Ситуацию пока спасал только один факт: Москва и Россия – это разные страны. Два разных народа. Так уж устроен современный мир, что всё наиболее прогрессивное всегда стекается к центрам цивилизации, а от них – к большим центрам. Столетиями всё, что жаждало перемен и было одержимо стремлением к лучшей жизни, вымывалось из провинции в Москву, а оттуда – дальше в Европу и Америку. И потому вещалы, типа Навольного и Ходоровского, вещали не на частоте, на которой их могли услышать все в регионах. Резонанс они поднимали только в крупных городах или за рубежом, потому как все эти коррупционные расследования и обличительные материалы требовали соответствующего среднего интеллекта народа. А самый ужас ситуации заключался в том, что для регионов ещё не нашёлся вождь, который заговорит с ними на их частоте. Но придёт время, когда деградировавшему столетиями народу опять укажут врага и придумают новый лозунг, созвучный с «Отобрать и поделить». И громить народ пойдёт не далёких, обобравших страну упырей из расследований Навольного, а по традиции тех, кто рядом, но живёт лучше. Так было не раз. Так будет. И мало никому не покажется. «Грёбаные политиканы! Как же я ненавижу здесь находиться!»

В течение часа блуждания в толпе в поле зрения Лёхи несколько раз попадалась Юлькина шапочка. И после этого он мог немного отвлечься на суть происходящего. Они уже приблизились к трибуне, с которой продолжали звучать всё более и более резкие выступления. Это стало сильно беспокоить Лёху. Того и гляди очередной оратор в порыве страсти призовёт всех немедленно идти на кремль и взять власть в свои руки. Если толпа и не последует этому призыву, то вот полиция начнёт реагировать точно. И об этом свидетельствовало всё. Несколько сотен «космонавтов» уже сосредоточены за трибуной и ждут команды. «Надо срочно хватать Юльку и эвакуироваться отсюда». Наметив направление возможного местонахождения объекта, Лёха стал пробираться в толпе.

В это время явно доведённый до отчаянья оратор, как под копирку, начал цитировать его недавние мысли: «Эта власть без большой крови не уйдёт! Хватит бояться! Хватит терпеть! Нам уже нечего терять! Мы унижены и на положении скотов! Это их законы, которые они придумали, чтобы держать нас на уровне скотов! Это их псы стоят сейчас за этой трибуной и ждут команды “фас”, чтобы начать рвать нас как раньше. И чего вы намерены делать? Опять терпеть эти позорные суды? Проявлять толерантность и законопослушность? Наши дети и внуки проклянут нас за нашу трусость! Зачем вы пришли на этот митинг? Постоять, покричать, вернуться домой и жить дальше? Жить как скоты? Я процитирую мысль из одного старого фильма: “Да! Вы можете вернуться сейчас домой и жить! Но через много лет, умирая в своих постелях дряхлыми и больными, не будете ли вы готовы отдать всё, чтобы поменять всю свою жизнь от этого момента до смерти только на возможность вернуться сюда? В этот день! На это место!”»

Толпа взревела. Лёха уже был близок к ограждению и видел Юльку. Также он видел ряды полиции в шлемах и офицеров без шлемов, быстро проходящих перед ними и озвучивающих инструкции без тени сомнений и в полной готовности обрушить всю мощь полицейской машины на обнаглевших либералов. «Немыслимо! Откуда они все такие? Как мог человек, носящий звание “офицер”, в наше время опуститься до такого? Да у кого может язык повернуться назвать это офицерами?»

Внимание Лёхи неожиданно привлёк старлей. В нём было что-то не такое, как у бегавших вдоль строя майоров и капитанов. Лёха не сразу понял, что необычное было в старлее. «Если только моложе? Да всё вроде такое же. Такие же чёткие приказы. Такая же уверенность и сухость во взгляде. А! Понял!» Бегавшие майоры и капитаны не смотрели в толпу. Им было всё ясно. За ограждениями для них находились не люди. Просто скот. Так какой смысл смотреть на скот? Смотреть в глаза баранам? Что за дурость? Но вот старлей, видно, так не считал. Лёха заметил, что время от времени старлей смотрит в толпу. И смотрит не как на стадо. Останавливаясь на том или другом индивидууме, старлей, казалось, оценивал и ещё пытался понять что-то для себя, чего майоры с капитанами уже не делали. Лёха с удивлением смотрел на старлея. И тот встретил Лёхин взгляд. В этот момент и пришла команда.

