Михаил повиновался, слушая, как валится в пыль его ружье. Арбалетный выстрел, короткий вскрик Владимира, направленный в лицо ствол – бред какой-то… И все же было в предавших контрабандистах что-то такое, что заставляло уважать даже под дулом. Что-то, чего Миха сколько в себе искал, найти не мог. И даже в Володьке… Что-то звериное, властное. Связался с псами, готовься к укусам, как говорил отец. Были конечно руки, которыми можно любого из этих порвать на половинки, было искусство, которому дед еще обучал, чтоб медведей пещерных с одной палкой валить, да и нож все еще оттягивал пояс, но… Был Володька в доме, были несколько бандитских стволов и главное – они не боялись. Ничего. Совершенно. А это означало, что даже убив Юрика, он бы ничего не добился.

Зуб, забросив за спину арбалет Владимира и перезарядив свой, покидать дом не торопился. Тщательно, с большим знанием дела он перевернул все вещи напарников, вскрыл пакеты, сумки и бурдюки, откинул лежаки и только после этого повернулся к Владимиру, все так и сидевшему у окна.

– Где? – коротко спросил он, заставляя рейнджера оторвать взгляд от арбалета – не походного, с каким он уже пять лет гоняет, а настоящего, боевого, с педалями и тремя режимами натяга при стрельбе. В него дали с самого слабого, а то могло и ногу оторвать…

– Засунь свой нос себе в зад и глубоко-глубоко вдохни, гнида…

Миха, отконвоированный к машине, услышал, как в доме кого-то пинают. Юрик обернулся, хмуря брови, и повелительно махнул лысому.

– Слышь, Толчок, глянь-ка пойди. Не дай Бог этот урод его пришибет… рановато, – добавил он, поворачиваясь к кузнецу. Подмигнул, – да, Мих? Небось, не ожидал?

Лысый мигом исчез. Водитель, затянутый в черное, наконец заглушил мотор, достал из-за ремней кожаного шлема сигарету и неторопливо закурил. Юрик прислонил ружье к колесу и вплотную подошел к подземнику, натурально нависая над ним. Протянул руку, вынул нож кузнеца, осмотрел, понимающе поцокав языком, и спокойно вложил обратно. Облокотился на машину.

– Ну, гномик, и где товар?

Миха отодвинулся, готовый в любую секунду запустить руку за отворот куртки, и так же спокойно взглянул на Юрика.

– Сначала покажи деньги и прикажи своим людям отпустить моего напарника… Не по-русски это ты поступил, Юрик… Как бы потом не пожалеть.

Контрабандист улыбнулся. Одними губами, тонкими и бескровными.

– Мы с тобой, кузнец, больше не работаем, ясно? Наверное, да… А если ты еще не до конца понял ситуацию в меру своего тугодумия и недальновидности, то я могу приказать сейчас вздернуть твоего дружка на колодезном лебеде. После чего ты все равно отдашь мне мое.

Говорили, как старые товарищи. Спокойно, без надрыва. Словно не обезоружил только что один второго, и не избивали в соседнем доме рейнджера. Просто поболтать приехали.

– А если пикнешь потом в этих местах об этом, то я и тебя вздерну, Миш, – добавил Юрик и обернулся к водиле. – Слышь, Серега, дай чипироску, а ты открывай суму…

В этот момент Миха быстро отступил на шаг и достал из-за пазухи гранату. А еще через мгновение, когда Юрик поворачивался обратно, Зуб и Толчок вышвырнули из высокой травы на площадь избитого, окровавленного и потерявшего сознание рейнджера. На какую-то секунду, но лицо Юрика перекосилось, как только его взгляд упал на зажатый в широченной ладони овал гранаты. Потом в глаза вернулся холод, он спокойно зажал сигарету в зубах и посмотрел на Владимира. За прошедшую секунду рейнджера поставили на колени, а к его голове был прижат гарпун.

– Огонь есть? – спросил Юрик.

– Прикажи отпустить его! – Миха старался подражать бандиту в спокойствии, но понимал, что голос все равно дрожит.

– Чего? – вроде как не расслышал Юрик. Вынул из губ сигарету, отложил на край машины и легко подхватил ружье, взводя курок. – Его отпустить?

