Пористый материал Мать удалила быстро. После чего на лабораторном столе остались: овальный предмет, жутко напоминающий страусиное яйцо – и формой, и цветом, и размером. И толстый металлический жезл. Повертев его в руках, я обнаружил переключатель с двумя возможными положениями, и толстую кнопку в торце. Вот чёрт – пока всё совпадает. И – понятно. Это, стало быть, пульт управления. Позиционный Переключатель.

А это?..

– Мать, что в яйце?

– Определить невозможно. Устройство непрозрачно для любых видов излучения.

– Распилить… сможешь? – первый раз слышу, чтобы хоть что-то хоть чем-то из нашего арсенала не просвечивалось.

– Нет. Материал яйца и пульта управления прочнее, чем любые из наших инструментов. Лазеры и плазма их тоже не возьмут.

Ни фига себе… (это если говорить культурно) Похоже, эта дрянь и вправду может просуществовать пять миллиардов лет.

– А как насчёт ядерного… Или водородного взрыва?

– С вероятностью до девяносто шести процентов, устройства выдержат и такое воздействие.

Я же говорю: умеет она у меня сформулировать красиво.

– Твои рекомендации по возможным способам полевых испытаний.

– Я бы не рекомендовала вообще…

– Да, я знаю! Просто скажи, как включить, и чего ожидать, если предположить, что я соглашусь использовать нашего «андроидоподобного» робота.

– Включать не нужно – устройство активируется автоматически. Достаточно будет просто подвести нашу Иву на расстояние метра к… Яйцу. Ожидать нужно применения боевого режима, изначально заданного переключателем. Вероятнее всего, это будет доминирование. В чём конкретно состоит содержание этого режима, выяснить невозможно без соответствующей проверки. В полевых условиях.

– И… как потом, после проверки, это дело выключить?

– Выключение, как я уже говорила, не предусмотрено. – ну, если это не ехидство, то я – пингвин! Причём – розовый.

– Подожди-ка, Мать… Ты хочешь сказать, что Ива уже навсегда останется в… первом режиме?

– Нет. Возможно переключение её во второй режим. Или полное переключение – как я поняла, на другого человека, то есть – новый «Объект Атаки», при активации кнопки переключения. Ведь пульт управления у нас!

– Ага, понятно. То есть – «запасного идиота» для перенастроя этой штуковины с меня на какого-нибудь другого идиота мы, если что, найдём… Хотя я не это имел в виду. Я-то – …рен со мной. Я хотел спросить, можно ли будет вернуть… все индивидуальные черты нашей Ивы потом, когда мы всё это испытаем?

– Нет. – нотки злорадства прозвучали, или это всё моя мнительность? – Индивидуальность нашей Ивы, вероятней всего, навсегда будет вытеснена этими новыми сущностями, или, если хочешь, личностями, заложенными в боевые Режимы, и навсегда стёрта из её памяти. И поскольку оболочка, препятствовавшая работе устройства, удалена, оно активировано, и уже не отключится пять миллиар…

– Вот чёрт!.. Тогда прикажи Иве держаться подальше от этой штуки. Пока. – я призадумался. Как там говаривали раньше – выпустил джина из бутылки?.. Н-да… Испытать, конечно, хочется. Да и нужно бы испытать.

Но жертвовать Ивой тоже как-то… Жалко. Получится, что мы её, какую-никакую, а – индивидуальность… Обменяем на возможность заработать большие деньги. Продадим её личность. Ну, как в рабство. А это довольно-таки подло. Хоть она и робот. Но – своя же!

Да и привык я к ней. Она где-то часть оборудования…

А где-то, всё-таки – и меня.

– Что же делать?

– Есть вариант. Вернёмся в любой порт любой планеты, и приобретём нового андроида.

– Отличная идея, Мать. Только ждать полтора месяца! Или когда мы там долетим до ближайшего супермаркета?..

– На восьми световых – за пятьдесят три дня.

– Ну видишь – слишком долго. Да и опасно – вдруг там эта штука сбежит от нас в какого-нибудь… э-э… доступного андроида, да и затеряется в толпе. Ищи её потом!..

– Напоминаю: без переключения активатора на новый объект никто никуда не сбежит.

