– Сдается мне, ты нам врешь. Бубличная фабрика – еще половина беды. Но жить в квартале с бородавочниками и жрать в их убогих закусочных…

– А я о чем говорю! – прорычал Иванов. – Может, прикончим его, и вся недолга? Только прежде помучаем, чтобы другим неповадно было.

– Неплохая идея, – отозвался Швеллер, – для таких дел у меня есть специальный человек, пыточных дел мастер, но этим гадом я, пожалуй, займусь лично. К бородавочникам он требует уважительного отношения! Надо же, какая скотина! Мало того, что спустил мои деньги, так еще и издевается!

Глаза его полыхнули таким хищным блеском, что Эдик вздрогнул.

– А в чем, собственно, проблема? – спросил он как можно невозмутимее. – Ну да, письмо дедушки в квартале бородавочников – потому что я там живу. Неужели вы не хотите забрать свои деньги? Убив меня, вы их точно не получите. Вам не всё равно, где я квартирую и с кем вожу дружбу?

– Ты еще и дружишь с кем-то из этих тварей?! – изумился Швеллер.

– Ну да… Я должен одному крутому бородавочнику пару сотен. Если вы убьете меня просто так, не спросив его, у вас могут быть крупные неприятности. Вас всюду начнут доставать бородавочники. Они, кстати, весьма изобретательны в способах убийства! Представляете, заходите вы с утра в свою ванну, а там бородавочник! Они мастера проникать в закрытые помещения.

– Это так, – кивнул Швеллер. – Знавал я одного бородавочника на Дзете Змееносца. Там на астероиде есть колония, где я чалился по второму разу… Так для этого бородавочника пролезть в квартиру было не сложнее, чем для меня – проникнуть без приглашения в дошкольное заведение.

– А зачем тебе проникать в дошкольные заведения? – с подозрением покосился на него Иванов.

– Это я неудачно выразился, – пробормотал Швеллер и поспешил перевести разговор на другую тему: – Ну, так что ты там бормотал о бородавочниках?

– Я говорю, что, убив меня, вы обретете массу проблем и не получите никакого удовольствия! – затараторил Эдик.

– Вовсе нет! Мы получим огромное моральное удовлетворение! – прорычал Швеллер. – Да, Иванов?

– О да-а-а! Сдается мне, он просто хочет нас развести, Швеллер. Перо ему в бок надо сунуть. А лучше сухожилия на ногах перерезать. Чтобы не сбежал. И про утюг ты там что-то заикался…

– Разве может маленькое моральное удовлетворение сравниться с большим количеством наличных?! – взвизгнул Эдик. – Только подумайте, господа, какой куш вам предстоит урвать! Я с радостью отдам вам наследство дедушки. Часть наследства, по размеру моего долга, конечно. И даже с процентами! А сам уеду отсюда и буду себе жарить бублики.

– Что ты будешь делать с бубликами? – насторожился Швеллер.

– Буду их жарить.

– А ты бывал когда-нибудь у дедушки на фабрике?

– Нет, у меня аллергия на сырую муку! Я видел производство только издали – из окна автомобиля. Поэтому я поразмыслил и решил, что фабрику лучше продать. Тогда денег у меня будет вообще завались. И я с радостью отдам их вам!

– Так уж и с радостью?

– Конечно, с радостью и превеликим удовольствием! Мне своя жизнь дороже. К тому же от денег я не видел в жизни ничего хорошего и пришел к выводу, что от них одни только проблемы. Если бы я относился к деньгам иначе, разве я был бы здесь сейчас с вами? Нет. Я жил бы спокойной, праведной жизнью, заслужил уважение окружающих и любовь близких – как мой дедушка, славный бубличник. А где я сейчас? Близких у меня нет. К тому же я должен отдать наследство любимого дедушки вам. Вы теребите его фотографию своими грязными лапами, пытаетесь оспорить его статус в обществе на Амальгаме-12. Мне стыдно… Нет, нет и нет. Деньги развращают людей и портят жизнь, что видно хотя бы на вашем примере, господа. Как только я расстанусь с деньгами, немедленно заживу другой, праведной жизнью. Не буду больше подонком. Таким, как вы…

– Песни будешь петь копам! – буркнул слегка обалдевший от излияний Цитруса Швеллер и задумчиво помахал бейсбольной битой. – До квартала бородавочников далеко. Предлагаю полететь на катерах.

