– Смотри, доча, прикольная фотка, – Борис Николаевич протянул дочери свой IPhone. Варвара взяла телефон, посмотрела на экран и молча вернула телефон отцу. Девушка лежала на кожаном диване и разглядывала узоры на потолке. На ней были пижамные шортики и футболка. Губернатор сидел рядом на резном стуле.
– Это – Петр, – объяснил губернатор. – Он твой ровесник, на год старше. Он завтра будет на балу, прилетает из Москвы с другом. Я его пригласил от твоего имени. Петр – экстремал, гоняет на сноуборде, в Швейцарии зависает месяцами. Еще песни пишет и записывает. У вас много общего.
– Много общего? – задумчиво повторила за отцом Варвара. – Как в ясельках?
– Причем здесь ясельки? – не понял губернатор. – Я, вообще, не к тому, что бы ты его сильно клеила, глазки строила. Просто, если он подойдет к тебе, а он подойдет, потому что мимо такой красавицы не пройдешь, ты его сильно не отшивай, хорошо?
– Прежде чем отшить, надо пришить. Я не буду его пришивать. Ни сильно, ни как.
Борис Николаевич кашлянул. Разговор не клеился.
– А Петр чьё дитя? – спросила дочка, не сводя глаз с потолка. – Того пузатенького дядьки, который с премьер-министром дружит?
– Петр не дитя, – раздраженно сказал отец. – Он на год тебя старше.
– Старенькое уже дитя. А это ему папочка купил добрую проститутку, что бы он знал куда что совать?
– Варвара, не говори ерунду.
– Это твоя ерунда, – ответила Варвара. – Я слышала, как ты мачУхе рассказывал эту потрясающую историю.
– Рассказывал, но это не про него. Это вообще о другой семье.
– Другой? А ты мне купишь опытного дядю, что бы научил меня премудростям половых сношений? Буду, как твоя мачУха очень востребована. А то вдруг твой Петр затащит меня в уголок, а я даже не знаю, как грамотно ножки раздвинуть. Будет тебе а-та-та от его папочки.
Губернатор сжал кулаки.
– А может мясом я дороже выйду? – продолжала болтать Варвара. – 64 килограмма и если по полторы тысячи за килограмм, как краба? Хотя костей много, – Варвара похлопала себя по бедрам. – Наверное, ты прав. Петя – лучший вариант. Только смотри не продешеви. Я ведь девственница, а девственницы стоят дороже даже самых добрых проституток. Уточни у своих семейных друзей.
Борис Николаевич резко встал. Стул упал на пол. Губернатор вышел из комнаты, громко хлопнув дверью на прощание. Варвара посмотрела ему вслед и, зевнув, улыбнулась.
Губернатор зашел на кухню. Там хозяйничала Елена, его жена, которую Варвара называла «мачУха». Елена, увидев губернатора, бросила нож и, вытирая руки об фартук, подбежала к мужу с поцелуем.
– Ну и как там наша Варвара? – спросила она.
– Как обычно, убил бы, – сказал Борис Николаевич и улыбнулся. Злость уже прошла. – Такая противная. Как начнет вонять, не остановишь.
– В ее возрасте все такие.
– Ну да. На Петра взъелась. Не видела, уже ненавидит. Жалею, что заговорил.
– Не надо было. Сами познакомятся – сами влюбятся. Не надо лезть. Мы все равно для них тупые, ничего не понимающие идиоты. Все на что мы способны – это давать им деньги. Перекусишь?
– А что у нас?
Тут на кухню без стука вошел министр по спецпроектам Александр.
– Привет, Саня – сказал губернатор.
– Добрый день, Борис Николаевич, – суетливо сказал министр. – А почему вы не одеты? Нам же к трем на авиационный с инспекцией. Телевидение будет.
– Черт, забыл. Ладно, любимая, будем худеть.
Черный «Мерседес»-S класса в сопровождение двух мигающих полицейских «Лад» аккуратно нарушая ПДД, ехал в сторону авиазавода.
– Кстати, Борис Николаевич, я разобрался с вашим кошмаром, – Александр открыл блокнот. – Только просили уточнить, какого цвета была маска у убийцы. Не помните?
– Маска у убийцы? – переспросил губернатор.
– Я про ваш сон, кошмар. Вы же сами с утра просили усилить меры безопасности. Я их усилил.
– Как?
– Я пригласил на бал супермена. Посетил его агентство. Все эти экстрасенсы полная туфта. А супермен реально крут. Он инвалид 2-й группы. Зовут Сергей, кличка «Крылатый Колченог». Если случится что-то неправдоподобное, он – единственный кто сможет помочь.