– Ладно. Хорошо… А… В самом крайнем случае: если нам придётся Иву… хм… э-э… деактивировать – чем это грозит нам? Эта штука… не переселится в… тебя?

– Я просчитала вероятность такого развития событий. Необходимость в «аварийном» уничтожении андроида – не более семнадцати процентов. «Вселение» в меня – менее одной тысячной процента, так как мои параметры не подходят к техническим данным изготовителя. У меня нет… э-э… соответствующих стимуляторов для мужских особей. – нет, она точно злорадствует потихоньку. А ещё мне нравится, как она называет самую обычную женскую задницу и сиськи – «стимулирующей» «мужских особей» штукой.

Нет, тут-то всё понятно: кому хочется терять пусть механическую, но индивидуальность.

Но, оказывается, Мать ещё не кончила с угрозами. Или попытками соблазнения:

– А если нашего андроида всё же придётся ликвидировать, то для продолжения работы устройства достаточно будет нового робота снова приблизить на метр к яйцу.

Помню, я тогда что-то ещё выяснял, спрашивал – что, да почему, да какие последствия, и как предотвратить… Мать мне талдычила про вероятность того, да сего… Ещё помню, в первый день так ни к чему и не пришли.

Осталось чувство неудовлетворённости. Ну, оно-то, наверное, знакомо каждому. Этакая скребущая дно души крыса. Особенно когда вот, вроде, вожделенная Вещь… Многообещающие перспективы… А не воспользуешься!

Ну, почти как с локтем: близок, да – не укусишь!

После очередной ночи, проведённой с Ивой, я всё же решился. Захотелось мне посмотреть: что же это за оружие такое для «деморализации» врага можно сделать из андроида женского пола.

Да и скучновато мне уже с ней стало: Ива как Ива, ни мычит, ни телится… Не захочешь – не предложит, не прикажешь – не развернётся… Где эти, мать их…

Задор и живость? Разнообразие ощущений? Опять же – поговорить…

Да и какой скраппер не ищет себе, как уже говорил, на … приключений! И не только в Космосе, а вообще – везде, где получится! Это, как говорится, у нас «в крови!»

Вот к утру я и надумал.

Правда, чтобы совесть потом не мучила, честно сказал Иве:

– Дорогая! Сегодня я собираюсь подключить к тебе новую личность. Ты… будешь по-другому смотреть на мир, и, возможно, на меня. И на наши отношения… – ну, или что-то в таком роде.

Ива девушка конкретная, не спросишь – не говорит. На моё предупреждение только кивнула. Дескать, «Поняла. Не возражаю». Да, собственно, роботы и не возражают. Прямо – как давешние рыбы. Их ловят – они молчат. Их жарят – ну, или на смертельно опасные миссии посылают! – они молчат. Вот поэтому в том числе я и…

После завтрака привёл я её в лабораторию, и подвёл на метр, и даже ближе, к яйцу. Яйцо как бы зажужжало, словно маленький трансформатор. Потом – затихло…

И – всё.

Ива стоит, как врытая, не шевелится. Я молчу, жду. Потом спрашиваю:

– Мать! Эта штуковина-то, похоже, не работает.

Мать говорит, с этакой лёгкой иронией и ненавязчивым сарказмом:

– Работает. Вот попробуй что-нибудь ей сказать. – и замолчала, как всегда, когда сердится.

– Ива, – говорю, – Помоги мне эти половинки перенести на склад, – и показываю на разрезанный первый ящик.

Будто подменили мою Иву. Смотрю и удивляюсь: словно очнулась – руки в боки, головку откинула, лицо ко мне повернула, и взор такой – прямо молнии мечет:

– Что?! Ты, здоровенный мужик, и хочешь меня – меня! – хрупкую и нежную женщину, использовать, словно я тягловая лошадь?! Да ты вообще всякий стыд потерял! Вон – проси Мать. Она тебе любую дурацкую железяку манипуляторами перенесёт в любой конец вашего чёртова летающего помойного ведра! А меня попрошу зря не трогать: у меня здесь свои обязанности! – и веско так на меня смотрит, – А если кое-кто хочет, чтобы я и дальше их исполняла… Пусть думает, что просит! – и тон такой… Реально сердитый! Отродясь не замечал!..