– Идет, – кивнул Иванов. – А с кем полетит придурок?

– Какой придурок? – заинтересовался Эдик. – Вы еще и придурка какого-то хотите прихватить с собой? Зачем?

– Придурок – это ты, – пояснил Швеллер, наливаясь краской. – Я удивляюсь, с чего это тебя зовут Болтуном и Цитрусом. Правильное погоняло для тебя – Придурок. Это же надо – иметь такого дедушку с бубликами и ошиваться на этой вшивой планетенке… Может, объяснишь, зачем ты здесь появился?

– Мир посмотреть захотелось, – тяжело вздохнул Эдвард. – Вы, наверное, не знаете, но я тут совсем недавно. Каких-то полгода.

«Каких-то полгода, – мелькнуло у него в голове, – а меня уже хочет прикончить полгорода. Положительно, что-то не так с этой планетой. На Кумпукту в Южном секторе прошел целый год, пока на меня объявили форменную охоту».

– И как тебе мир?

– Местами хорош, но в основном – мрачен. По мне, жизнь с такими людьми, как вы, – дерьмо. А хороших людей в своих странствиях я еще не встречал. Каждый только и думает о том, как выбить из тебя долги! Не хочет вникнуть в сложную финансовую ситуацию, немного подождать…

На мостовую опустился пятнадцатиместный черный катер. Иванов кивнул водителю и махнул своим ребятам. В тот же миг из-под облаков спикировали две ярко-красные спортивные машины на шесть мест каждая – прибыло подкрепление Швеллера.

– Болтун полетит со мной, – заявил Иванов. – Хочешь, посади с нами пару своих ребят.

– Чтобы вы их выкинули по дороге? – усмехнулся Швеллер. – Нет уж, пусть он садится в мою машину. Туда же можешь сесть и ты. Один.

– Ага. Сейчас я сделаю тебе такой подарок! – хмыкнул Иванов. – Может, мне сразу застрелиться?!

– Нет, что ты, не стоит. Ведь тогда твоей кодлой будет командовать еще более тупой бугор.

– Это ты меня похвалить хотел или обидеть? – насупился Иванов.

– Просто констатировал факт, – усмехнулся Швеллер. – Давай так, летим на твоем катере. Людей поровну. И в мои машины твоих людей возьмем.

– Ладно, – кивнул Иванов.

– Я, может быть, пешком пойду, пока вы полетите? – предложил Эдик. – Или на такси? Не хочется, знаете ли, вас стеснять. К тому же мое присутствие внесет дисбаланс в равновесие сил. Вы ведь не знаете, кого я решу поддержать в драке, если она вдруг начнется.

– Кого ты, слизняк, можешь поддержать в драке? – хмыкнул Швеллер. – Я тебя никуда от себя больше не отпущу, богатый наследничек. А чтобы ты не рыпался, у меня есть отличная штука.

С этими словами, мерзко ухмыляясь, бандит вынул из кармана роскошного бархатного пиджака никелированные наручники и одним движением защелкнул их на запястьях Эдварда.

– Пошли, Цитрус! Скоро мы тебя выжмем, словно канарейку в чай!

– Или как апельсин в стакан! – решил блеснуть красноречием Иванов. – Видел, есть такие специальные машинки для отжимания цитрусов? Они их даже не отжимают, а выскребают! Острыми такими ножичками… Ну а мы по-простому придавим тебе голову дверью, нажмем как следовает…

– Для начала можно ограничиться пальцами, – возразил Швеллер.

