К дому клиентки отец с дочерью шли под одним зонтом, Сашенькиным, – свой Брок нечаянно оставил в агентстве и теперь всю дорогу ворчал, что дочка специально о нем не напомнила, чтобы позлить несчастного папу. А еще он бубнил и в адрес заказчицы, к которой приходится переться по дождю и холоду. «Хельга Стар!.. – кривил Брок в сарказме губы. – Ишь!.. Небось, на самом-то деле какая-нибудь Ольга Звездулькина!»

А когда дверь обычной квартиры в обычной панельной девятиэтажке им открыла обычная, солидных лет тетка, сыщик и вовсе расстроился. «Ты же говорила, что она симпатичная и тридцатилетняя!» – чуть было не упрекнул он Сашеньку вслух, но все-таки удержался, решив, что обязательно сделает это позже, да еще и урежет ей премию – за дезинформацию.

– Так-так-так-тааак!.. – шагнув за порог, вместо приветствия протянул Брок. – Так это вы, так сказать, Хельга?

– Оля! – обернувшись, крикнула тетка. – Это к тебе! Пожилой господин с девочкой.

– Что?! – в унисон воскликнули отец с дочерью. Брок собрался завопить: «Да я моложе тебя, старуха! Мне еще и пятидесяти нет!», а Сашеньке, которая терпеть не могла, когда ее обзывали таким словом, вообще захотелось повторить сейчас подвиг Раскольникова. Но, взяв себя в руки, они так же, дуэтом, выпалили: – Мы частные сыщики! – А Брок еще на всякий случай добавил: – Лицом к стене, руки за голову!

Но тетка уже убралась из прихожей, а вместо нее там вскоре появилась и впрямь недурная собой блондинка возрастом вряд ли сильно больше тридцатника. Впрочем, на вкус Брока, она все-таки была чересчур худой и плосковатой, а ее тонкие, надменно поджатые губы ему не понравились вовсе.

– Да-а? – оценивающе разглядывая сыщика, жеманно протянула дамочка, но, узнав Сашеньку, мигом сменила тон и выражение лица. – Ой! Вы, наверное, господин Брокалев?

– Брок, – сухо ответил тот. – Просто Брок.

– Хельга, – с явным намеком на лобзание сунула ему под нос ладонь блондинка.

Однако сыщик намек проигнорировал и всего лишь пожал руку. А затем достал из нагрудного кармана пиджака блокнот с карандашом и приготовился записывать.

– Может, вы сначала разденетесь и пройдете в комнату? – заволновалась хозяйка квартиры. – Там нам удобней будет беседовать. А мама пока приготовит чай. Или вы предпочитаете кофе?

– На работе не пью, – отрезал Брок. – И вообще, так сказать, мы не для того вас вызвали.

– Папа, это не мы ее… – зашептала ему на ухо Сашенька, но сыщик решительным жестом отодвинул дочь и, занеся над блокнотом графитовое острие, вперился взглядом в клиентку.

– Фамилия? Имя? Кличка? Пол? – словно ругательства, начал выплевывать он вопросы.

– Кличка? – удивилась дамочка. – Пол?.. Это вы о Пупсике, что ли? – И обернулась к проходу в комнату: – Пупсенька, иди скорей сюда, с тобой дяденька хочет познакомится! – А потом, умильно улыбаясь, перевела взгляд снова на Брока и любовно пропела: – Во-о-от, это Пупсик. Кобель!

– Да как вы смеете! – подпрыгнул сыщик, размахивая блокнотом. – Не вам, как говорится, судить!.. Даже родная жена – и то…

– Папа!.. – дергая отца за рукав, зашипела вдруг Сашенька. Другой рукой она настойчиво тыкала в направлении пола, куда и перевел наконец взгляд сыщик.

Перед ним, высунув розовый язык, стояло плюшевое, в умилительных складочках, чудо.

– Шарпей!!! – по-детски восторженно взвизгнул Брок. – Вы не поверите, это настоящий шарпей! Сашенька, Хельга, смотрите! – Сыщик наклонился к морщинистой псине, и та лизнула его в руку.

