Вместе с тем инерция накопленного социального опыта была жестким регулятором всякого творчества, которое всегда (даже если речь шла о творчестве художественном) затрагивало некие базисные установки правил коллективного существования людей, их взаимопонимания, согласия в оценках, трактовках и т. п. Разумеется, в сообществах с различной степенью традиционности общего социокультурного устроения творческие достижения и открытия реализовывались с разной мерой терпимости или нетерпимости к новациям. Нам не следует забывать, что творчество в основном было и остается нормативно-регулятивным явлением культуры (и, как правило, определенно ангажированным, целенаправленно заказанным тем или иным «заказчиком»), сколь бы экстравагантные манифестации ни сопровождали ту или иную конкретную акцию того или иного творца и сколь бы искренними ни были его субъективные устремления.

В изучении социального нормирования и ценностной иерархизированности любых форм жизнедеятельности людей, механизмов формирования и функционирования, языков символического выражения и межпоколенной трансляции этих социальных норм культурологию не может заменить ни одна отраслевая наука, каждая из которых исследует преимущественно технологические нормы в той или иной сфере деятельности, а не социально-ценностные.

Суть социально-ценностного нормирования заключается в том, что человек избирает способ достижения преследуемой цели не столько по признакам его (способа) практической эффективности, экономности и т. п. (что, разумеется, остается весьма важным критерием выбора), сколько по признакам допустимых социальной цены и социальных последствий применения этого способа. Подобного рода ограничения могут иметь как глобальный, так и совершенно локальный характер, но в принципе каждое социальное действие индивида, так или иначе, корректируется такими регуляторами. В культуре цель никогда не оправдывает средства. Только социальная приемлемость средств делает и цель культурно оправданной.

Любое культурологическое исследование (если оно действительно культурологическое) является актом дешифровки глубинных социальных смыслов, сокрытых в чертах изучаемого явления или события. Ибо всякое явление и событие, рассмотренное в культурологическом ракурсе, является текстом, содержащим в себе явные и скрытые смыслы. Этот «текст» нужно прочесть и выявить содержащиеся в нем смыслы. Но культуролога интересуют не любые смыслы (а всякое явление или событие, как культурный текст, несет в себе неисчислимое количество разных содержаний и смыслов), а именно социально значимые смыслы, то есть смыслы, касающиеся способов поддержания коллективной формы существования людей. А это и есть те самые социально-ценностные нормы, о которых шла речь выше.

Таким образом, объектом (то есть исследуемой сферой жизни, наблюдаемой объективно) научных интересов культурологов являются, по существу, любые виды и формы человеческой жизнедеятельности (точно так же, как у историков, психологов и социологов), а предметом научного анализа (то есть непосредственно изучаемым аспектом или свойством, выявляемым и выделяемым в объекте среди иных его аспектов и свойств) становятся прежде всего его нормативно-регулятивные, ценностно-смысловые, знаково-коммуникативные и социально-воспроизводящие механизмы, регулирующие всякую социальную практику и в особенности взаимодействие и взаимопонимание между людьми. В этом смысле культурология является наукой, изучающей не человека и общество как таковые, а способы коллективного существования людей, формирующие из толпы организованное общество. Эти способы в совокупности и представляют собой культуру данного общества.

Нормативно-регулятивный аспект социальной жизни, изучаемый культурологией, представляет собой прежде всего совокупность определенных экстраутилитарных принципов в человеческой жизнедеятельности, под которыми понимаются такие формы детерминации активности человека, которые обычно не имеют прямого и непосредственного отношения к преследуемой цели по существу, но не позволяют человеку использовать любой способ для достижения цели, а требуют от него выбора способа, наиболее приемлемого по нравственным, мировоззренческим, этическим и иным ценностным соображениям и правилам, распространенным в данном обществе. При этом основным критерием приемлемости этого способа как социально допустимого выступает его непосредственное или опосредованное (в долгосрочной перспективе) влияние на уровень социальной консолидированности членов данного сообщества, то есть его социальная значимость для поддержания коллективного характера жизни людей. Таким образом, культурология – это наука о способах (технологиях) осуществления коллективной жизни людей (в отличие от социологии, изучающей главным образом структурные формы этой коллективной жизни) и о договоренностях (социальных конвенциях) по поводу допустимости и приемлемости тех или иных способов удовлетворения их интересов и потребностей.

