IV

Через несколько минут Варвара сидела вместе с Васей за столом в уютной беседке посреди просторного двора, плавно переходившего в картофельное поле, границы которого девушка, как ни старалась определить не смогла, и наслаждалась хоть и маленького размера, но невероятно вкусной красной ягодой.

– Надежда Ильинична, а вы не знаете, где мой шурин Петро запропастился? – макая клубнику в густую сметану, поинтересовался Щапов.

– Сидит где-то в лесу, где же ему быть, – загоняя корову в хлев, ответила хозяйка. – Пока участковые не уедут, он носа в деревню не сунет. Венька давно ему обещал, что прикроет его за игры с бомбами.

– Ну, тогда понятно. А я уж думал, что он меня обманул, – подмигнул двумя глазами журналистке Василий, давая понять, что все идет по плану.

– Неужели вы и вправду на болото собрались? – спросила Ильинична.

– Угу, – с набитым ртом закивал китайским болванчиком головой Щапов.

– Ох, – присела возле Вари Ильинична, – не ходили бы вы туда. Чувствую я, что скоро опять вспышка будет.

– Надежда Ильинична, а что это за вспышки? – моментально включила журналистку Варя.

– Не знаю я, что это такое, но поговаривают, что это дьявол из преисподней выходит, – зачем-то, прикрыв губы ладонью, ответила та, настороженным взглядом окинув окрестности своего двора. – А подручный его… в этом ему помогает.

– Какой подручный? – вытаращилась заинтригованная журналистка.

– Жуткий Женик, – трижды перекрестилась баба Надя. – Как только он на болотах поселился, так и началась эта чертовщина. Прости меня господи, – виновато посмотрела в стремительно темнеющее небо Ильинична.

– Ой, что вы говорите ерунду баба Надя, – вступил в разговор Щапов. – Он же не виноват, что инвалидом родился.

– Дьявольское отродье он, а не инвалид, – вскочила баба Надя. – Никто с болот не вернулся, кому не повезло в момент вспышек там оказаться, а тот живет себе столько лет там и хоть бы что. В церкви ни разу не был. Да что в церкви – в деревне его никто ни разу не видел.

Баба Надя хотела развивать эту тему и дальше, но, внезапно затренькавший корявенькой мелодией телефон Василия, заставил ее замолчать и в очередной раз перекреститься.

– Привет. Давно. Сейчас будем, – коротко переговорил с кем-то Щапов и отключил телефон. – Спасибо вам, Надежда Ильинична, – искренне расплылся в улыбке, мигом повеселевший оператор, одновременно протирая замызганным платочком свои очки. – Нам пора. Петро отзвонился. Ждет нас дома.

– Спасибо вам большое, – вскочила Варвара. – За все. И за то, что меня от участкового отбили, и за клубнику – очень вкусно было.

– Куда же вы, на ночь глядя? – всплеснула руками хозяйка. – Темень скоро все накроет. Неужто на топи?

– Нет, – успокоил ее Щапов, – туда мы с рассветом отправимся.

– Так оставайтесь у меня, а утречком и уйдете, – предложила Ильинична. – Нечего вам там у Петьки в его гадюшнике ютиться.

– Спасибо вам большое за предложение, но тогда Петро обидится, – стал отнекиваться Щапов, отступая к калитке.

– А как вы чувствуете, когда вспышка будет? – спросила влекомая Васей за руку к калитке журналистка, раздосадованная тем, что не успела задать бабе Наде все интересующие ее вопросы.

– Голова начинает мне так сильно болеть, что спасу нет, – охотно принялась рассказывать хозяйка, провожая гостей. – Никакие таблетки не помогают. Так в голове тяжело, как будто самогонки Анькиной выпила.

– Это, Надежда Ильинична, у вас от давления, – решил просветить женщину Василий. – Надо вам к врачу сходить. Он вас вылечит.

– Ходила, – грустно улыбнулась Ильинична, закрывая за ними калитку. – Послушал меня паренек молодой, анализы посмотрел, давление померил, в рот посмотрел, что-то в телефоне почитал и сказал, что мне уже ничего не поможет, потому что я старая и мне помирать пора.

