– Беры за четыры! – уже не так уверенно сказал продавец. – Кароший скидка даю.

– Нет, ну сам посуди! – воскликнул Гарб, воздев лапы к небу. – Зачем мне такой недокормленный бык? Косточки пообгладывать? Мои гости любят полакомиться мясом.

Верзила помрачнел и насупился. Постепенно на его клыкастую физиономию наползала растерянность, смешанная с отчаянием.

– Слушай, радной, сколько дашь за бык? Вазьми бык, кароший! – заскулил он.

– Готов дать один золотой, – сказал Гарб и сделал вид, что готов уйти, если продавец окажется настолько глупым, что не согласится на его щедрое предложение.

Орк с самого утра стоял на рынке и очень хотел есть и пить, а быка оставлять без присмотра было нельзя. Однако жадность не позволяла продавцу отдать товар за такую небольшую сумму – не зря же он отстоял целый день на солнцепеке!

– Не атдам! – орк яростно завращал глазами и, перехватив топор поудобнее, сделал несколько выпадов для демонстрации решимости.

Один из взмахов оказался столь неудачным, что топор с жутким свистом отсек бычку ухо. Обезушенное животное страшно заорало и бросилось наутек, потащив за собой растерянного орка, который не догадался или не захотел выпустить веревку из рук.

Гарб грустно посмотрел на быстро удаляющееся облако пыли, вздохнул и побрел дальше. У него с собой имелось ровно три золотых, а быков, как назло, предлагали не дешевле пяти. Сторговаться удавалось до четырех, а потом все продавцы упирались и больше не уступали ни медяка. Гарб шел и думал, что толку от почти бесконечной магической энергии никакого, раз в кошель от этого не становится тяжелее.

Когда шаман вконец отчаялся, его кто-то похлопал сзади по плечу. Обернувшись, он увидел знакомую некогда зеленую морду орка – теперь серую от пыли с пятнами запекшейся крови. Самым важным было лишь то, что ручищи недотепы надежно сжимали веревку с быком. Животное затравленно смотрело в землю и головы не поднимало. Орк довольно ухмылялся и явно горел желанием продолжить торг.

– Беры бык, для тебя ловил!

– Сколько? – буднично, не показывая радости, спросил Гарб.

– За три дам!

– За два возьму!

– За два беры, но без башка. Тупой башка с собой понесу.

Гарб струхнул, что орк и правда преждевременно снесет голову быку, которому еще надо своим ходом дойти до жертвенника.

– Ладно, договорились! Моя окончательная цена два золотых и одна серебряная.

– Эх, я хотеть башка, ну ладно. Башка стоит серебро. Беры! – согласился зеленокожий.

Курс серебра к золоту на Лумее не постоянная величина. Жадные дворфы, добывающие металл и занимающиеся чеканкой, часто пересматривают соотношение, но в среднем за один золотой дают от пяти до двенадцати серебряных монет. Сделка начала становиться выгодной.

Гарб радостно отсчитал орку два золотых, после чего возникла заминка с поиском разменной монеты, потому что сдачи у продавца не нашлось. Как назло, курс у менял оказался на редкость невыгодным. Даже недалекий орк согласился, что разменивать один золотой на четыре серебряных монеты глупо.

После часа безуспешных поисков зеленорожий верзила стал настойчиво предлагать купить у него еще что-нибудь – топор или волшебную торбу. За топор, конечно, можно было бы выложить несколько серебряных монеток, но боевая секира весила столько, что у Гарба вряд ли хватило бы силенок поднять ее даже обеими лапами. К тому же, ржавчина местами насквозь проела металл, что оставляло сомнение в его боевой пригодности.

С торбой дело обстояло иначе: шаман решительно не понимал, как обычная котомка может стоить столько денег. Гарб исследовал мешок на предмет наличия в нем хотя бы следов зачарованности, но ничего не обнаружил. Однако орк настаивал на своей цене, а сделка грозила сорваться.

– Хорошо, Шамбалын тебя забери! Продай мне быка и мешок за три золотых.

