Евреи были объектом политики европейских держав. Своекорыстной политики, никак не учитывавшей их интересов. То их привлекали к работе и обирали, то прогоняли, а в XVII—XIX веках европейские державы перессорились из-за евреев. То есть они по многим причинам ссорились, но евреи стали одной из этих причин.
Разумеется, и в Средневековье вожди еврейских общин, знаменитости и богачи пытались делать свою политику, отстаивая права и защищая интересы евреев. Еврейские заступники XIX века вроде бы точно такие же – но не совсем… И сами Монтефиоре, Ротшильд и Дизраэли – уже совсем не еврейские вожди, не представители общин. Это евреи, вполне интегрированные в английское общество, его часть. У них странное, двойное положение в жизни: они как бы одновременно англичане, британские граждане. Более того – они занимают в английском обществе высокое и важное положение.
Одновременно же они – даже не лидеры англо-евреев: англо-евреям совершенно не нужны особые лидеры. Общины англо-евреев перестали быть полугосударствами внутри английского государства. Скорее они – выдающиеся англо-евреи. Особенные, исключительные представители национального меньшинства, которое стремительно растворяется в британском море. В этом качестве они пытаются и добиваться полной интеграции англо-евреев в британское общество, и решать проблемы евреев всего мира… По крайней мере, всех евреев, о существовании которых им известно.
Никогда Авраванель, Маймонид, Симха из Витри, заимодавец английских королей Ицхак и любой другой средневековый еврей даже не пытался решать вопросы и проблемы евреев других стран, быть заступником за евреев других государств. Испанские евреи писали письма хазарам, выясняя – откуда в степях Причерноморья и Прикаспия взялись единоверцы-иудаисты?! Но никаких общих дел с ними не вели и не пытались остановить агрессию мусульман против хазар.
Выдающиеся англо-евреи ведут себя так потому, что они – представители самого богатого, самого сильного, самого передового общества своего времени. Они живут в империи, над которой никогда не заходит солнце и которая считает себя вправе влезать в дела других государств, поплоше. Они – часть громадного проекта ПРОГРЕССА, считают не то что правом… скорее считают своим священным долгом нести идею прогресса, равенства людей в законе и прав человека по всему миру. И в этом качестве выдающиеся англо-евреи имеют полную поддержку всего британского общества, включая высшую аристократию и королевский двор.
Отметим: их действия разумны и благородны. Выдающиеся англо-евреи борются за то, чтобы всякий еврей имел бы равные права с другими гражданами своей страны. То есть за то, чтобы он был НЕ ХУЖЕ других. У них есть идеи того, что евреи ЛУЧШЕ прочих. Скажем, Дизраэли всерьез полагал, что евреи идут в социалисты не от хорошей жизни, а под давлением не признающего их общества христиан. И тогда «… избранная раса подает руку отбросам и презреннейшим частям общества».[56]
Забавно, что считает евреев «высшей расой» выкрест во втором поколении, кавалер ордена Подвязки, виконт Гюгенденский, граф Биконсфилд, один из лидеров партии консерваторов. Еще интереснее использование понятия «высшей расы» задолго до немецких национал-социалистов. И конечно же, обращает на себя внимание, что все революционеры (кроме еврейских) определяются Дизраэли как «отбросы» и «презреннейшие части общества». Получается, что революционное движение возглавляется «избранной расой», а составляется всяким дерьмом.
Но какие бы расистские идеи ни реяли в головах выдающихся англо-евреев, практически они борются за то, чтобы евреи были НЕ ХУЖЕ. Действия их полезны, благородны, и поддержку христиан эти люди вполне заслужили.
К концу XIX века сложились основные параметры участия евреев в международной политике:
1. Лидируют в ней западные евреи, особенно англо-евреи. Они создают ряд общественных организаций и масонских лож, призванных бороться за права евреев всего мира.
2. Между евреями Запада, Германии, Восточной Европы и мусульманского мира есть множество точек несоприкосновения. Западные евреи хотят помочь получить равные права единоверцам Германии, Восточной Европы и мусульманского мира, но вовсе не считают их ровней.