– Ты всегда был хлюпиком, – покосился на него Иванов. – Пальцами! Ты еще скажи, иголки под ногти ему загонять! И утюг этот… Бабские развлечения! Тебе бы только банки по Сети грабить, Швеллер! А настоящий король рэкета – я! – Он скривился, довольный собой. – Недолго тебе осталось коптить воздух, если говорить начистоту.

– Это мы еще посмотрим, – Швеллер смерил главаря конкурирующей банды красноречивым взглядом и метко плюнул ему на ботинок.

– Ну, ты! – взвился Иванов. – Жить надоело?! Хочешь отправиться в дальнее плавание прямо сейчас?!

– Ладно, поговорим потом, – примирительно сказал Швеллер, постукивая бейсбольной битой по ладошке левой руки. – Давай сначала с этим разберемся.

Эдварда втолкнули в полутемный салон воздушного катера, вонявший потом, грязными носками и дешевым табаком. Ребята Иванова жили просто. Следом вломились бандитские главари и дюжина братков из обеих банд.

– Адрес? – проворчал Швеллер.

– Улица Пликли Находчивой, дом двадцать пять. Комната на втором этаже, – ответил Эдик. Ситуация выглядела всё хуже. Еще и эти браслеты на руках… Так просто не убежишь.

Черный катер Иванова с ревом взмыл в голубое небо. Следом почти бесшумно сорвались с земли полуспортивные красные катера Швеллера.

– Плохо знаю кварталы бородавочников, – пожаловался пилот. – Там есть что-нибудь приметное поблизости?

– Статуя Пликли, – отозвался Эдик. Запираться было глупо. – Она стоит на постаменте с паяльной лампой в руках.

– А что он паял? – спросил Иванов.

– Не он, а она. Насколько я знаю, она ничего не паяла, а была коском. Но бородавочники ее за что-то уважают.

– Во, видишь, Иванов, к чему тебе нужно стремиться, – усмехнулся Швеллер. – Чтобы тебя водрузили на постамент в родном городе с плоскогубцами в руках… Или чем ты там особенно любишь пользоваться?

– Да уж не бейсбольной битой, – откликнулся Иванов. – А ты что, не хочешь, чтобы тебя увековечили с твоим орудием посреди города?

– Зачем? Я к славе равнодушен… Мне бы только деньжат срубить, – откликнулся Швеллер. – И ребята у меня скромные, как на подбор.

Преодолев за пару минут расстояние в несколько километров, катера опустились ниже и пошли на бреющем полете над улицей, по которой разгуливали бородавочники.

– И эту мразь ты предлагаешь уважать? – спросил Швеллер, тыкая Эдварда в бок. – Да ты только посмотри на них! Сопли висят до земли, бородавки мерзкие по всей харе. И короста с рыла прямо на мостовую сыплется. Ты разве не боишься заразиться?

– Не боюсь, – соврал Эдик. Бородавочники и впрямь выглядели омерзительно.

Зеленые сопли под носом, наличие которых считалось у них признаком хорошего здоровья, бугрящаяся, словно в нарывах, кожа, слезящиеся жабьи глаза. Фигуры как таковые у представителей этой инопланетной расы отсутствовали напрочь. При взгляде на бородавочников со спины казалось, что по улице, переваливаясь, бредут мешки, набитые отбросами.

– Это та улица? Пликли Умного? – спросил Швеллер. – Я не читаю по-бородавчански. А тут на табличках сплошь их каракули.

– Пликли Находчивой, – поправил Эдвард. – Да, улица та самая. Вон, двухэтажный дом. Я живу на втором. Окна во двор.

– Сажай машину, – приказал Швеллер пилоту, вглядываясь в странную приземистую постройку, над крышей которой поднимались клубы белого дыма.

– Ты мне приказывать не можешь, – объявил громила.