– Ерунда это все! Ошибся тот врач, – поспешил заверить ее на прощание Василий. – Дай вам бог здоровья!

– Как вернетесь, заходите ко мне. Я вас драниками накормлю, – уже в темноту улицы крикнула им вдогонку Ильинична, и тихонечко добавила: – спаси их и сохрани…

Вернувшись к своей машине, напарники обнаружили, что внедорожник правоохранителей уехал, а магазин уже закрыт.

– Еще же полчаса до закрытия, – в расстроенных чувствах на всякий случай подергал амбарный навесной замок на двери магазина Щапов. – Как же так?

– А в чем трагедия? – поинтересовалась Варя.

– Еды у нас нет никакой, – виновато пожал плечами Василий. – В магазине я про Петро спросил, а про продукты совсем из головы вылетело. Будем надеяться, что шурин закупил все необходимое.

– А что необходимое? – поинтересовалась Варвара.

– Палатку, бинокль, тушенку, походные рюкзаки, – принялся перечислять Щапов, – термос, фонари…

– Зачем нам это? – удивилась Варя. – Мы же не в горы идем в поход. Ты же говорил, что знаешь, когда будет следующая вспышка. Или нет?

– Конечно… знаю, – неуверенно ответил оператор, запуская двигатель. – Просто, я еще проверить свои вычисления не успел, поэтому предусмотрел все возможные варианты. Инопланетяне должны прибыть либо завтра к полудню, либо ночью.

Варвара скептически посмотрела на слеповато щурящегося в свет фар Василия, но промолчала.

V

Через пару минут они подъехали к дому их проводника, из окон которого лился яркий дневной свет. Во дворе, уткнувшись в дуло танка, стоял мощный, явно не дешевый, квадроцикл.

Пробившись сквозь заросли крапивы, они поднялись на сгнивший порог дома. Василий услужливо распахнул перед ней перекошенную дверь и пропустил вперед.

От явившейся ее взору картины, девушка с высшим образованием, считавшей себя уже достаточно умудренной жизненным опытом, невольно глаза открыла шире, чем рот, да так и замерла.

Поразило ее не то, что внутри дома пол был в виде утрамбованной земли, и не то, что у ржавого рукомойника висел ультрасовременный электронагревательный котел, и не то, что на плите, расползающейся по кирпичам небольшой печки, стоит дорогая, правда давно не мытая, утварь, а то, что посреди шикарного дивана из белой кожи, закинув ноги на изящный кофейный столик, лежал и таращился в огромный, висевший под засиженным мухами потолком, телевизор, тот самый пучеглазый мужчинка с обвисшим животом – сосед по вагону, с которым ей посчастливилось ехать из Москвы.

– А вот и мы, – отодвинув в сторону Варю, протянул для рукопожатия руку Василий своему шурину, который при их появлении не удосужился даже подняться с дивана.

– Где вы шляетесь? – продолжая пучеглазить в телевизор, спросил хозяин. – Спать уже скоро пора.

– Знакомьтесь, – делая вид, что не заметил грубость, продолжил Щапов. – Это Варвара Савельевна – журналистка из Москвы.

– Петр Иосифович, – с важным видом представился Мошко, запахивая полы дорогого халата, соизволив подняться с дивана.

– Можно просто Варя, – выдавила из себя та улыбку в ответ.

– Ну, что там у нас? Все готово? – спросил Василий.

– Да. Я обо всем договорился. Сейчас пару часиков дреманем и с рассветом рванем до Мерлинских хуторов. Там пройдем через пойму до Колбиков, а оттуда уже до дома Жуткого Женика рукой подать.

– А, при чем здесь Жуткий Женик? – заметно опешил Щапов.

– У него в доме остановитесь. Ты же сам меня просил, чтобы возле его хутора недалеко, потому что по твоим расчетам там последнее время вспышки громыхают.

– А где палатки? А где деньги? – повысил голос на своего шурина Василий. – Мне же отчитаться надо!

