт бизнеса. Но я хочу задать Вам один простой вопрос. Зачем Вам столько много денег, которые Вы получаете от сомнительной деятельности, направленной не на улучшение жизни наших сограждан Стонфилда, как Вы обещали на выборах, а, наоборот, на ухудшение её условий и удорожание в угоду планам Агапотти.

Андерс внимательно следил за тем, как изменяется лицо мэра, отображая бурю противоречивых эмоций, терзающих его беспокойный разум и душу. Гримаса ярости сменялась полным недоумением. Дежурная улыбка таяла за полным негодованием, а напыщенное самодовольство бесследно улетучилось, оставив перед оппонентом обычное несчастное загнанное в угол существо, требующее помощи и поддержки со стороны. И Андерс готов был оказать эту моральную поддержку, если, конечно, мэр, готов был её принять. Оскар Бар сидел теперь перед Ганлоу словно обнажённый, не зная, как себя вести и что предпринимать. Поэтому Андерс первым проявил инициативу в продолжение своей мысли.

– Господин мэр, чтобы облегчить наше взаимопонимание, позвольте мне задать вопрос немного другого характера, – интригующе начал Ганлоу, захватывая полное внимание собеседника, – у Вас в семье, часом, никто не болен каким-либо серьёзным недугом?

– Что? Откуда Вы знаете? – недоумённо смотрели на оппонента усталые глаза Бара, неожиданно переполнившиеся слезами искренности и боли, – Я же засекретил эту информацию полностью. Даже вездесущие папарацци ничего не смогли об этом пронюхать и узнать. Но откуда знаете Вы? Ах, да, я же совсем забыл о влиянии и связях Вашего босса. Наверное, Джордж Агапотти, выложил не мало кредитов, дабы располагать этой секретной информацией, чтобы, в случае чего, побольнее ударить меня в самое уязвимое место. Ведь я прав? Что там у Вас, мистер Ганлоу? Очередной компромат на меня? Агапотти хочет взамен какую-то очередную услугу от мэрии? Давай те же не тяните, выкладывайте всё напрямую и начистоту, – болезненно вырвались изнеможённые слова отчаявшегося человека.

– Нет, уважаемый мистер Бар, мой босс ничего не знает о секретной информации по поводу болезни Ваших близких и родственников, – шокировал Андерс очередным заявлением своего слушателя, – и, поверьте, ему уж точно ничего не нужно от Вас сверх того, что Вы уже делаете для компании «Мантек Инкорпорейтед». Он меня попросил сегодня утром просто передать Вам очередную нашу благодарность в виде чека на миллион кредитов. Вот и всё, что я должен был сегодня для Вас сделать.

– Но, позвольте, мистер Ганлоу? Какого чёрта тогда Вы начинаете лезть в мою семью с моими болезнями? Ведь это мои личные проблемы? И Вы не имеете ни малейшего отношения ни к ним, ни к моим родственникам, – Оскар Бар недовольно морщился, словно от невидимой боли, окутывающей его сущность.

– Чтобы помочь Вам, мистер Бар. Просто, чтобы помочь! – открыто и непринуждённо отвечал Андерс, наблюдая за растерянностью на лице мэра.

– Да, я сволочь, я дрянь, я ничтожество, что беру эти деньги у мистера Агапотти, покрывая его грязные делишки, – беспомощно откинулся на спинку кресла Бар, нервно расстегивая удушающий галстук и залпом опусташая стакан воды, – я неправ, что краду миллионы денег у моих добрых налогоплательщиков, у их детей и их светлого будущего. Но, если я этого не сделаю, то это сделают другие, такие же нечистоплотные чиновники, как и я. К моему сожалению, так работает система. А я лишь простой винтик этой огромной машины. Гнилая система, я согласен, но другой я пока не знаю.

– А я знаю, господин мэр, как работает другая система, – твёрдо и убедительно говорил Ганлоу, – все люди Союза Созидающих Рас приняли концепцию на всестороннее развитие промышленности и экономики на благо каждого гражданина сообщества. И это требует ответственного отношения всех людей к своим поступкам, словам и мыслям. Мало того, я видел, мистер Бар, какого великого уровня достигает общество, проповедующее эти великие истины. Почему Россия и её союзники находят в себе силы и возможности провозглашения и воплощения данного принципа развития общества, и почему Великая Америка всячески тормозит присоединение к этим гуманистическим истинам и законам?

