1

Сегодня. День

Холод был, конечно, дикий. Ладно, хоть «Аляска», на которую Егор сменил пальто, грела не в пример лучше, и он нашёл «Вялого», прежде чем окончательно замёрз.

Своего стукачка Егор заметил на полпути к его дому. «Вялый» вывернул из-за угла, метрах в десяти впереди, что-то бубня в телефон и быстро идя ему навстречу. В первое мгновение Егор не узнал старого знакомца. Тот был сам на себя непохож. Модная дутая куртка, спортивные штаны с тремя полосками по бокам, высокие кроссовки. Куда только подевался недавний «торчок», в изгвазданном пуховике и мятых, с вытянутыми коленями штанах на полусогнутых ногах. «Вялый», занятый разговором, не узнал Егора, ну а Егор не стал торопиться и кидаться к нему с радостными объятиями. Низко склонив голову и спрятав лицо в тени капюшона, Егор развернулся спиной к стукачу и, подождав, пока тот пройдёт мимо, не спеша, последовал за ним. Ему стало интересно, куда так торопится новая версия «Вялого». Его впору было переименовывать из «Вялого» в «Бодрого», можно даже в «Делового». Жаль, что прозвища, удачно приклеенные в детстве, остаются со своими хозяевами до самой смерти. Это вам не ник в сети, где лёгким нажатием пальца можно прописать себе любое имя.

«Вялый» закончил говорить по телефону, но не спрятал его в карман, а начал что-то искать в нём. Дойдя до старых, щитовых домов, когда-то выкрашенных ядрёной жёлтой краской, а нынче совсем облезлых, он быстро огляделся и, протиснувшись сквозь погнутые прутья ограды, метнулся во дворы.

Ну, ясно, за закладкой рванул, ну кто бы сомневался – внешность изменилась, нутро осталось прежним. Выждав пару минут, Егор проследовал за ним. «Вялого» он обнаружил в глубине двора, за полуразвалившимися гаражами. «Торчок» сидел на корточках, запустив руку, чуть ли не по самое плечо, в простенок между гаражами, и азартно шебуршился там, пытаясь что-то нащупать. Он был так занят поисками, что не услышал, как Егор, поскрипывая мёрзлым настом, подошёл к нему на расстояние вытянутой руки.

Дождавшись, когда радостно хрюкнувший «Вялый» вытянет руку с зажатым в кулаке пакетом, Егор рявкнул.

– Стоять, бояться! Мордой в пол и не двигаться! Работает ОМОН!

Гоша дёрнулся, попытавшись вскочить и отбросить от себя пакет, но Егор уже навалился на него. Одной рукой он припечатал «Вялого» лицом в снег, другой сдавил пальцы с зажатым пакетом так, чтобы Гоша не смог его выкинуть, и заломил руку за спину.

– Так, так, так. Игорь Валерьевич Вялых, что тут у нас?

Егор придавил спину Гоши коленом и выдернул пакет из его руки. Прямоугольный свёрток размером с две ладони, сантиметров в пять толщиной и тяжёлый. Тянул пакет, упакованный в фольгу, целлофановую пупырку и обвязанный в несколько слоёв скотчем, на полкило не меньше.

– Ой, гляди-ка, статья два два восемь точка один. А, Игорь Валерьевич, от десяти до двадцати, вам светит.

– «Дым», ты? – просипел «Вялый», наконец, узнавший голос Егора. – Отпусти, башку отморожу.

– Я, Гоша, я.

Егор отпустил «торчка»¹.

– Ай-я-я-яй, как же так, Гоша, чё за блудняк? – он подкидывал пакет в руке. – За тобой такого не водилось. По мелочи закладки раскидать, это ты, конечно, только в путь. Но чтобы полтонны, и это судя по упаковке, не разбодяженый? Ну, прям наркобарон.

Егор ещё раз подкинул пакет в руке и сунул его в карман. Он смотрел как Гоша, глядя куда-то в сторону, растирает запястье.

– Что, в заначке? Хмурый, белый китаец? Спиды, спайсы или что похлеще?

– Не знаю, – «Вялый» всё так же смотрел в сторону. – Ты чё, обноновцем² заделался?

– Ну, нет, что ты, как можно? Это привилегия майора Сидорова, Кирилл Матвеевича, такую шваль ловить.

Егор усмехнулся, ожидая реакции Гоши, на фамилию грозы местной наркомафии. Не дождавшись, продолжил.

– Как? Будем ему звонить? Я думаю, он мне огромейнейшее спасибо скажет, за такой подгон, полкило «дури», и клиента готового, на статью. А, как думаешь?