– Ты мне тут не рычи, – выпучил глаза Петро. – Я свое дело знаю. Хотел увидеть своих инопланетян – увидишь… Я подумал, что лучше будет, если ты с журналисткой в доме у Женика перекантуетесь. Она женщина деликатная… Из Москвы, – щербато ощерился в сторону Вари хозяин. – Нечего ей своим телом комарье кормить. Поэтому я вместо снаряжения цыплят купил, – показал он пальцем в сторону, накрытого грязной тряпкой прямоугольного ящика у входа, из которого доносилось чуть слышное попискивание.

– Извините, – заглядывая в наглые глаза Петро, вмешалась Варвара,– а какая связь между палаткой, Жестким Жеником и цыплятами?

– Не Жесткий, а Жуткий, – деловито облизывая лоснящиеся губы, поправил журналистку хозяин. – Он птицевод. Любит кур разводить разных пород. Только они что-то дохнут у него быстро. За этих цыплят, – показал он в сторону ящика, – Женик вас не только к себе в дом пустит, но, возможно, и на ночь еще разрешит остаться.

– Петро, я же тебя просил организовать все по-людски, – расстроено выдавил из себя Василий, отчаянно хлопая ресницами, пытаясь не прослезиться.

– Так. А я что? – удивленно вытаращил глаза Петро. – Сейчас переночуем. Утром выдвинемся. Оставлю вас у Жуткого. Если что, то вечером вернусь и заберу. Захотите, у него останетесь на ночь – тогда утром приеду. Давай лучше по соточке на ночь бахнем, – продолжил хозяин, вытаскивая из-за дивана двухлитровую бутыль с мутной жидкостью. – У Аньки взял свежую. За душу сразу берет.

– Может, не будем? – осторожно спросил Василий. – Завтра же за руль.

– Не ссы, – успокоил его шурин, – завтра будешь, как свежий огурчик.

– Я все поняла, – потеряла терпение Варя. – Сейчас спим. Утром едем. Я пошла в машину.

– Зачем в машину, – важно расплылся в сальной улыбке Петро, открывая залапанную жирными следами, спрятавшуюся за печкой, дверь. – У нас тут все с комфортом.

Журналистка невольно ахнула.

За неказистой дверью оказалась просторная комната с выложенным декоративными мраморными плитами полом. На задрапированных шелковыми тканями прогнивших стенах, в шикарных оправах висели какие-то репродукции картин. Под потолком светила ажурная стеклянная люстра, а у окна примостились огромное кожаное массажное кресло и электрический камин. Картинку портил только, светивший в углу электронным табло, массивный холодильник и, хищно таращившийся под потолком огромный паук.

– Ну как? – довольный произведенным впечатлением, осведомился хозяин. – Лучше, чем в машине комаров кормить?

– Лучше, – согласилась Варвара, внезапно резко почувствовав, что она очень сильно устала.

– А я где лягу? – поинтересовался Вася.

– Можешь в машине, а можешь и на полу, – флегматично ответил Петро.

– А на диване мы вдвоем не поместимся?

– Слушай, – вытаращил глаза хозяин, – не наглей. Ты хоть и муж моей младшей сестры, но ты же в гостях. Знай свое место.

Через полчаса, после того как Василий вместе с Петро приняли в себя по несколько рюмок самогона вприкуску с невероятно ароматным и вкусным салом, кусочек которого Варвара проглотила с душистым хлебом и перышком сладкого лука, стали располагаться на ночь.

– А где у вас туалет? – скромно поинтересовалась Варвара, собираясь сходить в машину за своим чемоданом, а заодно и по нужде.

– Где, где… да везде, – заржал, заметно захмелевший хозяин. – А клозет вообще-то там, на дальняке – закашлявшись смехом, махнул Петро куда-то в темноту за окном, подкидывая в корявое горнило печки несколько бревен, до этого беспорядочно валявшихся под диваном.

– Уф, ну у тебя и жарища, – протирая запотевшие очки, сообщил раскрасневшийся то ли от жары, то ли от самогона Щапов. – Может, больше не подкидывай?

– Жар костей не ломит, – резонно ответил хозяин. – Хата у меня уже старая. Со всех углов свищет. Ляжем спать – еще спасибо скажешь.

Варвара не стала дальше слушать рассуждения Петро и выскользнула на улицу.

От пробирающего до костей холода, сон как рукой сняло.