– Мистер Ганлоу, Вы задаёте правильные, но слишком серьёзные вопросы, на которые, к сожалению, я не могу Вам дать ответ, – беспомощно пожимал плечами мэр Стонфилда, – я Вам уже сказал, что так работает американская система правления, и я не могу в одиночку побороть её.

– Я не призываю Вас бороться с порочной системой, мистер Бар, я лишь прошу Вас самого начинать вести честный и праведный образ жизни без взяток, без откатов, без обмана и лжи, – говорил Андерс, пристально глядя в глаза собеседника, – разве это не в Ваших силах управлять своими действиями и мыслями. Великая истина жизни говорит, хочешь изменить Мир к лучшему, начни с себя.

– Так то оно так, мистер Ганлоу, – проникновенно заговорил Оскар Бар, отбросив внешний лоск и былую напыщенность светского респектабельного человека из высшего общества, – но как я Вам уже говорил, мой родной сын очень серьёзно болен и я просто вынужден тратить много кредитов на поддержание в нём жизни. Я бы всё отдал за то, чтобы мой сын был вновь здоров и весел, как все нормальные дети.

– Вот, мистер Бар, наконец-то, мы с Вами и добрались до истины, – загадочно прошептал Андерс, почти вплотную приближаясь к уху собеседника.

– К какой истине мы добрались? – так же шёпотом вопрошал мэр, полностью сбытый с толку и озадаченный необычными словами Ганлоу.

– Во-первых, что не в деньгах счастье, а, во-вторых, к очень простой божественной истине: «Если что-то хочешь получить от Вселенной, отдай», – очень спокойно и возвышенно произнёс Андерс Ганлоу, – это короткая и ёмкая фраза подразумевает под собой то, что люди должны помогать друг другу и любить друг друга. Если каждый человек на Земле поделится со своим ближним, поможет бедным и нуждающимся, больным и страждущим, то от этого выиграет каждый, поскольку отдающему с любовью Вселенная воздаёт всё всегда с торицей. Причём воздаёт именно то, что нужно человеку в данный момент. А Вам, господин мэр, сейчас, как никогда, необходимо здоровье для Вашего любимого сына.

– Что Вы хотите этим сказать, мистер Ганлоу? – выгнулись удивлённо брови у Оскара Бара.

– Я хочу довести до Вашего сведения, многоуважаемый господин мэр, что своими взятками и откатами Вы на протяжении десятилетий действовали против Воли Всевышнего, а также нравственных и духовных законов Вселенной. Вам ни разу не приходило в голову то, что, если бы Вы просто и честно выполняли свои должностные, служебные и человеческие обязанности, как руководителя города во благо всех граждан нашего города, а не только на свой личны карман, то и болезни Вашего любимого ребёнка не было бы вообще.

– Не понял Вас, мистер Ганлоу, – нахмурился мэр, серьёзно что-то обдумывая, – если я Вас правильно понял, то Вы думаете, что если бы я не брал взяток у политиков и бизнесменов, то мой сын был бы полностью и абсолютно здоров.

– Я не думаю, господин Бар, я знаю это! – твёрдо произнёс Андерс, не сводя взгляда с мэра.

– Откуда, мистер Ганлоу, Вы можете быть так уверены в своей правоте, – пристально смотрел Оскар в глаза собеседника.

– Просто знаю законы Вселенной и принципы их работы.

– И какие же это законы? – искренне изумился мер.

– Мистер Бар, Вы меня удивляете, – загадочно улыбнулся Ганлоу, – эти законы знают все без исключения с самого детства. «Не убий, не укради, не возжелай жены ближнего твоего» и так далее по Библии.

– Вы что решили мне прочитать бесплатную проповедь на досуге, так я и так хожу в церковь каждое воскресенье и жертвую большие суммы церковной общине, – нервно заёрзал в кресле мэр.