– Егор, чесслово, – зачастил Гоша, – это первый раз, за долги меня подтянули. Я в натуре не знаю, что там. Не надо! Это же реально срок неподъёмный. Ты о матушке моей подумай…

– Ты, б..я… – Егор вызверился по-настоящему. – Ты, сука, ты о тёте Лиде даже не заикайся!

Он подскочил к «торчку» вплотную и резко боднул его лбом. Недостаточно сильно, чтобы сломать нос, но достаточно, чтобы «Вялый» охнул, схватился за лицо и, опустившись на корточки, тяжело и прерывисто задышал.

– Ты, сколько ей крови выпил, падла. Это ты, оказывается, о ней думал, когда обожравшись этого «дерьма», квартиру в щепки разносил? Ах, прости – это ты о ней заботился, когда из дома последнее тащил во время «тряски»³ или когда «алёнку»⁴ словил, и тебя едва откачали?

От резкого движения, где-то внутри Егоровой головы, что-то скрипнуло, сошло с привычного места и запульсировало, посылая сигналы боли в левый глаз. Пока ещё слабые, но за болью, Егор знал – дело не заржавеет, ещё полчаса и она начнёт биться о стенки черепа в полную силу.

Егор смотрел, как сквозь прижатые к носу пальцы Гоши, марая и так грязный наст, закапали алые капли.

Вместе с этими каплями, бившими в снег в такт с болью, уходила злость Егора. Её подменяла привычная усталость и безразличие.

«Какого хрена, он вообще тут делает?! Бьёт этого обдолбыша, ищет упырей. На хрена? Швырнуть «Вялому» его «дерьмо»⁵, и пусть катится на все четыре стороны. А, самому пойти к Ольге. Наполнить ванну горячей водой, лечь в неё вместе с девушкой, чтобы она прижималась спиной к его груди, прямо как в кино и чтобы тихо бормотал кассетник. Что-нибудь вроде:

Сказку не придумать, счастье не украсть.

Кто потом поможет нам с тобой упасть?

Видишь, как за нами рушатся мосты,

Остаётся пыль на словах пустых.

Ты слушаешь шёпот неведомых слов,

И кружится голова…

Дай себя сорвать,

Дай, дай, дай… ⁶

Лежать в горячей воде и наслаждаться теплом и покоем. И чтобы все отправились к дьяволу. И Гоша, и маньяки эти, и работа, и Людмила. Чтобы они остались с Ольгой вдвоём».

Но вместо этого он выцарапал непослушными пальцами из кармана платок и швырнул его «Вялому», который всё никак не мог остановить кровь из разбитого носа.

– Прижми, к носу, и башку к небу задери, полюбуйся нашим небом, а то нескоро его увидишь. На Колыме оно другое… – продолжил Егор кошмарить «Вялого».

– Откуда знаешь? – огрызнулся тот. – Бывал?

– Да нет. Наслушался баек от таких, как ты. Кому ты должен?

– Цыганам, – неразборчиво пробубнил Гоша, сквозь прижатый к лицу платок.

– Они что, совсем берега попутали? Такую массу посреди города прятать? Охренеть! Они не боятся, что какой-нибудь «банчила»⁷ их «дерьмо» найдёт и подрежет?

– Нет. Левый «алик»⁸ «яму»⁹ не найдёт. У них всё чётко, – Гоше, наконец, удалось остановить кровь.

Он протянул изгвазданный кровью платок Егору.

– Подотрись им, – Егор посмотрел на платок и устало продолжил. – Что делать будем, Гоша? Я устал от тебя и твоих проблем. Раньше ладно, ты хоть что-то в клювике приносил, а теперь? Я всё-таки закрою тебя, лет на пять. Тётя Лида спокойно поживёт, да и тебе лучше. А то с цыганами ты точно на «чирик» присядешь.

– Да я клянусь, Егор, это первый раз, он же последний, долг закрыть. Я чистый. Ты на меня посмотри, я уже полгода ни-ни, ни в вену, ни в ноздрю. Я работаю.

– Не свисти. Кто тебя, кроме как «минёром»¹⁰ возьмёт?

– Б..ля, буду, Егор, чем хочешь, поклянусь. Я курьером работаю, пиццу доставляю.

– У-гу, вместе с десертом. Который «стафф»¹¹ называется.

Потому как забегали глаза «Вялого», он понял, что попал в точку.

– Егор, я только натурашкой банчу, и то редко и не всем, никакой «химозы». Чем хошь, поклянусь. Не надо меня закрывать.

