Семен Иванович Крысов, с которым его свела судьба еще в инженерно-техническом институте, был должен ему деньги…
На первом курсе Семка неудачно дефлорировал Катюху, что послужило поводом для его скоропостижной свадьбы, оплаченной из кармана будущей любимой тещи – Дины Яковлевны. Именно она и ввела его в мир продовольственного рынка их небольшого городка, жившего по законам стремительно развивающейся рыночной экономики.
На втором курсе Петя Горюхин, благодаря смерти своей бабушки, после того, как продал ее квартиру в центре города – стал немного богатым. Прознав об этом, Семен, который лишь иногда с ним здоровался за руку, вдруг сделался его закадычным другом и через две недели братания предложил ему открыть совместный бизнес, на что Петька, не раздумывая, согласился. За его деньги они прикупили слегка обгоревший металлический ларек, повесили вывеску «Вкуснотища», бросили учебу и принялись торговать дефицитной, в то время, колбасой.
Семка, по протекции своей тещи, наладив тесные контакты с загнивающими совхозами и городской службой отлова бродячих животных, занимался поставкой фирменной «Немецкой» колбасы, а Горюхин днями напролет сидел в промерзшем ларьке и отпускал продукцию.
Деньги потекли рекой…
Когда они уже планировали открыть еще несколько мясных ларьков, Семка вместе с двумя мешками денег и старым, купленным за первую прибыль, «Газ-53», неожиданно исчез.
На вопросы о его местонахождении Дина Яковлевна и Катька, воспитывавшая их совместного с Семеном сына Даника, лишь пожимали плечами.
Через несколько дней в ларек Горюхина, когда он опечаленный распродавал остатки протухшей колбасы, зашли несколько агрессивно настроенных кавказцев и выбили ему несколько зубов, пояснив, что теперь ларек это их собственность.
Конечно, через два месяца кавказцы по нелепой случайности сгорели в сауне вместе с проститутками, но этот акт мщения не принес Петеньке душевного равновесия…
С тех пор его жизнь покатилась под откос.
Его бизнес-проект, заключавшийся в торговле на рынке беляшами домашнего производства бывшей поварихи их школы Зинаиды Прокофьевны, по совместительству оказавшейся его первой и единственной в жизни женщиной, быстро провалился после того, как сальмонеллез выкосил почти всех его основных клиентов.
Восстановившись здоровьем после встречи с рассерженными бывшими клиентами, Горюхин устроился курьером в небольшую строительную компанию и с тех пор жил лишь мечтами о мести.
Через пять лет внезапно объявился Семка и быстро стал «большим человеком». Теперь его не иначе как Семеном Ивановичем не именовали.
Открыв сеть продовольственных магазинов, он быстро вытеснил конкурентов и превратился в самого богатого и влиятельного человека в их городе.
Тогда Петька Горюхин решил потребовать со своего бывшего компаньона свои деньги обратно вместе с набежавшими за эти годы процентами.
Развалившись в широком кресле своего огромного кабинета, Семен Иванович внимательно выслушал Петьку, горестно покачал головой и изрек:
– Пошел вон!
Лысоголовые амбалы из его охраны, бесцеремонно схватили Горюхина за руки и за ноги, а затем бросили в мусорный контейнер, усилив тем самым его чувство мщения до такой степени, что у него в мечтах о мести начинала болеть голова…
В скором времени, бросив свою первую жену, но, не бросив первую тещу, на которую было записано почти все его имущество, мешавшее ему баллотироваться в депутаты, Семен Иванович прикупил почти всю городскую недвижимость и свою вторую жену, которая была его моложе на пятнадцать лет. За ней были третья и четвертая жена, но надолго они в его доме, благодаря Дине Яковлевне, старательно оберегавшей честь и достоинство своего любимого бывшего зятя, не задерживались.
И вот, Семен Иванович в очередной раз встретил девятнадцатилетнюю любовь всей своей жизни, которая до этого была девушкой его первого сына Даника, и поспешил на ней жениться.
Пятая жена оказалась падкая не только до денег, но и до здорового образа жизни…
Она с энтузиазмом взялась за здоровье своего мужа и всячески пыталась привить ему любовь к спорту.
Овощная диета, бассейн, баня и ежедневные занятия в тренажерном зале в течение двух месяцев не принесли никакого видимого результата, и именно поэтому в доме появилась отдельная комната с гамаками для занятия аэройогой.
Семен Иванович, несмотря на то, что здоровый образ жизни не уважал, в этот раз очень обрадовался и с удовольствием посещал эту комнату, радостно лицезрея свисающие и подрыгивающие аппетитные формы подруг своей жены, которых она приглашала на бесплатные занятия в гамаках.