Вероятно, задача была поставлена одному подразделению оцепить трибуну, а другим – начать аресты тех, кто будет этому препятствовать. Лёха ринулся к Юльке, но толпа уже пришла в движение. Поняв, что легко оцепить трибуну не удастся, цепочки полиции стали вклиниваться в толпу, разделять на части и уводить нейтрализованных. Вопли и крики проклятий не давали ни единого шанса докричаться до Юльки. А на том месте, где она должна была находиться, происходило что-то ужасное. Взмахивание полицейских дубинок, с десяток орущих матюгальников призывали не мешать проведению полицейской операции и возвещали о том, что митинг прекращён, и всем следует идти на выход с проспекта. Как Лёха ни надеялся на торжество разума, дебил, давший приказ, всё-таки нашёлся.

Лёха утроил усилия, пробираясь сквозь толпу фактически против течения. Каким-то чудом ему удалось выскочить на разрежённое пространство, где происходили самые драматичные события, и он на мгновение остолбенел. Людей хватали и уводили без разбора. Упиравшихся просто валили на землю и молотили дубинками. И венцом всего открылась картина вцепившихся друг в друга молодых людей и пытающихся растащить их трёх «космонавтов», один из которых топтался по волосам Юльки.

«И что? Начнём вспоминать о репрессиях? О позорных судах за брошенный пластиковый стаканчик? О законопослушности? Тратить драгоценную жизнь на этот позор, дебилизм и издевательство над всяким здравым смыслом, происходившие в судах по Московским делам? Блин! А если нет, я должен разжечь это пламя? Но ведь я не хочу! Не хочу стать зачинщиком, хоть и формальным, пролития рек крови? Дать понять народу, что мирное время кончилось? Но я не хочу этого! Я здесь вообще случайно! Как и Юлька! Но дело в том, что неважно, чего я хочу или нет. Проблема в том – чего я не могу. И неважно, когда это произошло бы. На митинге два года назад или ранее. Меня привели сюда и заставляют сделать выбор! Господи! Я не пройду это испытание! Это непосильно человеку! Прости!»

«Ну, вот и всё». Иногда многолетние тренировки не могут дать результатов в нужный момент и на самом ответственном соревновании. Биоритмы. Погода. Смена часовых поясов. Давно известно, что успех и чемпионство часто приносит пойманный вовремя кураж. Лёхе знакомы такие моменты. Он отчётливо помнит первый. В детстве на катке. Поймав кураж, он раскидал с десяток пацанов из соседней школы, решивших его проучить. Легко. В припляс. Таких результатов потом не удавалось получать в процессе многолетних спаррингов и разбитых о груши кулаков. Лёха вспомнил это ощущение, посетившее его на катке в детстве, и ощутил снова.

«Космонавт», стоявший на волосах Юльки, полетел в ограждение от, казалось, не очень поспешного приближения и невнятного толчка. Просто удачная механика. «Да! Это кураж». Пока второй не замечал, что у него произошло сзади, а третий, находясь перед ним, опешил в изумлении, ноги второго подкосились от неожиданной подсечки, и от одного толчка они, как бильярдные шары, покатились в толпу. Перепрыгивая через лежащую Юльку с её парнем, Лёха схватил их за руки, и инерции его нелёгкого тела хватило, чтобы помочь обоим быстро подняться! «Валите отсюда! Быстро!» Пока те оглядывались, ища прохода в толпе, Лёха заметил, что свежая цепочка из четырёх «космонавтов», взявшись за плечо впереди идущего, выдвинулась с явной задачей нейтрализовать его и Юльку с парнем. А быстро исчезнуть уже не было шансов. Потому что – началось! И он, дебил, всё-таки поднял эту волну насилия. Хотя нет! Это дело рук полиции и того, кто отдал приказ.

Резко подавшись назад и намекнув на убегание, Лёха перевёл цель цепочки ровно на себя и попытался увеличить её скорость и кинетическую энергию, что получилось. Руки пошли вверх, увлекая внимание, и вложенная в удар вся сила если не пробила наколенник, то должна была выворотить ногу первого «космонавта». Он упал подкошенным под ноги идущих за ним. Схватив за руку второго и третьего, одновременно помогая им падать, Лёха перепрыгнул, опершись, через них и в развороте пробил ногой четвертому в грудь. Увлекающий собой людей из толпы «космонавт» протаранил трибуну. Быстро манипулируя дубинкой, которую опешивший третий выпустил из рук, Лёха сделал захват ногами сзади, поднял щиток и прижал дубинку к лицу в готовности свернуть шею. «Стой!» Но Лёха был в состоянии контролировать себя и посчитал это предупреждение излишним. Оттолкнув ногами «космонавта», Лёха вскочил и увидел перед собой старлея. «Сн-найперы, идиот! – процедил старлей и добавил: – Всё серьёзно в этот раз!»