А затем он мотнул головой в сторону и стремительно прицелился в раненого, разворачиваясь на месте. Толчок и Зуб шарахнулись в стороны, рот кузнеца открылся в так и не вылетевшем крике, а Юрик выстрелил. Даже не посмотрев, как валится в пыль тело рейнджера с пробитой головой, контрабандист повернулся обратно к кузнецу.

– Ты это имел в виду? – переломил ружье, выдергивая гильзу.

Это сон, наверное, подумал Миха. Вот сейчас проснусь у себя в комнатах, умоюсь, и в кузню, а там ребята подтянутся, новую решетку для шахт делать начнем… Просто страшный сон, в котором так вот быстро и совершенно недраматично убили одного из друзей. Но сон не уходил. Он стоял напротив, высокий и злой, и прикуривал от протянутой водителем спички.

Миха бросил короткий взгляд на Толчка с Зубом, которые уже присели над убитым напарником, прикинул расстояние до ближайших кустов и большим пальцем выбил чеку.

Сигарета, выроненная изо рта Юрика, медленно переворачиваясь, упала в желтую пыль.

Со всех своих коротких ног Миха ринулся бежать, вот-вот ожидая взрыва. Метнулись от машины водитель и Юрик, Толчок неожиданно поднял голову, упустив из рук нож Владимира, тотчас же подхваченный Зубом, а граната зазвенела по сиденьям и провалилась на дно салона.

Шаг, другой, третий. Отсчет секунд, сжатые зубы и ожидание ударной волны в спину, да приближающиеся кусты. А потом оглушительный выстрел – просто предупредительный в землю у ног, и снова тишина, хозяйничающая над заброшенной деревней. Миха отшатнулся и упал, взметнув облако пыли, замер, все еще ожидая, что вот сейчас рванет… Повернулся и сел, отряхивая лицо.

Водитель стоял рядом с багги, сокрушенно качая головой и вертя в руках неразорвавшуюся гранату. Юрик перезаряжал ружье, а к кузнецу неторопливо направлялся Зуб. Вот тебе и дедушкино наследство… Контрабандист подошел, за рукав куртки рывком поднимая на ноги, и замахнулся.

– Погодь, Зубастый, – Юрик вернулся к машине, принимая из рук водителя гранату, – не со зла он…

Подгоняемый чувствительными толчками Зуба, Миха подошел обратно к багги.

– Ну, Михаил, – высокий отложил гранату, – чем еще порадуешь?

Над ухом щелкнул раскрывающийся нож и Миха почувствовал, как ослабевает ремень Володькиной сумки. Дернулся, спохватившись, но тут же получил предупредительный тычок арбалетом в спину и опустил руку. Зуб перебросил сумку командиру. Из дома, волоча скатанные в единый тюк спальные мешки и сумки, появился лысый.

– Тут патронов немного и аптечка неплохая, – отрапортовал он, валя добычу в пыль у колес. Юрик кивнул, не отрывая взгляда от потертой сумки, и осторожно расстегнул замок.

– Я надеюсь, обойдемся без фокусов, кузнец?

Михаил не ответил. Стоял, опустив глаза, и старался не обращать внимания на упершийся в шею наконечник арбалетной стрелы. Юрик присвистнул, быстренько перевернув небогатое содержимое сумки, и отбросил ее в машину, оставив в руке черный прямоугольный футляр. Толщина в три пальца, углы скруглены, потертый такой, с остатками странных надписей – Юрик восторженно посмотрел на подземника и улыбнулся.

– Откуда?

– С юга, – неохотно ответил Миха, все еще не поднимая глаз.

– Кузбасс, Алтай?

– А ты у рейнджера моего спроси, – чуть более громко сказал подземник, мотнув головой в сторону убитого Владимира, – он принес…

– Ты мне поогрызайся, шавка, – Юрик снова надвинулся вплотную, – больше скажешь – дольше проживешь, Мишка! Это из шахт?