– Ах, ну да, я и забыл – ты же ивановская шестерка. Иванов, а ты как считаешь, нам нужно приземлиться? Или полетим дальше? А может, будем летать вокруг дома этого придурка, пока не закончится горючее и катер не упадет?! А?! – Последние слова Швеллер прокричал.

Иванов задумался.

– Наверное, нужно сесть, – проговорил он спустя некоторое время. – Но ты моими людьми всё равно не командуй. А то еще понравится…

– Им или мне? – осклабился Швеллер. – Они у тебя, наверное, без зуботычин совсем на приказы не реагируют?

– Реагируем, – проворчал пилот и повел машину к земле.

Приземлились на бесплатной парковке, среди множества ржавых «примусов» – бородавочники отдавали предпочтения старым катерам.

Дверь катера открылась. Ступив в кучу мусора, на асфальт выбрался Швеллер.

– Не район, а большая помойка! – брезгливо поморщился он.

– Мне нравится, – откликнулся Эдик. – Воздух неплох, без промышленных выхлопов. Совсем как на Амальгаме-12. Там даже в столице воздух почти как в Деревне.

– Ну да, деревней здесь пахнет. Точнее, навозом…

– И соседи милые, – добавил Цитрус.

– Пошевеливайся! – Иванов вытолкнул его из катера. – Ишь, встал, любуется пейзажем.

Рядом приземлились полуспортивные катера. Бандиты высыпали на асфальт, оглядываясь с таким видом, словно их привезли на заклание.

– Ничего, ничего, – подбодрил своих Швеллер, – это еще не переделка. Так – маленькое упражнение для чувствительных носов. А ты… – обратился он к Эдварду, – веди нас к письму, а то, неровен час, мы потеряем терпение и сделаем из тебя немного мясного фарша, который скормим этим уродам.

Бородавочники медлительно передвигались вдоль улиц, пошлепывали по асфальту гусиными лапищами, на пришельцев косились неприветливо.

– Ишь, вылупились! – проворчал Иванов. – Людей, что ли, никогда не видели…

– Так, нам сюда, – Эдвард снова ткнул пальцем в сторону двухэтажного строения, – там я и обитаю. – Он судорожно шарил взглядом по улице, надеясь на неожиданное спасение. Сейчас сопровождающие подойдут, посмотрят, поймут, что там не гостиница, и всё – пиши пропало. Начнут закатывать его в асфальт прямо здесь.

Приблизились к подъезду.

– Это еще что?! – зловещим баритоном проговорил Иванов, пялясь на железную табличку, прикрепленную рядом со входом.

– Где? – Эдвард обернулся и с содроганием прочел вслух: «Бородавчанские сауны». – Ну да, – кивнул он с умным видом. – Здесь я поселился. В саунах.

– Может, в свободное время ты банщиком подрабатываешь? – поинтересовался Швеллер ядовитым шепотом. – Трешь их коростявые спинки, бородавчатые конечности?..

– Может быть, – ответил Цитрус. – А вообще, я не обязан отвечать на провокационные вопросы. У всех, знаете ли, свои увлечения. Это… это мое личное дело. К тому же платят здесь неплохо. Я ведь не знал, что дедушка так скоро отойдет в лучший мир! И не хотел тянуть из него деньги, надеялся заработать на жизнь сам.

– Мда-а-а, – скривился Иванов, скептически разглядывая Эдварда, – а и не скажешь, что извращенец. – Он погрозил Цитрусу кулаком, но хватать за воротник на этот раз не стал – побрезговал. – Письмо давай, банщик-любитель. Точнее, веди в свою нору-дыру. Вдруг там еще что-нибудь ценное сыщется?

– Может быть, вы подождете меня снаружи? – предложил Эдик. – Не хочется, знаете ли, пугать мирных бородавчанских обывателей.

– Обыватели для того и созданы, чтобы их пугать. Внутрь пойдем только мы с Ивановым, – сообщил Швеллер, – ну и парочка наших парней. Так… Шмыга… иди сюда.