– Стоп, – прервал Александра губернатор, – Саня, не гони. Я вообще ничего не понимаю. Что еще за крылатый инвалид?
– Ну, если в двух словах, то у нас в городе живет уникальный человек. Зовут его Сергей Вячеславович Анисимов, 24 года. У него поврежден позвоночник, и он практически не ходит. Сергей месяц назад открыл агентство супергероя…
– Агентство супергероя, еще и инвалид открыл? А еще кричат, что у нас демократии нет, – усмехнулся губернатор. – Чем же так уникален этот колченог?
– Много чем. Скажем, у него сверхмоторика. Он может проехать мимо вас на кресле, а у вас на столе ключи лежат. Хлоп, и ключей нет.
– Вор что ли? – проворчал губернатор.
– Нет. Не вор. Если заснять и прокрутить этот эпизод в замедленном действии можно увидеть его руку. Он просто взял ключи рукой, но в реальности руки не видно, настолько он быстро это делает. Еще у него есть чудо трость. Он даже пули может ей отбивать, а человека уложить, как чаю попить. Еще в том году он с помощью двух подушечек жвачки сделал 5-километровую пробку на проспекте Грибоедова. Уникальное сочетание логики и физики. Его действия если разобрать их посекундно или милисекундно – реалистичны, но когда они происходят, то создается впечатление мистики.
– Это ты в его рекламном буклетике вычитал? – недоверчиво спросил губернатор.
– Нет. Это закрытая информация из надежных источников. Он не любит себя афишировать.
– Открыть агентство супергероя – это «не любит себя афишировать»?
– Он раньше работал таксистом, – ответил Александр. – Но после того как инвалидам запретили работать таксистами, решил зарабатывать по-другому.
– Кто запретил инвалидам работать таксистами?
– Вообще-то вы. Помните, был смешной случай, когда одноглазый таксист сбил ветерана на 9 мая, потому что ветеран шел с той стороны, где у водителя не было глаза. После этого ввели запрет.
– Ну, если я, то разумное решение, – засмеялся губернатор. – Значит, на балу у нас будет еще и супергерой. Даже костюм не надо придумывать. Забавно.
– Так с чего я начал. Этот супергерой, когда я ему рассказал про ваш сон, хотел уточнить, какого цвета была маска. Для него это важно.
– Маска, маска – задумался Борис Николаевич. – Черная… черная. Хотя нет, оранжевая. Конечно оранжевая. Яркая очень.
– Понятно. Оранжевая. Так и передам. Еще он очень хотел встретиться с Варварой. Я сказал ему, что это невозможно.
– Зачем ему? – нахмурился губернатор.
– Точно не знаю. Думаю, он просто хочет знать, кого ему защищать.
Борис Николаевич задумался.
– Он, вообще, фрик или адекватный? – спросил он, наконец.
– Абсолютно адекватный. Интересный в общении. По виду милый студентик.
– Слушай, Саня. А ну-ка набери этого студентика и пригласи его к нам. Хочет познакомиться – ради Бога.
– Как скажите, – удивился министр. Губернатор почти никого не допускал до дочери. – А на какое время назначить?
– Да прямо сейчас. Пока с Москвы ребята не приехали. Пусть твой супергерой сантехником поработает. Надо прочистить засор в Варваркиной голове.
Полина держала дверь, пока Сера забирался в «Субару». Когда босс расположился на водительском месте, она захлопнула дверь, обежала автомобиль и села рядом с ним. До оперы было ехать минут 20. На часах было полчетвертого. Они как раз успевали. В салоне было очень жарко. Кондиционер не работал. Они выехали на проспект и остановились перед светофором на перекрестке. Здесь всегда была пробка.
– Сера, я тебе должна кое-что рассказать, – серьезно сказала девушка.
– Расскажи, – сказал босс.
– Это насчет губернаторского сна, точнее маски, точнее головы, которая улетела.
– Все точнее и точнее. Что не так с головой?
В этот момент противно запищал Серин телефон. Босс поднял трубку. Полина сразу поняла, что звонит сегодняшний заказчик. Сера закивал головой, вставлял «да» и улыбался. Потом он показал жестом девушке, что бы она записывала. Полина схватила ручку, блокнот и записала адрес.