– Насколько я знаю, да…

– Ну, дела! – Юрик приподнял футляр в руке, давая своим людям рассмотреть матовую пластиковую крышку, – вы понимаете, ребята, сколько это будет стоить в Энске? – ребята не ответили и только Толчок неожиданно загоготал. Юрик снова вернул внимание к пленному. – Что еще знаешь?!

– Мало, – честно сознался Миха, разглядывая кожаную куртку контрабандиста. Цепи, нашивки, значки и зубы животных, а сама кожа – настоящая броня, – говорил, принести непросто было. Земли там недобрые, уходил быстро…

– Отродьев видел?

– Видел. Много. Почитай, прямо оттуда и принес.

– А он не Светится? – неожиданно подал голос водитель, озираясь со своего места.

– А хоть бы и Светился, – Юрик всмотрелся в надписи, но ничего понять не смог, – или ты, Серега за такую кучу денег немного поболеть откажешься? – тот неопределенно хмыкнул, но возражать не стал. – Да пусть это хоть самими отродьями и сделано… Денег сейчас такие вещи в Городе стоят…

На лице контрабандиста появилось мечтательное выражение.

– Слушай, Юрик, – неожиданно подался вперед Миха, – а сколько ты действительно за эту штуку заплатить готов был? – высокий посмотрел на подземника, опять растянул мертвые губы в ухмылке.

– Ты что, серьезно подумал, что у меня столько денег есть, карлик? Ну ты шутканул… Не собирался я ее у тебя покупать, – бережно положив футляр обратно в сумку, Юрик перемотал ее срезанным ремнем и убрал под сиденье машины. – Ну, ладушки, ребята. Будем, пожалуй, и в обратный путь сбираться…

Миха напрягся, поймав взгляд Толчка, уже одетого в повидавшую виды портупею Владимира, и невольно потянулся к собственному ножу.

– А с коротышкой что делать? – лысый приподнял заряженный гарпун. Юрик сморщился, уже поставив одну ногу на борт, и неохотно обернулся.

– Да отпусти ты его, Толчок… С такими бабками мы теперь навряд ли вообще свидимся, – он подмигнул неподвижно стоящему у машины кузнецу, – бывай, Миха, да лихом не поминай… А если что, то давай с нами двигай, все жизнь интереснее…

И тут Миха почувствовал, с огромным трудом отогнав подступившую было слабость, что почти готов был согласиться на предложение. Стиснул зубы, спокойно выдержав бесцветный взгляд контрабандиста, и отшагнул в сторону. Тот хмыкнул, кивнул.

– Самопал оставьте, да пару патронов, – распорядился Юрик, – а потом по машинам…

– Покиньте транспортное средство и осторожно сложите оружие на землю, – негромко, но отчетливо донеслось с другого конца площади, где дорога, протыкая деревню, убегала к реке. Все замерли и как один невольно обернулись на голос.

III

– Я сказал, вон из машины и оружие на землю, – немного громче и со звенящим в голосе металлом.

Юрик, так в машину и не запрыгнувший, слез обратно, оглядываясь на кузнеца.

– Я же просил без фокусов, коротышка…

– Это не со мной, – только и нашелся ответить Миха, невольно делая несколько шагов в сторону, чтобы выйти из-за колодца и рассмотреть говорившего.

– Не с тобой? – как-то раздосадовано повторил Юрик, тоже обходя колодец. – Тогда, скажи пожалуйста, что это за хрен с горы?!

Толчок, осторожно сместившийся за машину, и поднявший взведенный арбалет Зуб приготовились к бою. Рука водителя легла на ключ, готовая в любую секунду оживить мотор. Юрик прищурился, рассматривая стоящего на краю площади человека, и если бы Миха сейчас стоял не за его спиной, он бы сильно удивился, наблюдая, как расширились в ужасе глаза отчаянного контрабандиста. Но Миха не видел глаз, он тоже смотрел на неожиданно появившегося в игре смельчака.