– И ты, Шкаф, тоже, – буркнул Иванов.

От толпы отделились самые громадные бандиты и присоединились к боссам и одиноко стоящему у таблички «Бородавчанские сауны» бледному, что твоя наволочка, Эдварду. Табличка была единственной на русском языке во всём квартале. Может быть, имелись любители попариться в местной сауне и среди людей? Или табличка служила своего рода предупреждением, что чужакам сюда лучше не соваться?

– Идемте, – Цитрус вздохнул и толкнул дверь.

Из помещения на гостей пахнуло зловонием с таким сложным ароматическим букетом, что все зажали носы, а Шмыга от неожиданности едва не бухнулся на асфальт. Шкаф придержал его за плечо и слегка подтолкнул в спину. Драки не случилось только потому, что Швеллер сердито зыркнул на здоровяков и выдавил, проговаривая слова через плотно сжатые зубы:

– Вперед, грязные свиньи!

– Может, свиньям здесь было бы и ничего, – позволил себе дерзость Шкаф. – А нам как-то неуютно…

Когда дверь за незваными гостями закрылась, они очутились в валившем отовсюду едком пару. Таком густом, что на расстоянии вытянутой руки было ничего не разглядеть. Счастливый наследник бубличной фабрики разом испарился – словно растворился в вонючем облаке. Мелькнула напоследок его худая спина, и только его и видели. Зато из туманного небытия вынырнул огромный бородавочник и уставился на гостей.

– Мы к банщику, – сообщил Иванов и почувствовал себя очень глупо. Ему показалось, что голова его украшена парой длинных ослиных ушей.

– Эдвард! Мальчик мой! Куда же ты пропал?! – заорал Швеллер. В его взгляде читалось отчетливое желание задвинуть бородавочника с настырным взглядом маленьких черных глазок куда-нибудь подальше, но не хотелось пачкать руки. – Да сделайте же что-нибудь?! – Он обернулся к громилам. – Уберите этого с дороги!

– Я – банщик! – пробулькал бородавочник. – Чего хотите? Мы здесь людей не обслуживаем. Не выдерживают они нашего пара. Млеют сразу.

– Что-о-о?! – взвился Иванов. – Вы только послушайте, какая наглость! Ну, ты, жаба скользкая, ты кем себя возомнил?! Людей они не обслуживают. Да если я захочу, ты меня будешь парить каждый день, с утра до вечера! Парить и парить, ты меня понял?.. – Он осекся, заметив, что остальные как-то странно на него смотрят. – То есть… Я, конечно, никогда не захочу, чтобы такая образина меня парила! Никогда! Но что я пара здешнего не выдержу – это ты врешь, скотина! Даже несмотря на то что он такой вонючий – сдюжу!

С этими словами Иванов, пребывая в расстроенных чувствах от собственной оплошности, размахнулся и влепил банщику смачную оплеуху. Что стало еще более серьезной ошибкой. Физиономия бородавочника буквально взорвалась россыпями буроватой слизи, забрызгав обоих боссов и их людей. А зеленые сопли из-под толстого носа пролетели по неровной траектории и шмякнулись на лицо низенького Швеллера. Тот закричал, замахал руками, угодив бейсбольной битой в нос Шмыги. Банщик воспользовался всеобщей суматохой, чтобы отвесить Иванову ответную плюху. Силы у него оказалось столько, что босс вышиб двери и рухнул на крыльцо, отплевываясь от облепивший его губы и нос слизи.

– Достаньте мне этого подонка! – прорычал он, силясь подняться, и толпа его людей ринулась в бородавчанские бани, круша всё на своем пути. В густом пару парни не разглядели, кого бьют – вломили Швеллеру, банщику, посетителям бани – простым бородавочникам, Шмыге и напоследок Шкафу, который, охнув, сел на каменку. Прижег зад и заорал так, что подивиться на происходящее сбежался весь квартал.

Выяснилось,