– Так вы тоже любите собак? – заулыбалась растерявшаяся было Хельга.

– Не всех, – признался пунктуальный сыщик. – Но вот этих… Ишь ты мятенький какой, даже глазок не видно! Этих определенно люблю.

– Вот!.. А тот, в противогазе, обозвал его «слепой собакой»! – поджала губы дамочка. – Такой брутальный мужчина, а славного, милого Пупсика испугался.

– Как он его назвал?.. – выпрямился и снова достал блокнот с карандашом Брок.

– «Слепой собакой». Выскочил из туалета, заозирался кругом, увидел на вешалке мою новую шляпку, назвал ее «артишоком», схватил, а потом Пупсенька в прихожую выбежал. Тот его как увидел, сразу заорал: «Слепая собака! Слепая собака!», и в туалет снова – шмыг!

– А, простите, звука спускаемой воды вы после этого не слышали? – поинтересовался сыщик.

– Не слышала. Мне вообще не до этого было. Я испугалась. И расстроилась. И обиделась!..

– Да-да-да, – закивал сыщик. – Серьезный удар по нервной системе. Тройной, так сказать. Как одеколон, если вы еще помните те времена. Вы не поверите, у меня был один случай…

– Папа!.. – прервал воспоминания Брока тычок Сашиного локтя в бок. Сыщик, почти не сделав паузы, переключил разговор в новое русло:

– Потрудитесь объяснить, гражданочка, что такое артишок!

– А я откуда знаю?.. – вылупила на него глаза Хельга Стар.

– Артишок – это растение такое, – подсказала Сашенька. – Похожее на чертополох.

– Ваша шляпка была похожа на чертополох? – принявшись размашисто чиркать в блокноте, спросил Брок у дамочки.

– Ну, знаете!.. Моя шляпка – эксклюзив, я две зарплаты за нее отдала! – фыркнула та и, вздернув нос, отвернулась. А потом буркнула: – И вообще, он говорил через противогаз, я плохо расслышала. Может быть, он сказал не «артишок», а что-то наподобие… Да-да! Я вспомнила! Он сказал: «Арти… фак!» – Дамочка выбросила вверх средний палец, едва не угодив Броку в глаз.

Сыщик отпрыгнул, заслонив собой Сашеньку, и завопил, густо при этом краснея:

– Да как вы можете! Что вы, так сказать, себе позволяете при ребенке!

– Папа, я не ребенок!.. – пискнула прижатая отцом к стене Саша.

– Для меня ты всегда ребенок, – шмыгнул носом Брок. – Вот появятся свои дети, тогда ты поймешь!.. – Но тут он опомнился и завопил пуще прежнего: – Но только после окончания университета! И только от законного мужа! И только после того, как мы с мамой…

– Умрете?.. – выкарабкалась наконец из-за его спины Сашенька.

– Типун тебе на язык! – подпрыгнул сыщик. – После того, как мы с мамой благословим, как говорится, ваш брак.

– Может, вы вернетесь наконец к делу? – оборвала родительские наставления Хельга.

– А судьба моей дочери, по-вашему, не дело?! – возмущенно обернулся к ней Брок, но тут же, очухавшись, встрепенулся и принял прежний деловитый вид. – Итак, где тут у вас туалет?

– Папа! – ахнула Сашенька. – Ты что, потерпеть не можешь?!

– Да при чем тут это! – опять покраснел сыщик. – Я собираюсь, так сказать, осмотреть место преступления!

Хозяйка квартиры молча указала на одну из дверей, за ручку которой тут же ухватился Брок, потянул ее на себя и стремительно вдруг захлопнул.

– Вы что, фотографии там печатаете? – спросил он. – Предупреждать нужно!