Рассматривая молодых девушек, резвившихся в подвесных тряпках, он чувствовал себя намного моложе и, даже, немного возбуждался.
Но…
В этот раз Семен Иванович решил показать, что он тоже не промах и полез без поддержки своего любимого телохранителя Алика, периодически выполнявшего, начиная еще с его первой жены, за него супружеский долг, на верхние гамаки, где, не удержав равновесия, запутался в веревках и, смешно дрыгая ногами, полетел вниз головой…
Девушки перестали весело смеяться трюку Семена Ивановича только тогда, когда тот, свисая вниз головой в метре от пола, окончательно посинел и громко выпустил содержимое своего желудочно-кишечного тракта наружу.
Узнав о безвременной кончине Семена Ивановича, Горюхин не спал целую ночь и радостно танцевал голым перед зеркалом. Коварный план отмщения полностью сформировался у него уже под утро…
Отпросившись с работы, и, прикупив на последние деньги большой венок с надписью «Дорогому другу Семену от друга Петра», Горюхин прибыл к дому Крысова.
Когда Петька поднялся по ступенькам, угрюмые охранники, осмотрев облезлого сочувствующего в старом драповом пальто с дешевеньким венком в руках, предупреждающе покивали головами, спровоцировав у него легкий приступ паники, но в это время его заметила первая жена Семена – Екатерина Григорьевна, которая презрительно скривилась, но, все-таки, подала им одобрительный жест рукой.
Проникнув в дом, Горюхин бочком направился по известному ему маршруту прямиком в сауну…
План трехэтажного дворца ему еще несколько месяцев назад любезно нарисовал за бутылку водки бывший садовник Крысова, который, почему-то, на следующий день умер в результате отравления суррогатами алкоголя…
Достигнув искомого помещения, Петенька извлек из венка пластиковую бутылку с бензином и щедро полил дорогое дерево в парной, не забыв про кожаные диваны в комнате релаксации.
Весело полыхнув, огонь моментально поднялся до потолка и азартно загудел, поглощая все новое и новое пространство.
И вот теперь, когда он выкурил ненужных свидетелей, Горюхин залез ногами на массивный гроб Семена Ивановича Крысова, открыл нижнюю створку крышки и спустил штаны…
– Вот тебе… Друг любезный… На прощание от меня… Что бы тебя надолго запомнили… – кряхтел Петенька, выдавливая из себя, накопленную в организме за двое суток, кучу фекалий в ногах у трупа.
Закончив дело, Горюхин старательно прикрыл «свою месть» дорогой тканью и опустил нижнюю створку крышки гроба на место. Затем спустился по второй лестнице на первый этаж дома, где спрятавшись в сизом дыму от глаз, тушивших пожар спасателей, через кухню выскочил на улицу и присоединился к толпе сочувствующих.
Через полчаса, когда очаг возгорания был полностью локализован, а командира пожарного расчета увезла скорая помощь, так как уже в самом дорогом ресторане города остывал поминальный ужин, гроб с Семеном Ивановичем вынесли из дома и под звуки траурной музыки на фоне медленно кружащихся хлопьев снега, не прощаясь, быстро закинули в катафалк.
Ни в одну из многочисленных машин траурной процессии Петеньку никто не пустил. Однако он не стушевался и в предвкушении апофеоза своего плана отправился в городской крематорий на маршрутке.
В большой прощальной зале крематория из-за огромного скопления людей нечем было дышать. Тем более стало труднее это делать, когда открыли гроб с покойником…
Зловонный запах, от которого резало даже глаза, заполонил пространство всего помещения…
Прощавшиеся опускали слезящиеся глаза в пол, тихонько вздыхали, переминаясь с ноги на ногу, но правила приличия никто не отменял и все оставались на месте. Батюшка, жалобно кривя лоснящееся лицо, срочно зажег кадило и, пока быстрой скороговоркой читал прощальную молитву, держал его возле своего носа.
Мэр города пытался засунуть свой нос себе подмышку, грозя при этом указательным пальцем директору крематория, который украл выделенные на установку кондиционеров из бюджета города деньги, а остальные сочувствующие, не стесняясь, мастерили импровизированные респираторы. Кто-то, более или менее интеллигентный, извлек носовые платки, кто-то дышал в свою шубу, вечно пьяный председатель суда, похабно улыбаясь, требовал у своего секретаря снять трусики и отдать их ему, а прокурор города уткнул нос в декольте своей дородной жены, но уже через мгновение, извлек его оттуда, предпочтя запахам ее тела, вдыхать витавшие в воздухе миазмы.
Дочитать до конца молитву батюшка не смог, потому что у него от кадила загорелась борода…
Теперь помещение заполнили запах паленых волос и дорогих ароматных масел.
