Цитаты из книги «Мозг во сне. Что происходит с мозгом, пока мы спим»

По странной иронии, одна из наиболее активно спонсируемых новых областей исследований сна и сновидений нацелена как раз на то, чтобы найти способы обходиться и без фазы REM, и без всех остальных фаз. Агентство по перспективным оборонным научно-исследовательским разработкам США (DARPA) летом 2001 года предложило 100 миллионов долларов в качестве гранта для разработки способов, позволяющих солдатам обходиться без сна несколько недель подряд. Эта задача вызывает в памяти образ доктора Стрейнджлава42, но такие аллюзии военных не смущают. DARPA описывает свои цели следующим образом: «Устранение по­требности в сне при поддержании высокого уровня как когнитивных, так и физических действий индивида приведет к фундаментальным изменениям в практике боевых действий и использовании вооруженных сил».

Инженер из Аризоны Скотт Фалатер при сходных обстоятельствах убил жену. Он заснул в собственной спальне, но, когда его мозг пребывал в состоянии медленного сна, встал и отправился ремонтировать фильтр в семейном бассейне — он занимался этим накануне днем, но не успел закончить работу. Его разбудили прибывшие полицейские, и только тогда он увидел, что в бассейне плавает тело его жены, которая, видно, вышла из дома посмотреть, что делает муж. На ее теле насчитали сорок четыре ножевых ранения. «Скотта приговорили к пожизненному заключению, и он говорил мне, что более всего его терзает мысль о том, что он не знал, что убивает жену, а она знала, что он ее убивает», — рассказывает Картрайт. При тщательном изучении этих случаев, считает Картрайт, становится возможным отделить то, что работает и что не работает в этом странном состоянии между бодрствованием и сном. «Страдающие расстройством пробуждения могут перемещаться в пространстве, — говорит она, — но они не могут распознавать лица, они не слышат криков, они сами не чувствуют боли. Руки Кена Паркса были все изрезаны, пока он сражался с тещей за нож, но он не проснулся. Также любопытно то, что стремления, преобладающие у страдающих парасомнией — агрессивность, гнев, аппетит, сексуальные позывы, — это именно те стремления, которые ослаблены у больных депрессией. Страдающие парасомнией встают до того, как они могли бы войти в фазу REM, а страдающие депрессией входят в эту фазу, но их модель сна отличается от нормальной. Узнав больше об этих двух типах дисфункций, мы сможем лучше понять нормальные функции сновидений».

Двоих из тех, кого Картрайт консультировала, обвиняли в убийстве, совершенном в таком странном состоянии, и после обследования она пришла к заключению, что они не несут ответственности за содеянное. «Мне встречались люди, лгавшие о том, что совершили преступление в бессознательном состоянии, но в этих двух случаях все было по-настоящему, — говорит Картрайт. — Оба обвиняемых ложились спать, думая о неких делах, которые им следовало назавтра совершить, и ради этого они вставали с постели среди глубокого сна. Во время этой сомнамбулической активности их кто-то пугал, и они действовали на автопилоте, руководствуясь примитивным инстинктом, подталкивавшим к нападению на тех, кто к ним приблизился». В первом случае — это произошло в мае 1987 года в Торонто, больного звали Кеннет Паркс, — он лег спать на кушетке, но встал посреди глубокого сна и, сев за руль, проехал пятьдесят миль до дома своих родственников, которых намеревался навестить на следующий день. Входя в дом, он встретил свою тещу, которая, услышав среди ночи шум, вооружилась кухонным ножом и подошла к двери — она думала, что в дом проник грабитель. Кеннет выхватил у нее нож и ударил ее, удар оказался смертельным. У его поступка не было никаких рациональных мотивов: отношения Паркса с тестем и тещей были замечательными, овдовевший тесть даже внес за него назначенный судом залог. Адвокат Паркса добился оправдательного приговора на основании того, что подсудимый из-за расстройства сна не отвечал за свои действия. «После того как Кеннета оправдали, он сказал, что боится возвращаться домой, потому что не уверен, что снова не совершит чего-то подобного. И это обоснованное беспокойство. Он нуждается в серьезном лечении», — говорит Картрайт.