Высокие, похожие на армейский образец, но покрытые странным красным узором, различимым даже отсюда, ботинки. Черные матовые штаны, ремешки, карманы. Прямо на простую, синего цвета рубаху без ворота, доходящую человеку до колен, был одет черный короткий бронежилет, из-под которого выглядывал широченный кожаный пояс, усыпанный серебряными бляхами. На груди, сверкая на темном фоне доспеха, шейная гривна, похоже золотая, и несколько амулетов на кожаных шнурках. Пояс оттягивали подсумки с оружейными магазинами, нож с костяной рукояткой, несколько кошелей, кожаная фляга и… Миха обмер, вначале не веря своим глазам. На левом бедре незнакомца висел меч. Не мачете, не тесак, которые так любят бродяжники, а самый настоящий меч в красных ножнах.

Рукава рубахи перехвачены в запястьях несколькими браслетами темно-оранжевого металла, на черных перчатках срезаны пальцы. Голову украшает немного неуместная в конце июля синяя суконная шапка с узкой меховой оторочкой, лихо сдвинутая на затылок. А на спине, наброшенный через левое плечо и под правой рукой, плащ – шкура бурого медведя, цельная, с когтями и головой, застегнутая на плече массивной бронзовой фибулой. На меховом плаще за спиной, свисая ниже пояса, покоится автомат. Сам же человек…

Миха видел больших людей, конечно. Был на ярмарках в Юрге, да Зеленом Мысу пару раз, приходили купцы и приключенцы, что могли руками отродье заломать, но чтобы к огромному росту и недюжей ширине плеч было примешано столько силы, смелости и презрения ко всему остальному миру… Мужчина был высок, широк в плечах и не менее широк в пузе; окладистая темная борода, усы и начинающаяся лысина там, где сдвинутая шапка позволила разглядеть. И уверенность. Способность пройти через всех этих контрабандистов, даже ножа не обнажив. И всех убить. Взглядом.

Здоровяк улыбался, добро, может только немного напряженно. Почти не поднимая на стоящих у колодца глаз, он продолжал чистить трубочку, привалившись плечом к старому забору. Дунул в нее, постучал о деревянные ножны, вытряхивая последнюю золу, неторопливо убрал в украшенный скрещенными топорами кошель.

– Ну? – спросил, поднимая глаза. – По-русски не понимаем?

Юрик что-то выдохнул, словно ему воздуха не хватало, рванулся к машине, протягивая руки к ружью, а из-за колодца уже вылетал целящий из арбалета Зубастый. Выстрел был негромким, различимым только благодаря висящей над деревней тишине, а потом Зуб споткнулся, разбрызгивая в воздухе красный фонтанчик, отбросил арбалет и неуклюже завалился вперед, оставшись лежать в очень неудобной для живого позе. Остальные замерли, глазами кося по окружавшим площадь крышам. Снайпер…

– Повторяю в третий и последний раз… – но повторять незнакомцу не пришлось. Отбрасывая в пыль оружие, контрабандисты отходили от машины. Миха, заглянувший в посеревшее отчего-то лицо Юрика, приготовился было спросить, но тот ответил сам.

– Это северяне, коротышка… – сказал так, словно «северяне» – это не место жительства, а национальность. Миха нахмурился, разглядывая принявших внезапно обреченный вид бандитов, и нерешительно присоединился к ним.

Лишь после этого на площади появились остальные. И Миха понял, устыдившись, насколько жалким было недавнее чувство его зависти к контрабандистам и исходящей от них ложной силе.

Вышли еще четверо, с разных сторон площади медленно сходясь к колодцу. Миха бегло осмотрел приближающихся, одинакового покроя пеструю одежду, бронежилеты, зажатое в руках оружие, и горячо возблагодарил Бога за посланных на помощь военных. Но стоило им приблизиться, окружив пленных, как кузнец неожиданно осознал, что ошибся.

Единственным совершенно одинаковым в этих воинах были, как ни странно, покрытые причудливым узором ботинки. Да еще бронежилеты, пожалуй. И лица, словно изнутри светящиеся силой и властью. Мечи на поясах – короткие, сантиметров по шестьдесят, но даже одного взгляда кузнеца хватило, чтобы оценить качество работы… Толком разглядеть окруживших людей Михе не дал воин в плаще из медведя, заставивший бандитов Юрика сложить оружие. Приблизившись к кучкой столпившимся контрабандистам, все еще с тоской поглядывающим на мертвого Зуба, он громко сказал:

– Меня зовут Рёрик, и моим отцом был Свейн. Я из Раумсдаля и ярлом хожу под нашим конунгом Торбрандом, что правит в Ульвборге. Это мои люди, – он обвел рукой остальных воинов, – и теперь я хочу знать, кто вы такие.