Они уже были на перекрестке, но загорелся «желтый» и Сера затормозил. В него сзади чуть не въехал джип. Сера продолжал разговаривать по телефону. Он не заметил, как загорелся долгожданный «зелёный». Сзади стали сигналить автомобили. Водитель джипа высунулся из окна и проорал фразу, состоящую из 12 нецензурных слов подряд. Полине стало боязно. Она толкнула босса. Сера, продолжая кивать, медленно тронулся. Джип, объехав их, притормозил. Водитель джипа хмурый, как мопс продолжал орать матом, после чего бросил в Серу какую-то коробку. Коробка не долетела. Сзади опять стали сигналить. Злой водитель дал газу и джип улетел налево. Сера тоже надавил на педаль и проехал, наконец, перекресток.
– Планы меняются, – радостно сказал он девушке, остановившись за ближайшей автобусной остановкой – Мне разрешили встретиться с Варварой. Так что ты поедешь в театр одна. Справишься?
– Попробую, – ответила Полина.
– Еще у нас появилась оранжевая маска. Это важно. Очень важно. Будешь в театре, отмечай все рыжее и оранжевое. Можешь записывать, но лучше запоминай. Не куда не торопись. Сиди там, пока не выгонят. Задавай любые вопросы, которые придут в голову. Заглядывай во все углы, которые увидишь. И если допустят к телу итальяшки, потрепай его. Уж больно подозрительная у него фамилия. Болтай обо всем. Главное побольше впечатлений. Справишься?
Полина кивнула.
– Я тебя брошу прямо здесь, а то я так не успею. Тут автобусы ходят, маршрутки или такси возьми. Хорошо?
Полина отстегнула ремень и стала открывать дверь, но Сера взял ее за руку.
– Это даже хорошо, что ты там будешь одна. Вечером обязательно вернись в офис. Я тоже приеду и все обсудим. Удачи.
Полина вышла из машины.
– Ты, правда, думаешь, что сон может сбыться? – спросила она, держа дверь.
– Такие сны всегда сбываются. Иди. Не забудь отмечать все оранжевое.
Маленький мужчина в отглаженных брюках со стрелочками нажал на цифру «3». Лифт закрылся и, заскрипев, стал подниматься. Полина смотрела в сторону. Лифт был тесный даже для двоих. Третий точно был бы лишним. Мужчина в очередной раз смерил Полину взглядом. Кислая мина, застывшая на его лице, не шелохнулась. Никаких эмоций девушка у него не вызывала. Лифт остановился. Они пошли по узкому коридору. Мужчина отворил одну из дверей, ничем не отличающуюся от остальных.
– Адамыч, к тебе супермен пришел,– крикнул мужчина.
– Супергерой, – поправила Полина.
Комната, в которую они вошли, была просторной. Посередине стоял стол. На столе был макет, сделанный из картона. Спиной к ним стоял человек в черной майке и джинсах. Он был высоким и статным. Мужчина повернулся и, увидев Полину, расплылся в улыбке. Это был Корнелий Адамович Спиноза, знаменитый дирижер. Полина узнала маэстро. Она не раз видела его по телевизору и в интернете. Спиноза подошел к девушке и поцеловал руку.
– Я вас представлял мужчиной, – приятным баритоном сказал он.
– Зачем? Я не он. Я его секретарша. Но я справлюсь, – чуть сбилась Полина.
– Справитесь со мной? Это не сложно. У меня много слабых мест. Sentiti come a casa (Чувствуйте себя, как дома (ит))
– Grazie (Спасибо(ит)).
– Lei parla italiano? (Говорите по итальянски? (ит))
– Sì. Liberamente. Questa è la mia seconda lingua madre ( Да. Свободно. Это мой второй родной язык (ит)).
– Уже не понятно. Вы говорите по-итальянски? – повторил вопрос дирижер.
– Свободно. Практически родной язык, – повторила ответ девушка.
– Родной? Вы с Италии?
– Нет. Никогда там не была. У меня мама итальянка.
Спиноза присвистнул.
– Прямо настоящая итальянка? – удивленно спросил он.
Полина кивнула.
– И где она теперь?
– Дома, если в магазин не ушла, – ответила девушка.
– Настоящая итальянка живет в этом городе? – продолжил удивляться дирижер.
– А что такого? Она полюбила моего папу. Они поженились. Я родилась. По-моему так часто бывает.
– Так бывает часто. Но почему вас крутануло против часовой? Почему вы не в Италии? Что за чудеса патриотизма?
– Так вышло, – ответила Полина. – Была история, которую я не буду вам рассказывать.