Розалинд Картрайт дополняет свои исследования роли сновидений в обработке эмоций анализом того, что происходит с людьми, страдающими такой формой парасомнии, как расстройство пробуждения. В последние годы она неоднократно консультировала таких больных. Больные парасомнией, пребывая в состоянии сна, вскакивают с постели и начинают что-то делать, при этом их занятия могут быть как совершенно невинными, например они бессознательно поглощают пищу, так и весьма опасными для окружающих — они становятся агрессивными и способны на убийство. Но, проснувшись, они ничего не помнят. По сути, это продолжение такого часто встречающегося у детей и подростков расстройства, как хождение во сне. «Подобно всем нам, страдающие парасомнией ложатся спать, имея при себе накопленный за день эмоциональный багаж. Но вместо того чтобы во время сновидения от него избавиться, они, пребывая в первой половине ночи в глубоком сне, предшествующем фазе REM, встают и совершают то, о чем думали днем», — говорит Картрайт. Поскольку это расстройство переходит по наследству, оно может быть вызвано каким-то генетическим сбоем, считает Картрайт. В 2000 году британский медицинский журнал The Lancet описывал один случай: страдающий таким расстройством проходил сканирование мозга в лаборатории изучения сна, и там у него случился приступ. Как показало изображение, у больного в это время было двадцатипятипроцентное повышение (по сравнению со здоровыми испытуемыми) притока крови к коре задней части поясной извилины и к передней доле мозжечка — участкам мозга, имеющим отношение к вводу сенсорной информации и к движению, — и понижение активности во фронто-париетальной ассоциативной коре, а это указывало на то, что пациент несомненно пребывал в состоянии глубокого сна. Такие модели активации мозга совпадают с поведением больного: он способен двигаться, хотя с технической точки зрения он спит, они же объясняют и то, что он не может вспомнить этот эпизод.

По сведениям Картрайт, случаи насильственных действий различной тяжести, связанных с парасомнией, зафиксированы лишь у двух процентов населения. «Мы не знаем о таких случаях, пока кто-то на самом деле кого-то не убьет, — говорит Картрайт. — Но существует множество примеров, когда жены вынуждены по ночам запирать мужей и перебираться спать в какое-то другое помещение, чтобы не стать жертвами их агрессивного поведения». Тревожные сигналы о том, что проблема может быть куда более серьезной, поступают из клиник сна, где у пациентов наблюдаются схожие с нарушением REM-поведения симптомы, возникшие после приема антидепрессантов из категории ингибиторов обратного захвата серотонина. Как показало исследование Эда Пейс-Шотта, помимо интенсификации сновидений эти лекарства также могут нарушать нормальные циклы сна. Специалисты из клиник сна докладывают, что те, кто принимает подобные лекарства, демонстрируют необычные движения глаз в фазе быстрого сна — этот феномен некоторые врачи называют «глазами прозака», — сокращения мышц и движения настолько резкие, что некоторых даже сбрасывает с постели. По меньшей мере одно исследование показало, что необычные движения глаз сохранялись в течение полугода после того, как пациент перестал принимать антидепрессант. До сих пор неизвестна степень распространения этих побочных эффектов и чем они чреваты, но даже имеющаяся информация заставила одного из ведущих специалистов по нарушениям сна выступить против ставшего весьма распространенным назначения антидепрессантов.

«Если я положу рядом малюсенькую крупинку мозга человека и такую же крупинку мозга обезьяны, мало кто сможет их различить. Они почти одинаковые, — говорит Кох. — И хотя в самой структуре фундаментальных различий нет, имеется особый тип клетки мозга — она называется веретенообразной, — которая, как недавно выяснилось, присуща только людям, хотя с низкой плотностью она наблюдается и в других человеко­образных, таких как шимпанзе. Так что это может быть чем-то эволюционно новым». Веретенообразные клетки были впервые описаны в научной литературе в 1925 году, но лишь недавно стало известно, что они имеются только у людей и крупных приматов. И расположены они исключительно в передней части поясной извилины — той области мозга, в которой, по мнению Фрэнсиса Крика, гнездится то, что мы называем свободной волей. И, конечно же, визуализация мозга показала, что именно эта область сильнее других активирована во время фазы REM. Эти открытия придали новый смысл высказыванию знатока детских сновидений Дэвида Фолкса: «Мы видим сны, потому что мы стали сознательными».