Ценностно-смысловой аспект культуры представляет собой совокупность тем или иным образом систематизированных (упорядоченных) знаний людей об окружающем их мире и его смыслах, а также ценностно-иерархизированного социального опыта (опыта коллективного сожительства и взаимодействия), накопленного людьми на протяжении их истории. В конечном счете, культура может быть представлена и как система знаний и представлений людей, рассмотренная через призму их социального опыта, наделяющего эти знания определенными значащими для человека смыслами. Эти знания, смыслы и социальный опыт концентрируются как в институциональной области (систематизированных научных и технологических знаниях, религиозных и философских учениях, законах, художественных образах и пр., транслируемых в формах систематического обучения), так и в конвенциональной сфере (существующей и функционирующей в виде обычаев, нравов, народной мудрости, этикета, ритуала, вкусов, оценок, норм бытового общежития и общения и пр.). Подавляющее большинство знаний и представлений человека о природе и обществе, истории и настоящем, самом себе и других людях, способах производства или потребления чего-либо и т. п., так или иначе «обслуживают» коллективный характер их жизнедеятельности. Таким образом, культурология – это и наука о процессах формирования у разных человеческих коллективов комплексов их социально значимых знаний и социального опыта, в совокупности созидающих осмысленную и упорядоченную картину мира, отражающую специфику исторической судьбы данного сообщества.

В этом вопросе присутствует еще одна очень сложная проблема. Совершая какие-либо действия, высказывая какие-либо суждения, познавая что-либо, человек упорядочивает окружающий его мир (или актуальный его фрагмент) по некоторым принципам, принятым его сообществом и культурой (видимо, преимущественно утилитарным, а также экстраутилитарным в обозначенном выше смысле), то есть совершает эти действия как социально детерминированные, согласованные с социумом или не вызывающие возражений у социума. Но человек одновременно переживает то, что он делает, говорит, узнает и пр. Что значит «переживает» с антропологической точки зрения? Очевидно, где-то в глубинах своей психики он точно так же упорядочивает информацию, но по каким-то другим, видимо, ценностно-эмоциональным принципам, что дает ему возможность психологически принять (или смириться) то, что он совершает, индивидуально проинтерпретировать собственные действия (не обязательно вынося эту интерпретацию на чей-то суд) и т. п. В случае, если человек вполне удовлетворен своими действиями, он выражает радость по этому поводу, а если глубоко неудовлетворен, в дело вступает такой сложный механизм как совесть, связанная с функцией нравственной самопроверки личности. Точно так же человек переживает действия и суждения других людей, то есть постоянно оценивает их соответствие его персональным взглядам на социальную допустимость и приемлемость.

К числу главных предметных областей культурологии относится и исследование знаково-коммуникативных процессов информационных связей между людьми. В отличие от наук лингвистического профиля культурологию интересуют не технические механизмы порождения, фиксации, кодирования, передачи и декодирования информации, а сами культурно-смысловые содержания, составляющие предмет этих информационных обменов между людьми и выраженные в определенных символах, знаках, значениях, чувственных образах и т. п. В конечном счете, содержание этих информационных обменов между людьми по преимуществу сводится к обсуждению все тех же «правил игры», непосредственно или опосредствованно регулирующих или обеспечивающих их совместное существование. При этом информационные обмены могут осуществляться как на естественных языках, так и на вспомогательных (пиктографических, мимико-жестовых, языками церемониального поведения, художественных образов и иной символики). Отсюда культурология – это и наука о содержании процессов социальной коммуникации и о социальном функционировании языков этой коммуникации.