– Папа, тебе плохо?.. – заволновалась Сашенька, а Хельга Стар, устав уже, видимо, удивляться поведению сыщику, честно начала отвечать:

– Нет, мы там пи… – Но тут ладонь Брока стремительно зажала ей рот. А когда, немного выждав, он ее нерешительно отнял, дамочка продолжила: – И ка… – На сей раз ее рот оказался запечатан уже двумя ладонями.

– Папа! – рассерженно топнула ножкой Саша. – А ну, прекращай этот цирк! При чем здесь какие-то фотографии? Ты что, сам не знаешь, что обычно делают в туалете?

– Ты не поверишь, – смутился Брок, – но в детстве я увлекался фотографией. А печатать снимки нужно было при красном свете. Обычно я это как раз в туалете и делал. Он у нас, правда, был совмещенным.

– Но здесь-то где ты увидел красный свет? – потянула за туалетную ручку Сашенька, однако, как до этого и отец, быстро захлопнула дверь. – Ой! Там и правда красный!..

– А я что говорил! – обрадовался Брок. – Приятно, говоря откровенно, узнать, что в век, так сказать, цифровых технологий, кто-то еще по старинке шуршит пленками…

– М-м-м!.. – судорожно вдруг замотала головой хозяйка квартиры, рот которой по-прежнему был плотно зажат ладонями сыщика. Он быстро убрал их, и Хельга, отдышавшись, выпалила: – Да ничем мы там не шуршим, кроме… – она покосилась на дрогнувшие и начавшие уже подниматься броковские руки, оборвала себя на полуслове и сказала: – В общем, такой свет был там и тогда, когда оттуда выскочил этот… брутальный… в противогазе.

– А когда заскочил назад – тоже красный? – вновь начал чиркать в блокноте сыщик.

– Вроде бы тоже красный… Или желтый…

– Или зеленый! – саркастически хмыкнул Брок. – У вас там прямо регулируемый перекресток, как я погляжу. – Затем он поманил пальцем Сашеньку и сказал: – Так, доченька, живо иди в туалет.

– Я пока не хочу, – смутилась та.

– А не все по охотке делается, – нахмурился сыщик. – Считай, что это приказ вышестоящего начальства.

– Но я и правда не хочу! – вскинулась Саша. – Даже по приказу не сумею.

– А чего там уметь-то? – удивился Брок. – Зашла, осмотрела, вышла и доложила. Тут даже программистом быть не надо, – не удержался он от подколки.

– Ах, ты это имеешь в виду!.. – залилась отчего-то румянцем Сашенька.

– Ну да… А ты что, думала, я и впрямь тебя фотографии печатать заставлю? – засмеялся сыщик.

Саша благоразумно не стала пояснять, что она думала, но выполнять отцовский приказ отчего-то не спешила.

– А почему, собственно, я? – спросила она. – Сам-то иди да осматривай! Или боишься? Считаешь меня менее ценным сотрудником?..

– Ну, если, как говорится, смотреть с этой точки зрения, – опустил глаза сыщик, – то, в общем-то, да… Впрочем, погоди! – Брок встрепенулся, нашел взглядом шарпея и призывно засвистел: – Фью-фью-фью! Пупсик! Иди, дам колбаски!

– Откуда у тебя колбаска? – удивилась Сашенька.

– Он ест только «докторскую»! – вскинулась Хельга Стар.

Но пес уже подбежал к Броку, и сыщик, ловко схватив его, распахнул дверь в туалет и зашвырнул туда недоуменно тявкнувшую животинку.

– Папа, ты изверг! – вскричала Сашенька и, вытянув руки, ринулась следом за песиком.

– Я бы попросил!.. – взметнул Брок ввысь указательный палец. – Сам академик Павлов, так сказать…

Однако довести до завершения мысль ему не дали. С воплем: «Убийца! Убийца!» опомнившаяся хозяйка несчастного шарпея замолотила по спине сыщика кулаками, отчего тот, оступившись от неожиданности, полетел головой вперед в излучающий кровавое сияние дверной проем отхожего места.

Сначала Броку показалось, что он угодил в клюквенный кисель – тело погрузилось во что-то густое, податливо-вязкое, глаза заволокло багровой пеленой, сквозь которую не было видно даже кончика собственного носа.