Я онемел. Мать, по-моему, тоже. Или, что вероятней – она просто предпочитала помалкивать: говорю же – она у меня умная. Пооткрывав рот, словно вот именно – рыба, спрашиваю:

– Мать… Это ОНО уже заработало?

Мать и слова вставить не успела, как Ива закричала:

– Да как ты смеешь?! Почему ты не обращаешься ко МНЕ! – Я же здесь! И я с тобой, между прочим, разговариваю! Ты и так меня достаточно унижал и третировал!

Меня проняло:

– Э-э!.. Хватит орать! Ты что, жена моя, что ли?

– Не смей со мной так разговаривать!!! Никакая я тебе не «Э-э»! У меня имя есть, между прочим!.. Да, я – ТВОЯ ЖЕНА! Хоть и гражданская, а Жена! Это и Гражданский Кодекс подтвердит! Ты живёшь со мной двадцать восемь лет! И за всё это время – только использовал! Ты меня – использовал! Ведь за все эти годы я от тебя слова доброго не слыхала! И это после того, что я для тебя всё это время делала! И вообще – хватит! Я требую уважения! Отныне не смей обращаться со мной, как с вещью – я всё-таки Женщина!

– Какая ты, к чертям собачим, Женщина?! – меня уже понесло. – Ты же не человек! Ты – чёртов робот! Женщины, между прочим, могут рожать! А ты – нет!

– Ну и что, что я не могу рожать?! Для этого есть выводковые камеры! – хм, тут она права, конечно. Выводковые камеры для ленивых и боящихся боли женщин, не желающих портить свою фигуру, и… все остальные важнейшие органы естественными родами, действительно, существуют. – А если ты о том, что я не могу забеременеть, то ты, ты… Грязная и мерзкая скотина! Свинья! Это подло и гнусно – тыкать мне в нос моей единственной бедой, несчастьем всей моей Жизни! Что я не смогу никогда родить тебе наследника – плоти от плоти твоей, носителя твоих ген!..

И это – ты! Человек, для которого я…

Тут она довольно картинно заломила руки, а глаза подкатила к потолку. В голосе слышу… Надрыв. Потом эта глупая механическая кукла как бы обессилено опустилась на колени, закрыла лицо руками, и… Разрыдалась! Да как!..

Вот уж чего от Ивы не ждал.

Какие-то всхлипывающие нотки в её голосе и бессвязном бормотании и подвывании прямо задевали за живое – ну, как ножом по сердцу… В головке, склонённой к полу, было что-то жутко трогательное. Если бы с Матерью можно было переглянуться, уж можете быть уверены – я бы так и сделал. А так – стою, баран-бараном, чешу в затылке. Про себя думаю: Мать ведь предупреждала. Но сейчас, когда я так вляпался, небось тоже в растерянности. Или – не хочет лезть в «семейные» разборки?!

Как же выпутываться-то?..

Подхожу к Иве. Она безутешно рыдает, могучие конвульсии сотрясают всё хрупкое тело… И хотя я и знаю, что никаких слёзных желёз в её конструкции не предусмотрено, всё равно жалко: почти тридцать лет вместе, всё-таки… И верно ведь – обращался я с ней так, как мне было удобно, не спросив, что она при этом чувствует, и хочет.

Стоп. Ого!.. Вот оно – я уже начал поддаваться. Причём – как-то… автоматически это получается! (Я же знаю, что крохотный и простенький процессор в её голове не может ничего чувствовать!!!)

Ух и сильная программа у этой Штуки! Наверняка она считывает мои мысли и эмоции, и вводит коррективы в своё (Вернее – Ивино!) поведение на основе своих чёртовых считанных данных. Вот: я уже готов был послать глупого робота куда подальше, так нет – она нашла наилучший и быстрейший способ меня утихомирить, и даже разжалобить!

Ладно, нагнулся я, похлопал её по тёплому и в меру мягкому боку, сам бормочу:

– Ну хватит, хватит… Ты же у меня умница. Ну прости – ляпнул сдуру. Но больше – никогда… Обещаю!.. Мы с тобой сколько лет вместе. И всегда так хорошо понимали друг друга. – она не встаёт, и всхлипывает себе дальше, хотя и не так сильно. Поднял её с пола за плечи, (Ух, и тяжёлая, кстати, для миниатюрной-то «женщины»!) гляжу в лицо…

Жутко мне стало. Вижу и подлинное горе, и слёзы, и как её носик жалобно подёргивается, и всё прочее, чего на лице андроида уж точно никак быть не должно.