Удар сзади – и прошедшая навылет пуля ранила в плечо ещё и невовремя вставшего перед ним третьего «космонавта». Он рухнул снова. «Они так, идиоты, и друг друга поубивают. Что за ослы! – подумал Лёха и обернулся, ища глазами Юльку. – Ну, вроде успели уйти. Надо валить. Только что опять небо перед глазами и опять облака? О! Уже красивее. Уже близко к шедеврам от природы средней полосы. Уже близко к свободе… Вот блин! Плыву. Спать хочется, как вторую ночь за рулём. Последний раз так было в Калифорнии. Пилил ночью из Юсемити в Лос-Анджелес и зарекался, что последний раз в таком состоянии. Ладно. Похоже, всё серьёзно. Прав старлей. Где он?» Старлей притащил плащ-палатку. Пара людей из толпы погрузили Лёху, но тащить не смогли. Попросили ещё двоих.

Лёха плыл средь облаков, и проспекта уже не было. «Где, блин, старлей?» Старлей неистово орал: «Расступитесь! Скорую!» И помогал тащить Лёху, который неожиданно вцепился ему в ворот и, выпучив на него глаза, пытался что-то сказать. «Терпи! Сейчас медики будут! Что ты хочешь сказать мне? Помолчи!» Старлей отвернулся на секунду, а когда вернул взгляд на Лёху, то понял, что Лёха смотрел уже не на него, а сквозь него. Кровь уже хлынула изо рта. И только губы пытались говорить что-то, неразличимое в криках толпы. «Что? Что?» – нагнулся старлей к Лёхе и услышал:

«Блаженны… жаждущие… правды… ибо… они… насытятся».

***

Рос Светл резко принял сидячее положение. Даже его тренированной психике понадобилась минута, чтобы выйти из оцепенения от пережитого. Манипуляторы с датчиками бесшумно исчезли. Стены стали полупрозрачны в готовности свернуться. Это было не первый раз, когда он переживал собственную смерть, но, вероятно, к этому невозможно привыкнуть.

«Как могли они выживать в те жуткие времена? Времена, когда судьба каждого была предрешена. Рано или поздно, но должна была наступить эта темнота, в существование которой они так верили и с осознанием неизбежности которой имели силы жить, любить, радоваться. Как всё-таки приятно проснуться от очередного кошмарного сна в современном светлом мире, где оставшийся, способный эволюционировать миллиард человечества даже представления не имеет о том, что мир может быть несправедлив. Да, у нас есть проблемы. Нам есть к чему стремиться, за что бороться, иногда и отдать, как раньше говорили про текущую реинкарнацию, жизнь. Но я даже не представляю, способно ли было бы современное человечество справиться с таким шквалом и таким родом проблем, которые мы видим в сеансах погружения в прежние реинкарнации 20, 21 веков? А были ведь времена гораздо ужаснее!»

Способность разума современного человека погружаться в прошлые реинкарнации была открыта всегда с момента последнего скачка эволюции. Но не всем рекомендовалось это делать. По крайней мере детально. Проходить сеансы погружения от первого лица. Перегрузка психики была настолько велика, что могла привести к необратимым последствиям. Но историю давних времён необходимо было изучать. И для этого отбирались добровольцы. После долгих тренировок и сложных тестов, показавших способность выдержать такие психологические удары. И при всём при этом сеансы не рекомендовалось проводить чаще, чем раз в месяц.

Предыдущий скачок эволюции человечества к хомо сапиенс был масштабным. Но не менее масштабным был скачок от хомо сапиенс к хомо континьюс. Одним из важных достижений этого скачка была отмена смерти. Нет, как представители биологического вида, люди не перестали умирать, правда, продолжительность жизни индивидуума со временем возросла до двухсот лет. И современный представитель человечества даже представить себе не может, что когда-то люди понятия не имели, ради чего они живут. Лишь некоторые просвещённые прошлого ощущали, что за смертью – не темнота. Кого-то на праведную и прогрессивную жизнь вдохновляло то, что их дети и внуки должны жить лучше, чем они. И этот факт заставлял проникнуться огромнейшим уважением к подобным представителям предыдущей цивилизации. Но отсутствие главного стимула – знания о том, что мы строим будущее не только своих детей и внуков, а именно своё – не могло уложиться в понимании современного человека.

Чем могли жить наши далёкие предки, и какая сила духа должна была вести их в повседневной борьбе за светлые идеалы, если у них ещё не было основополагающего понимания о том, что самого ужасного, что может быть в жизни, – бесконечной темноты в её конце – просто не существует? Что самое неприятное в этом есть только расставание. Но и это столь неприятно только от непонимания сути человеческого существования. «Мы то, что мы помним», – говорили они. Но кто из них и как часто вспоминал и вообще был способен вспомнить то, что было с ним двадцать или сорок лет назад? Так сколько же раз умирали они в течение одной жизни?