– Понятно, – Спиноза засмеялся. – Мама у вас красивая, наверное?
– Очень красивая. Я в папу.
Спиноза опять засмеялся. В комнату вбежал кудрявый молодой человек в трико.
– Корнелий Адамович, я не опоздал? – спросил он, напряженно улыбаясь.
– Нет, но планы изменились. Я сам проведу экскурсию для нашей прекрасной… – дирижер вопросительно посмотрел на девушку.
– Полина, – представилась она.
– Для нашей прекрасной Полины.
Молодой человек, кивнув, убежал.
– Я изменил ради вас свои планы, – сказал дирижер. – А планы – не женщины, меняю редко. Знаете, я прожил в Италии почти 3 года, но с языком как-то не сложилось. Всё через английский. Слов знаю много, но так и не заговорил. В основном забрасывал местных цитатами из опер. Но это не всегда удобно. Caffè! Cioccolata! Confetti! (Кофе, шоколаду, пироженных (ит.)) могу попросить, а чай уже не получается. Ну ладно. Вы хотите, что бы я показал вам театр?
– Да, – кивнула Полина.
– Là ci darem la mano, là mi dirai di sì. (Ручку дайте мне, в домик со мной пойдём (ит.)) – пропел Спиноза, протягивая девушке руку.
– Vorrei e non vorrei; mi trema un poco il cor. Felice, è ver sarei,ma può burlarmi ancor. (Поднять не смею взора, не знаю, что сказать…Послушать ли синьора иль лучше убежать? (ит.)), – продолжила знаменитый дуэт из «Дон Жуана» Полина, пряча руки за спину.
Дирижер захохотал.
– Знакомы с Моцартом? – спросил он.
– Не лично, – улыбнулась в ответ девушка.
– Бесподобно. Кстати, мы в сентябре открываемся как раз «Дон Жуаном» Вольфганга Амадея Моцарта. Смотрите, – дирижер жестом попросил Полину подойти к столу. Девушка подошла. Она догадалась, что это декорации к спектаклю. Макет был сделан искусно – множество мелких деталей, фигурки людей.
– Макет будущей сцены, – объяснил Спиноза. – Главная фишка сценографии будет в том, что та нечисть, которая забирает сеньора Дон Жуана в ад, будет появляться не в финале, как принято, а с самого начала. Черти будут кружить, танцевать, выныривать из темных углов. А что бы вид чертей не нагонял лишнего уныния, будут вот тут порхать ангелы …
Театр казался бесконечным. Они прошли все 4 этажа служебных помещений, заглянули во все комнаты. Ничего интересного не было, но Полина не скучала. Спиноза оказался увлекательным собеседником. Он рассказывал анекдоты из театральной жизни, охотно отвечал на вопросы, представлял девушку всем встречным поперечным. Полина часто не могла удержаться от смеха, но не забывала, зачем пришла – она все рассматривала и запоминала. Наконец, дирижёр пригласил ее отобедать. Это было очень кстати, так как животик у девушки давно урчал, выпрашивая еду. Они пришли в театральный буфет. Полина заказала себе кусок мяса с овощами, навязчиво рекомендованный Спинозой, салат с помидорами и чай с пироженкой. Дирижер взял тоже мясо, 100 грамм виски и бутылку воды.
– Никчемная будет тусовка, – сказал он, хлопнув залпом полстакана виски. Они говорили про предстоящий бал. – Музыки не будет.
– Как не будет? – не поняла Полина. – А как же Штраус, Чайковский? Вы же показывали программу.
– Про Брамса еще забыли, про Баха. А еще будет популярная песенка «Yesterday» в переложении для симфонического оркестра. Меня этот балбес, который министр культуры, обязал исполнить. Типа, нужно же что-нибудь молодежное. Нужно, так и пожалуйста, но «Yesterday» то здесь причем? А я им предлагал настоящую музыку, такую, что бы эти детишки охнули и переженились там хором. Меня послушали в высоком кабинете, крутанули коротенькими пальчиками у виска и выдали мне список великих музыкальных номеров, попросили только расставить по порядку. А я не знаю, как расставить по порядку винегрет. Единственный порядок в винегрете – это залить все майонезом.
– А что вы предлагали? – спросила Полина, пиля ножом вкуснейшее мясо.
– 23 июня.
– Это завтра.
– Да, тусовка состоится 23 июня и будет продолжаться с 10 вечера до часу ночи. То есть закончиться 24-го.
Дирижер вопросительно посмотрел на Полину.