«Вот уж прорвало, так прорвало, – было следующей мыслью сыщика, – не то что у меня утром!» Впрочем, он тут же понял, что ни о какой сантехнической аварии здесь речи идти не могло. Во-первых, красная субстанция ничем не пахла. Во-вторых, кроме того что сам ее цвет был для такой ситуации не совсем к месту, так она еще и светилась, что едва не привело Брока к ложной версии о пожаре, если бы обволокшее его вязкое сияние внезапно не пропало, а сам сыщик не повалился во что-то зеленое и мягкое, показавшееся ему похожим на обычную, не очень густую и слегка пожухшую траву.

При падении Брок непроизвольно зажмурился, а в следующее мгновение почувствовал, как по его губам и щеке провели чем-то шершавым и мокрым.

– Ай!!! – завопил сыщик, вскакивая на ноги и разлепляя глаза. – Тьфу! Тьфу! Тьфу!!!

Первое, что ему пришло в голову, так это что его принялась охаживать сырой и грязной половой тряпкой разгневанная Хельга Стар. Но повертев головой, никакой Хельги – ни гневной, ни благодушной он поблизости не увидел. Неподалеку сидела лишь – и вправду в траве! – и таращила на него глаза дочь Сашенька, да вертелся, вывалив розовый язык, шарпей Пупсик.

Догадавшись, что именно пес и облизал его этим самым языком, Брок прекратил плеваться и сказал:

– Так-так-так-тааак!..

– Что «так-так-так», папочка?.. – дрожащим, испуганным голоском отозвалась Сашенька. – Где мы?!..

– А… разве не в туалете? – вновь завертел головой Брок.

– Если и в туалете, то в очень большом… – всхлипнула дочка. – Давай лучше вернемся!

Вокруг и впрямь было чересчур… просторно. Если бы сыщик не знал наверняка, что зашел в обычный сортир обычной квартиры, то подумал бы, что находится сейчас в чистом поле под открытым небом. Мало того, невдалеке начинался вполне настоящий на вид лес, а небо было затянуто мрачными низкими тучами, грозящими вот-вот разразиться дождем.

– Давай-ка двинем вон туда, – с тревогой глянув на это неприветливое небо, показал Брок в сторону деревьев; сказать «к лесу» ему помешало некое предубеждение, вроде того, что назвав вещи своими именами, он «закрепит» их в реальности, а поскольку в чудеса сыщик не верил, то никакого леса в реальности быть попросту не могло.

– А разве дверь там?.. – захныкала Сашенька. – Она же где-то здесь, рядом…

– Где именно? – развел вокруг руками Брок. – Где? А?.. То-то же.

– Что значит «то-то же», папа? Что?! Она здесь! Нам просто чудится, что ее нет! И все остальное нам тоже только чудится. Наверное, мы надышались какой-нибудь гадости, и сейчас… это… галлюцинируем…

Сыщику Броку нелепое объяснение дочери неожиданно понравилось. Во всяком случае, оно отрицало наличие чуда. И потом, ведь они и впрямь угодили в тот дурацкий красный «кисель» – наверняка он и вызвал у них галлюцинации. Другое дело, откуда он взялся в туалете гражданки Звездулькиной… или как ее там… Стар? Впрочем, его мог распылить тот самый вор-сантехник, чтобы замести следы преступления!

Броку так понравилась эта гипотеза, что он тут же в нее безоговорочно поверил.

– Молодец, доченька! – сказал сыщик. – Из тебя, как говорится, и впрямь скоро получится настоящий сыщик.

– Программист!.. – всхлипнув, буркнула Сашенька.

– Ну хорошо. Сыщик-программист. Но это, так сказать, потом. Чуть позже. А сейчас давай закроем глаза и пошарим вокруг в поисках двери. Как только нащупаешь – сразу тяни за ручку и выскакивай.

– Толкай.

– Кого? Тебя?.. Зачем?