Аллан Хобсон полагает, что сновидения играют решающую роль в формировании этих жизненно необходимых внутренних карт тел и мира, в котором мы перемещаем наши тела. Но если представление в мозгу не максимально точно отражает внешнюю реальность, тогда оно совершенно бесполезно. «Мозг стремится как можно скорее создать копию мира, которую он использует во всей своей сравнительной работе, чтобы вы могли предсказать, что именно увидите, и чтобы не надо было заново изобретать мир при каждом визуальном опыте», — говорит Хобсон. Он предполагает, что огромный объем быстрого сна, который характерен для детей, еще пребывающих в утробе матери, и для новорожденных, является частью этого процесса создания карт. Эти модели модернизируются и совершенствуются по мере взросления, и ревизия происходит во сне, в автономном режиме: «Я полагаю, что все это случается во сне. Сложившееся в мозгу подобие мира, которое позволяет нам видеть во сне фиктивную реальность, сопровождает нас и наяву, даже когда мы этого не осознаем. А потом, по ночам, мозг берет эти кусочки дневного опыта, приклеивает их к чему-то хранящемуся в памяти — при этом вы и не знаете, что одно, оказывается, ассоциируется с другим, — и возникает сновидение». Каждую ночь сновидения способствуют модернизации нейронных сетей и внутренней карты мира, которая помогает управлять нашим поведением. «Бодрствование и сон — это зеркальные отражения друг друга, они взаимодействуют прежде всего ради создания сознания и ради закладки в него информации, предназначенной для приспособления к жизни», — пишет Хобсон в своей книге «Сновидения».

вопрос о том, как мозг — который в конечном счете есть не что иное, как комок клеточной ткани, — становится думающим и чувству­ющим. «И как только вы понимаете, что видимый мир — это всего лишь набор последовательно создающих образы активированных нейронных паттернов, как все становится на свои места», — говорит Хобсон.

Если бы наша картинка мира в точности соответствовала информации, передаваемой из глаза в мозг, мир показался бы местом весьма странным.

Лаберж верит, что осознанные сновидения — эффективный способ постижения того, как иллюзорна природа любого опыта. Предположение о том, что и сновидение, и реальность основаны на иллюзии или что у двух этих состояний сознания больше общего, чем различий, кажется странным, но при ближайшем рассмотрении выясняется, что такой взгляд имеет под собой научную базу. Бодрствуем мы или спим, наше сознание действует, опираясь на модель мира, которую мозг конструирует из наиболее доступной ему в данный момент информации. Во время бодрствования модель, которая управляет всеми нашими поступками и ощущениями, строится, во-первых, на основании сенсорной информации об окружающем мире и, во-вторых, на основании контекстной информации, хранящейся в мозгу, — на ожиданиях и мотивациях, рожденных прошлым опытом. Когда во время сна сенсорные порталы, ведущие к окружающему миру, перекрыты, такая модель создается исключительно на основе извлеченной из памяти контекстной информации. Как показали многочисленные исследования по консолидации памяти и обучению, сон о том, как мы делаем, видим или чувствуем что-либо­, не просто походит на то, как мы делаем, видим или чувствуем что-то в реальности: с точки зрения нейронных сетей, охватывающих наш эмпирический мир, это одно и то же. Следовательно, заключает Лаберж, вывод о том, что опыт, извлека­емый из сновидения, нереален, а реально только то, что происходит, когда­ сознание бодрствует, — это большая ошибка: «Сновидение можно рассматривать как особый случай перцепции, лишенный ограничений входной сенсорной информации. И наоборот, перцепция в состоянии бодрствования может рассматриваться как особый случай сновидения, ограниченного входной сенсорной информацией. С какой стороны ни посмотри, понять, что такое сознание, без понимания того, что такое сновидение, невозможно».