– Ходить в церковь, жертвовать пастве, а в жизни грешить против самих же людей, которым ты жертвуешь? Не похоже ли это на обман, когда одной рукой даёшь ближнему своему, а другой отбираешь у него же, но в десятки раз больше? Так, где же здесь пожертвование, господин мер, и кто здесь жертва на самом деле? – пристально посмотрел Андерс в глаза собеседника, видя как он медленно изменяется в лице, – О чём Вы думаете, когда действуете подобным образом, господин Бар, о чём Вы мыслите? Ведь наши мысли порождают поступки, и поэтому качество мыслей влияет на качество наших поступков. Великий китайский мудрец Конфуций о значении мысли говорит следующее: истинное знание учит людей высшему добру, обновлению людей и пребыванию в этом состоянии. Чтобы обладать высшим благом, нужно, чтобы было благоустройство во всём народе. Для того, чтобы было благоустройство во всём народе, нужно, чтобы было благоустройство в каждой семье. Для того, чтобы было благоустройство в семье, нужно, чтобы было благоустройство в самом себе. Для того, чтобы было благоустройство в самом себе, нужно, чтобы Ваше сердце было исправлено. Для того, чтобы сердце было исправлено, нужны ясные и правдивые мысли. А разве Ваши мысли и поступки, господин Бар, способствуют увеличению благосостояния в человеке, семье и народе?

– Мне трудно постичь Вашу логику, мистер Ганлоу, – недоумевал мэр, удивлённо глядя на Андерса.

– Тогда скажу Вам очень просто и доступно, уважаемый Оскар. Перестаньте грабить своих граждан, и Ваш сын выздоровеет от тяжёлого недуга, – ошарашил Андерс собеседника неожиданным откровением.

– Сразу выздоровеет? – недоверчиво поинтересовался мэр.

– Ну, возможно, не сразу, мистер Бар. Ведь всё зависит от того, сколько зла и горя вы причинили своими взятками и поборами людям. Ведь закон Кармы, который гласит «что посеешь, то и пожнёшь» пока ещё никто не отменял. Возможно, именно поэтому Вы и пожинаете болезнь своего любимого сына, ведь только так божественное проведение может заставить Вас ступить на путь истинный, разве не так? Подумайте об этом на досуге! – уверенно декларировал Андерс Ганлоу прописные эзотерические истины многоуважаемому мэру.

– И что обязательно вылечится мой сын, если я прекращу заниматься непристойными делами и начну жить праведно? – интересовался Оскар Бар, внимательно глядя Андерсу прямо в глаза.

– Даже в этом не сомневайтесь, Ваш сын обязательно вылечится, – гарантированно произнёс Ганлоу, – вопрос для Вас заключается только в том, как быстро он встанет на ноги, ведь для этого Вам необходимо будет искупить все Ваши кармические грехи, которые Вы создали своим бестолковым и пагубным образом жизни.

– Ну и как долго я буду искупать свои прегрешения? – уныло поинтересовался мэр Стонфилда.

– Это уже зависит от многих условий и факторов, уважаемый мистер Бар, – откровенно и серьёзно звучали слова Ганлоу, – в первую очередь от Ваших искренних намерений и желаний поступать по справедливости. Ведь от божественного провидения ничего нельзя скрыть, ни мыслей, ни желаний, ни, тем более, Ваших действий, направленных либо во благо людям, либо во зло.

– Не знаю, мистер Ганлоу, насколько Вы правы в своих рекомендациях и рассуждениях, – сомнительно рассуждал Оскар Бар, – но что-то мне подсказывает, что Вашими устами глаголет истина. И я намерен прислушаться к Вашим словам.

С этими словами мэр Стонфилда поднялся с кресла, крепко пожал Андерсу Ганлоу руку, и поблагодарив за вкусный кофе, быстро покинул кабинет заместителя генерального директора компании «Мантек Инкорпорейтед». И лишь, когда за Оскаром Баром закрылась дверь, Ганлоу обратил внимание, что чек на миллион кредитов, предназначенный для мэра Стонфилда, так и остался лежать нетронутым на столе. Андерс довольно откинулся в своём кресле, ощущая, как нега и благодать разливаются по всему организму. Сегодня он сделал небольшой, но очень важный и ответственный шаг, приложив неистовые усилия, чтобы направить заблудшего человека на путь истинный. Ведь именно ради этого он вернулся на Землю, чтобы проповедовать, продвигать и воплощать в жизнь нравственные и экономические достижения, которые он видел на Трило, Этоне и в Третьем Мире.