3. Правительства и аристократия стран Запада готовы поддерживать борьбу западных евреев за равные права евреев всего мира как часть своей идеологии Прогресса.
4. Правительства стран Запада готовы принимать «беженцев» из стран Восточной Европы и мусульманского мира как людей, подвергающихся дискриминации.
И поддерживать еврейские организации, которые помогают этой эмиграции.
5. Правительства Запада готовы поддерживать евреев Запада в их борьбе с правительствами Восточной Европы и мусульманского мира, считая – евреи Запада требуют от периферии цивилизации Прогресса, усовершенствования и улучшения самих себя.
По тому, как он блевал, сморкался и икал за столом, было видно, что он старается держаться прилично.
М. Жванецкий
Евреи из общественных организаций – это еще не политические евреи. Это евреи, пошедшие в политику. Не все служащие еврейских организаций такие уж идейные фанатики, хватало и «просто» служащих за фунты и гульдены. Но само определение еврея все еще не зависит от политики.
Первое политическое определение еврея дали господа сионисты. Причем вполне определенная группа сионистов: политические сионисты.
Религиозные сионисты работали в идеологии иудаизма, развивали идеи Виленского Гаона, созданные в конце XVIII века. Главное в этой идее было: идея возвращения в Палестину, не дожидаясь прихода Мессии.[57]
В середине XIX века раввины Цви-Гирш Калишер, Элияху Гутмахер и Иегуда Алкалай начали учить, что, если все иудаисты будут жить в Палестине, они смогут и до прихода Мессии восстановить Иерусалимский храм и сделать этот Храм религиозным центром для всех евреев. А там и Мессия придет, увидев, что Храм уже готов. В середине XIX века Просвещение и Прогресс еще не оборачивались погромами и антисемитским движением. Раввины звали в Палестину именно для того, чтобы спастись от ужасов прогресса и (страшно подумать!) ассимиляции.
До середины XIX века в Палестине жило всего около 30 тысяч евреев. Жили из религиозных соображений, мирясь с непривычной жарой, соседством мусульман, отдаленностью от цивилизации, турецкой администрацией. Жили за счет подачек из-за границы.
Раввины полагали, что «необходимо» создать в Палестине еврейское религиозное государство, со всеми его составляющими: сельским хозяйством, промышленной инфраструктурой, армией, администрацией, правительством… Как только евреи «восстановят» Израиль, сразу же и Мессия появится. А это чудесным образом завершит «избавление» евреев.
Книги, выступления и статьи основателей религиозного сионизма сделали проблему «ехать или не ехать» практической и политической. Далеко не все евреи признавали учение религиозных сионистов. И евреи – атеисты, и евреи – христиане, и иудаисты всех остальных направлений были против. Так что сразу возникли чисто политические разногласия.
А члены движения «Хибат Цийон» («палестинофильство») считали «настоящими евреями» только самих себя и третировали всех остальных.
Поселенческий (или, как его обычно называли, «практический») сионизм начал активную деятельность с 1882 года, почти через 30 лет после начала деятельности основателей религиозного сионизма. После погромов 1880-х годов на Украине, в Бессарабии, Польше и Румынии возникло движение «Хибат Цийон», поставившее своей целью практическое переселение евреев в Палестину и «национальное возрождение на исторической родине».
Среди основателей и лидеров движения мы видим и ортодоксальных раввинов Ш. Могилевера из Белоруссии и Н.Ц.И. Берлина из Литвы, но лидируют нерелигиозные деятели: И.-Л. Пинскер, М. Лилиенблюм и другие. Сионисты-поселенцы их движения «Билу» с большим трудом уехали из Харькова, потрясенные погромами 1881 года. В 1884 году они основали поселение Гедера. Старые религиозные поселенцы хотели даже разгромить поселение, чтобы всякие атеисты не оскверняли священную землю Израиля. И дальше «ишув», то есть религиозные поселенцы, воевали с недостаточно религиозными.
Сионисты различают Первую алию[58] 1882—1903 годов, 25 тысяч человек, Вторую (1903—1905) и Третью алию (1918—1924), 75 тысяч человек. В Первой алии еще были религиозные люди… А вот все следующие состояли в основном из бывших членов революционных партий, которые строили-строили социализм в странах Восточной Европы, да не построили. Ну и отправились куролесить в Палестину.