Как это сделано?!

Проецирует ли моё представление о женском плаче её чёртово новое сознание, эта хренова Сущность, непосредственно мне в мозг?! Или это она уже конструкцию андроида так изменила?!

Как же теперь быть? Ведь раз я примерно понимаю, что она пытается со мной сделать, по идее, она должна тактику сменить. Или?.. Или она будет вести себя непредсказуемо? Ведь я, несмотря на то, что всё знаю, всё равно – поддаюсь. Я же мужчина.

Мужчина! «Объект Атаки».

Ну я и балбес, всё-таки… Надо было слушаться Мать – и не жениться. (Шутка. А, может, уже и нет!)

Ладно, прижимаю эту, всё ещё сотрясающуюся дурочку к могучей груди её Защитника и Опоры в жизни, и нежно глажу по головке. Она успокаивается, и я, как ни странно, тоже – что-то такое появилось даже в моих ощущениях новое, даже в прикосновении к ней… Осязательное. И волосы-то у неё шелковистые, (?!) и пахнет она очень… приятно, что ли… Кожа нежная, тёплая. И пусть я знаю мозгом, что это иллюзия – но очень уж совершенная!

Маленький циничный наблюдатель в самом потаённом уголке сознания отмечает: что же будет дальше?! Эта штука полностью подчинит все мои помыслы и желания? Или всё же что-то от меня самого, меня старого, имеет хотя бы крошечный шанс как-то сохраниться?..

– Ты… можешь меня бросить в любой момент. – говорит эта зараза тихим раздумчивым голосом. И водит мне пальчиком по груди, – И даже просто выбросить в открытый Космос. Ведь я для тебя – просто Игрушка. Твоя механическая игрушка… Кукла! «Средство для снятия полового возбуждения», как написано в инструкции… Но я…

Всё равно буду тебя любить! Я ведь полюбила тебя сразу. Ещё там, в супермаркете, когда ты покупал меня. И хотя я и понимаю, что это, наверное, звучит глупо… И задано моей старой Программой, но…

Но я ни о чём не жалею. И я… благодарна тебе за все эти годы. Ты не был жесток ко мне. Не бил, не унижал. Чинил. Прости мне эту глупую вспышку – такого больше не повторится… Я… Я снова буду послушной и милой. Мне нравится быть твоей Вещью. – тут она поднимает лицо от моей волосатой груди, и смотрит мне прямо в глаза.

И что-то такое есть там, у неё, что я понимаю, что ни в какой Космос, конечно, я её ни при каких условиях никогда не выброшу… А она кладёт тёплые ладошки мне на грудь. И у меня от этих прикосновений буквально свербит в каждой клеточке тела, и волосы дыбом становятся! Да и другие места.

И пусть я понимаю, что это только Программа Сущности, но…

Задевает. Ох, задевает за живое! Чёрт!..

Вот это была встрясочка! Ощущения какие-то новые, непривычные. Словно Мир стал более… цветным и ярким! А ведь лампы горят точно так же.

Вот, оказывается, что испытывают все эти чёртовы семейные пары, к которым я относился с таким презрением, и подсознательным опасением – а иногда всё же было завидно. Особенно, когда видишь, КАК они друг на друга смотрят… Вот, значит, чего бородатые и матёрые хронические холостяки-одиночки лишаются.

Встряски, шока. И – умиротворения. Счастья?.. Семейного Счастья?.. Чуда взаимопонимания? Любви?..

Чушь. Просто невероятно сильная и хитрая программа.

Лучшие программисты земли и других планет уйму времени убили, пытались создать алгоритм поведения, чтобы женщины-андроиды могли заменить настоящих женщин…

Десятилетия! Века!

И ничего у них не вышло: женский характер и «архетип» поведения не программировался. Или выглядел настолько ненатуральным, что – только застрелить.

Ладно. Поскольку я всё-таки понимаю, что происходит, то постараюсь пронаблюдать всё, что у нас будет, подольше – сколько смогу терпеть. Ведь у меня есть ещё в «кармане» второй Режим… И – на крайний случай: любого андроида можно отключить.