– Прошу, – он молитвенно сложил руки на груди, – отпусти, если я это «дерьмо» хозяевам не отнесу, мне хана. Тогда хоть на Колыму, хоть в Магадан, хоть куда, меня всё равно найдут и всё, пи…сики мне, смерть моя на тебе будет. А я тебе что-нибудь шепну, ну, если чё узнаю. А, Егор, ну, войди в положение… Ну, реально ведь кранты будут…

«Вялый» ещё что-то говорил, но Егор его не слушал. Подняв голову к небу, он посмотрел на тёмное, почти чёрное небо и невпопад подумал.

«Вот ведь мороз лютый, а небо такое, словно тучами беременное, того гляди снег пойдёт. А ведь так не бывает, чтобы и мороз, и снег».

– Что, ты мне шепнёшь, друг мой, Игоряша, если ты завязал? Ну, как ты говоришь.

И добавил не в тему.

– Устал, я. От работы этой сволочной, от тебя, от жизни. Всё обрыдло, ни семьи, ни здоровья. Одни вы упыри вокруг. Надоело. На хер, вас всех, в пи..ду. Сдам я тебя Сидорову.

Пускай он решает, что с тобой делать. Крутит, вертит, прессует, глядишь, сдашь ты цыган, мир чище станет.

– Ты, дурак, Егор, – почти простонал побелевший от страха «Вялый», – ты, чё думаешь, эти цыгане сами по себе? Херов там тучу. «Сидор» их и грет. Меня ж в хате удавят потихоньку. И тебя потом заодно грохнут. Ты же принципиальный, в обратку не сыграешь, а «Сидор» это знает. И меня загубишь и себя.

Егор прикрыл глаза, он замёрз и его начало знобить.

«Может и правда, пошло всё белке в дупло? Прийти в отдел, написать по собственному, сдать ствол в оружейку, «ксиву» заму по кадрам. И к Ольге, и укатить с ней от этого холода, как она тогда сказала – …холод снаружи, холод внутри…, туда, где море, солнце и жара. В Тай или к вьетам, или к индусам на Гоа. Деньги он достанет. Вот они на кармане лежат, плитка «химозы» в полтонны весом. Сколько это по баксам? Даже если там самый дерьмовый «белый китаец» то лет на десять безбедной жизни в Юго-Восточной Азии им хватит. Там на Малайзийских или Индонезийских островах им затеряться как два пальца обоссать, никто не найдёт, тем более цыгане. А если хату оперативную продать, есть у него выход на риелторов, да и «доки» на квартиру у него припрятаны в надёжном месте, будет, вообще зашибись».

– Трое, во всём чёрном. Двое высоких, один пониже, возможно, девушка, – Егор устало и безразлично бросал слова в пустоту между ними. – Появились на районе недавно. Что, знаешь?

И добавил, вздохнув.

– Вспоминай тщательно, Игорёк. От этого зависит… сам, знаешь что.

– Трое, в чёрном, девка… – неразборчиво бормотал себе под нос «Вялый». – Бля, Егор, не знаю!

– Ну, как знаешь, – Егор вжикнул молнией «Аляски» и достал «Пал Макарыча»¹² из «оперативки». Грудь сразу захолодило, и он поспешил застегнуться.

– Тогда пойдём.

– Да, погоди, Егор, я думаю, думаю.

– Ну, думай.

Боль в голове усилилась. Теперь это был не перестук молоточков, а удары кузнечного молота.

Егор убрал, вдруг показавшийся ему неподъёмным пистолет, но не в кобуру, а в глубокий боковой карман куртки.

– Пять минут тебе. Я отойду пока. И не вздумай сдристнуть. Я тебя всё равно найду, а не я, так цыгане. А так, если надумаешь что, глядишь, фортуна и повернётся к тебе передом.

Егор заскочил в первый попавшийся подъезд. Поднялся на площадку последнего, третьего этажа, и, воровато оглянувшись «взорвал» загодя приготовленную «торпеду». Боль отпустила почти сразу. Накатила расслабленность и лёгкость, которые, впрочем, быстро прошли. Он горько усмехнулся, что же это теперь ему всю жизнь на «ганжике»¹³ сидеть?

Ткнувшись лбом в грязное стекло оконного проёма, и, устало прикрыв глаза, Егор попытался понять, где та развилка, на которой он свернул не на ту тропинку. Которая привела его на замызганную лестничную площадку грязного подъезда. Когда это случилось? Может быть, вчера? В тот момент, когда его накрыл приступ головной боли на пороге квартиры «Вялого»?