Продавец криво усмехнулся при упоминании орочьего рая. В Шамбалын попадают лишь павшие в бою орки. На этом сходство с дворфийским царством бесконечных самоцветов заканчивается, потому что ни веселых попоек, ни пышногрудых валькирий зеленокожим их бог никогда и не обещал. Впрочем, незавидная участь тех, кого не взяли даже в царство Одноглазого, заставляла орков во что бы то ни стало умирать с оружием в руках.

Скрепя сердце, Гарб отдал орку всю сумму, забрал веревку, торбу и потащил быка за собой. Продавец же, довольно рыча какую-то боевую песнь, направился к ближайшему заведению, в котором можно наполнить желудок всякой гадостью за свои же монеты.

Глава 5

Новые миры были очень разными. Со временем каждый из старших богов изменился под влиянием того места, в которое его поместил Создатель. Оставшиеся дети Део мудро покорились воле отца и не особо горевали по поводу утраты родного мира, ведь теперь каждый из них был сам себе властелином. И принялись они плодиться и размножаться. Так появились средние боги.

Покупка покорно плелась за новым хозяином и не выказывала беспокойства по поводу места назначения. Можно было даже подумать, будто бык обрадовался, что его забрали и уводят подальше от живодера с топором. Прогулка жертвенного животного через всю деревню по пыльной тропинке, гордо именуемой центральной улицей, вызвала нездоровый интерес односельчан.

В последнее время провианта в деревне водилось немного. В одиночку шаман столько съесть никак не мог, поэтому соседи не на шутку взволновались.

– В кои-то веки решил угостить всех по-царски! – раздавался то тут, то там радостный шепоток. – Ай да Мусор!

– Вот молодчина, не иначе разбогател! Наш парень! – слышалось в ответ.

К исходу дня перед домом Гарба собралось все взрослое мужское население – двадцать восемь морд. Гобхаты выжидающе толпились за оградой дома. Они разочарованно водили носами, тщетно пытаясь учуять запах жаркого. Его не было. Значит, еще придется тратить время, разделывая тушу, а солнце уже почти село.

Входить без приглашения никто не рисковал. На ограде висели черепа разных животных. Это должно было предупредить об опасности вторжения и придавало жилищу шамана достаточно зловещий вид, чтобы предостережение работало.

– Может, сам позовет? – потирая урчащий живот спросил один из гоблинов.

– Может, – неуверенно буркнул второй, старательно вглядываясь в плотно занавешенные окна дома.

Ничего не подозревающий шаман мирно дрых без задних ног, утомившись от длительного хождения по рынку. Бычок с радостью бы делал то же самое, но его сутки не кормили, а Гарб в своем дворе, как назло, магией выкорчевал даже намеки на зелень. Апатичный настрой рогатого от голода сменился беспокойством. Он стал тревожно перебирать копытами и мотать головой. Наконец одноухий не выдержал и призывно замычал, подсказывая новому хозяину, что не мешало бы подкрепиться. К тому же мнению склонялись все длиннолапые по ту сторону ограды.

Исключительную готовность вкусно поужинать всем своим видом демонстрировал деревенский вожак – необычайно рослый для гоблина детина высотой пяти с половиной футов от пяток до макушки. Услышав мычание быка, он потерял терпение и решительно шагнул во двор. За ним несмело последовали все остальные. Незамедлительно сработали волшебные ловушки, которые всякий предусмотрительный работник магического труда оставляет заряженными на время собственного сна, чтобы незваные визитеры не застали его врасплох.

Вожак взвыл нечеловеческим² голосом, когда его огрело по голове невидимой дубиной, а потом подвесило в воздухе вверх кармашками. Та же участь в разных вариациях ожидала еще троих односельчан Гарба, успевших войти в охраняемую зону. Остальные тут же дали деру на предельных скоростях. В первые секунды они могли бы потягаться с породистыми воргами – дикими полуразумными волками, которых гоблины часто используют в качестве скакунов во время боевых действий.

Проснувшийся от шума Гарб вышел на крыльцо, вдоволь похихикав, щелкнул пальцами и отпустил незадачливых нарушителей своего спокойствия. Обычно бледно-розовая кожа вожака побелела от переполнявших его чувств. Не лучше выглядели и остальные.

– Что это значит? – со злобой в голосе поинтересовался глава племени.