Молчание, охватившее до того столь разговорчивых контрабандистов, ответило за них. Затем один из опоясанных мечом – высокий и худой, словно с выточенным из потемневшего дерева узким выбритым лицом, тряхнул головой, отбрасывая с лица черные косы, свисающие с висков. Совершенно неторопливо отошел, склоняясь над мертвым Зубом. Присел, опуская снайперскую винтовку прикладом в пыль, и левой рукой перевернул тело. Рёрик, нахмурив брови и согнав с лица даже подобие улыбки, ткнул в Юрика пальцем.

– Ты кто?

– Я? – тот оглянулся, словно рассчитывал спрятаться за Мишкину спину. – Меня Юрой называют…

– Юрой? – медвежий плащ невольно ухмыльнулся. – А родом ты откуда? А папа у тебя был?

Контрабандист молчал, загнанный простейшими вопросами северянина в самый глубочайший и узкий тупик.

– Наверное был… А родом я из Довольного.

– Твои люди? – Рёрик кивнул на остальных и Юрик утвердительно мотнул головой. – А сам-то чей будешь?

– Да вроде бы ничей… – совершил самую страшную ошибку в своей жизни Юрик, – тут торгуем, там охраняем. Так и живем.

На лицах окружавших их воинов неожиданно родились улыбки.

– Ничей, говоришь? – по-отечески поинтересовался Рёрик. – Ну тогда, Хельги, давай ошейники.

Никто ничего еще не понял, когда стоящий по левую руку от Рёрика рослый молодой парень в темно-красном суконном плаще, застегнутом так же, как у ярла, перебросил автомат через плечо и ловким отработанным движением отстегнул от пояса четыре узких кожаных ремешка. Только Толчок странно дернулся, навалившись случайно на стоящего рядом подземника, и затих. Хельги шагнул вперед, демонстративно расстегивая первый ошейник, когда Миха неожиданно осознал, что если в молчании пройдет еще хоть одна секунда, его навсегда заклеймят в контрабандисты.

– Погодите! – он шагнул вперед, взглядом натыкаясь на непонимающий взгляд рослого Хельги. Северяне, высокие, словно на подбор, казались сейчас едва ли не великанами. – Я могу все объяснить!

Хельги замер, а Рёрик понимающе развел ладони – объясняй, мол.

– Я не с ними, уважаемые. Дело в том, что здесь произошла… должна была произойти, точнее, деловая встреча и…

– А ты кто такой?! – неожиданно грозно перебил его Рёрик, придвигаясь ближе. – Шкуру спасаешь?

– Я Михаил, Жаров фамилия, я кузнец из Убежища‑45, а вон там мой убитый напарник, Владимир…

– Твой человек? – снова обратился к Юрику воин в медвежьем плаще. И тот неожиданно кивнул.

– Мой! – и покосился на кузнеца. – Да ладно, Миха, чего уж там на попятные…

Миха почувствовал, как краска бьет в лицо и сжимаются кулаки, но в это мгновение из-за машины вернулся сваливший Зуба снайпер. Шел неторопливо, вертя в руках флягу, еще полчаса назад бывшую Володькиной, и совершенно не успел разглядеть метнувшегося к багги Толчка. Стайку контрабандистов словно разметало ветром, когда выхвативший нож Юрик метнулся налево к странному дому без крыши. Водитель молча поднял руки, отходя на пару шагов, Миха чуть не упал, едва не сбитый лысым, а последний уже подхватывал с земли гарпун.

Странные воины расступились, вскидывая оружие, и только застигнутый врасплох снайпер остался на месте. Толчок вскинул оружие, присаживаясь за бампер, северяне меняли позиции, чтобы не зацепить своего, а Миха понял, что тот уже не успеет. Ринулся вперед, как-то еще успев в прыжке удивиться, что снайпер все-таки неуловимым для глаза образом сместился, и что есть