И, наконец, культурология – это наука о процессах и способах социального воспроизводства общества и личности – межпоколенной трансляции социального и культурного опыта – норм и правил, знаний и смыслов, ценностей и символов, языков их обозначения и т. п. Социальное воспроизводство общества возможно только методом специального обучения и воспитания его членов – личностей, в совокупности составляющих его массив, на что направлены усилия систем образования, просвещения, религии, искусства, специализированных культурных институтов, средств массовой информации и пр. При этом воспроизводятся не только лояльные члены общества («продукты» данной культуры, владеющие языками коммуникации и средствами социальной конкурентоспособности в этом обществе), но и активные участники социальных процессов («потребители» и «производители» культуры); а также в каких-то масштабах воспроизводится и антисоциальная среда (люди, паразитирующие за счет умелого нарушения действующих социальных и культурных норм).

На позитивное воспроизводство направлены процессы социализации личности (воспитания индивида в традициях социальной адекватности нормам жизнедеятельности, обычаям взаимодействия и размаху социальных притязаний, приемлемых в данном обществе), а также инкультурации личности (обучения индивида должной культурной компетентности в ценностно-смысловых порядках и установках этого общества). Таким образом, всякое общество, воспитывая своих лояльных членов, по существу стремится воспроизвести легитимный социальный порядок, господствующий в данном коллективе на данном этапе его истории. Социальное воспроизводство – это прежде всего воспроизводство порядка коллективных форм и содержаний жизнедеятельности, то есть культуры.

У читателя на основе всего прочитанного может сложиться впечатление, что культурология в первую очередь – это наука о прошлом. Ведь социальный опыт, на основе которого складывается всякая культура, – это то, что уже миновало и было ретроспективно осмыслено потомками. Это верно. И если бы культурология как наука имела бы многовековую историю, то такое суждение было бы вполне обоснованным. Но ХХ век среди прочего характерен и тем, что в течение его начала складываться новая культурная парадигма. Суть ее в том, что культура стала постепенно утрачивать свою жесткую обращенность только в прошлое. Культуру стало интересовать и будущее.

Конечно, интерес к будущему не изобретение ХХ века. Если Античность и Средневековье не очень беспокоились о земном будущем человечества, то уже в эпоху Ренессанса появились первые социальные утопии, а Просвещение жестко поставило вопрос о направленности истории и содержании исторического прогресса. Марксистская модель коммунизма была наиболее радикальной и проработанной утопией будущего. Но в XIX веке этим были обеспокоены преимущественно интеллектуалы. И, пожалуй, только в ХХ веке предощущение будущего стало доминировать в культуре массового общества (в том числе и идея коммунизма).

Именно в ХХ веке получили такое развитие научная и ненаучная фантастика, литературные утопии и антиутопии, жанр фэнтези в литературе и кино, не говоря уже о научной футурологии и социальной прогностике, которые к концу века вошли в число наиболее востребованных направлений науки. В ХХ веке планы и программы развития на несколько лет вперед стали нормой управленческой практики. Говоря образно, если вчера мы получали социальный опыт, обсуждая уже сыгранный спектакль, то сегодня мы получаем опыт, репетируя спектакль предстоящий. Сейчас мы обретаем опыт, превентивно переживая будущее.

Культурология, родившаяся в середине ХХ века, не могла не впитать в себя эту новую тенденцию. Разумеется, пока еще развитие культурологии не продвинулось столь далеко, чтобы она стала культурной футурологией. Но дело идет именно к этому. Следует ожидать, что сравнительно скоро обществом будет востребована культурологическая экспертиза планов социального развития стран и регионов, проектов в различных областях деятельности. Слишком часто мы обжигались на том, что не могли грамотно предвидеть культурных последствий наших действий, не могли просчитать социальной цены тех или иных намерений. Теперь культурология внедряется в число прогностических наук. Это не значит, что она совсем уйдет от изучения культуры пошлого. Но с каждым новым поколением специалистов культурология во все большей мере начнет превращаться в науку о культуре будущего.