– Это значит, что вы вторглись на мою территорию без разрешения, – спокойно ответил шаман. Уровень вашего везения зашкаливает. Переместись вы на пару шагов дальше, и вы приобрели бы снаружи цвет жаркого от огненного заклинания.

– Ну все, брат, ты нарвался. С тебя теперь точно причитается угощение.

Гарб рассмеялся в ответ:

– Вы про это полорогое парнокопытное животное? То-то я думаю, что вас сюда обычно невозможно заманить, а тут вы собрались в избыточном количестве. Эта туша не для вас. Это подношение для духов.

– Кого ты хочешь обмануть? – с вызовом в голосе крикнул из-за спины вождя седовласый гоблин лет сорока на вид. – Духам не приносят в жертву ничего крупнее кур!

– Да, – поддержал его вожак. – Что-то ты темнишь, брат!

– Слушайте меня внимательно! – рассердился Гарб. – То, что ты мой брат и главный в деревне, еще не дает тебе права чего-то от меня требовать. Остальные вообще никто. Еще раз тут увижу без важного дела – применю суровое наказание. А сейчас пошли прочь!

Для пущего эффекта ловец духов нашарил в полумраке сеней шаманский посох и потряс им перед скривившимися мордами. Посетителей как ветром сдуло. Хотя, убегая, братец крикнул что-то обидное и добавил, что Гарб еще пожалеет. Как обычно не придав значения его словам, шаман подошел к быку и сочувственно посмотрел на него. Бычок, завидев внимание к своей особе, радостно мыкнул, требуя корма.

– Ну что, пострадавший от орочьего произвола, пошли.

Гоблин вывел беднягу за ограду и стал ждать, пока тот пощиплет травы и утолит голод. Жертве голодать не следовало, ведь Бурбалка просил именно жирного быка. Конечно, вряд ли бы животное отощало до утра. Только Гарб не был опытным скотоводом, так как обычно имел дело только с жертвенной птицей, и рисковать не имел никакого желания. Сторожить бычка пришлось до темноты. За время ожидания шаман успел с пользой провести время: перезарядил ловушки и провел пару магических обрядов. Уже стало смеркаться и на небе взошла полная луна, когда насытившийся бык решительно направился обратно во двор.

– Э, нет! Нам с тобой не сюда! – воскликнул шаман, когда животное попыталось прилечь прямо возле ограды.

Бык повернул голову и – Гарб был готов в этом поклясться – посмотрел на него разумными глазами, в которых застыло вопросительное выражение. Гоблин опрометью бросился в дом. Идеальное время для жертвоприношения приходится на полночь, и шаман не хотел упустить возможность. Он похватал шаманские причиндалы, затолкал их в недавно приобретенную торбу и повел быка к жертвеннику. Бычара с трудом протиснулся в узкий для него проход, ведущий к алтарю. Подталкивающий его Гарб утер струящийся по морде пот и перевел дух. Еще предстояло многое сделать, а до полуночи времени оставалось всего ничего.

Сложно ли опытному гоблинскому шаману принести в жертву быка крупных размеров? Достаточно, если вспомнить, что рост первого не превышает четырех с половиной футов, а высота второй в холке навскидку составляет почти шесть.

– Чтоб тебя, – буркнул Гарб, почесав затылок.

Он решил сначала приготовить все для жаровни, а уже потом думать, как зарезать подношение духам. Пошарив лапой в торбе, гоблин сделал удивленные глаза. Они еще больше округлились, когда увидели, что внутри сумки ничего нет. Маска, тамбурин, ароматические травы, запачканный запекшейся кровью старый шаманский балахон – все исчезло. Пять минут назад вещи были на месте, а теперь в недрах сумки царила пустота.

Дырявой торба не выглядела, поэтому выпасть из нее ничего не могло. Гарб зажмурился, ущипнул себя, взвизгнул от боли и еще раз заглянул внутрь – отвратительно пусто.

– Требуется чар! – пробормотал шаман, все еще не веря своим глазам.

Подскочив, будто его ужалила песчаная гадюка, Гарб побежал в дом за посохом. Прибегать к помощи чаров, как коротко называют зачарованные магические предметы, – нормальная практика для колдунов, не до конца доверяющих внутреннему зрению. Этот посох зачаровывали куда более опытные мастера, и шаман не стеснялся им пользоваться в сложных случаях. Однако сейчас даже волшебный предмет не помог выявить в торбе или возле нее следы магии.