– Караул, спасите люди добрые! – кричал батюшка, метаясь по прощальной комнате, пока его пытались накрыть своими одеяниями церковные служки.
Наконец, через несколько минут, когда батюшку спасли, а председатель суда перестал хохотать, сотрудники ритуальной службы, отменив запланированную речь мэра и некоторых бывших бизнес партнеров Семена Ивановича, предложили проститься с усопшим близким родственникам и другим желающим.
После того, как первую жену Крысова, склонившуюся над усопшим, от нестерпимой вони вырвало прямо на мертвое тело, желающих подойти ближе к гробу и проститься больше не нашлось. Тогда начальник местной полиции, чтобы хоть как-то сгладить неловкую ситуацию, попросил почтить память Семена Ивановича минутой молчания.
В повисшей десятисекундной тишине, было слышно только, как сдавленно рыдал в углу прощальной комнаты маленький, невзрачный, ободранного вида человечек.
– Кто это?
– Почему уборщик плачет?
– У него истерика…
– Психбольной какой-то… – перешептывались между собой собравшиеся.
– Они дружили с детства, – тихо поясняла всем, зажимая нос рукой, слегка помятая Дина Яковлевна.
И никому из них было невдомек, что Горюхин не плакал…
Он смеялся…
Смеялся до слез в глазах и щемящей головной боли…
Старательно прикрывая лицо руками, он наслаждался местью…
Как унесли гроб и в ходе дележа наследства начали драться между собой бывшие жены покойного и его дети, отчего-то, за исключением Даника, все похожие на его любимого телохранителя Алика, Петр уже не видел. Прекрасно понимая, что его в ресторан на поминальный ужин никто не пустит, он устремился домой.
Поздно вечером, стоя в ярко освещенной комнате перед огромным ростовым зеркалом нагишом, Горюхин рассматривал свое худое, но жилистое тело и самодовольно корчил сам себе гримасы.
– Ай, да я… Ай, да я и молодец, – сам собой восторгался Петр, когда у него за спиной воздух заходил волнами и раскрылся в синем зигзаге.
Пока Горюхин пытался понять, что это такое, оттуда появилось высокое волосатое существо с его лицом и направило на него черный цилиндрик.
Когда Петр парализовано застыл, существо схватило его поперек тела и, сунув себе в подмышку, шагнуло в сияющий зигзаг…
Так Горюхин попал на Эриум и стал демпфером, чтобы потом стать… Ревизором.
– Внимание! Всем кораблям эскорта приготовиться войти в воздушное пространство Валайи, – вывел из грустных размышлений Андрея, рык командира службы безопасности.
После того, как Лера узнала про подробности его отношений с Кариной, она устроила ему грандиозный скандал, обвинив его в том, что он с ней не искренен. Спустя некоторое время, когда они переехали на новое место жительства в просторный трехкомнатный отсек и Климов умудрился достать обычную земную детскую кроватку, гнев Леры понемногу стал меняться на милость. Однако, когда Леру, за два месяца до родов, временно освободили от службы в боевой флотилии Конфедерации, где она успешно управлялась в должности пилота корабля-перехватчика сил обороны Эриума, она, вдруг, благодаря неизвестным доброжелателям, узнала подробности ее эвакуации с Земли.
То, что он ради того, чтобы спасти ей жизнь, переспал с двухтелой женщиной-денткой, так разозлило Леру, что она попала в медицинскую капсулу, где у нее чуть не случились преждевременные роды.
– Урод, – кричала ему Лера, когда медики транспортировали ее в отсек реабилитации: – почему мне ничего не сказал? Кого я рожу теперь? Сдохни…
С тех пор он ее не видел.
Несколько его попыток объясниться с ней не увенчались успехом. Не помогли ему и Настенька, которая пыталась ей объяснить: «Что тут ничего страшного, если измена была из-за любви», и ее многочисленные рассказы из прошлой – земной жизни о том, как она неоднократно ловила своих сожителей со «шмарами», и Никита, который, со стоящим трубой хвостом, принес ей в отсек в зубах огромный букет роз с запиской с признанием в любви…
В итоге, Лера обратилась с ходатайством к сюрвайеритету Конфедерации, и ее отправили рожать, а в дальнейшем и проходить службу в составе флота планеты Арунус – главной торговой артерии между Конфедерацией и Альянсом.
Туда она попала не благодаря тому, что кто-то в огромной военной бюрократической машине Конфедерации проявил инициативу и озаботился об укомплектованности летного состава флота этой планеты, а потому, что Андрей попросил об этом Кано-Три.