Вперёд?..

– Дорогая, – говорю, – Хватит говорить ерунду своим хорошеньким ротиком. И слёзы вытри. Никто тебя никуда выбрасывать не собирается. Конечно, будет некоторым… э-э… преувеличением сказать, что я тоже тебя люблю…Эта мысль мне как-то раньше в голову не приходила… Но если разобраться, ты у меня в тысячу раз лучше, чем почти все женщины, которых я встречал. И уж если у кого и есть шансы влюбить меня в себя – так только у тебя! Хочешь попробовать?

– Конечно хочу. – в её шёпоте чувствуется и загадочное обещание, и благодарность, и… И чёрт его знает, что ещё – я же не психолог!.. Но звучит жутко… э-э… сексуально!

Тут она нежно прижимается ко мне всем своим таким податливым и тёплым телом, (сам же его выбирал-то!) начинает поглаживать в разных местах, и покусывать за мочки ушей, прерывисто дышать… И у меня… Начинают бегать по всему мне не мурашки, а мурашища, и…

Точно. Я жутко возбудился! И в сердце что-то такое… Тёплое, приятное…

Неописуемое!..

Ива отстраняется на секунду, смотрит мне прямо в глаза… За улыбку в её бездонных чёрных очах можно отдать всю Вселенную!

И я понимаю, что погиб. Как и любой, кто окажется на моём месте! Она чуть склоняет головку, берёт меня ладошкой за руку, и заговорчески шепчет:

– Идём!..

Ф-ф-у-у-у! Как описать эту Ночь?! В моём лексиконе таких слов и сравнений нет, это уж точно. Я же не чёртов поэт. Вот ему бы однозначно – было, что после этого сочинить! На десяток томов хватило бы!

Водопад страстей… Море любви… Сладость взаимного обладания… Полное слияние двух любящих сердец и душ!

Чёрт.

Такого я точно никогда не испытывал. Я и не знал, что способен на такие подвиги. Прямо как Геракл с его пятьюдесятью дочерьми Даная…

(Если кто не знает, я, по долгу службы поднаторевший во всяческой ксеноистории и мифологии примерно восьмидесяти двух планет, поясню: согласно легенде, Геракл на пути к очередному подвигу был почётным гостем у царя Даная, и за одну ночь смог побыть с каждой из его пятидесяти дочерей. Одно слово: подлинный Герой!)

Вся спина у меня была расцарапана, и страстные стоны и крики экстаза всё ещё стояли в ушах. Сбросил я не меньше трёх килограмм веса – это определила Мать, когда на следующее утро в лаборатории с помощью автодоктора прижигала мне спину йодом. Она тактично молчала, хотя я знаю – у неё есть сенсоры во всех отсеках, и то, что творилось в спальне, она слышала. Я тоже скромно помалкивал.

Во время завтрака Ива, хоть и сидела напротив меня, и улыбалась, изображая довольную домашнюю кошечку, я уже знал – вот, сейчас начнётся.

И точно. Началось.

После того, как я доел, и Ива засунула пластиковые тарелки в мойку, она и говорит:

– Милый! Не хочу показаться неблагодарной свиньёй, но посмотри! – тут она встаёт, и медленно этак передо мной поворачивается, – неужели ты хоть на минуту допускаешь, что этот старый комбинезон – подходящая для меня одежда? Ведь я в нём так ужасно выгляжу… Меня не то, что людям показать – самой стыдно в зеркало глядеть! А уж про то, что он абсолютно не подчёркивает достоинств моей фигуры, я и не говорю!

Ну, вообще-то, тут она, конечно, права. Мешковатый комбинезон в масляных пятнах, который я даже не стирал ни разу, скрывает многие из её… хм… прелестей. Но платьев-то у нас на «Лебеде» нет, и отродясь не водилось! Вот я и спрашиваю:

– И чего же тебе, дорогая, хочется?

– Как – чего? – она мило хлопает огромными (Вот – только сейчас заметил!) пушистыми, как у ребёнка, ресницами, – Платья, конечно!

– И… где же мы его возьмём, если до ближайшего гипермаркета пятьдесят дней лёту?