– Появись! – скомандовал гоблин сумке.

Эффекта это не возымело, как, впрочем, и команды «отдай!», «верни, пожалуйста!», «эй!», «дрянь!», «скотина!» и другие, менее цензурные. От безысходности и волнения Гарб вошел в транс без всяких приспособлений. Мир духов поприветствовал шамана обычным пронизывающим холодом. Если раньше от стужи спасала жаровня, то теперь никакого источника тепла поблизости не было. Удивленный гоблин огляделся. Пустынный пейзаж, отдаленно напоминающий окрестности дома Гарба, по-прежнему не радовал глаз. Вокруг ни души. Если не считать, конечно, величественного минотавра, появившегося на месте жертвенного животного.

Гигант стоял, опираясь на боевой топор, а на его морде застыло пресловутое презрительное выражение, всегда возникающее у минотавров при виде незнакомого представителя другой расы. У великана отсутствовало одно ухо, а секира подозрительно напоминала ту, которую орк настойчиво пытался всучить Гарбу. Мышцы под коричневой кожей рогатого бугристо перекатывались, внушая мысль о бесполезности сопротивления.

– Ну, колись, портовая крыса, за каким морским чертом ты меня сюда притащил, – молвила громадина.

Жесткое, даже грубое произношение сонорных согласных звуков всеобщего языка выдавало, что родным для говорящего является кутарский – язык минотавров. Но молодому шаману вдруг стало не до подобных языковедческих тонкостей.

От страха у Гарба душа ушла куда-то пониже спины. Он мягко осел на землю, колотясь словно припадочный. Зубы сами собой принялись отбивать походный марш одного легендарного клана дворфов. Те бородатые коротышки научились делать до ста сорока шагов в минуту во время дневных переходов, так что челюсть гоблина щелкала довольно интенсивно.

– Я помогу тебе, козявка, – сказал минотавр, увидев, что толку от трясущегося шамана не добиться. – Ты меня привел сюда, чтобы скормить какому-нибудь прожорливому гоблинскому демону. Я считаю, что это будет не совсем правильно. Ты со мной согласен, малек несмышленый?

Гарб сейчас был готов согласиться на что угодно, поэтому робко кивнул.

– Это уже радует, – доверительным тоном сообщил минотавр. – Обожаю, когда со мной соглашаются по доброй воле и без пыток. Уясни себе: я вообще-то против, когда меня, прославленного капитана королевских кровей, вот так запросто пытаются зарезать, как обычного барана. Усек, кальмарий корм?

Шаман активно закивал. В этот момент пространство сбоку от полорогой особи королевских кровей слегка сгустилось, чтобы через секунду рассеяться в виде уже знакомого беспокойного и очень голодного духа.

– Вот те раз! Каввель Исс-Брестон! Какими судьбами в этом захолустье?

– Что здесь делает эта тварь? – игнорируя духа, спросил минотавр у гоблина.

– Ну, он… то есть, Бурбалка… Это самое… Пришел и… – замялся Гарб.

– Ты что, собирался принести меня в жертву ему? – ужаснулся минотавр.

– Ты что, собрался принести мне в жертву его? – почти в тон минотавру отозвался Бурбалка.

Гарб сообразил, что терять уже нечего, потому что он влип по уши. В таких случаях у гоблинов принято либо убегать, либо драться до последнего.

– Ты просил быка, я и купил быка! – на остатках храбрости пискнул шаман, выбрав второй вариант.

– Опять хотел съесть быка? – недобрым тоном уточнил минотавр у духа.

– Ты ж знаешь, мне постоянно не хватает хавчика. Олифантов в этих краях не водится, вот я и заказал, че покрупнее, – дух явно оправдывался, и Гарб подумал, что шанс на спасение еще есть.

– Проклятье! Если бы я не был скован некоторыми условностями, кое-кто уже не досчитался бы черепа, – заявил Каввель. – А кое-кто другой почувствовал бы себя очень неуютно. – Минотавр недобро посмотрел на духа, но гоблин тоже на всякий случай вжал голову в плечи.