Дело в том, что после того, как Тройственный Альянс не смог пояснить или как-то опровергнуть информацию о поддержке им Независимого Картеля, Конфедерация Высших Цивилизаций прекратила с ним официальные отношения и первым делом уничтожила врагов в своем тылу.
Воспользовавшись тем, что флот варнийцев находился на территории Картеля в «Поясе смерти», авангард боевого флота Конфедерации без труда уничтожил все гарнизоны на подступах к обитаемым планетам их звездной системы, а отряды оперативного реагирования, оснащенные специальными аргланотронами, способными свободно перемещаться через пространственно-временные порталы без вреда для своего пилота, проникли из порталов на их территорию и быстро уничтожили почти всю инфраструктуру, лишив варнийцев возможности не только сопротивления, но и спасения.
Затем варнийская раса была объявлена низшей цивилизацией и из полноправного члена Конфедерации превратилась в сырьевой придаток. Естественно, что после этого вести переговоры с командованием их флотилии, было уже нецелесообразным.
Это послужило неофициальным началом Третьей Межгалактической войны, исход которой не мог предсказать никто…
Пока шли дипломатические переговоры между Конфедерацией и Альянсом, выгодные обоим противникам лишь тем, что они выигрывали время необходимое для переброски сил и привлечения на свою сторону новых союзников, то тут, то там вспыхивали скоротечные бои между небольшими отрядами кораблей, готовящихся к смертельной схватке, врагов. По неподтвержденным слухам, эти столкновения провоцировали корабли Картеля, который после оглушительного провала по уничтожению сюрвайеритета Конфедерации, залег на дно.
На фоне развивающихся событий, в обитаемой части Вселенной оставалось более или менее спокойно только на торговых планетах, которые во время Первой и Второй Межгалактических войн оставались нейтральными. Именно поэтому Андрей, воспользовавшись тем, что ему за его вклад в уничтожение модифицированных спорами Шиику нексов, успевших уничтожить несколько десятков сюрвайеров и планет, присвоили звание Гар, напрямую обратился к Кано-Три с просьбой посодействовать и обеспечить Лере безопасность.
Сам же он, после того, как Лера отправилась на Арунус, с завидной регулярностью стал посещать на Эриуме сектор релаксации, где успешно просаживал леи из вознаграждения, выданного ему за удачную операцию. Именно в обществе специально предназначенных самок пригодных его виду для снятия физического и эмоционального напряжения, он и попробовал сок Гралдона…
В скором времени осознав, что забытье и непродолжительная эйфория это не выход, и он может в ближайшее время закончить так же, как и его наставник Крао, погибший на Омникусе из-за своего пагубного пристрастия к соку Гралдона, Климов начал просить, а затем настаивать, чтобы Кано-Три задействовала его для проведения демпферных операций.
Директор Демпферного Корпуса каждый раз его внимательно выслушивала и каждый раз отвечала отказом, ссылаясь на то, что он теперь не просто рядовой демпфер а имеет звание Гар, а значит, согласно устава, может быть задействован только для руководства и обучения рядовых демпфером.
– Поймите, Андрей-Гар, – в который раз объясняла Климову, облаченная в свою бирюзовую арглановую броню, жестикулируя сразу несколькими руками, гусеницеобразная Кано-Три: – я могу вас задействовать только при проведении операции особой важности. Наши аналитики готовят что-то подобное, но в подробности предстоящей операции, из-за соображений безопасности, дабы исключить утечку информации, посвящены только несколько сюрвайеров. Как только будут определены все цели и аспекты предстоящей операции, я внесу ходатайство о задействовании вас в качестве основного участника.
Дни на Эриуме тянулись друг за другом одинаково монотонно, а Кано-Три загадочно молчала. Без всякого желания и энтузиазма Климов занимался со стажерами-демпферами, которых, из-за того, что они являлись носителями уникального пространственно-временного гена, срочно выдергивали из привычной им среды обитания по всем уголкам сырьевых придатков Конфедерации, и ждал.
В тот день, когда он по своим каналам связи узнал, что Лера благополучно родила ему на Арунусе дочку, его вызвали к Кано-Три, где он в присутствии еще нескольких сюрвайеров, был посвящен в подробности предстоящей операции…
Его удачно подменили с одним здоровенным слаком по имени Фро, во время того, как тот посещал местный бордель. Горилоподобный слак удивленно раскрыл пасть, явив миру тройной ряд огромных клыков, когда вместо привлекательно пахнувшей самки, к нему в комнату вошел его двойник и навел на него руку с массивным, очень модным среди богатых слаков, браслетом.
Фро исчез в синей вспышке упарипа только потому, что он был одним из телохранителей Транаса – одного из нескольких вождей, претендовавших на звание наследного Гронга.
О проекте
О подписке