Фактически уже кроманьонской цивилизации было дано откровение о бессмертии души, которое принёс Христос. Но, как и все блага, поначалу и оно попало в руки кучки жадных и недалёких умом представителей общества, которые пропустили его через фильтр, отсеяв угрозы личным интересам и власти, переработали на пользу инфраструктуры, созданной людьми, и выбросили народу обглоданные останки в форме религии, превратив Христа, Пророков и Апостолов в исторические персонажи и заставив несколько десятков поколений верить в загробный мир и в существование рая, в котором проявившие послушное раболепие смогут вечно наслаждаться праздным ничегонеделанием.

Рос не сразу понял, что ещё так сильно обеспокоило его в недавно пережитом. По всем устоям современного человечества он не должен был поступать так, как поступил Лёха. Недостойно человеку проявлять свою злобу, какие-то протестные собрания, добровольно идти в толпу – что за глупость и примитивизм? Война со следствиями! К тому же он проявил несдержанность и силу. Хотя не нужно было быть гением, чтобы понять, – чем-то подобным это и закончится. Но он ведь защищал Юльку? Был ли у него шанс скрутить её ещё перед рамками на входе на проспект? Вырвать из компании её и её друга? Чем бы могла закончиться такая попытка? Как неприятно ощущать факт своего падения на животный уровень! Но как можно было оставаться в стороне океана несправедливости той эпохи? Не было ли это большим злом и позором? И вообще скатыванием на животный уровень?

Равнодушие. Наверно, оно страшнее. Перед подобными вызовами действительности люди становятся и в современную эпоху. Пусть другого типа, но, наверно, это должно быть всегда. И с этим ничего не поделать. Так работает программа эволюции.

Рос встал. Следующей ночью должно состояться более важное мероприятие в его основной работе заведующего «станциями сети». До этого нужно обработать отчёт о погружении, пока впечатления от пережитого остаются на нужном уровне. Картинка и звук писались автоматически, а вот происходящее внутри человека никакие устройства воспроизвести не могли без его ведома и приложенных телепатических усилий. Потому отчёт должен быть снабжён комментариями от первого лица и его же выводами до того, как к нему получат доступ аналитики. А это была очень непростая задача – описать понятия, которые тысячи лет назад перестали существовать и будут абсолютно невосприимчивы, а в некоторых случаях и убийственны для современного человека.

Рос находился в этом помещении далеко не в первый раз, и ему практически не нужно было смотреть на маркеры направления на выход. Стена просто исчезла, когда он подошёл и направился в сторону такого же прозрачного подъёмника.

Человечество давно не строило громадные статические сооружения, которые разрушались за сотню лет или ранее, нередко погребая под собой находящихся в них. А потом ещё эти здания необходимо было сносить, расчищать территорию и строить на их месте новые на следующие несколько десятков лет. Никому в голову не пришло бы ковырять землю во всевозможных местах и прокладывать канализацию и прочие коммуникации из камня или более долговечного материала, обеспечивая хорошую возможность своим гражданам когда-либо провалиться в этот искусственно возведённый ад. Технологии переработки отходов были доведены до неменьшего совершенства, чем технологии связи и перемещения в пространстве.

Процедура возведения зданий сводилась к монтажу мобильных базовых платформ с огромной функциональностью. После вгрызания в почву в течение нескольких часов отрабатывалась программа по генерации внешнего облика здания и внутренних помещений. Здания масштаба выше определённого имели собственные независимые квантовые источники питания, и подключение к единой энергетической сети больше имело назначение отдавать энергию, когда её нужно было концентрировать в планетарном или локальном масштабе. Проект создавался иногда годами, и в него вкладывали душу несколько дизайнеров. Все процедуры являлись обратимыми. Это означало, что по завершении функционального цикла здание также полностью автоматически быстро демонтировалось.

Спустившись на бесшумном подъёмнике, Рос направился к выходу из здания Института Хронологических Исследований, приветливо улыбаясь редким встречным. Открытая улыбка являлась единственной формой приветствия каждого незнакомого человека. Другие церемонии давно изжили себя. Выйдя на улицу, он привычно обернулся для получения небольшой порции наслаждения от созерцания архитектурного шедевра, коим являлся даже не столь значимый объект, как этот институт. Дизайн был основан на теме распускающегося гигантского цветка лотоса в нескольких стадиях его раскрытия. Число явных стадий варьировалось в зависимости от точки наблюдения. Изнутри лотоса появлялась Земля, изменяя цвет и облик от фиолетового до яркого контрастного голубого и отражая вид на неё из ближнего космоса. Так архитектор представил процесс развития. Композиция максимально оригинально вписывалась в пейзаж, создаваемый на её фоне остатками древних Тавр.