– Да ладно тебе! Хорош дуться! – примирительно заговорил Бурбалка. – Нам сейчас все равно нечего делить, так зачем ругаться? Заморочку разрулили, резать твою тушку никто не будет, шаман найдет мне другую скотинку помельче…

Каввель еще раз скорчил мину, полную презрения.

– Ты считаешь, что я могу простить тебе желание съесть одного из священных животных моего народа, не говоря уже о прошлых обидах? – строго спросил он.

– Ну да! – без тени смущения отозвался дух. – Ты же типа благородный тауросу, а я типа прошу прощения.

Гарб откуда-то вспомнил, что минотавры называют себя этим словом, и почему-то еще больше испугался.

– Быть может, – с сомнением в голосе ответил рогатый гигант. – Хотя вас обоих стоило бы протащить под килем, чтоб неповадно было. С тобой, дух, я поговорю отдельно, а ты…

Тут уже Гарб бухнулся на колени и стал умолять не убивать его. Бурбалка взирал на эту сцену с интересом, а Каввель с открытым презрением.

– Вставай, кальмарья печенка! Я не трону тебя, потому что ты принесешь мне освобождение. Это и будет твоим наказанием, ведь дело предстоит непростое.

Перепуганный гоблин всегда готов убежать, спрятаться или подчиниться. Шаманы не являются исключением из общего правила, поэтому Гарб тут же поклялся, что сделает все возможное, чтобы помочь.

– Чем такой недостойный гоблин, как я, может быть полезен господину Исс-Брестону? – спросил он, ползая по холодной траве Шеола.

– Выслушай сперва мою историю, юнга, потому что простым приказом тут не обойдешься.

Глава 6

Средние – дети старших – уже не ведали про дела давно минувшие и стали осваивать новые миры. Они нашли дороги к соседям и принялись навещать друг друга. Так появились младшие боги.

Рассказ гиганта длился недолго, зато отличался красочностью. Сопровождался он бурной жестикуляцией и сочными морскими ругательствами.

Брестонские минотавры обитают на острове Мирас, что лежит в южных пределах Лунного моря. Сам же Каввель оказался прямым наследником королевства, подданные которого – первоклассные мореходы и бойцы. Не удивительно, что все море считается вотчиной их быстроходных кораблей.

– Когда-то на Мирасе мне не было равных, – с печальным вздохом сказал Каввель, пытаясь нащупать отсутствующее ухо свободной рукой. – Мой флот пару лет наводил ужас на соседей, и я готовился возглавить королевство Брестон. Так бы и случилось. Только на одном из взятых на абордаж кораблей я встретил прекрасную Могару. Приятные изгибы ее рогов и нежные мускулистые руки взбудоражили мою кровь. Тогда я и нарушил морской кодекс.

– Не поделился? – бестактно хмыкнул Бурбалка.

– Хуже, – повторно вздохнул минотавр. – Я ничего не мог с собой поделать. Это было каким-то наваждением. Беда в том, что Могара из королевства Фарукон, с которым мы брестонцы крепко не ладим. Я должен был ее бросить за борт, а вместо этого потащил в каюту. Мой старший помощник и брат… Аином его звали. У него всегда кодексы стояли на первом месте. Он и помощником со мной пошел, чтобы я чего не нарушил. Вот он и пришел мне мешать и от имени экипажа объявил, что не потерпит нарушения. Это бунт. Я разъярился и схватился за Минари.

– Че? – недоуменно переспросил Бурбалка.

– Гром-секира по-нашему, – ответил Каввель. – Так я зову этот чудный топорик. На стороне Аина был кодекс, и команда его поддержала. Меня же ослепили страсть и гнев. В тот злополучный день Минари отведала крови брата. Больше никто не рискнул мне перечить. Никто кроме Могары.

Минотавр задумался, заново мыслями окунаясь в те события.

– Она оказалось дочкой самого Му-Кирина, нашего бога справедливости. Кто бы мог подумать?! – произнес тауросу и задумчиво добавил. – До сих пор не пойму, приемной или родной? Кто этих богов знает. Я успел только дотронуться до ее волос, и Могара воззвала к отцу.