– Это какой-то праздник? – спросила Полина. – Какая-нибудь Троица?
– Рождество Иоанна Крестителя, или день Ивана Купалы. Неужели не слышали про купальскую ночь?
– Так. Что-то.
– Мы могли бы завтра наплести венков, гадать, плясать. Даже костер развести пожарники разрешили. А Варвару одели бы, как невесту. Я бы врубил такого Стравинского, то весь их хип-хоп или как его там, потопал бы домой с переломанными ножками. Это была бы музыка. Это был бы огонь. Но никому это не нужно. Быть убогими не запретишь. Ладно, оторвусь на «Дон Жуане».
Дирижер хотел положить в рот кусок мяса, но кого-то увидел. Его лицо стало в мгновенье злым. Спиноза бросил вилку в тарелку.
– Черт бы его побрал. Извините, я сейчас, – сказал он, вставая.
Полина оглянулась и вздрогнула. К их столу подходил мужчина лет 30-40. Он был в футболке и шортах. По лицу было видно, что мужчина крепко дружит с алкоголем. Но Полина вздрогнула не от этого. У алкаша были ярко оранжевые кроссовки. Сера ей поручил обращать внимание на все оранжевое, но Полине больше чем за час ничего не попалось. Это был явный знак. Спиноза подошел к алкашу.
– Адамыч, завтра, – сказал мужчина, чуть улыбнувшись.
– Только не завтра. Завтра тут будет мероприятие.
– И что? Мне ваше пиликанье не помешает.
– Ты не понял. Тут все будет оцеплено – полиция и прочая. Нас всех через час выгонят отсюда и всё перекроют. А завтра только по пропускам через 3 кольца охраны.
– Завтра я свободен.
– Черт, – дирижер оглянулся и встретился взглядом с Полиной, которая внимательно слушала. – Одну минуту, дорогая, – сказал он ей и, взяв под руку алкоголика, отошел с ним в угол. Полина, не отрываясь, смотрела на них, но расслышать уже ничего не могла. Через несколько минут они попрощались. Алкоголик, уходя, пристально посмотрел на Полину. Полина хотела отвести взгляд, но не смогла. Дирижер, вернув на лицо галантную улыбку, вернулся за стол.
– Как вам мясо? – спросил он, беря в руки нож и вилку.
– Кто это? – не ответила на вопрос девушка.
– Кстати, через час начнется полицейская зачистка и всех выгонят – нас с вами в том числе. А мы еще не дошли до сцены.
– Кто это был? – повторила вопрос Полина.
– Этот что ли? Знакомый пьяница. У меня с ним дела.
– Расскажите, – попросила девушка.
– Это неинтересно.
– Это очень важно.
– Неужели? Ну, если хотите, расскажу… – дирижер чуть завис, – В общем, он – хороший лекарь, типа, знахарь. И он согласился помочь одной тяжело больной моей знакомой. Вот и все дело. Никаких секретов.
– Как его зовут?
– Игнат.
– Он лечит в прямо в театре?
– Полина, – возмутился дирижер, – давайте допивайте чай и пойдем. Мне после вас еще к себе зайти надо. А время сыпется. Мы ничего не успеем, – девушка продолжала смотреть вопросительно. – Да. Он лечит в театре. Так сложилось. Эта долгая история.
– Вы не показали мне комнату, в которой он лечит.
– Тут нет его комнаты, – дирижер опять наткнулся на взгляд девушки и засмеялся. – Ладно, есть комната, и я вам ее не показал, потому что это неинтересно. Мы прошли мимо. Хотите посмотреть?
– Да.
– Тогда я вас не познакомлю с солистами.
– Хорошо…
Полина быстро допила чай, и они вернулись в служебные помещения. Комната была далековато. Они прошли два длинных коридора и поднялись по лестнице на второй этаж. Наконец они остановились у деревянной двери. На ней был наклеен стикер – череп и скрещенные кости. Полина вспомнила эту дверь. Она тогда подумала, что за дверью что-то вроде электрических щитов. Спиноза достал из кармана ключ, открыл дверь, включил свет. То, что у дирижера был с собой ключ именно от этой комнаты, Полина записала в памяти. Девушка вошла. Комната была небольшой. Вид ее впечатлял. На полу лежала огромная черная шкура – наверное, медвежья, стены были покрашены желтой краской и на них были большие серые потертости. Еще был странный запах. С одной стороны – неприятный, с другой – дурманящий. Скорей всего так пахла шкура. Окон в комнате не было.
О проекте
О подписке