Естественно, все эти направления вызвали напряжения и противоречия чисто политического свойства.
«Политический сионизм» возник последним, он оформился в 1897 году. Эта форма сионизма целиком связана с именем Теодора Герцля (1860—1904), венского журналиста, автора книги «Государство евреев. Решение еврейского вопроса» (1896 г.).
Герцль не основал сионистское движение, не был он и первым сионистом. Более того – изначально он вообще был полным ассимилянтом: в доме господствовал немецкий язык, Тедди учили на нем говорить, читать, писать стихи и думать. Еще в гимназии способный мальчик публиковал рецензии на книги и спектакли в одной из будапештских газет.
Но ему не везло! Везде, где бы ни оказывался Герцль, тут же появлялись антисемиты. Из гимназии он ушел, потому что учитель позволял себе антисемитские высказывания. Студентом Венского университета он очень страдал от антисемитизма сокурсников и даже ушел из студенческого общества «Альбия». В те же годы на чувствительного Герцля ужасное впечатление произвела книга Евгения Дюринга «О еврейском вопросе». Начал работать адвокатом – и бросил, потому что осознал: еврей никогда не сможет стать судьей. Правда, в Австро-Венгрии были евреи-судьи, но это уже скучная проза. Главное – осознание!
Жил Герцль в основном на подачки богатых евреев, потому что зарабатывал на жизнь нерегулярно и мало. Его пьесы то шли на сценах австрийских театров, то опять оказывались никому не нужны. Ни одна из его пьес и ни один из рассказов не сделали его имя бессмертным.
Супружеская жизнь тоже не была счастливой: жена, примитивная мещанка, требовала от супруга работать и обеспечивать детей. Мешала жить возвышенной жизнью, дрянная баба.
Кстати, судьбы трех детей Герцля трагичны: двое из них покончили с собой, третья умерла в нацистском концлагере Терезин. Внуков нет.
Разочаровавшись в Австрии, Герцль стал работать в Париже – собственным корреспондентом «Новая пресса». В Париже он (ну конечно же!) постоянно сталкивается с антисемитизмом. Во время «Дела Дрейфуса» он все время слышал крики «Смерть евреям!» на парижских улицах. Никто, кроме него, этих криков не слышал, но это уже мелочи. Главное – именно тогда рождается идея: у евреев должно быть свое государство!
Конечно, только очень плохой человек может увидеть в личности и в поведении Герцля типичные черты революционера. Но я, видимо, как раз очень плохой. Революционер всегда социальный психопат, плохо приспособленный и равнодушный к реальной жизни. То, что есть в действительности, революционеру не интересно. Его семейная жизнь уродлива, дети кончают с собой намного чаще, чем большинство людей. У Карла Маркса, кстати, двое дочерей тоже покончили с собой. Карьера у революционера не задается, отношения с людьми не складываются, он вечно во власти отвлеченных идей разной степени безумности.
Причем если одни революционеры помешаны на социальных отношениях и стремятся изменять именно их, то другие зациклены на национальных отношениях. Известно немало революций, проходивших под националистическими лозунгами. Такова и борьба греков и южных славян за независимость, и Венгерская революция 1848 года, и фарс под названием «объединение Италии». Тогда, в 1861 году, «объединив Италию», революционеры пришли к выводу, что теперь перед ними стоит задача: создать итальянскую нацию. Как они ее создавали, отдельный момент. Главное, до сих пор не создали. Сами итальянцы считают, что в разных частях Италии говорят на разных языках. Сицилийцы даже внешне сильно отличаются от жителей Северной Италии, а партия Северный альянс официально ставит программную задачу отделить север Италии от юга.
По всем параметрам своей личности Герцль – типичный национальный революционер. Сохранился разговор Герцля с его близким другом, Максом Нордау.
Герцль:
– Макс, думал ли ты о том, что евреи Европы находятся перед лицом смерти? Я изумляюсь тому, что они об этом не догадываются, и думаю о том, что будет, когда догадаются.
Нордау:
О проекте
О подписке