Сбегав за чемоданом, Варя так и не разобравшись в темноте среди зарослей крапивы, что имел ввиду хозяин под словом дальняк – башню танка или груду досок в виде шалаша, «присела» возле крыльца.

Через несколько минут, прогнав, подвернувшейся под руку пожелтевшей от времени газетой, паука, она уже лежала на массажном кресле и, свернувшись калачиком под широким, прихваченным ею из дома полотенцем, пыталась заснуть.

Василий разместился у нее комнате на полу на нескольких, извлеченных из внутренностей дивана, старых тулупах и сразу тихонько засопел, а хозяин еще некоторое время ворочался на своем диване, несколько раз вставал, пытаясь отодвинуть ноги Васи, чтобы закрыть дверь, подкинул в печку еще дров и только тогда погасил свет.

Проанализировав все события крайне насыщенного дня, Варя потихоньку задремала, как вдруг на улице зашумел и тревожно забарабанил дождем в крышу ветер.

Девушка открыла глаза и вжалась в кресло, наблюдая через стекло за разбушевавшимся ненастьем. Несмотря на поднявшийся за окном шум и скрежет, Василий сквозь сон отреагировал только переливистым храпом в такт доносившемуся с улицы скрипу старой яблони.

Тихонечко лежавший до этого Петро, зашевелился. Минут двадцать он перекатывался с боку на бок, жалостно вздыхал и тихонечко матерился. Наконец он поднялся с дивана и двинулся к входной двери, но услышав, как в очередной раз волком на улице завыл ветер, развернулся обратно. В очередной раз, попытавшись отодвинуть ноги свояка, чтобы закрыть дверь, он оставил эту бесполезную затею и несколько минут неподвижно всматривался в окно на кухне, о чем-то размышляя. При этом мыслительный процесс хозяин стимулировал поочередным почесыванием руками своей пятой точки.

Наконец, приняв какое-то важное для себя решение, Петро воровато глянул в сторону Варвары, затем извлек из-под дивана газету, и, развернув, положил ее на пол.

Заинтригованная Варвара на всякий случай, чтобы не спугнуть хозяина, равномерней задышала и прикрыла один глаз.

Петр Иосифович спустил штаны и, уцепившись руками за спинку дивана, прицелился на газету голым задом…

Громко «сделав дело», хозяин подтянул штаны, затем открыл дверцу печки, аккуратно подвернул края газеты и, облегченно крякнув, отправил ее вместе с содержимым на полыхающие угли.

– Хорошо, – сам себе в полголоса констатировал довольный Петро и, завалившись зажравшимся моржом на диван, сразу же непринужденно захрапел.

В это время удушливый смрад заполонил все пространство дома.

От убивающего все живое на своем пути запаха у Вари заслезились глаза, а Василий тут же перестал храпеть и тревожно засучил ногами. Видимо его организм не смог пробудиться под действием принятого алкоголя, но все же на подсознательном уровне попытался отползти от источника опасности подальше.

Еще минут двадцать Варвара дозировала кислород, смастерив импровизированный противогаз из полотенца и своей кофточки, однако, когда появилась возможность более или менее относительно дышать, сон у нее как рукой сняло.

Полчаса покрутившись на кресле под рев храпа Петро, и, оклемавшегося во сне к этому времени, Щапова, девушка, взвесив все «за и против», приняла для себя решение.

На цыпочках она подошла к столу на кухне, на котором так и остались валяться недоедки вечерней трапезы, а среди них очки Щапова, взяла в руки бутыль с плескавшемся на дне самогоном и, резко выдохнув, как когда-то ее учили суровые мужчины на Ямале, сделала небольшой глоток прямо из горлышка…

Чистый спирт, которым ее потчевали во время командировки на Ямал, показался ей по сравнению с Анькиным самогоном лимонадом. Жидкость моментально обожгла не только рот, но и все ее внутренности. По вкусу самогон оказался почти такой же, как и совсем недавно душивший ее смрад. Только теперь у нее не только потекли слезы, но и, как ей показалось, начали сами по себе выпадать из головы волосы.

С трудом удержав в себе все содержимое желудка, Варвара добрела до кресла и рухнула на него как подкошенная…